Прошла целая неделя после того, как нас неплохо отпинали, а я до сих пор хромаю. Хорошо, что башка уже не так раскалывается, как несколько дней назад.

Впрочем, сейчас меня волновало далеко не самочувствие, а Алина, которая перестала отвечать на мои звонки, а потом и вовсе закинула меня в чёрный список. Я понимаю ее, на ее месте я бы устроил что-нибудь похуже. Она узнала обо всём. Дима рассказал мне, что нам помогли, потому что Алина попросила помощи у его отца. Если бы не она, то не знаю, что бы вообще сейчас было.

Выходит, я поступил, как последняя мразь, дал ей слово и не сдержал, а она всё равно помогла. Осталась неравнодушной и как обычно влезла в мои проблемы. Она удивительная и походу святая. Таких больше не существует. Я ни за что ее не оставлю, в лепешку расшибусь, но добьюсь того, чтобы Алина меня простила или хотя бы выслушала. Других вариантов нет. Без неё моя жизнь невыносима.

Вот черт, что вообще со мной происходит? Если бы мне кто-то когда-нибудь сказал, что так буду убиваться из-за девчонки, то точно бы от смеха помер. А я убивался, чувствовал себя виноватым. До этого мне очень редко доводилось испытывать чувство вины. Я полнейший ублюдок. Какого хрена поперся на эту стрелу?! Видимо, слишком в себя поверил.

Самое поганое это то, что всё это время я никак не мог дойти до дома Алины и всё ей объяснить. У меня тупо не хватало на это сил. Мать вообще взбесилась и заперла меня в квартире, а когда увидела мой фейс в тот вечер, после знатного махалова, то испугалась по-настоящему и всю ночь проревела на кухне. Неужели ей на меня не плевать? Всю неделю не давала ключи от хаты, боялась, что снова огребу проблем, как только шагну за порог. Поначалу я смеялся со всего этого, а потом начал злиться.

Сегодня она более-менее успокоилась и все-таки сказала, где прячет ключи. Правда, взяла с меня обещание, что всё будет в порядке. Пришлось пообещать, потому что я был уверен в этом. Дима говорил, что Зверя точно задержат надолго. Деньги, Кстати, я всё-таки получил, но особой радости от этого не испытал.

Всё, что мне нужно — это быть рядом с Алиной. Сейчас. Поэтому, не теряя ни минуты, я быстро оделся и запрыгнул в тачку, а потом помчался к ее дому. Надеюсь, она не сильно испугается моего лица? Я до сих пор выгляжу так, будто меня в мясорубке прокрутили пару раз.

Обгоняя другие машины, я нетерпеливо ехал к Алине, мысленно подбирая слова, которые скажу ей. Ничего толком в голову, правда, не лезло. Чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке, ведь просить прощения для меня дело не из лёгких. Особенно, если учесть тот факт, что я этого никогда раньше не делал.

Остановив машину, резко вылетел из нее и чуть ли не бегом направился к нужному подъезду. Сердце колотилось, как бешеное. Я, черт возьми, впервые в жизни боялся. Боялся того, что Алина меня не простит.

Бабки, что сидели на лавке возле дома, на меня с ужасом и недоумением покосились. Я лишь криво усмехнулся им и, распахнув дверь, быстро шагнул в подъезд, услышав краем уха, что я местный наркоман.

Минуты через две уже стоял у знакомой двери и вовсю нажимал на звонок. Все слова из головы вылетели, оставив вместо себя непонятный шум. Не знаю, сколько прошло времени пока я звонил, но когда уже собирался уходить, дверь, чуть скрипнув, открылась. Я облегчённо выдохнул, облокотившись плечом о стену.

На пороге стояла Вика и недоумённо на меня смотрела. Видок у неё был тот еще: Черные волосы взлохмачены, лицо сонное и какое-то помятое.

— Что надо? — Протерев глаза и зевнув, не слишком дружелюбно поинтересовалась она.

— Позови Алину. Она дома?

— Она не хочет тебя видеть, — равнодушно сообщила Вика, сердито глядя в мои глаза. Они с Алиной вроде сестры, но разница между ними огромная. — И ее нет дома. Она уже ушла в колледж.

— Ты врешь, — я начинал злиться.

Какого хрена она лезет?

— Я не вру, — темноволосая снова зевнула. — Алина ушла минут двадцать назад.

Я смерил ее недоверчивым взглядом, еле сдерживая желание ворваться в квартиру и проверить все комнаты до последней.

— Марк, я говорю тебе правду. — На долю секунды в глазах Вики проскользнуло сочувствие. — Я хочу, чтобы ты объяснился перед ней. Она места себе не находит. Но дома ее нет.

Я кивнул и медленно пошёл прочь соображая, что делать дальше. Сзади послышался грохот закрывающейся двери.

Ладно, не сегодня, значит завтра. Не завтра, значит послезавтра. Она от меня уже никуда не денется, я всё равно всё ей объясню, хочет она этого, или нет.

***

Я шагала по широкому тротуару, надеясь, что мелкий, противный дождь, который сейчас шёл, не перерастет в ливень. Впрочем, на белом небе серых туч видно не было, но я всё равно старалась идти быстрее, поэтому то и дело обгоняла всех прохожих, спрятавшихся под разноцветными зонтами.

— Эй, куда ты так летишь, Водолаз? Шарага подождёт. — Послышался над ухом громкий, озорной голос.

Я скосила глаза на Вову, что беспечным, широким шагом шёл рядом сам мной.

— Может, ты уже скажешь, зачем с самого утра пришел ко мне домой? — Поинтересовалась я у него, перешагнув через очередную лужу.

— Видишь ли, мои друзья сейчас валяются дома и приходят в себя после грандиозного махача, а мне скучно идти одному на учебу, поэтому решил позвать тебя. Здорово, да? — Тут Шмелёв расплылся в веселой улыбке и хлопнул меня по плечу.

— Очень, — хмуро отозвалась я. Сейчас мне было точно не до него и его дурацких шуточек.

— Эх, хреново, что с Оксаной у меня ничего не вышло, — минут через пять, вдруг, выдал Вова, задумчиво смотря вдаль. — Но я подумал, что может оно и к лучшему?

Я пожала плечами, недоумённо глядя на своего собеседника. Может быть он уже успел что-то выпить?

— Всё же, я был не прав, что накинулся тогда на Дана. Вернее, прав, — Вова поднял вверх указательный палец, — но не до конца. Вышло недопонимание, Водолаз. Амазонка начала общаться с нашим Пушкиным намного раньше, чем я. Сейчас, вроде как, меня отпустило.

— Это хорошо, — нейтрально отозвалась я, поправляя мокрые волосы, что начали липнуть к лицу.

Зачем он ко мне припёрся? Чтобы мне излить душу? Мы с ним даже не друзья. Кажется, Вова сходит с ума. Но всё же я рада, что он уже не злится на Дана.

— И знаешь, что я решил? Знаешь, какая благородная мысль озарила мою гениальную голову сегодня утром? — Торжественным голосом спросил у меня Шмелёв, размахивая рукой.

— Какая? — Угрюмо поинтересовалась, мечтая поскорее попасть в колледж и отделаться от свихнувшегося Вовы. — Аккуратней, ты сейчас кого-нибудь заденешь. — Предупредила я, проследив взглядом, как он едва не попал рукой по плечу проходящий мимо женщины.

— Я подумал, что если с отношениями не вышло у меня, то пусть выйдет у кого-нибудь другого, — с этими словами Шмелёв взял меня за локоть и затащил под козырек ларька с шаурмой, чей аппетитный запах я с удовольствием вдохнула. — Поэтому слушай…

— Скоро пары начнутся, — вздохнула я, кинув быстрый взгляд в сторону колледжа.

— К чёрту пары. Ты хочешь узнать, почему Марк так с тобой поступил или нет? — Вова резко ко мне повернулся и деланно нахмурился. — Детка, я не так уж и часто помогаю людям, цени это.

И тут меня осенило. Так вот, почему Шмелёв пришел ко мне домой! Он просто хотел как-то помочь мне, а я, как дура, всё ждала, пока он от меня отстанет.

— Говори, — я с готовностью кивнула.

Вова начал рассказывать, и с каждым его словом мои глаза становились всё круглее и круглее.

                                       ***

Когда-то Марк был обычным ребенком, рос в полноценной семье, с мамой и папой, которые его очень любили. Каждый вечер отец читал ему разные сказки. Будучи еще совсем маленьким, Марк с удовольствием их слушал. Особенно ему нравилась сказка «Буратино», чаще всего он просил прочитать отца именно ее.

В школе у Марка, помимо Вовы и Дана, было много друзей, он был очень общительным и веселым ребёнком, хорошо учился. Он не знал, что такое грусть, что такое печаль. Его детство было беззаботным и счастливым, пока отец не попал в аварию и не разбился насмерть.

Поначалу Фролов в это не верил. Он ждал, что папа вернётся, но потом смирился и понял, что больше его никогда не увидит. От любимого родителя осталась только старая фотография и книга с любимой сказкой.

Потеря отца стала для десятилетнего Марка тяжелым ударом. Он стал замкнутым и грубым, а в подростковом возрасте начал прогуливать учебу и часто драться. Это помогало ему забыться, так он вымещал всю злость за то, что потерял отца, за то, что в его жизни произошла такая несправедливость.

Со временем боль притупилась, но драться Фролов не перестал. Из-за многочисленных драк он обрел дурную славу, благодаря которой начал зарабатывать неплохие деньги. В колледже его имя было часто на слуху. Многие его знали, многие уважали. Но не потому что он мог без проблем навалять кому угодно, а потому что он заставлял себя уважать. Порой одним лишь взглядом.

Вторым ударом для Марка стало то, что у мамы начались новые отношения. И если бы они были с достойным мужчиной, то он, скрипя зубами, со временем бы принял их союз. Но всё оказалось не так просто. Новый отчим Фролова был намного младше его матери и годился ей в сыновья.

Тогда Марк взбесился не на шутку и даже ушёл из дома. Родители Дана приняли его без возражений, но он понимал, что долго так продолжаться не может. Дан пытался вразумить его. Говорил, что, возможно, отчим хоть и молод, но не плох как человек.

Через несколько дней Фролов все же вернулся домой и убедился в обратном. Мамин избранник оказался умелым манипулятором и при любом удобном случае задирал его. Но Марк был не из тех,
кто терпит издевательства, поэтому своего отчима в ответ избивал. Потом всё шло по замкнутому кругу. Отчим язвил, Марк отвечал кулаками, мать устраивала истерики, говоря о том, что ее сын совсем потерял голову.

Фролов стал реже появляться дома, чаще пропадал с друзьями или зарабатывал с помощью своих кулаков. Он считал, что мама его предала, поэтому с ней предпочитал не общаться, а если и общался, то грубо и только по делу.

Марк не понимал ее, у него в душе поселилась глубокая обида из-за того, что она его не слышит и в любой ситуации принимает сторону своего нового сожителя. Видимо, как и многие женщины, она держалась за него. Боялась, что больше никого может не встретить и останется одна.

В конце концов, Фролов поставил себе цель купить квартиру или, на худой конец, комнату в какой-нибудь общаге. Сделать всё, чтобы больше никогда не появляться дома. Чтобы больше не видеть ни мать, ни ее молодого человека.

                                       ***

После того, как Вова закончил говорить, я какое-то время ошарашенно молчала, широко распахнутыми глазами смотря перед собой и слушая звуки дождя.
Первая пара уже давно началась, но мне было совершенно все равно, я переваривала услышанное. Поверить не могу, что Марку довелось столько всего пережить.

Этот рассказ раскрыл мне глаза, теперь я многое поняла. Очень многое. И да, мне было очень жаль Фролова, теперь ясно, почему он совершал такие поступки. Почему дрался, почему так разговаривал с мамой, почему пошел на последнее дело и не сдержал свое слово. Так же я поняла, что тогда, у него дома, видела не его брата, а отчима. Да уж, не самый приятный тип.

Получается, Марк все это время хотел сбежать от своих проблем, а я ему только мешала, даже не подозревая, что скрывается за его поступками.