Эмили

Возникало ли у вас когда-нибудь это необъяснимое чувство вины, притупленное болью от знания, что вы могли что-то изменить, но не сделали этого?

Что в ваших силах было направить реку в нужное русло, туда, где она не принесёт беды, разрушая стихией всё на своём пути?

Что была возможность всё исправить, а теперь вам только и остаётся, что бродить среди руин своей души?

— Эмили, — вырывая из омута мыслей, тихо позвала меня по имени миссис Бэлл. Я подняла взгляд на утонченную темнокожую женщину, чей проницательный взгляд, казалось, смотрел прямо в душу из-под роговой оправы очков. Было чувство, что она видит всю мою боль и страхи, которые таились внутри.

Я сидела в светлом кабинете, слушая монотонное и успокаивающее тиканье часов. Мягкие золотистые лучи просачивались сквозь полупрозрачные занавески, ласково, будто стараясь утешить, касались кожи, пока я старалась сформулировать ответ на вопросы, заданные психотерапевтом.

«Что привело тебя ко мне? Тебя что-то беспокоит?»

— Да, извините, — я глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь в голосе, которая распространилась и на тело. — Я... Мой друг... — голос всё же предательски дрогнул, когда воспоминания о нём ворвались в разум. — Мой друг нуждался в помощи, а я этого не заметила. Не видела этого. И сейчас он... — слезы, которые я так упорно старалась сдерживать, находясь на людях, нашли выход в этом кабинете. Именно с этой женщиной.

Озвучивать причину своей боли было в разы больней и тяжелей, чем просто думать о ней. Когда всё лишь в твоей голове, то и эмоции зачастую оказываются заперты там же, но не тогда, когда слова вылетают наружу. Они будто материализуются, превращаясь в тонкий и острый скальпель, который беспощадно вскрывает загноившуюся рану. Приносит ли это исцеление или ничего, кроме потока новой боли?

— По твоему другу было заметно, что он нуждается в помощи? — Миссис Бэлл заправила вьющуюся чёрную прядь волос за ухо и принялась делать какие-то заметки в блокноте, лежащем на её коленях.

— Но разве друг не должен видеть чуточку больше, чем остальные окружающие? — Я на мгновение замялась. — Разве он не должен видеть, когда тебе плохо и нужна помощь?

— Я спрошу иначе, Эмили. Ты предполагала, что с твоим другом может случиться нечто подобное? — миссис Бэлл положила ручку поверх блокнота и внимательно посмотрела на меня.

Предполагала ли я?

— Нет... Он всегда был таким... Я никогда не знала, что творится в его голове. С самого детства было так, — сцепив руки в замок и опустив глаза, я наблюдала как от степени надавливания местами белеет кожа пальцев, лишаясь кровотока. Это немного отвлекло от боли, которая разрасталась в сердце.

Не думала, что с эмоциями может быть настолько сложно справиться. Особенно если они наполнены грустью и негативом. Что они могут причинять такую боль, которая кажется физической. Что я не смогу контролировать ни их, ни слёзы, которые не прекращали упорно скатываться горячими дорожками по щекам.

— Расскажи мне подробнее о твоём друге и обо всём, что случилось.

Мой взгляд взметнулся к лицу женщины, ища там правильный ответ. Была ли я готова озвучить вслух то, о чём даже думать и вспоминать боялась?

— Если сейчас для тебя это сложно, можем продолжить в другой раз, — голос миссис Бэлл был мягким и успокаивающим, а взгляд добрым, не имеющим ни единого намёка на осуждение, отчего захотелось рассказать ей всё прямо сейчас. Разделить эту тяжесть, что с такой силой сковала сердце.

Глубоко вздохнув, я вновь опустила взгляд на сцепленные руки. И нерешительно начала свой рассказ.

— Мы были знакомы с самого детства. Практически тринадцать лет...