-Два сладких чая, пожалуйста, - я протянул официанту пять афгани, облокачиваясь на спинку стула. На спинку именно того стула, на котором завтракаю уже тридцать лет вместе с Хамзой. –И пожалуйста, - поспешно схватил официанта за рукав, остановив. –Добавьте очень много сахара.

-Хорошо, - тот кивнул в ответ.

Мужчина спешно удалился, а я перевел взгляд на мальчика. Тот аккуратно доставал своими крохотными ручками соль прямо из салфетки, которую прятал в кармане все это время. И откуда же он берет соль?

-Как сегодня спалось?

-А я не спал, - с умилением ответил Хамза.

-Почему же?

-А я говорил с Ним.

-О чем?

Юнец вздохнул и поник головой. Меня это встревожило. Однако через пару мгновений поднял свой восхищенный взор и прошептал.

-Он сказал, что скоро время кончится.

-Надо же! И что же я, по-твоему, намерен снимать по телевизору, когда время уйдет?

-Сказал, что ты будешь снимать жизнь.

Я ухмыльнулся. Стаканы с чаем звонко приземлились о поверхность стола.

-Спасибо, - я поблагодарил пожилого официанта, который, в свою очередь, сдернул со своего плеча полотенце и кивнул головой.

Хамза медленно отодвинул стакан от себя. Взяв снова тот, наполненный водой, он стал насыпать туда соль.

-Что ты видишь? – нагнулся ближе, заглядывая вслед за ним в воду, которая кружилась вокруг ложечки, растворяя в себе белоснежные пылинки.

Он не ответил - показал.

И даже в мутной воде я смог разглядеть. Разглядеть то, чем он любовался.

Я увидел там жизнь.

Тонкие линии воды обволакивали и кружили сотни песчинок. Те взлетали, а когда собирались уже приземлиться на дно, снова поднимались вверх волнами. Я видел, как крупинки соли становились все меньше и меньше, отдавая свою белизну воде.

Но еще не понимал.

Мой взгляд вцепился в одну, самую крупную песчинку. Та была и самой быстрой. Расталкивая другие крупицы, она мчалась по кругу так, будто не желала упасть на дно. Упасть и там раствориться.

-Видишь ее? – улыбнулся Хамза, не отрывая взгляд от стакана.

-Да.

Я был очарован ею. Но досада била мне в сердце, когда я глядел, как эта крупица с каждым оборотом становилась все меньше.

Постой же! Ты умираешь! Не торопись!

Однако она все мчалась вперед.

Мчалась до тех пор, пока я не потерял ее из виду.

-Узнал ее? – засмеялся мальчик. Я покосился на ямочку, что оголилась на его щеке.

Вон она. Лежит одиноко на самом дне. Еле заметная. Теперь же была самой маленькой. Остальные белоснежные крошки кружились над ней, а затем по одному спадали вниз. К ней же.

А она все лежала. Такая крохотная. Догорала последние мгновения.

И тогда я узнал ее. Узнал эту песчинку.

То был я.

Вздохнув, откинулся назад.

-О чем ты еще говорил с Ним?

-О соли.

-Я ничего не увидел, - кашель перебил меня. Он становился хуже с каждым днем. Черт, я забыл постирать платок.

Снова кровь покрыла грязную поверхность ткани крупными кровавыми пятнами. И даже в них я видел себя.

-Мне до сих пор холодно, Хамза.

-А мне тепло. Ты меня греешь. С того самого дня, – он улыбнулся. Улыбнулся так, словно в последний раз.

И ушел.