„Если не знаешь, что делать со своей свободой, 

значит, она тебе не нужна”

(Из выпуска шоу "вДудь"— "Шило — о Кровостоке, психушке и совке")

«Всё, что хотел, сделал?»— вот первый вопрос, на который мало кому, вероятно, хотелось бы искать ответ в день совершеннолетия. Главное ведь, ничего так и не поменялось с наступлением "взросления". Печально? Скорее всего.

«Радуйся, что вообще дожил» — подумал Тарас после того, как только открыл глаза в первом совершеннолетнем утре. Кругом было пусто — никаких шариков, друзей с поздравлениями, тортов, конфетти... Жизнь — не кино, волшебства не будет. Здесь будут только смятая постель и четыре стены, всё время тебя окружающие. Сам даже не заметил, как они стали родными.

Лишь Анечкина записка лежала одиноко на столе рядом со связкой ключей и коробкой с новым телефоном (на который неизвестно как могло хватить денег в их "семье"). Размашистым почерком было написано что-то вроде: «Сегодня без меня. Потом отметим вместе, наслаждайся своей свободой».

Свобода — лучший подарок только при том условии, что тебе действительно её хочется. Тарас чувствовал — пока что ему это не нужно. Он понял это тогда, когда не метнулся даже к ключам, а лишь холодно взглянул на них. Подарок вроде его и обрадовал, однако в то же время радость эта была какой-то не такой.

Дело это заключалось не в обиде на Аню. Тарас вообще не обижался с недавних пор. Всё за него сделало его же бессилие перед свободой. Он сам себе вечный узник.

***
Раздался первый звонок в дверь, прервавший Панфилова от долгих раздумий за коробкой торта, которая нашлась в холодильнике, на этот раз набитом всякими контейнерами. Раньше в нём было больше пустого пространства. Удивительная вещь — праздники.
Впервые за год в руке звякнули ключи от квартиры. Давно Тарас их не крутил между пальцев — почувствовать это снова было в новинку. Обжигающий холод металла особенно ярко ощущался на коже. «В ключах ли счастье?» — вопрос, над которым парень ломал голову всё время, проведённое в компании закрытой коробки торта. Вечный вопрос: «Почему я охладел?» так и не решился.

Скрежет ключей об скважину — ещё один новый звук. Он отличался от постороннего. Наверное, так же скребутся кошки на душе.

«Кто бы мог подумать, что буду удивляться возможности открывать дверь своей же квартиры» — мысленно ухмыльнулся Тарас. В горле стоял ком — весьма волнительно.

На мгновение он даже остановился, оглядывая дверь. «Может, стоило посмотреть в глазок? Вот, о чём ты забыл, балда»— мысленно ругал себя, но на свой страх и риск распахнул дверь.

На пороге стоял Дон с ящиком бутылей. Улыбка от уха до уха, как обычно, украшала его лицо. Тарас долго не думал — улыбнулся в ответ старому другу, даже если немного сомневался в такой дружбе.

— С вылуплением, чувак! — прокричал Дон, явно веселясь намного больше, чем именинник.

Парни обменялись рукопожатием. Возможно, Дон, даже не обиделся на то, что когда-то его из этой квартиры выгнали, раз так охотно тянул руку.

Ящик сразу же оказался на полу, приземлившись с характерным звоном. Несколько поллитровок стояли в довольно большое количество рядов — Дон точно рассчитывал на большую компанию. Тарас даже не помнил, кого приглашал.

— Спасибо, — бросил он, всё ещё не отрывая взгляда от ящика, который приволок с собой друг.

— Это не все подарки, — усмехнулся Дон, тем временем копошась в кармане куртки.

Довольно скоро он на что-то наткнулся и молча протянул Тарасу, глаза которого уже чуть не лезли на лоб от удивления. «Конверт с деньгами» — подумал тот, немного с опаской взглянув на друга.

— Это откуда? — осмелился спросить.

Дон махнул рукой.

— Неважно, друг, — скинул с себя куртку, — не своровал, не беспокойся. Тебе тётка трубу, что ли, подарила?

Панфилов взглянул на карман своей домашней ветровки, из которого уже почти вываливался телефон. Коротко кивнул, после чего поправил карман.

— Выходил уже на свободу-то?

— Нет.

«Почему? Да потому что свободу надо всё-таки заслужить — Аня так учила, а я запомнил. Я пока не готов» — додумал Тарас продолжение диалога самостоятельно. Как ни странно, друг молчал, после чего просто прошёл на кухню.

— Стол в комнату надо перенести, — сообразил Панфилов, прежде чем Дон успел сказать что-либо.

— У тебя кроме унылого торта ничего нет, что ли, больше? — кивнул в сторону стола тот.

Тарас молчал, хотя мысленно огрызнулся: «Неужели это так важно?»

— Понятно, — тихо произнёс Дон, открыл дверь холодильника и пробежался взглядом по полкам.

Он убедился — в холодильнике было не совсем пусто, Аня успела сделать пару салатов и запечь курицу — просто это не сильно почему-то заботило Панфилова. Он в очередной раз где-то мысленно завис.

— Не, ну в холодосе всё нормально вроде, не знаю чё ты, — вынес свой вердикт Дон, закрыв холодильник. — Всё у тебя нормально? Ты кислый какой-то.

Звонок снова прозвенел, Тарас ринулся в сторону двери. Ему удалось уклониться от ответа, отчего в мыслях безумно благодарил звонившего. В этот раз уже было не так волнительно, хоть он снова забыл про глазок.

В дверях стояла знакомая фигура, только лицо этого человека Панфилов никак не припоминал. Вроде знакомый парень, но при этом и нет.

Издалека можно было бы сказать, что парень этот имел какие-то схожие черты с внешностью Тараса. Только казался всё-таки старше и приземистее. Во взгляде таких же тёмных глаз тоже читалась лёгкая потерянность.

Панфилов какое-то время молча стоял в дверях, думая даже закрыть их перед собой.
Мимо тем временем проходил Дон, откусывая на ходу кусок от целой копчёной колбасы.

— Стол будем в комнату переносить, не? — указал тот в сторону кухни, после чего глянул в сторону двери и помахал рукой. — Привет, Яныч.

Ян рассмеялся, поправив намокшие от снега волосы.

— Тараска, с днём рождения, блин, я думал уже, что квартирой ошибся. Не пугай так, — улыбнулся и тоже помахал рукой. — Даник, кстати, привет.

Дон что-то проворчал в ответ, подошёл ближе к дверям, чтобы нормально поздороваться со своим каким-никаким знакомым.
Тарас резко пришёл в себя и тоже вдруг рассмеялся, нарушив затянувшуюся тишину.

— Ян, — он произнёс это так, как будто сам же не верил в происходящее, мгновенно протянул ему руку для рукопожатия. Губы его невольно расплывались в довольной улыбке. — Пришёл всё-таки. Не узнал, извиняй.

***
«Как много вокруг тебя друзей. Все ли они не враги и не "так"?» — подумал Тарас, осматривая довольно большую компанию, собравшуюся в квартире за считанные часы.

— Смотри не разбей телик, Мишань, — только и успевал он следить за гостями. «Всё равно мы его почти не смотрим, просто денег потраченных жалко» — мысленно добавил.

Мог ведь ограничиться и парой людей. Для чего был такой размах — сам не знал. Свободы в этом никакой не виделось даже в намёках. Имениннику даже не хотелось лишний раз осматривать каждого сидящего за столом.
Кругом мелькали одни и те же лица, в которые то и дело заливалось содержимое бутылок из ящика. Тарас тоже пил, но, казалось, без фанатизма, скорее за компанию.

Дон включил что-то на колонке, которую притащил в кармане толстовки. Однотипные биты хотя бы иногда прерывали бесконечные взрывы смеха, раздававшиеся то тут, то там. Не смеялись разве что только два человека — Тарас и Ян. Периодически оба посматривали друг на друга, как бы читая мысли по поводу всего этого.

— Хорошо, что мы все сегодня собрались, — произнёс неожиданно Дон, едва поднявшись с места.

В руках его чуть сминался пластиковый стаканчик. Язык уже заплетался, как и ноги.

— Твою мать, Дон, — выругался Тарас, уже подорвался в его сторону, как вдруг за руку схватил Ян.

Насмешливый взгляд, обращённый на Дона, диктовал что-то вроде: "Не мешай ему". Панфилов послушно сел на место.

— Панфил, дружище, — остановился, будто что-то резко вспомнил. — Не-ет. Брат! Именно братом ты мне стал за все эти годы...

Из колонки так и шёл звук. Тарас внимательно пытался что-то выцепить из строчек песни сквозь "пламенные" речи своего друга:

...закопай меня поглубже,
Я не про сырую землю — я про память и про душу*...

«Я и сам не против закопаться, только от меня закопались, всё же, раньше» — поймал себя он за мимолётной мыслью, от которой мгновенно отряхнулся. Руки сами тянулись к лицу для того, чтобы расчесать воспалённые глаза. Устал постоянно смотреть в одну точку и думать, откровенно говоря, ни о чём. Жизнь-то в такие времена не выключается, а всё также кипит. Она ждёт, когда ты либо всплывёшь, либо развалишься.

— Спасибо, Дон, — улыбнулся Тарас, после чего поднял стакан вверх и залил в себя оставшееся. — Ты мне тоже как брат.

«Почему я тебя сейчас даже не слушал — чёрт знает. Нет здесь логики. И не будет» — подумал Панфилов после того, как по-братски обнялся с другом.

***
Время летит быстро — не замечаешь порой за струями сигаретного дыма, что в окно уже стучится вечер. Иней на окне вырисовывал причудливые узоры, которые уродовались рисунками на запотевшем стекле.

Каждый из этих рисунков — остаток незавершённой фразы в завязавшемся пьяном разговоре между Яном и Тарасом. Остальные же вряд ли заметили бы чьё-либо отсутствие — слишком хорошо было им в комнате (половине уже в ванной). Дон хоть и находился рядом с парнями, но в самом разговоре отсутствовал, потому что заснул сразу же, как только облокотился об стену.

— Тебя тётка не отругает за то, что прям в квартире курим? — поинтересовался Ян, разглядывая кухонный гарнитур. Он сидел на полу, отчего обзор казался шире. — Вытяжку включи хотя бы.

— Какая разница? — Тарас провёл пальцами по стеклу — появился знак вопроса.

Он отхлебнул ещё немного и включил плиту, чтобы прикурить об неё сигарету.

— Я смотрю, у тебя прошла эта фигня что ли?

— Какая фигня? — Панфилов нахмурился, потому что не сразу уловил суть вопроса.

— С огнём твоя фигня, — усмехнулся парень. — Ты же рассказывал что-то...

Тарас вдруг поперхнулся от очередной затяжки, после чего убрал сигарету за ухо. Он медленно сполз по стене, чтобы быть на одном уровне с другом.

— Не было никакой фигни, — заявил вдруг тот, глядя Яну в глаза, потому что соврать боялся. После молчаливой паузы добавил, — походу.

— То есть как?

Парень тяжело вздохнул. В голове копошился рой всяких мыслей, ранее забивавших мозг.

— Короче, — начал Панфилов, чувствовал при этом дрожь в голосе. Он понимал, что его вряд ли поймут, но попытаться стоило. — Я всю жизнь что-то жёг. Мне было вообще по... Кхм, всё равно, что жечь. Тогда чуть позже начал я делать это во благо, так сказать...

Он снял с уха сигарету и нервно прокрутил её в ладони. Немного жгло, отчего на душе становилось ещё неприятнее. Прошлое навязчиво напоминало о себе ожогами на коже.

— Стал гаражи жечь, — продолжал свою речь, напоминавшую некую исповедь. — Это не простые гаражи были, не подумай. Узнавал всегда, кому они принадлежат. Если алкашу какому-нибудь там, или нарику — значит, под снос. Осуществлял его, непосредственно, я. Ты же помнишь, я тебе про отца ещё как-то рассказывал, почему он в тюрьму попал? Вот таких я и проучал.

Тарас старался следить за реакцией Яна — тот оставался спокойным, отчего можно было выдохнуть.

— Мне много чего говорили. Анька сказала, что у меня мания, — он чуть шмыгнул носом. — Я ей не верил сначала. Потом это как-то приелось со временем. Привык, наверное, и принял это на себя...

— Погоди, — остановил почти его Ян, но Тарас перебил.

— Просто делать нечего мне было, вот и всё, — швырнул сигарету на пол. — Недавно хотел попробовать что-то из ранних штук проделать и понял, что мне это больше не нравится. Я не пироман.

«На самом деле, мне было просто одиноко всё это время. А ещё мне просто тошно от этих ярлыков» — кричал внутренний голос, который всегда хотелось заглушить, но не в этот раз.

— А как ты понял это? — Ян старался задать этот вопрос осторожно. — Ну, то, что тебе это не нравится.

«Я начал любить иные вещи» — ответил Тарас мгновенно на этот вопрос у себя в голове.

— Я ничего не почувствовал, — сказал вслух.

Друг чуть прищурил глаза.

— Ты что-то явно не договариваешь. Не может быть всё так просто.

Панфилов ухмыльнулся, после чего тяжело вздохнул и запрокинул голову. Взгляд замер где-то на потолке.

— Возможно, — отрезал он, изучая каждую трещинку, напоминающую собой витиеватый ручей. Хотелось пить — сушило горло.

Периодически воцарившуюся тишину прерывал храп Дона. Тарас напряжённо думал о том, стоило ли это вообще рассказывать.

— Погоди, — очнулся вдруг Ян. — А как ты курил всё это время, пока меня не было?

Тарас опустил голову и все же подобрал окурок, который бросил на пол в порыве эмоций. Он бессмысленно вертел его в руках, пытаясь воссоздать всё то, что, казалось, было так давно, хотя на самом деле времени прошло немного. Губы его предательски содрогнулись — пришлось их прикусить.

— Кажется, по-онял, — протянул Ян и хлопнул другу по плечу. — Пару слов, может, хотя бы мне скажешь, как другу? С кем заобщался-то?

Окурок будто прирос к ладони. Тарас пытался его стряхнуть, старался на него не смотреть, но все попытки оставались тщетными. От этого не убежать и не скрыться. Подкатывало лишь горькое ощущение, сравнимое с тем, словно сам был с головой зарыт в гору таких же окурков. Какое-то время стараешься поймать воздух вместо никотина, а потом миришься с этим и задыхаешься. «Я — труп среди окурков, потому что выбрал всего лишь дышать, а не выбираться наружу»— осенило его внезапно.

— Если бы всё было так просто и понятно... — единственное, что получилось у Тараса выдать после минутного самокопания.

— Это заметно, — бросил Ян. — Интересно, по кому у тебя такие сдвиги пошли. Всё-таки ты вырос с того момента, как я уехал. Знаешь, мне почему-то в голову фраза одна пришла, Достоевский писал, кажется. Короче, нельзя любить то, чего не знаешь. Не знаю, к чему это говорю, но, кажется, тебе это сейчас как никогда кстати. Вижу, ты какой-то мутный.

Тарас взглянул на Яна и хило улыбнулся.

— Книги читаешь, оказывается, — удивился он.

— Проще: заначку батину искал, когда таким же, как ты, был.

Оба рассмеялись. Хорошо всё-таки смеяться вместе с кем-то, даже над какой-то глупостью.

Парни ещё какое-то время сидели вместе, разговаривали о своём под периодические храпы Дона. Сошлись на одном — эту тушу надо куда-то перетаскивать.

В квартире уже происходила вакханалия. Об этом говорило количество людей, орущих в попытках подпевать оставшейся в комнате колонке. Стоило только открыть дверь, как всё это набирало громкость.

— Панфил! — заорал один из псевдодрузей, заметивший, как Тарас вышел из кухни. — Куда пропал?

— Андрюх, убавь звук, будь добр, — поморщился Панфилов и тем временем думал, где уложить Дона.

Андрюха же уверенно направлялся в его сторону.

— Чё, когда в гаражи-то? — заржал вдруг парень. Очевидно, тот мало что соображал, но вопрос-то задал нарочно.

Тарас даже чувствовал, как чешутся его костяшки, однако пытался держать себя в руках.

— Друг, тебе, может, в ванную сходить? Чё-то совсем, видать, тебя накрыло, — улыбнулся он. — Какие гаражи?

Андрей опустил ладонь Панфилову на плечо и снова рассмеялся. Смех его напоминал конвульсии.

— Ну, которые ты жёг, — непринуждённо ответил тот. — Это та-ак прико-ольно бы-ыло-о.

Парень будто специально растягивал гласные на некоторых словах. Тарас стиснул зубы. "Всю жизнь, считай, страдал, а кому-то с этого всё ещё прикольно. Ваше равнодушие меня почти и убило. Теперь наблюдаете за тем, как я восстановился, и в пропасть обратно тянете. Жалко, что раньше мозгов у меня не было, чтобы это понять",— слышал он сквозь скрежет.

— Как только — так сразу тебя позову, окей? — процедил Панфилов и оттолкнул Андрея от себя.

Надо было вернуться к вопросу о перемещении Дона. Едва ли Тарас обернулся, как расслышал знакомый звук — трещал дверной звонок. Он дёрнулся на месте: «Кого ещё могло принести?»

Миновав адский коридор, парень наконец добрёл до двери. Вся квартира была уже в какой-то лёгкой дымке, отчего дыхание периодически становилось затрудненным. Тарас откашлялся и не задумываясь открыл дверь, после чего замер на месте от увиденного на пороге. Он пожалел о своём поступке.

«Чертовщина» — подумал тот сразу же и вышел на лестничную площадку, громко хлопнув дверью. Парень сложил руки на груди и оглядел гостя с ног до головы. Его шумный выдох раздался по всему подъезду.

— Ну и зачем ты пришла, Кать? — искренне поинтересовался Панфилов.

На удивление, она казалась не такой собранной, как обычно. «Бывает, жизнь треплет» — старался не зацикливаться на замеченном Тарас.

— У тебя день рождения вроде, — быстро проговорила та и пыталась заглянуть парню за плечо.

Тот в свою очередь нервно сглотнул. Костяшки уже давно побелели, как по заученному сценарию.

— Спасибо, что вспомнила, — отрезал Панфилов, стараясь не смотреть на неё, чтобы не сорваться и не наговорить всего, что в принципе думает обо всех её поступках. — Это всё на сегодня?

Катя нервно тряхнула длинными рыжими волосами. В зелёных глазах читалась былая уверенность, смешанная с лёгким страхом. Она тоже сложила руки на груди. На лестничной площадке постороннему наблюдателю можно было услышать смешок.

— Я вижу, что ты меня зеркалишь, — Парень задрал подбородок. — Чё надо?

— Ты такой ядовитый, — более уверенно заговорила та, хотя пальцы её были переплетены. — Извиниться хотела, не поверишь. Прощения попросить. Как это ещё там называется?

Снова смешок.

— В книге тебе не написали про такое? — он мгновенно подобрал колкость. — А за что извинения-то? Это же вроде я тебе денег должен — хочешь, отдам подарочные?

Девушка опустила голову и перевела дыхание. Пальцы всё так же нервно цеплялись друг за друга.

— Не должен, — она прикусила губу и постаралась сразу же зализать ранку.

— Так я знаю.

Оба ещё какое-то время стояли в подъезде. Снова дышать затхлым воздухом — это тоже ещё не свобода, как и избавление от лишнего вранья в жизни. Это только иллюзия.

— Слушай, знаешь, как сложно вообще с мыслями собраться? — не выдержала она. — Приходишь, просишь прощения, как можешь, а перед тобой выделываются. Сними корону, Тарас.

Он усмехнулся третий раз, взглянув на Катю с неким сожалением. Ему хотелось отвернуться и закатить глаза.

— Ты не прощения пришла просить, а побухать, Катя, я это вижу, — покачал головой Панфилов. — Ты не умеешь извиняться и не научишься. Здесь книжки не помогут — тут совесть нужна.

— Вот, значит, такая я плохая, — взорвалась та. — Хорошо, что у нас есть такой идеальный ты.

Тарас улыбнулся, повернув голову в сторону лифта, двери которого были исписаны всякими фразами. Чуть отвлекшись на их изучение, вновь вклинился в бессмысленный диалог.

— Какой есть.

— Я реально перегнула тогда палку.

— Знаю, — бросил Панфилов, после чего развел руки.

Простым жестом он заключил Катю в объятия, которых, скорее всего, ей не хватало. За такое нельзя осуждать людей — Тарас понял это за год изоляции.

Каждая ситуация нас чему-то учит. Наше дело — усвоить урок или прогулять. Иногда упущенное навёрстывается, однако, это вопрос времени.

— Поэтому я впущу сейчас тебя домой, но больше мы никогда не встречаемся, — выдохнул тот куда-то ей в волосы, после чего отстранился.

Катя молчала.

Тарас открыл дверь, пропуская девушку вперёд.

На пороге стоял Ян. Лицо его светилось от "понимания" ситуации, отчего Панфилову хотелось провалиться под землю. Однако всё же он решил разобраться с этим вопросом позже.

— Где Дон? — вот, что реально волновало его.

Катя тем временем вешала куртку на крючок — быстро освоилась. Анархия — её естественная среда обитания. Ничего не может пугать сильнее путаницы в голове.

— В ванне лежит, — ответил Ян, после чего взглянул на Тараса и рассмеялся, заметив его тревожность. Он кивнул в сторону ванной. — Тебя пока не было, он уже проснулся и чуть не испачкал пол — еле успели довести.

Панфилов облегчённо вздохнул — не привлекала его перспектива отмывать полы после тусовки в одиночку. Хотя это было в любом случае неизбежно. Хочешь ты чего-то или нет — это чаще всего неважно, даже если касается таких неприятных вопросов, как уборка квартиры.

Дверь ванной открылась, и из-за неё показалось раскрасневшееся лицо Дона. Даже светло-серые глаза его вдруг заалели. Парень явно чувствовал себя неважно, однако на ногах держался.

— Ты чё это вдруг, спортсмен? — Ян обратился к Дону с лёгкой насмешкой. — Пить не умеешь что ли?

Тот лишь махнул рукой в ответ, буркнув что-то себе под нос. Хлопнул дверью и неожиданно остановился на месте. Катя всё ещё стояла в коридоре между тремя парнями — он её заметил, отчего хитро улыбнулся.

— О, Ка-атюха, — растянул тот и хлопнул, затем посмотрел на Тараса с прищуром. — Панфил, ты её сюда чё вообще запустил-то?

— И я тебя, Дань, рада видеть снова. За курилку, кстати, от всей души спасибо, — съязвила Катя, хотела уже скрыться с виду, но не тут-то было.

— Стоп, так вы общаетесь что ли? — поинтересовался Тарас.

— Да, — выпалил Дон. — Общались.

— Нет, — улыбнулась Катя, победно тряхнув волосами.

Панфилов лишь молча кивнул. Ян скрылся в кухне, не пожелав встревать в выяснение отношений. И Тарас в этом его прекрасно понимал, потому что сам готов был завыть. Он стоял между двух огней, и не понял лишь одного — что они хотят прежде всего друг от друга.

— Скажи спасибо, что не отнёс тебя на помойку, где тебе как раз и место! — повысил голос Дон, который неожиданно не на шутку разошёлся. В ход шла активная жестикуляция. — Панфил, лучше убери её из дома к чертям собачьим. Да ты знаешь вообще, что она...

После этих слов наступила некоторая тишина, потому что раздался грохот — из кармана Дона вдруг что-то выпало. Тарас не поленился поднять это.

Долгое время оба смотрели друг на друга, испытывая разные чувства. Тарас — непонимание, Дон — стыд в перемешку с чем-то ещё. Именно под это сопровождение Катя и скрылась из коридора.

Парни остались на сражении взглядами.

— Это чё за хрень? — не выдержал Тарас, тряхнув перед Доном пакетиком со странным содержимым, напоминающим семена. Затем он тряхнул и самого Дона, который вдруг растерялся.

Красное лицо его резко поменяло оттенок.

— Всё объясню, Панфил, всё объясню, — вторил тот.

— Ну так постарайся, — ухмыльнулся Панфилов.

Дон нервно сглотнул и опустил голову.

— Давай не при всех.

Тарас кивнул и распахнул дверь, указав на неё. Оба вышли на лестничную клетку. Дверь сама захлопнулась от дуновения ветра. Какое-то время только его завывание и слышалось.

Тарас выдохнул и зарылся пальцами в волосы.

— Может, говорить начнёшь уже? — оглянулся он в сторону друга.

— Короче... — собрался было тот, как вдруг прервался — раздалась телефонная трель.

Панфилов уже даже забыл про то, что у него теперь есть телефон. Он потянулся за трубкой, показав Дону условный знак того, что стоит помолчать.

На дисплее высветился номер Ани, который был уже автоматически забит в базе данных. Тарас прислонил смартфон к уху.

— Да, — в голосе его слышалось напряжение.

На том конце провода было удивительно тихо, отчего звук казался идеальным.

— Тарас, с днём рождения тебя, — Аня явно старалась быть весёлой. — Ты прости, что так получилось, у меня ЧП произошло просто...

— Всё в порядке, Ань, спасибо, — прервал он её внезапно. — Сейчас хорошо всё?

— Да, всё хорошо, — ответила та. — Ты-то как? С друзьями всё у тебя там под контролем?

Тот оглянулся в сторону Дона и натянуто улыбнулся.

— Нормально всё, сидим, пьём.

— На улицу вышел, наверное, уже?

— Нет, — мгновенно отреагировал Тарас, после чего зачем-то добавил. — Я вообще-то хочу, чтобы ты это своими глазами увидела.

Тётя нервно рассмеялась в ответ.

— А что произошло-то? — не сдержался Тарас. Он чувствовал, как не может устоять на месте, отчего расхаживал по лестничной клетке.

— Помнишь, ты что-то про соседей говорил мне? — спросила Аня.

Тарас вдруг резко остановился на месте. Он почувствовал, как под кожу вонзились невидимые шипы — мурашки пробежали по телу. Прошиб холодный пот.

— Алло, — пробудил его голос Анечки. — Ты тут?

— Да... Я тут, музыка просто играет громко, не слышу, — соврал тот, после чего услышал лёгкий смешок Дона, но не придал этому значения. — Ну так что там дальше?

Пальцы его замерли около облупленной стены подъезда.

— Ты что-то реально слышал тогда?

После этого вопроса он мысленно вернулся туда, отмотал время на несколько дней назад. Вспомнил всё, что не давало ему покоя до тех самых пор, и снова почувствовал как в венах что-то коротнуло.

— Мне могло показаться, — небрежно произнёс тот. — А что?

И после этого вопроса он снова вспомнил что-то.

Аня ведь искала кого-то. Прямо в тот момент, когда он резко потерял контакт с соседкой.

Неужели это что-то сейчас значит?

«Нет» — ответил он на свой же вопрос — костяшки засаднило от облупленной затвердевшей краски. Рука с телефоном немного отклонилась от уха, но он ещё слышал всё, что ему говорила Аня.

— Пациентка, которую я потеряла, захотела на связь выйти. Я в больницу к ней ездила, столько услышала всякого, — устало вешала она, находясь до сих пор на том конце провода. — Оказывается, она с нами рядом живёт, ну, за стеной нашей. Представляешь?

Перед глазами картинка — зажигалка приблизилась к груде окурков. Всё сгорело вместе с закопанным телом. Пепел кружился в воздухе и каждому проходящему мимо попадал в лёгкие. Теперь люди дышали только им. Им же задыхались и кашляли.

Он тряхнул головой.

Аня всё ещё пыталась его дозваться, но Тарас не слышал, потому что совсем убрал руку.

— Связь вообще плохая, Ань, — Он поднёс динамик поближе. — Не слышу ничего, но, короче, спасибо тебе за подарок и поздравление. Потом поговорим, окей?

Сбросил и едва смог продолжить дышать так же непринуждённо, как раньше. Ничего будто не было. Словно он этого не слышал.

— Ты чё, Панфил? — очнулся Дон, тоже будто не видевший ничего странного секундами ранее.

Может, реально показалось?

— Так в чём дело-то? — сменил тон голоса вдруг Тарас и взглянул на пакетик, который всё ещё беспощадно сжимал в другой руке.

***
—... Ну и в общем, просрал я очередное соревнование, после чего тренер со мной решил попрощаться, мол в услугах моих не нуждается, — продолжал свой рассказ Дон, который сидел на ступеньках и периодически хрустел костяшками. Он часто поглядывал на Тараса и пытался добиться его понимания. — И ничего я, естественно, больше не получил с этого. А родки-то требуют наград каких-нибудь и спрашивают меня о том, о сём. Не могу же я сказать, что песенка себя сама спела — страшно мне. Денег их жалко. И в один день вдруг увидел траву какую-то странную у дома — подумал типа, что это моё спасение, ну и начал продавать малолеткам всяким, им же вообще по барабану, какой дрянью закидываться. Родители не просекли эту фишку — обрадовались моим "успехам в спорте". Вот и радую их до сих пор. Ну да хреново, а как ещё, Панфил? Что я мог сделать с этим ещё?..

— Что угодно, — прервал его Тарас.

Во взгляде Дона читался вопрос. Он всё ещё сидел на ступеньках, уперевшись подбородком в кулак.

— Ты мог выбрать что угодно, Дон, — Панфилов поправил волосы, он часто так делал, когда нервы сдавали. — А в итоге стал просто паразитировать. Ты ведь знаешь, что случилось с моим отцом и почему он теперь в тюрьме, и за что я его презираю. А потом берёшь и так просто приходишь ко мне домой с этой хренью. Да мне тошно даже смотреть на это... Чем тогда ты лучше Кати?

Тарас перестал опираться на стену и направился в сторону двери. Дон тоже встал со ступенек, но прежде друг остановил его на полпути.

— Думаю, на сегодня вечеринка для тебя закончилась, — твердо произнёс тот и замер в коридоре. — Ты снова идёшь домой, Дон. Я провожу тебя.

В горле у него застрял ком.

Впереди было две двери — его и соседняя. Взгляд неожиданно зацепился именно на второй и не хотел отцепляться от неё.

Вроде бы обычная темная дверь, за которой что-то таилось, и это «что-то» сводило с ума.

«Значит, вот кто ты такая... Кира, кажется» — имя это поразило Тараса словно раскат грома. Он удивился тому, что вообще смог его запомнить, хотя вроде и пропустил мимо ушей при разговоре с Аней на кухне. Именно тогда ему стало понятно, что с ним происходило всё это время на самом деле.

«Либо не прав твой Достоевский, Ян, либо неправильно ты книгу эту читал. Можно полюбить то, чего ты не знаешь, потому что никогда не поздно узнать это поближе» — маякнуло в мыслях его перед тем, как взгляд вернулся к другой двери.
_______
* Boulevard Depo — Катафалк.