1743 год.

Полуденное солнце находилось в своём зените, освещая всю округу Телемского поместья покойного английского денди Алистера Кроули. Огромное здание теперь служило убежищем для всех беспризорных сирот, каких сейчас было на улице полным-полно. Факт того, что бедные дети голодают и умирают прямо на тротуарах, уже не вызывал удивления, ведь в такие тяжёлые времена, когда власти решили возобновить вторую Силезскую войну, это было вполне ожиданным явлением.

Сандра Кроули, единственная наследница всего состояния мужа и владелица Телемского поместья, из самых чистых побуждений организовала у себя школу-пансион для бедных детей. Она следила за тем, чтобы они ни в чём не нуждались и были счастливы. Только её методика порой не совсем срабатывала, и многим приходилось лишь притворяться счастливыми, дабы угодить миссис Кроули.

Первым ребёнком и первым опытом эксперимента Сандры в воспитании детей стала худощавая, белёсая и слабая девочка по имени Ванесса. От прошлой жизни у неё осталось только имя. Ни воспоминаний, ни представления, кем могли бы быть её родители.

Девочку нашли ночью, на пороге Телемского поместья, когда ей было всего несколько месяцев от роду. Миссис Кроули в тот день страшно обрадовалась своей находке. С того рокового момента, когда женщина взяла крохотное тельце и приняла в дом брошенного ребёнка, началось становление настоящего монстра во плоти, Ванессы Падалански.

***

Ванесса всегда отличалась от своих сверстников быстрой сообразительностью и поразительным умением выпутываться из самых различных передряг и проблем, с которыми сталкивались все дети пансиона. Она росла невероятно шустрым ребёнком и вскоре благодаря этому стала фавориткой миссис Кроули среди всех воспитанников заведения. Со временем девочка, незаметно для других, превратилась в главную советницу Сандры, которая прислушивалась к ней и верила абсолютно всему, что бы та не сказала.

Для всех оставалось загадкой, почему взрослая опытная женщина, мудрая хозяйка поместья, потихоньку сходила с ума и, в конце концов, перестала пускать кого-либо кроме Ванессы, которой на тот момент уже исполнилось тринадцать лет. Её общество странно действовало на миссис Кроули. Она осознавала, что присутствие девчонки рядом пагубно влияет не только на подорвавшееся здоровье, но и на моральное состояние.

Однако Сандра не могла ничего поделать, не в силах была прогнать свою любимицу. Белёсые, почти седые волосы, вечно собранные в две косички и неуклюже торчащие со всех сторон, в лунном свете казались сверкающими серебряными нитями паутины, а глаза, эти меняющие свой цвет в зависимости от настроения глаза словно смотрели в самую душу миссис Кроули, обличали грехи бедной женщины перед покойным мужем, но страшнее всего в Ванессе был её голос, этот скользкий шёпот в самое ухо, убеждающий и гипнотизирующий, какие-то несвязные фразы, которые въедались в мозг, овладевали мыслями и поглощали остатки разума. Этому нельзя было противодействовать, этому можно было только подчиниться.

В пятьдесят три года поздней осенью Сандра Далила Кроули покинула этот мир, за три дня до смерти переписав завещание и оставив всё наследство своей фаворитке Ванессе Падалански.

***

Уильям Фолкнер, брат погибшей от болезни миссис Кроули, узнав о смерти старшей сестры, тотчас поспешил в Телемское поместье. Он был очень удивлен, когда узнал, что его горячо любимая сестрица в завещании ни словом не обмолвилась ни о нём, её единственном родственнике, ни о верном управляющем Бобе Паркинсе, который служил на своём посту, когда мистер Кроули ещё пелёнки носил. Этот факт неприятно поразил его, а что хуже всего было для Уильяма так это то, что имя какой-то беспризорницы значилось на заветной бумаге.

Невзирая на всё своё негодование и возмущение халатностью сестры, Фолкнер спустя какое-то время сам с собою согласовался, что Сандра с ума сошла, вследствии чего в завещании указала чужую безродную девчонку, и всё же он решил исполнить последнюю волю сестры. Уильям взял на себя заботу о поместье и его обитателей, чтобы потом, когда Ванесса станет совершеннолетней, передать имение настоящей владелице. Фолкнер решил не уведомлять об этом девочку, поскольку не без оснований полагал, что на ребёнка лучше не сваливать такой груз.

Мужчина приспособился к привычному ритму жизни в поместье, а к нему в ответ на его старания тянулись воспитанники. Только один ребёнок будто не замечал нового руководителя, но и Уильям никогда не обращал особого внимания на Ванессу, разве что за исключением таких моментов, когда, проходя мимо, девочка окидывала его странным взглядом, от которого в жилах стыла кровь и дрожь сковывало всё тело. Фолкнер даже и представить себе не мог, какой опасный для него смысл скрывался в холоде её ледяных глаз.

***

Со смерти Сандры Кроули прошло уже пять лет. За этот промежуток времени в Телемском поместье изменилось многое. Боб Паркинс, верный управляющий имением ещё при мистере Кроули, скончался, но и без него Уильям Фолкнер отлично справился и добился небывалых успехов на своём поприще.

Его уважали, его любили, им восхищались - что ещё нужно для счастья? Воспитанники Телемской школы-пансиона мистера Фолкнера стали видными и влиятельными людьми - что ещё нужно, чтобы понимать, что ты принёс в этот мир пользы? Однако, как гласит простая истина, всему есть конец, и не обязательно у всех счастливый - этого-то конца смирно и с безутешительной тоской ожидал Уильям.

Ванессе исполнилось восемнадцать лет, и за эти годы из невзрачной и бесцветной девочки она вдруг превратилась в весьма привлекательную особу с правильными неподвижными чертами лица и большими холодно-голубыми глазами, в которых, казалось, плавали глыбы льда и тонули люди. Девушку, невзирая на симпатичную внешность, сторонились и недолюбливали: было в ней что-то пугающе-мистическое, что-то отталкивающее и невольно заставляющее насторожиться. Она же была тиха и безмолвна, ни с кем не общалась и обычно, в свободные часы, находилась на чердаке, где Ванесса ещё будучи пятилетней нашла сундук с монетами.

Это место было единственной отдушиной девушки. Здесь она могла дать волю всем своим порочным демонам и помечтать о том, что волновало её больше всего. Теперь оставалось лишь реализовать задуманное, прибрать к своим рукам всё Телемское поместье и избавиться от назойливого мистера Фолкнера.

***

На улице стоял один из тех редких чудных дней, когда солнце не нещадно палило, а лишь грело своим теплом людей, когда ветер не дул и не сметал всё на своём пути, а лишь слегка покачивал верхушки деревьев, когда на небе не было ни облачка, и оно непременно грозило придавить своим простором всякого смертного. В такую удачную погоду Уильям отпустил всех воспитанников пансиона с учителями в поход. Он хотел побыть наедине с собой и с поместьем, с которым ему вскоре предстояло распрощаться.

Фолкнер прошёл в главный зал, где не было ничего, кроме длинного стола посередине, огромных стеклянных окон и удивительной красоты люстры, которая поражала своими размерами, искусной работой и сплошь покрывающими её сверкающими и переливающимися на свету, драгоценными камнями. Мужчина со скрипом уселся в кресло, стоящее в самом конце, на самом почётном месте. Уильям со вздохом прикрыл лицо руками и усмехнулся собственным чувствам, ведь он знал, что этот миг наступит, ведь он готовился к этому вот уже пять лет.

Фолкнер всё больше углублялся в свою тихую грусть, но ход его мыслей вдруг прервали чьи-то поспешные шаги. Мужчина очень удивился, поскольку был уверен, что все уехали, и он остался совсем один. Уильям сразу же принял беззаботный вид и уставился на вход.

Дверь с шумом распахнулась, впуская Ванессу. Девушка, завидев Фолкнера и незаметно пряча что-то в руках, лукаво улыбнулась и присела напротив него. Уильям поёжился от холодного сквозняка, залетевшего в уютный зал вместе с воспитанницей.

- Ванесса, что ты здесь делаешь? Разве ты не должна была поехать вместе со всеми? - расстерянно прокашлялся Фолкнер.

Девушка молчала, и лишь приподнятые уголки её губ свидетельствовали о том, что она всё слышит.

- Ванесса, почему ты молчишь? - с плохо скрываемой тревогой спросил он.

- Мистер Фолкнер, ну как я могла оставить вас и упустить шанс побыть с вами? - с хриплым акцентом, данном ей от природы, сказала она.

- Ладно. Мне как раз нужно было с тобой поговорить, - собравшись, деловито обратился к ней Уильям.

- О чём же? - Ванесса игриво облокотилась на свою руку.

- О том, что ты являешься наследницей Телемского поместья. Ты всегда ей была, но поскольку после смерти Сандры тебе было всего тринадцать, я оформил документы на опекунство и формально считался владельцем имения сестры, но сейчас, став совершеннолетней, ты можешь взять управление на себя. Я уже подписал все нужные бумаги. Они лежат у меня в кабинете, - виновато, будто оправдываясь, с запинкой рассказывал Фолкнер.

- Вот как. Однако вы не хотите этого, ведь так? - от её хищного взгляда у мужчины пересохло в горле. - Представьте себе, как это ужасно, что вы потратили столько времени на это поместье и вдруг какая-то девчонка забирает у вас всё ваше состояние, нажитое вашим трудом! - она встала и стала наворачивать круги вокруг невидимой точки.

- Нет, всё совсем не так. Я очень рад за тебя и думаю, что ты позволишь мне остаться здесь, ведь это место стало мне домом, - добродушно признался он, по временам грустно смотря на неё.

- Неправильно думаете, мистер Фолкнер. Каждый человек - это сплошные затраты, которые вовсе мне не нужны и от которых необходимо так или иначе избавляться, - злобно произнесла Ванесса.

С её последней фразой мир вокруг Фолкнера потемнел и в голове что-то неприятно загудело и запульсировало, грозя разорвать мозг на мелкие частицы.

- Смотрите, давным-давно я нашла эти монеты, - девушка бросила горсть монет на стол, и они со звоном покатились по белоснежной поверхности скатерти. - Я долгое время старалась скрывать свою находку, но дети, как известно, - существа весьма глупые и любопытные. Некоторые узнали об этом, но не смели соваться на чердак, потому что я обещала отрезать пальцы всякому, кто посмеет.

Уильяму показалось, что в помещении стало жутко холодно, и он постарался унять накативший озноб.

- Они не посмели. И правильно сделали, - она посмотрела в окно и, удостоверясь, что снаружи ни единого лишнего свидетелся, продолжила:

- Знаете, в погоне за деньгами обычно все проигрывают, но я получу то, чего желала столько лет, - Ванесса повернулась к нему, и её лицо передёрнулось, стало ужасным и вселяющим страх.

Фолкнер молчал, переваривая то, что сказала ему девушка, и боялся неосторожно ответить, а когда он всё-таки сделал попытку вставить свою лепту, воспитанница угрожающе воззрилась на него и схватила поржавевшую от времени монету.

- Мистер Фолкнер, с возрастом я поняла, что деньги - единственная надёжная вещь на нашей земле. Они могут править всем миром и вершить судьбы других людей, - Ванесса покрутила монету в руках, жадно любуясь ею.

Девушка подошла к тросу, который был привязан к люстре и придерживал её, чтобы та не свалилась с потолка. Тонкие пальцы пробежались по верёвке, задержавшись на самом краю. Она со злорадной ухмылкой уставилась куда-то в пространство перед собой, а её лицо потемнело.

Состояние Уильяма ухудшилось: непрекращающаяся дрожь, от которой беспрестанно стучали зубы; гул, стоящий в ушах и пыльный воздух, который никак не хотел пробираться в лёгкие, а в дополнение ко всему - громкий и быстрый стук сердца, не позволяющий сосредоточиться на словах этой сумасшедшей девушки.

- Знаете, у этих монет есть одно чудное свойство, - Ванесса с благоговением вознесла острую монету над тросом, - они способны убивать, - и резким движением монета прорезала воздух и мгновенно разорвала волокна верёвки.

Уильям даже не успел ни шевельнуться, ни сообразить, как люстра стремительно полетела вниз.

- Ванесса, нет! - всё, что успел крикнуть Фолкнер перед тем, как на него свалилась с треском и грохотом огромная люстра, которая сразу же раздавила его наповал.

Она проломила стол и раскидала повсюду свои камни, которыми украсила всё тело мужчины. Девушка подошла к мёртвому мистеру Фолкнеру и склонилась, чтобы рассмотреть своего опекуна в последний раз. Прекрасная картина открылась перед ней: приближающийся кроваво-багровый закат, лучи которого пробивались сквозь стекло; разломанный дубовый стол, по всему полу разбросанные блестящие камни, когда-то величественная, разбившаяся люстра; следы крови и труп мистера Фолкнера.

***

1774 год.

Ванесса, в конечном итоге, добилась того, что хотела. Она овладела имением и стала полноправной хозяйкой своего наследства. Ей уже шёл тридцать первый год, а красота её всё не увядала, напротив, расцветала и прельщала многих сердцеедов округи, для которых было чем-то новым и трагичным получать отказ от такой знатной и видной дамы.

Ванесса знала, что без фамилии она так и останется безродной сиротой, которую подобрали на ступенях поместья. Тогда ей вдруг сама собой пришла идея взять слово, выгравированное на найденных в сундуке монетах, и дополнить им своё имя. Таким образом появилась Ванесса Падалански, женщина, которую боялись все воспитанники и преподаватели; женщина, о похождениях и злодеяниях которой шептались все в имении; женщина, про которую поговаривали, что она "продала душу дьяволу" или же сама является живым воплощением сатаны.

Многие справедливо считали её "жестоким тираном" и "деспотом в платье", обвиняя в малодушии и скупости. Ей приходилось содержать пансион и терпеть детей, но только для того, чтобы высшее общество "богатеньких милосердных идиотов", как она их прозвала, продолжали вкладывать свои деньги в её карман. Ванесса использовала их отнюдь не в благих целях - женщина имела слабость к роскоши, из-за которой тратила практически весь капитал на дорогущие мебель, наряды, предметы интерьера, украшения и прочие мелочи для того, чтобы жить и выглядеть идеально, создавая иллюзию "шикарной жизни", которой завидовали бы все ей знакомые люди.

Падалански, соря деньгами направо и налево, часто заставляла голодать бедных воспитанников и их учителей, которые и не смели возражать и противиться госпоже. Конечно, находились те отчаянные, которые пытались хоть как-то противостоять тирании Ванессы, но их затем, как правило, уводили за шкирку в тёмный, обросший паутиной и населённый тараканами и крысами, чулан, и в этом ужасном месте они испытывали на себе мучительные телесные наказания. Истошные крики, синяки, порезы и кровавые следы служили примером того, что бывает с восстающими против Ванессы Падалански.

На её совести было много грехов, но самыми значительными являлись убийства трёх детей, которые ей или удалось скрыть, или удалось заставить молчать всех, кто мог об этом знать или хотя бы догадываться. К сожалению, это не лежало камнем на её сердце, и она даже забыла об этом, будто такого никогда и не было или же происходило вовсе не с ней. Всё, что занимало мысли Ванессы - она сама и деньги, но в последний год Падалански задумалась о замужестве на невероятно богатом человеке, состояние которого укрепит её и сделает так, чтобы женщина больше не нуждалась в пансионе и наконец выгнала всех ненавистных детей на улицу.

К счастью одинокой фурии, нашёлся тот достойный, который мгновенно покорил её своим толстым кошельком и житьём на широкую ногу. Его звали Винсент Флемминг, и он занимал одно из самых выгодных положений в высшем обществе. Мужчине вовсе не нужна была, как думала невеста, она и её любовь - он преследовал совершенно иную цель, достижение которой и стало падением Ванессы Падалански.

***

Красивая женщина средних лет сидела на террассе и, блаженно прикрыв веки, попивала чай, грациозно придерживая чашечку у самого рта. Она делала это с таким удовольствием, что у любого художника тут же возникло бы острое желание предать столь прекрасную картину краскам и холсту. Однако это чувство наверняка бы оставило каждого, кто знал эту особу лично.

Ванесса на самом деле лишь притворялась безмятежной и довольной. Она с гневным нетерпением ждала своего жениха, чтобы поговорить о той стороне брака, которая волновала её больше всего - о финансах и их семейном бюджете. Ради такой важной беседы ей пришлось отправить всех восвояси, чтобы никто лишний не мешал супругам вести разговор "по душам".

Ванесса призвала всё своё обаяние, вспомнила всевозможные женские уловки и хитрости, чтобы проделать так, что состояние будущего мужа станет её собственностью. Тогда она обретёт счастье и создаст свой собственный рай на его деньги. Эта мысль настолько преобразила женщину, что безжизненные глаза Падалански загорелись диким огнём.

Ванесса, наслаждаясь картинками, что представляло её разыгравшееся воображение, даже не заметила, как сзади неё подошёл тот, о ком она думала весь прошедший день. Винсент подкрался незаметно и приобнял сильной рукой свою невесту, нервно взглядывая поминутно на массивные часы. Лёгкий запах алкоголя, исходящий от него, мгновенно ударил в нос, от чего женщина поморщилась и вдруг, словно опьянённая, выпалила:

- Так что насчёт расходов на свадьбу, дорогой?

Флемминг искоса взглянул на неё, втайне радуясь тому, что невеста завела эту тему, избавляя своего жениха от неприятной необходимости начинать первым.

- Ванесса, милая, я думаю, если честно, что ты многого хочешь. Дорогая, пойми, мы уже не в том возрасте, чтобы "шиковать" и устраивать роскошные торжественные мероприятия, - в повелительно-ласкательном тоне ответил он.

Падалански сдержала свой гнев, отчасти согласившись с будущим супругом, но отступать от намеренного она всё же не собиралась.

- Да, ты, возможно, прав. А что мы будем делать после свадьбы? Куда поедем? - заискивающим хрипловатым голосом прошептала женщина.

- Думаю, мы можем обойтись без медового месяца... Тем более, сейчас поздняя осень и скоро заморозки...- всё больше и больше терялся Винсент, наблюдая, как с каждым произнесённым им словом злобно темнеют глаза Ванессы.

- Что ты сказал? Я плохо расслышала. Мне показалось или ты серьёзно решил от меня избавиться после женитьбы? - она отдёрнула его руку и встала напротив с ожесточившемся выражением ранее прекрасного лица.

- Не говори ерунды. Мне просто хочется, чтобы, когда мы отпраздновали нашу свадьбу, сразу взялись за обустройства поместья и обучение детей...

— Детей? Каких детей? — перебила его Падалански.

— Воспитанников твоего пансиона...

— Зачем нам нужен пансион? В семье должен зарабатывать муж, а жена следить за домом.

— Я и буду зарабатывать на твоём пансионе...— к сожалению Флемминга, он осёкся в последний момент, когда невеста уже всё услышала.

— На моём пансионе?! На моём пансионе?! А что же с твоим предприятием, хотелось бы мне знать! — Ванесса не выдержала и, возвысив голос до самых высоких нот, пунцовая от гнева, разразилась вопросами.

— Успокойся. Каюсь, должен был тебе признаться раньше. Ты имеешь право знать, поскольку являешься моей невестой. Ванесса, я — банкрот, живущий и развлекающийся мерзавец, задолжавший абсолютно всем своим знакомым и незнакомым, — его речь, казалось, была пропитана искренним сожалением, но и было в ней что-то гадко-фальшивое, от чего обманутой женщине стало тошно на него смотреть.

Падалански почудилось, будто весь её мир рухнул, стёрся с лица земли прямо здесь, на террассе Телемского поместья. У неё закружилась голова, и всё вокруг поплыло от горьких слёз обиды и злости. Её тонкая рука сама собой дёрнулась и со всего маху произвела свой коронный привычный удар по физиономии обманщика, звук которого оглушил Винсента и лишил на минуту возможности твёрдо стоять на собственных ногах.

— Я никогда, слышишь, никогда не выйду за тебя замуж! Я разрываю нашу помолвку! Можешь оставить это чёртово кольцо себе! — женщина стянула плотно облегающее палец золотое кольцо и швырнула его в лицо мужчины, который до сих пор с жалобным видом придерживал рукой пострадавшую от удара скулу. — Забудьте дорогу в моё поместье и не смейте возвращаться, — злобно прошипела она напоследок.

— Я понимаю, что нечестно поступил с тобой, но ты уже переходишь все границы дозволенного! Ты ответишь за эту пощёчину, Ванесса! — рассвирепел вдруг Флемминг и, резко развернувшись, с оскорблённым чувством собственного достоинства прошёл к выходу.

Падалански присела на своё место и, глубоко вздохнув, закрыла глаза. Она сидела так долго и не заметила, как сумерки сгустились над Телемским поместьем, загнав каждый уголок имения в пугающую темноту. Из состояния полудрёмы Ванессу вывел пронзительный крик вороны, следящей за женщиной вот уже третью ночь.

***

Крупные капли дождя стекали по стёклам окон, превращая всё за пределами дома в одно размытое неясное пятно. Ночное мрачное небо с его чёрными клубами туч изредка освещала гроза, затем растворяя в небесах свой разветвлённый таинственный шрам. Звёзды уступчиво блекли на фоне этого зловеще-завораживающего явления природы.

Ванесса не любила грозу — одна мудрая старуха рассказывала ей, что она символизирует собой наказание для бессовестных грешных, поправших своей чистой душой и продавшихся дьяволу ради собственной выгоды. Падалански не была верующей и презирала всех суеверных, но, тем не менее, во время грозы отсиживалась в четырёх стенах, всегда пребывая при этом в нервно-взбудораженном волнении. Сейчас, греясь возле камина в кресле, укутанная в тёплый плед, женщина чувствовала себя невероятно униженной и растоптанной, ей даже хотелось зарыдать от этого чувства, но она словно бы разучилась плакать.

Ванесса увлечённо наблюдала за колыхающимися язычками пламени, от чего понемногу впадала в сон. Когда она, уставшая за весь день от переживаний и расстройств, крепко заснула, в замке кто-то повернул ключ. Этот "кто-то", весь мокрый от дождя, под громкие раскаты грома пробрался в дом и, поднявшись на верхний этаж, в комнату, где Падалански хранила всё самое ценное, стал шарить по углам, поспешно раскидывая вещи в поисках денег.

Мужчина, так и не отыскав ничего, сердито пнул ногой дверь и спустился вниз на поиски той, что свела его с ума от гнева, заставив решиться на самый отчаянный и безрассудный поступок в его жизни — преступление. Винсент схватил верёвку, что удерживала люстру, под которой вот уже тринадцать лет назад погиб мистер Фолкнер. Ванесса оставила её у себя в качестве сувенира на память.

Флемминг ступал бесшумно, как притаившийся дикий зверь, и, заметив в одной из комнат свет от огня, так же неслышно приоткрыл дверь. Бывшая невеста спала глубоким сном и выглядела вполне безобидно, но Винсент-то знал, какой монстр таится под этой личиной невинности. Он понял, что решительная для него минута настала и отступать уже нельзя.

Флемминг осторожно обвил верёвкой тонкую шею и, борясь с головокружением, нервной дрожью и страхом, стал затягивать её потуже, постепенно приближаясь к тому, чтобы задушить Ванессу. Вдруг женщина очнулась и, глазами, потемневшими от ужаса, взглянула на бывшего жениха и, ощутив на своей шее верёвку, принялась всячески извиваться и сопротивляться, чтобы выбраться из плена нависшей над ней смерти. Она вцепилась в руки Винсента, безуспешно попытавшись оторвать их от себя, с такой силой впилась ногтями в запястья, что Флемминг поморщился от боли и почувствовал, как кровь стекает с маленьких ранок, марая верёвку и белоснежную шею его жертвы.

Ванесса яро боролась с ним, цеплялась за жизнь, старалась удержаться и вдохнуть бесценный воздух, но Винсент превосходил её в силе. Ей казалось, что она уже видит себя в гробу, в этом ящике, где потухнет навеки жизнь Ванессы Падалански. Однако женщина не собиралась так быстро сдаваться, и с внезапно появившейся лёгкостью она испустила предсмертный вопль...

Ванесса закричала и, мгновенно проснувшись, вся вспотевшая и нервно дрожащая, осмотрелась кругом. В темноте ей удалось разглядеть камин, в котором одиноко и жалко догорали угольки. Лунный призрачный свет ниспадал туманной пеленой на предметы, придавая всему отпечаток неизбежной смерти.

Женщина быстро поднялась со своего места и направилась в столовую, чтобы успокоиться и освежить стаканом воды иссохшее от крика и страха горло. Она потихоньку успокоилась, когда наконец добралась до своей цели и утолила жажду. Ванесса прикрыла веки в блаженстве, наслаждаясь свежестью прохладной воды, но неожиданный звон заставил её обернуться...

Когда Падалански повернулась, она выронила стакан, разбившийся на мелкие осколки, но женщина даже не шевельнулась. Всё её внимание было сконцетрировано на монетах, в каком-то беспорядочном хаотичном танце кружащихся на столе, звуки которых в сочетании напоминали похоронный марш. Ванесса хотела побежать, но не могла двинуться с места, заворожённо наблюдая за их движением.

Танец резко прервался, и монеты тут же остановились. Одна из них вдруг упала на пол и покатилась в холл, остановившись возле босых ног ниоткуда появившегося маленького мальчика. Падалански подумала, что это непослушный воспитанник отбился ото всех и прибежал в пансион, но, рассмотрев его повнимательней, закрыла рот руками, подавив вырывавшийся вопль.

Белые глаза мальчика без зрачков, с выступившими под ними тёмными венами, с их невидящим взглядом; серовато-мёртвого оттенка кожа; перекошенный рот, из которого выползали и вползали обратно слизкие черви; испачканная грязью и землёй одежда — Ванесса вспомнила того ребёнка, который погиб год назад по её вине. Она с ватными ногами и бешенно бьющимся сердцем со страхом ожидала его приговора. Однако мальчик просто подошёл к своей убийце и протянул руку, призывая этим жестом пойти с ним.

— Нет-нет, я не могу, — срывающимся голосом кое-как прошептала Падалански, отшатываясь и отходя от него подальше.

Ребёнок лишь приблизился и нетерпеливо дёрнул рукой. Ванесса, оглянувшись назад, поняла, что позади лишь тупик и бежать больше некуда. Она, переборов отвращение, всё же неуверенно протянула ему свою ладонь.

Мальчишка железной хваткой сжал запястье женщины и повёл её по коридору, к парадной двери. Но, ощутив сопротивление Ванессы, он остановился и, отпустив руку испуганной до смерти женщины, взял с вешалки чёрную женскую шляпу с шёлковой вуалью и подал ей. Падалански оттолкнула его и хотела было сбежать, но столпившиеся на лестнице и вокруг неё дети, с такими же глазами и такой же грязной одежде, как и у мальчика, твёрдо стояли на своём месте с намерением не пропускать её.

Женщина обессиленно упала на колени и пыталась восстановить дыхание. Она решилась не оставлять попытки сбежать, несмотря на плачевное и безнадёжное положение пленницы. Ванесса впервые молилась, чтобы спасение хоть откуда-то пришло к ней.

Тут вдруг взгляд её упал на блестящую полированную рукоять зонта. В голове Падалански созрел довольно примитивный, но заслуживающий внимания план. Она, шатаясь, поднялась на ноги и, наконец приняв свою шляпу из рук умершего, нахлобучила её на себя, прикрыв лицо вуалью.

— Вот, видишь, я сделала так, как ты хотел, — слащаво произнесла женщина. — Теперь я готова идти с тобой.

Услышав это, мальчик открыл дверь, и в этот самый момент Ванесса схватила зонт и ударила что было сил ребёнка. Он потерял равновесие и упал, а женщина выбежала наружу. Ей было уже плевать, закрыла ли она за собой дверь и сможет ли сбежать от них — Падалански чувствовала, что, пока она жива, пока сердце её стучит, а кровь бежит по венам, её будет не так-то легко сломать.

Ванесса бежала не зная куда, ощущая морозный ветер на своей коже и капли от дождя на щеках. Возможно, это были слёзы, она не хотела даже знать, ведь ей было всё равно. Сейчас женщина словно парила где-то далеко от земли, но, к сожалению, практически каждый полёт заканчивается падением.

Падалански увидела впереди себя кладбище, обволакиваемое туманом и скрываемое мглой, оно выглядело устрашающе. Туман внезапно расступился перед ней, пропуская её к раскопанной могиле, на надгробии которой значилось имя "Ванесса Падалански". Женщина собралась снова бежать, но споткнулась и упала на холодную землю.

Она попыталась встать, но прямиком из могильной ямы выпустили свои длинные стебли сорняки с шипами и, опутав жертву смертельной хваткой, упрямо затягивали Ванессу в деревянный гроб. Женщина вцепилась ногтями в землю, до последнего пытаясь выбраться, но уползала всё ближе и ближе к смерти, и всё дальше и дальше от жизни. Она совершила свою последнюю попытку и истошно, голосом, исполненным глубокой боли, завопила:

— Нет! Я не хочу умирать! Помогите кто-нибудь!

Никто не отозвался на её крик. Весь мир погрузился в гробовое молчание, будто провожая женщину на казнь. А Падалански продолжала слабо, хрипло и жалобно шептать свои последние слова.

Её тело ослабло, а она перестала что-либо ощущать кроме жара от огня, который был повсюду. В сознании же стали всплывать все те грехи, которые Ванесса безнаказанно совершала и пыталась забыть. Она больно ударилась головой о деревянную поверхность гроба, но женщина этого не почувствовала. Скользкие черви уже принялись залезать ей в рот и пожирать её мозг, но Падалански больше не сопротивлялась. Вороны окружили тело и стали поочередно склёвывать человеческую плоть и глаза, но она уже была мертва.

Последнее, что осталось от неё, — это всепожирающий огонь, который поглотил остатки её души; это воспоминания о грехах, совершённых ею на земле; это изуродованное и истерзанное тело и лицо, исход которым стало гниение в земле. Гроб захлопнулся, закрылась книга и затем осталась лишь мёртвая мгла. Это был конец жизни настоящего монстра во плоти, Ванессы Падалански.

***

Тело нашли на следующий день, когда все жильцы и воспитанники Телемского поместья вернулись домой. Жестокое убийство совершил никто иной, как жених Ванессы, известный за границей мошенник и аферист, Винсент Флемминг. Он задушил женщину поздно ночью и стащил все её украшения.

Через несколько дней Падалански похоронили, но мало кто старался изобразить печаль на своём лице. Все были счастливы, ведь они избавились от этого ужасного монстра, который мучил их на протяжении стольких лет. После этого, правда, поместье разорилось, и всем пришлось искать новое жильё.

Тем не менее, имение продолжало жить. Некоторые заблудшие видели женщину, блуждающую по кладбищу, мимо могил с зонтиком и с детьми под руку, на месте шагов которых произрастали сорняки. Многие, конечно же, не верили этим сказкам, а тем временем в поместье каждую ночь гулким эхом раздавался звон монет...