Десять лет назад

Эмили

Всё стало ещё хуже, когда мы пошли в школу. Отец Ника, Сэмюэль Миллер, постоянно давил на него из-за оценок, которые, в общем-то, были не так уж и плохи. Мужчину не волновал ни средний балл, ни хвалебные отзывы от учителей. Казалось, он искал поводы, чтобы устроить очередной скандал. Но, тем не менее, Ник держался на твёрдой «В», пока я перебивалась «С+». Частенько случались времена, когда друг вызывался помочь мне с учёбой, лишь бы не видеть моей кислой мины, чем безумно выручал меня.

Так и в этот раз, когда мы возвращались домой, специально выбрав самый длинный путь, я размышляла над тем, как бы намекнуть Нику, что снова нуждаюсь в его помощи.

— Скоро каникулы, — начала я, вышагивая чуть впереди него, теребя шарф, на покупку которого с трудом склонила маму. Я очень любила франшизу Гарри Поттера и, как истинный фанат, считала, что будет преступлением не заиметь себе хотя бы шарф с фирменной расцветкой Гриффиндора.

— Угу, — коротко бросил Ник, глядя куда-то далеко вперёд, как обычно, витая в своих мыслях.

— И контрольные скоро, — настойчиво подводила я тему к нужной точке.

— И правда, — последовал очередной незаинтересованный ответ.

Я нетерпеливо цокнула. Похоже, снова не угадала с его настроением, а значит, нужно хорошенько постараться, чтобы добиться своего.

— По математике, Ник! — я резко остановилась, вынуждая друга замереть на месте, во избежание человеческой аварии прямо на тротуаре.

— Я помню, Эм. По всем основным предметам у нас итоговые контрольные, — он внимательно посмотрел на меня, будто не понимая, к чему клоню.

Да, бывали случаи, когда Ник не улавливал очевидных намёков, но за годы нашей дружбы, мне кажется, он мог бы запросто научиться считывать меня. Хотя, если честно, я сама порой не могла понять ход его хаотичных мыслей.

— Есть кое-кто, кому нужна помощь по математике, потому что этому кое-кому не нравится этот предмет, а больше нравится болтать с соседкой по парте, — я играла бровями и намёками, как искусный манипулятор, но, не встречая никакого проблеска понимая во взгляде друга, сдалась и всплеснула руками. — Это я, Ник. Мне нужна помощь, — указала на себя большими пальцами, чтоб уж наверняка быть понятой.

— А. Так бы и сказала, — Ник слабо усмехнулся и двинулся дальше, обходя меня стороной. — Я приду к тебе сегодня, — он немного помедлил, прежде чем добавить: — наверное.

Неопределённость — ещё одна черта, которая частенько раздражала меня в Нике. Но неопределённость лучше, чем лень, которая порой одолевала его настолько, что он даже не утруждал себя ответом на какой-либо вопрос, а говорить о какой-то значимой физической активности в такие моменты и вовсе не стоило.

— Постарайся сегодня. Мне ну о-очень нужна помощь. Иначе я завалю контрольную завтра и меня не будут выпускать гулять, закроют в комнате без окон и дверей, и там будут только учебники по математике, — догнав друга, повисла сзади на его плечах, хныча на ухо. — Я состарюсь и умру в окружении цифр. Это же самый настоящий ад!

— Если это научит тебя решать уравнения, то можно попробовать отправить туда на каникулы, — протянул он, продолжая идти вперёд, невзирая на то, что на его плечах покоилась ноша куда существеннее рюкзака.

— Как ты можешь быть настолько жестоким, Ник? — пробубнила я, изо всех сил выражая обиду. Даже театрально выпятила нижнюю губу.

— Хорошо, я приду. Только хватит виснуть на мне, — он передёрнул плечами, будто стряхивая меня.

Получив тот самый ответ, на который рассчитывала, я отстранилась и вприпрыжку обогнала его, радостно улыбаясь.

— Ты самый лучший друг, Ник!

Ник лишь одарил меня снисходительным взглядом и важно двинулся дальше.

Видимо, излишне было повторять то, что мы и так оба знали. Он — лучшая часть нашего дуэта.

Но только когда не опаздывает.

Время ожидания моего мини-репетитора затянулось, и весь пыл к знаниям и даже паника, накатывающая при упоминании о контрольной, пошли на спад. И вот я уже сидела, удобно устроив голову на столе, и скучающе дула на ручку, наблюдая, как она катается по столу от потоков воздуха.

Похоже, он всё-таки не придёт.

Но, словно услышав мои смиренные мысли, в комнату с грохотом ворвался Ник. Его глаза радостно блестели, а в руках находилось по меньшей мере пять учебников и ещё пухлая папка на завязках.

— Сейчас мы сделаем из тебя математического гения! — с энтузиазмом проговорил он и с громким шлепком опустил книги на стол прямо перед моим носом, отчего ручка подпрыгнула.

Подняв унылый взгляд на стопку учебников, а затем на энергичного друга, я тяжело вздохнула.

— Похоже, ты высосал всю мою энергию. Я так устала, что пальцами пошевелить не могу, — пробубнила я.

— Тогда шевели извилинами, — он сел рядом и принялся открывать книгу за книгой, быстро листая страницы в поисках нужной темы. Он искоса бросил на меня взгляд и, перейдя к следующему учебнику, как бы невзначай добавил: — Начнём с таблицы умножения или всё не столь безнадёжно? — полностью довольный своим остроумием, друг ухмыльнулся.

— Очень смешно. Дай сюда, — выхватив учебник по математике из его рук, посмотрела на страницы, исписанные цифрами и буквами, задаваясь вопросом, в какой момент математика стала английским? Мне просто необходимо посмотреть в глаза извергу, добавившему алфавит в простой счёт палочек. — Сделаем это! Мы получим высший балл.

— Вот это настрой, — Ник удовлетворённо кивнул и открыл тетрадь.

Мы учились, шутили и ели чипсы. Ник терпеливо всё объяснял, а когда всё же что-то было непонятно, повторял заново, тыча пальцем в решение. Мне нравилось, когда он такой. Забавный, увлечённый и ничем не загруженный, даже несмотря на то, что учёба — явно далеко не самое весёлое времяпрепровождение.

Спустя несколько часов к нам заглянула моя мама, отрывая от вереницы иксов и игреков.

— Ник, милый, тебя уже зовут домой, — она мягко улыбнулась, словно почувствовав атмосферу в комнате. — Уверена, вы оба завтра отлично справитесь.

— Думаю, да, — он с гордостью посмотрел на меня, а я, расслабленно откинувшись на спинку стула, ухмыльнулась в ответ, понимая, что теперь точно спасена и с лёгкостью справлюсь со всеми задачками.

— Пойду предупрежу, что ты собираешься, — мама тихо закрыла за собой дверь, оставляя нас наедине.

— Ну вот, — Ник откашлялся и принялся аккуратно складывать свои принадлежности в рюкзак.

— Ник, — позвала я, привлекая его внимание. А затем, когда взгляд его карих глаз остановился на мне, крепко обняла. — Спасибо тебе. — Как обычно, он напрягся от такого прикосновения, но уже спустя пару мгновений расслабился, похлопывая меня по спине.

— Ага. Только не завали контрольную.

Проще сказать, чем сделать.

Когда он всё-таки ушёл, я заняла место на подоконнике, которое было особенным в это время суток. День за днём мы с Ником проводили один и тот же ритуал — махали друг другу в окно перед сном.

Это значило, что наша дружба по-прежнему крепка. Что завтра мы снова будем вместе. Пойдём в школу. Что мы всегда будем рядом.

Заметив, как в окне напротив загорелся свет, я устроилась поудобнее и, когда друг подошёл, чтобы выполнить наш особенный ритуал, выдохнула тёплый воздух из лёгких, вынуждая стекло запотеть. И вывела аккуратными буквами слово «Спасибо».

Увидев, как плечи Ника затряслись, а затем он и вовсе рассмеялся, склонила голову набок, пытаясь понять, в чём причина его веселья. Он же в свою очередь просто показал тыльную сторону ладони, а затем и лицевую, самодовольно ухмыляясь.

Ещё пару мгновений я решала в уме этот ребус, и только потом до меня дошло, что написала я слова благодарности для себя нормально, а для Ника — задом наперёд.

Лишь бы так не перепутать ничего на контрольной. Иначе это будет катастрофа, и не видать мне счастливых каникул!

Несмотря на волнение и страх, которые преследовали меня с самого вечера, а также всю ночь, не давая спокойно спать, на следующий день я аккуратно заполняла бланк, методично вписывая ответы. С каждым решённым заданием моё настроение поднималось, а мандраж отступал. Благодаря другу-гению наконец-то чувствовала уверенность в собственных знаниях.

Я бросила взгляд на соседний ряд, где через пару парт от меня было место Ника. Он сидел, сложив руки и неотрывно смотрел в бланк.

Неужели он всё успел решить? Похоже, кому-то светит целая «А».

В какой-то степени я завидовала его умениям, но больше всего восхищалась и гордилась, что у меня такой друг.

Мы привыкли делиться друг с другом успехами, радостями, и даже любые неудачи другого воспринимались как собственные. Боль одного из нас становилась общей. В какой-то момент Ник Миллер из простого соседского мальчишки превратился для меня в самого близкого и родного человека, с которым всегда комфортно сидеть в тишине и болтать ни о чём. И это никогда не изменится.

— Ну и как? — едва ли не прыгая от радости, поинтересовалась я, когда урок был окончен, бланки сданы, а мы с Ником вышли в коридор.

— Что? — рассеянно спросил он.

— Ты всё заполнил? Я вот всё решила. И всё благодаря тебе, — я радостно схватила его за прохладные руки, сжимая их.

— А, да, — только и было мне ответом.

Казалось, что из него выкачали всю энергию. Хотя, в какой-то степени я понимала его. Контрольная — очень большая нагрузка, и нам было просто жизненно необходимо восполнить запас сил, хорошенько подкрепившись.

Но даже когда скупил все последние шоколадки в буфете, настроение друга ничуть не улучшилось. Ровно как и на следующий день.

На любые вопросы о причинах или о том, что его волнует, он отвечал лишь, что устал. И в этом был весь Ник. Если уж о чём-то он не хотел разговаривать, то его ни под какими пытками к этому не склонить.

Перед началом урока математики класс гудел, все ученики были на взводе, нервничая и с нетерпением ожидая, когда мистер Ванс раздаст обратно бланки, где в уголке красной ручкой будет написана оценка. В том числе нервничала и я, наблюдая, как учитель ходит между рядами, раздавая листы и озвучивая результат наших трудов.

— Поздравляю, Эмили. «В» с плюсом. Ты очень хорошо постаралась, — учитель отдал мне бланк с оценкой, а я, увидев её собственными глазами, едва сдержалась, чтобы не завизжать от счастья, но обошлась лишь тёплыми объятиями с листом бумаги.

Теперь оставалось дождаться результатов Ника и звонка, а потом уже начнутся наши весёлые каникулы! Мы будем лепить снеговиков, кататься с горки и объедаться имбирным печеньем под звон колокольчиков. Мы так делали каждые зимние каникулы, они всегда были для нас самым волшебным и весёлым временем.

Но следующие слова учителя словно окатили меня холодной водой, полностью размыв радостные картинки, которые так ярко рисовало воображение.

— «D» с минусом, Ник, — мистер Ванс положил лист на парту, разочарованно качая головой, но Ник всё так же смотрел куда-то мимо вниз. — Я бы хотел переговорить с твоими родителями.

— «D» с минусом?! Вы уверены? — не выдержала я, вскакивая с места, чем знатно удивила соседку по парте.

— Да, Эмили. Присядь, — скомандовал учитель.

Видя, что всё внимание одноклассников сосредоточилось на мне, я неловко села обратно. Мои щёки заливала краска, пока сердце клокотало в груди. Не уверена, от чего именно, то ли от неверия в такой исход, то ли от несправедливости, то ли от того, что друг предпочёл промолчать.

Возможно, Ник знал, что плохо написал контрольную, потому был как в воду опущенный всё это время.

Это разбивало сердце. Это злило.

Почему он не доверился мне?

Но только по окончании учебного дня вся эта буря эмоций пошла на спад. Вслед за этим до меня постепенно начало доходить, что мы не проведём каникулы вместе, как планировали, но что было ещё страшнее — дома Ника ждут большие проблемы.

Но масштаб этих проблем стал ясен, когда в школу пришла не мама Ника, а мистер Миллер.

Мы с Ником стояли около кабинета математики, ожидая, когда разговор двух взрослых подойдёт к концу.

Моё сердце колотилось, как будто я только что пробежала марафон, а ноги и вовсе онемели от страха.

— Боишься? — я искоса взглянула на друга, что, опёршись локтями о подоконник позади, с безмятежным видом смотрел на дверь, за которой находился его отец.

— Нет.

— А мне вот страшно, Ник, — я неуверенно переступила с ноги на ногу. Хотелось схватить друга за руку и бежать куда глаза глядят. — Давай уйдём? Тогда тебе не достанется от папы.

— Не говори ерунды.

Он серьёзно не понимал, что его ждёт? Даже я знала, что характер мистера Миллера был далёк от ангельского. Он и в хорошие времена был злой, а что произойдёт сейчас, представить было жутко.

Мой страх оправдался, когда мистер Миллер вышел из кабинета. Его лицо было пунцовым от едва сдерживаемого гнева, когда он посмотрел на меня, а затем на своего сына.

Я немного съёжилась, когда мужчина тяжёлой походкой направился к нам, сверля сына потемневшим взглядом.

Он быстро схватил Ника за капюшон куртки, встряхивая так, словно тот ничего не весил, и потащил прочь к выходу из школы. Эту картину наблюдали десятки любопытных учеников, то и дело перешёптываясь.

Я же смотреть не могла, желая, чтобы предательская влага, заслонившая зрение, исчезла из глаз, а внутри нашлись силы, чтобы защитить Ника.