Ксения. Ксюша. Ксюнечка. Милый маленький ангел. Схватывает всё на лету никогда не капризничает, не дерётся — чем не гордость семьи? Я не люблю детей, но не могу противостоять её обаянию. Общение с ней никогда не казалось мне обременительной обязанностью. Я люблю тебя, Ксюнечка.

— Зачем ты рассказала ему, Ксюнечка? Это же был наш секрет.

Я присела на кровать, Ксюнечка устроилась вместе со своей куклой на полу. Её глаза как будто состояли из воды. Прозрачные, но глубокие. Я видела все её чувства и тонула в них. Радость и невинная обида — пугающая смесь.

— Когда я соврала о том, что вазу разбила Саша, и родители об этом узнали, мне не разрешили съесть конфету. А ты лжёшь Руслану, и тебе ничего за это не делают. Тебя не лишают сладкого.

Я медленно сползла с кровати и села на колени рядом с сестрой. Сладкого, значит, не лишают. Стоило придумать Руслану более оригинальное прозвище.

— Но я же тебе объясняла. — Впервые за этот вечер я почувствовала горячую влагу в глазах. — Я не хотела никого обижать. Так и Руслан был доволен, и с парнями рвать отношения не пришлось. У меня ведь так мало друзей...
— А я? — Сердце забилось чаще, желудок завязался в узел, воздух стал непригодным для дыхания... Это исток кофликта. И он так банален.
— Разве тебе было плохо?
— Вы закрывали дверь в комнату, и мне казалось, что они для тебя важнее. — Она уже не смотрела на меня. Сидела и гладила волосы куклы. Очевидно, ей очень трудно дались эти слова.

Теперь настала моя очередь давить из себя объяснения.

— Это неправда. Вы просто... Вы все важны мне по-разному.
— Что это за особенная важность, когда ты не обращаешь на меня внимания? — Поднять бы её голову и посмотреть в глаза. Что она чувствовала, когда говорила это? Или мне только показалось, что она — впервые на моей памяти — злилась?

И я не знала, что ответить на её гнев. Руслан не всегда приводил с собой Катю, но нам хотелось побыть вдвоём. С Ильёй и Виталиком ещё проще: мы говорили на темы, не всегда понятные ребёнку, даже такому умному, как Ксюнечка. И мы действительно оставляли её. Как я могла не заметить, что её это обижало? Ксюнечка привыкла ко мне как ко второй маме и лучшей подруге в одном лице. Трудно представить, что у меня может быть жизнь без неё. И мне тоже.

— Но когда-нибудь мне придётся уйти. Мы не всегда будем вместе. Я поступлю в университет, перееду, затем пойду работать. Прости, но такова жизнь. Нам придётся когда-нибудь расстаться.
— Да... — только и сказала Ксюнечка.

Так мы и сидели. Я почему-то не винила её в разрыве наших с Русланом отношений (а я знала, что это было расставание, а не простая ссора). У меня не получалось обижаться на неё, возможно, потому что я стала инициатором одного из первых страшных потрясений в её жизни. У Ксюнечки было счастливое детство.

Что ж, удачи, моё солнце, а я пойду убеждать себя в том, что ты подтолкнула меня на правильный путь и мне не нужен человек, который считает, будто может меня ограничивать.