– Вы, мелкие, знали, что вы – почти потенциальные самоубийцы?

Голос женщины отдаётся тяжёлым эхом в голове Саны. Сейчас в автостоянке темно, свет от фар машин мало чего решает, но она отсюда видит красивую и статную женщину средних лет, но явно моложе её мамы. Она держится лучше, чем её водитель. Не бросается громкими словами, говорит тихо, но Сана будто слышит её ругань без голоса. Ей почему–то страшно. Аура женщины давит тяжелым грузом.

– Мы не хотели, прошу прощения, – низкий голос Тэхена сейчас хрипит, поэтому Сана представляет какого ему.

– Вы такие молодые, подумали ли вы о родителях, перед тем, как сесть и взять на себя ответственность? – женщина владеет острым языком, но характером она не показывает, и Сана рада, что она не кричит на них. Сана не может перенести крик.

– Мама...

Все присутствующие обернулись на знакомый голос, но первым подал голос водитель.

– Молодой господин, как поживаете? – водитель сразу же зашагал в сторону Чонгука, который столбом стоял и смотрел на них удивлённым взглядом. Его явно удивило присутствие разных людей в его окружении тут.

– Сынок, я как раз тебя хотел увидеть, – Унхи обрадовалась, когда увидела сына и позвала к себе. Её голос стал мягче, а лицо более красивее, потому что улыбка ей шла. – Мистер Квон, позвоните домашним, пусть отправят другую машину. И вперёд, следите за безопасностью, потому что мы платим вам и за это тоже.

Водитель так хотел добавить колких фраз в сторону виновных, но стушевался под взглядом госпожи. Сегодня не твой день, мистер Квон, явно не твой день.

– Что тут случилось, мам? – Чонгук то смотрит на маму, которая видит только его и улыбается, несмотря на странную ситуацию. То смотрит на Сану, которая стоит с опущенной головой и ему так хочется подойти к ней, спросит её состояние. Почему–то сердце пропускает громкий удар каждый раз, когда она смотрит на него своим взглядом, который есть только у неё. Ей нехорошо?
Но, во–первых, рядом мать, которая вряд ли его отпустит, Чонгук это чувствует по мёртвым хваткам в руках.
Во–вторых, рядом с ней сейчас её брат, Чонгук узнал его после видеозвонка, да и Сана упомянула о нем.

– Ничего страшного, идем, там кафе, посидим, поговорим, – Унхи игнорит вопросы сына и тащит совсем в другую сторону, проигнорировав и суету парня. Она тянет его за руки, почти толкает в сторону кафешки, будто отчаянно не хочет участия Чонгука в данной ситуации.
А он хочет спросить у Саны её состояние, но Сану уводит брат, она расстроена и её плечи вздрагивают. Боже, она плачет? А вдруг она пострадала? Кажется, тут произошла авария, и это вина... Саны и её брата? Её брат выглядит злым и раздраженным одновременно, и один Бог знает, как быстро Чонгук произнёс "Сана, ты как?".

Сана останавливается, следом и Чонгук, словив раздражённый вздох матери, и рык, как "ты знаешь её?"

– Ничего страшного, все хорошо, – Сана смотрит своими огромными глазами и губы у неё дрожат. Слова не совпадают с действиями. Тэхен раздражён больше всех, он больше не выносит эту атмосферу, громко матерясь на всю площадку. – Простите.

Чонгук так и стоит, с места не двигается, смотря на то, как Кимы покидают площадку на машине.

– Мелкие идиоты, – ругается Квон, а Чонгук кидает ему тяжёлый взгляд, спугнув водителя. Не каждый день он получает такой взгляд от хозяина.

– Ты знаешь их? – Унхи, наконец, берет сына за руки и успокаивается. Но голос недовольный, будто собирается отчитать, точно как в детстве. Чонгуку не нравится тон, но все он предпочитает тишину. – Сын?

– Моя однокурсница, – Чонгук все же соизволил ответить, коротко закончив. Он понимает, что машина маме ничего не стоит, но все же в душе волнуется за её состояние. На этот раз он думает о маме. – Как вы?

– Да неужели? – хмыкнула Унхи, почувствовав обиду. – Я думала, что сначала вспомнишь о матери, но ты...

Она отпустила руку Чонгука и скрещила. Ходить со скрещенными на груди руками ей удобно, но он–то знает, что сейчас она усиленно контролирует речь, но не язык тела.
Даже если она при этом улыбается и ведет беседу, Чонгук все равно испытывает какое–то смутное ощущение, что его отталкивают.

– Ну, ма–ам, – Чонгук улыбнулся и обнял её со спины, почувствовав расслабление матери. – Просто я немножко джентльмен.

– Да иди ты, – Унхи на шутку убрала его руку с плеч и серьёзно посмотрела на него. – Мне она не нравится.

– Да ладно, мама, ты говоришь так, будто я завтра с ней иду просить благословения у вас, – Чонгук умело переводит тему на шутку, но в мыслях держит идею написать потом ей. Мама так любит проводить время с ним, иногда даже забывает про личное пространство живого, настоящего Чонгука. Как бы больно не звучало, Чонгук до одури боится обидеть её, но некоторые действия женщины пугают, как и сейчас. Унхи готова закрыть глаза на то, что она чуть не попала в аварию, ей бы главное Чонгук был вдали от проблем. Может, это и есть материнство, но Чонгук уже взрослый человек.

***

– Намджун, хватит, успокойся! – голос матери звучит отчаянно, она закрывает руку Намджуна своей ладонью, а на глазах слёзы блестят.

– Мама, давай, пусть бьет, – Тэхен ухмыляется, стерев кровь с нижней губы. Рана лопнула под напором, теперь он чувствует вкус железы и это не очень приятно. Но со слов брата еще обиднее. – Видимо, ему важна его железка, а не младший брат. Да и зачем вам младший? Дома мальчиков много, ничего, если младший из них сдохнет.

– Тэхен, да что с тобой? – рыдает мама, не может определиться: кого спасать, кого защищать. Никто из этих двоих не хочет остановиться, но каждое слово, брошенные ими, срывающиеся с их губ, пулей попадает в её сердце.

– Кажется, ты меня до сих пор не понял. Ты мог убить Сану, идиот! – Намджун замахнулся ударом, тут Тэхен среагировал быстрее. Он отвернулся от удара кулаком под криком мамы, в ответ успел замазать по челюстью. Он хотел на этот раз всерьёз ударить по лицу, но перед ним стоит мама, которая смотрит умоляюще. Рука так и застыла в воздухе, но по лицу было видно, как он сдерживает себя.

– Знаете, что мне обидно до сих пор? – Тэхен сглотнул ком в горле, иначе он заплачет. – Никто из вас не интересовался моим состоянием, ведь это я был за рулем. Сейчас у меня левое плечо болит, но это хуйня в сравнении с моим сердцем. Вас волнует только Сана, но я тоже его брат. Думаете, я бы дал её в обиду?

– Тэ, сынок, пожалуйста, – мама рыдает, обнимая его за плечо. А глаза Намджуна застелены гневом, кажется, хочет дойти до конца. Но Тэхен продолжает, не отводя взгляд, переполненные злостью и обидой. Внутри все еще бурлит неприятное чувство, и это убивает. Тэхену кажется, что он удавится, если не скажет накопившиеся за все время слова.

– Вы всегда ругали за драки, на потасовки. Но получал всегда я, хотя, виновата была во многом Сана. Считается, что родители должны любить всех своих детей одинаково и безусловно. Но почему–то я всегда чувствовал, как меня обделяют.

Тэхен мягко опускает руку матери и отделяются от них, слабо улыбнувшись. Как говорится, трубу прорвало. Если сказал, то теперь до конца закончи. Давай, Тэхен, ты с собой, как и все время.

– В детстве я был уверен, что вы любит сестру больше, чем меня. Но мне и в голову не приходило злиться из–за этого ни на вас, ни на сестру – я просто смирился с таким положением, как с климатом, на который невозможно повлиять. Поводов для мелких конфликтов хватало, но я люблю сестру и восхищаюсь ею несмотря ни на что.

Намджун молчал, мама беззвучно ревела, скрывая свои слезы ладонью. Она и не догадалась раньше, что её желание иметь дочку мог так перевернуть мир других сыновей. Как правильно сказал Тэхен, её внимание и забота была только о Сане. Боже, как же сильно болит материнское сердце, рвется на куски.

–Я хорошо учился, ходил в разные секции. Но внутри нас близких отношений не было: я должен был быть идеальным, чтобы заслужить ваши объятия и поцелуи – Сана же получала их просто так. Я раньше винил в этом Сану, но теперь понимаю, что она не виновата. Она была таким же ребёнком, как я. Но ничего, ничего страшного.

Он поднимает голову, а слёзы обжигают щеки, блин, лезут туда, куда вообще не нужно. Но как же полегчало, Господь! Ком в горле исчез и в сердце стало спокойно, но он все еще был обижен. И чтобы показать, насколько обижен, он демонстративно отвернулся от них и бегом покинул дом, оставляя за собой тихий рёв матери и порций мата Намджуна. Вот и увиделись говорится. Никто за ним не будет гонятся, так как Джин на работе, отец дежурит в пекарни, а Намджун останется рядом с мамой. Беги, сколько влезет, Тэхен.

Обходив машину брата, Тэхен чувствует укол совести, ведь он так долго копил на неё, да и сегодня дал, чтобы Тэхену было комфортно. Но уже вернуться стыдно, поэтому он набирает своих друзей, чтобы увидеться. Они решают встретиться в клубе, вот туда и Тэхен едет.

***

– Давай, позвони лучше, – Дахэн наблюдает за смятением подруги, которая место себе не находит из–за волнений. – Просто жизнь полна сюрпризов, вам попались именно Чоны.

– Спасибо за поддержку, – буркнула Сана, присаживаясь на кровать. Прошло достаточное время для разговора Тэхена с домашними, он обещал перезвонить после этого. Но Тэхен так и не перезвонил, теперь Сана сама звонит, но он не берет трубку. Беспокойство за брата так и гложет, сон даже не приходит. – Сколько времени?

– До одиннадцати двадцаь минут, а что? – подозрительно косится в сторону Саны, которая усиленно думает над чем–то. – Сана?

– Сейчас с мамой поговорю.

Но трубку поднял угрюмый Намджун, который быстро закончил разговор. Что Намджун, что папа, они долго не сюсюкаются с другими, если получили ответы на основные вопросы, то сразу же отключаются. Как и сейчас.

– Дахэн, он сейчас в городе, он ушел из дома, – паника накрывает Сану головой, прогоняя адекватные мысли. Ей было страшно за брата, потому что...

Дома всегда существовала правила: все мы слушаем Джина и живем дружно. Но Намджун жил отдельным государством, он считал мнение лишь старших. И сейчас, на данный момент, Сана чувствовала такую острую несправедливость за Тэхена. Потому что накосячили они вместе, но получил только Тэхен.

Бог, она любит своих братьев одинаково, но Тэхен был для неё особенным.

Из–за разницы в возрасте Джин заботился о ней так, поэтому больше подходил на второго отца после папы, а своим чувством ответственностью перешагнул даже маму. Он как курица–наседка, пытался помочь родителям, чтобы облегчить их учесть.

А Намджун был тем человеком, которым нельзя управлять или надавить. Он жил своими правилами, которые не пересекали границу закона, но явно не подходили к домашним. Поэтому он жил отдельно от семьи, рано повзрослев. Даже в детстве, когда они все учились в школе, Сана помнил моменты с Тэхеном.

Да, они никогда не жили дружно, но именно Тэхен позволял быть ближе к себе. Позволял ей открыто выражать свои мысли, хотя, потом Сана получала от него за это. Но это было лучше, чем губить внутри. Он всегда был рядом, как говорят, и в радости, и в грусти. Честно говоря, именно Сана была причиной его грусти, потому что она, как липучка, ходила за ним по пятам. Она помнит, когда к Тэхену приходили его друзья, она всегда просилась к ним, потом скандалила, потому что парни не хотели играть с ней в «домика». Она всегда срывала ему «матчи на дороге», истерила по поводу игры, если она не побеждала. Плакала она, поэтому Тэхен всегда получал от Намджуна. Намджун никогда не будет церемониться, как Джин, объясняя на гуманном языке. Как помнила Сана, у него были свои правила.

И даже сейчас Тэхен получил от Намджуна из–за неё. Не опять, а снова. Намджун был ругать именно её, ведь из–за неё они попали в аварию. Тэхен всего лишь хотел повеселить Сану, покормить и отнести в общагу.

– У тебя есть номер его друзей? – Дахэн впервые видела Сану такой тревожной, что становилось не по себе. – Если он в городе, наверное, он у своих друзей.

– А вдруг с ним что–то случилось? – Сана даже не заметила, как дрогнул голос. – Он становится безбашенным, когда злится, я боюсь за него.

Сана отчетливо помнит, каким становится Тэхен во время злости. Во время старшей школы, когда она только перешла, какой–то парень пытался подкатить грязным способом и это услышал Тэхен. Сана сразу вспомнила кровавое месиво вместо лица парня.

– Ты его друзей знаешь? – переспросила Дахэн, уже не надеясь на ответ.

– Да я с ними в один туалет ходила, – нервно хмыкнула Сана, листая контакты.

–Ну, спасибо за детали, – Дахэн начала переодеваться, чтобы в случае чего быть готовой. Сана почти закончила разговор угрюмой, иногда кивая, что–то размышляя. Наконец, отключилась, и повернулась к подруге.

– Этот долбан собрал своих и собирается курить травку.

Дахэн, смотря на выражение девушки, еле сдерживала смех.

– Знаешь, иногда я сомневаюсь в вашей кровности, потому что твой брат умеет жить. Чудесно, парень решил повеселиться, почему ты его обзываешь? И его друг вот так просто выдал секрет?– для Дахэн реакция на травку была не такой уж отрицательной, потому и казалось обычной, потому что её друзья часто баловались не только травками.

– Говорю же, он в злости не в себе, а тут трава. Ты понимаешь ситуацию? – Сана начала судорожно собираться, нервно поглядывая на часы. – Я с его друзьями хорошо общаюсь.

– И ты собираешься поехать туда, где парни укурятся нахрен, и будут творить хрен знает что? – раз уже Дахэн перестала фильтровать речь, значит, ситуация ухудшилось. – Постой, я с тобой.

Вахтёрша даже не удивилась, увидев этих двоих вместе. Она была уверена на сто пять процентов, что они вернутся через десять минут с горой еды. Оставляя за собой лишь порыв ветра, двое умчались быстрее, чем вахтёрша успела подумать.

– Я посмотрю такси, – Дахэн взялась за приложение, отойдя от общаги прилично далеко. – Насколько я хорошо помню, этот клуб находится не так далеко.

– И насколько ты хорошо помнишь клубы? – Сана удивилась, услышав это от Дахэн. Да, её подруга полна сюрпризов.

– Настолько, – коротко ответила она, резко остановившись. – Слишком знакомая фигура, не находишь?

Сана проследила за её взглядом и уткнулась на Чонгука, который шел к ним быстрой походкой. М–да, встреча однокурсников.

– Сана, вы куда? – удивился Чонгук, удостоверившись в них. – Там рейд с деканата, они тут.

– Ну, ептыгыдык, их не хватало, – чуть ли не скулила Дахэн, вспомнив псов с деканата. У них такой рейд был часто, они ловили опоздавших и давали наказание за это. – И эти таксисты не хотят заказ принимать.

– Вы куда собираетесь? – поинтересовался Чонгук, иногда взглядом цепляясь в сторону входа. Там толпились студенты, которые сталась не остаться после одиннадцати.

– В одно место, – Сана тоже смотрела туда. – А ты?

– Чимина жду, он тоже должен выйти. Мы хотели развеяться. Не хотите?

– О, Чонгуки, не волнуйся, мы далеко не ушли, – хмыкнула Дахэн, обнимая Сану за плечи. Но она отвлеклась на звук уведомления, которое оповещало об отказе со стороны таксисты. – Ну да, вам же денег не надо!

– Давайте, я вас отвезу туда, если мне продиктуете адрес, – Чонгук сразу же предложил помощь, зная, что они вряд ли откажутся. Время уже перевалило за одиннадцать, значит, судная ночь для деканата начинается. – Мы подождем Чимина минут семь, если не выйдет, то его оставим.

– Давай его оставим, – Сана начала искать машину Чонгуку, не зная, как она выглядит. Уехать без Чимина было таким желанным, душевное равновесие почти кричало. – Уедем без Пака.

– Не дождетесь, крошки, – послышался елейный голос парня и Сана закатила глаза. Ночь обещала быть утомительной.