Воздух, морозный и густой, как молоко, наконец, обжёг его кожу. Хору даже поёжился, чувствуя, как холод проникает в глубину его слабого человеческого тела. Временами он почти ненавидел эту жалкую оболочку за её хрупкость, но иной раз выбора не было – приходилось казаться тем, кем он вовсе не являлся, и терпеть.

Странная вещь – воспоминания. Секунду назад ты был лицом к лицу с тёплым южным закатом, сидел на пороге своего дома, говорил с близким другом, а на деле оставался здесь. В ненавистном городе, в холодной ночи, ёжился на ступеньке барака в одиночестве и убивал себя своими же мыслями.

Тогда он ещё не знал, что так бывает. Опоздал. Не пришёл. Не был уверен в том, на что способны люди. Озлобленные, одурманенные, напуганные тем, что не могут понять.

Когда он явился на ледник, было уже поздно. От дома, в котором он вырос, остались одни лишь засыпанные снегом развалины. От тех, кого он любил, не осталось ничего. Ведьм за их «тёмные заговоры и козни против мирных жителей деревни» решено было с камнем на шее утопить в проруби. Это бормотал какой-то до смерти перепуганный видом крылатого чудовища старик, после чего рассыпался грудой пепла и развеялся по ветру.

Дракон не пощадил никого. Сколько людей в тот день сгорело заживо? Сотня или две? Больше? Скольких он разорвал на части? Скольких нанизал на острые когти?

«Они – убийцы. Я – убийца».

Холодно. Впервые так холодно, что немеет всё внутри. Или это отголоски прошлой боли? Пора бы этим чувствам поутихнуть, но возможно ли это, когда он каждую секунду держал тот день в памяти? Особенно здесь, среди тех, кого заведомо недолюбливал.

Решено! Всему виной этот чёртов город. И люди эти! И этот мальчишка! И глаза его грустные! Не смотрел бы он с такой тоской, ничего бы сейчас не было.

«Он привязал меня к себе. Глупый я дракон! Почему не заметил, как это случилось?»

За его спиной заскрипела старая покосившаяся дверь, и кто-то осторожно юркнул на улицу, да так, кажется, и замер неподалёку, нерешительно переминаясь в быстро накрывающих город зимних сумерках.

– С-сэр, простите, н-но, – неуверенно заговорил кто-то совсем тоненьким звонким голоском, и Хору удивлённо вскинулся.

Позади него стояла тощая растрёпанная девчонка, комкая в пальцах пушистые рукавички.

– Простите, что потревожила, я только хотела...

Она извинялась, как и Саоми при первой встрече с драконом, и Хору, внезапно припомнив это, усмехнулся. Одна из огневолосых. Кажется, старшая сестра говорила, что эта девочка заболела, когда её брат-близнец оказался ранен. Что ж, она явно воспрянула духом, когда увидела Саоми живым и здоровым. И всё же никто о нём не забывал. О нём беспокоились, его ждали, об обидах сожалели. Его любили, и он сам любил своих близких в ответ.

И всё же семья для людей значит очень многое.

– П-простите, – в очередной раз начала она и снова замолчала.

– За что тебя простить? – решил уточнить дракон своим привычным невозмутимым тоном, и та струсила окончательно, потупилась и отступила назад к двери, но Хору снисходительно похлопал ладонью по ступеньке рядом с собой, приглашая девочку сесть.

– Х-холодно, я постою...

– Тогда не стой у меня за спиной. Подойди ближе и скажи, что хотела.

– Сэр, я только... только хотела спросить, почему Вы ушли так быстро? Даже имени своего н-не назвали. М-мой брат сказал нам, что Вы спасли его в горах, – запинаясь, ответила она, подойдя чуть ближе, но всё же оставалась в стороне и говорила так же, с опаской.

А что он должен был сказать этим людям? Что он тот самый дракон, которого они ненавидят? Что «спас» Саоми в горах только потому, что тот сам сунулся к нему в пещеру? Что даже не убил его? Подумаешь, не сожрал мальчишку! Героем из-за этого он себя не чувствовал.

– Меня Айлин зовут, – тихонько сообщила девчонка, шмыгнув носом. – Но обычно все говорят коротко «Ай».

– Ай? Забавно звучит. Это родители так придумали?

Она надула губки, смотря, как смешливо сощурились тёмные глаза незнакомца, переступила с ноги на ногу и всё-таки плюхнулась с ним рядом.

– Что в этом смешного? Вас самого-то как зовут?

– Хору, – нехотя ответил дракон, – просто Хору.

– Тоже забавно.

– Правда?

– Немножко. – Айлин расплылась в улыбке, увидев, как мгновенно посерьёзнел её собеседник. – Имя совсем нездешнее. Даже сказать не могу, что оно означает.

«Вот и я не могу».

– Сэр... – Девочка поёрзала на месте и с любопытством заглянула в хмурое лицо мужчины. – Саоми так и не рассказал нам, где вы вдвоём жили всё это время. У Вас есть свой дом в горах?

– Есть.

– И до того, как его нашли, Вы жили там в одиночестве?

– Да, я жил один.

– Разве в горах безопасно жить одному? Везде ущелья и пещеры, а за горами – лес, там полно диких зверей. Саоми их очень боится, а Вы – нет? – недоверчиво выпытывала Ай.

– Я не боюсь.

– А почему Вы в деревне не живёте со всеми?

– Потому что зверей не боюсь.

– Хм, – задумчиво повесила она и замолчала.

Вдалеке послышался гомон. Группа женщин из соседнего барака, возвращаясь с работы, о чём-то спорила. Кажется, речь шла о том, с какой целью войско выдвинулось за стену. Кто-то крикливо доказывал, что манёвр нужен был, чтобы выгадать для чего-то время. В противовес этому кто-то меланхоличным тоном говорил о том, что уже через пару-тройку ночей войско перебьют у начала равнины, а сам город в итоге возьмут измором. И Ай была того же мнения.

Она настолько устала от жизни в страхе и от предвкушения грядущей боли, что не верила ни в какое чудо. Говорят, что враг безумен в стремлении разорять, грабить и убивать, так был ли у них, деревенщин, шанс отвоевать свой истоптанный варварскими ногами клочок земли назад? Как же хорошо было до этой проклятой зимы.

– А дракона? – встрепенувшись, вдруг спросила девочка. – Дракона Вы боитесь?

– Какого ещё дракона?

– Как Вы можете не знать о драконе, если живёте в горах?

Хору посмотрел на неё устало, но всё-таки с усмешкой сострил:

– Вот ты, дитя, живёшь на земле и много о ней знаешь?

– Это другое! Земля, она далеко тянется, ей, говорят, конца нет, а горы здесь одни, и дракон всего один, – наивно рассуждала девчонка, растирая рукавицами и без того красные щёки. – Даже я его однажды видела, только совсем издалека. Он весь чёрный, но блестит на солнце, и крылья у него большущие. Единственный, кто его видел вблизи, это Бальд. Мой брат о нём рассказывал, наверное? Так вот, после той встречи Бальд и ослеп. Говорил, что от драконьего огня, но его и слушать не хотели, потому что на теле не было ни одного ожога. Единственный, кто верил в его сказки – это Саоми.

Слушая, Хору молча уставился на свои только сейчас начавшие неметь руки и запоздало сообразил, что надо спрятать их под полами меховой накидки. Людям всё-таки свойственно остывать быстрее, чем ему, и такая стойкость в крепкий мороз выглядела подозрительно.

Он и правда помнил этого старика. Тот давненько ошивался на его территории, что-то вынюхивая, и Хору это раздражало. Убивать чудака он не стал, но отомстил сполна, забрав глаза, которыми тот лишь однажды увидел чёрное разгневанное чудовище. Кто же знал, что много лет спустя по стопам своего наставника к пещере выйдет его не менее глупый и оттого бесстрашный ученик.

– И о чём же они с Саоми шептались всё это время?

– Кто знает... – Айлин улыбнулась чуть печально. – Никто из моей семьи не хотел слушать эти сказки. Дракон тогда надолго затих, кто-то ещё видел его точкой в небе, но интереса к нам он не проявлял. Многие даже поговорки наши забывать начали... Но... перед своей смертью старик сказал странную вещь. Он сказал, что его глаза были справедливой платой. Он хотел увидеть настоящего дракона, и он увидел его, а большего ему и не хотелось.

Хору даже не ожидал, что в лице маленькой рыжеволосой девочки на него свалится такое откровение. Некоторые люди правда непроходимые глупцы, если смысл их жизни сводится к таким расточительным поступкам. Всего лишь увидеть дракона и ослепнуть на всю оставшуюся жизнь? Глупый старик! И что особенного он получил от этого?

– Саоми такой же, – помолчав, пробормотала Ай себе под нос, но мужчина её услышал.

– Расскажи.

– Он грезил тем же, но встретиться с духом лицом к лицу у нас считается плохой приметой.

– Разве дракон – это дух?

Айлин задумчиво нахмурила чуть заиндевевшие брови и снова шмыгнула носом:

– Наверное, нет. Но он целое чудовище, от такого добра точно не жди.

– Разве дракон вас чем-то обидел?

В этот раз она не торопилась с ответом, поболтала ногами в воздухе, спрыгнула с крыльца и потопталась на месте, согреваясь, а потом ответила так просто, что Хору не сдержал смешок:

– Не знаю, сэр. Правда не знаю. У нас принято его бояться, вот и всё.

– И тебя устраивает такой порядок вещей?

– Всех он устраивает. Даже сейчас, когда он начал вести себя так странно и нападать на нашего врага, мы боимся оказаться следующими. Бояться его – это всё, что мы можем. Не идти же, в самом деле, искать в горах драконье убежище и узнавать, не хочет ли он помочь нам? Даже Саоми всё-таки на такое не решился, и я рада, что он встретил Вас, а не это чудовище, иначе мы бы его больше не увидели. Спасибо, что вернули его домой, то есть... к нам, в семью. Будь здесь наш отец, он бы обязательно придумал, как Вас отблагодарить.

Хору затаил дыхание, пытливо всматриваясь в светлые глаза этого ребёнка. Если бы она только знала, кому говорила такие слова. Если бы догадывалась о том, что её глупый братец поступил именно так, как она сказала. Нелепая ситуация. И дракон рассмеялся бы в голос, если бы не последние слова, оброненные девчонкой с ноткой искренней благодарности и уважения.

Спасибо, что вернули его домой.

«Я помог ему вернуться к семье. Я вернул его им?»

– Насовсем? – потерянно прошептал он, но девчонка уже не слышала этого вопроса.

Несколько раз подпрыгнув на месте, она схватила нового знакомого за руку и потащила его в барак:

– Я ужасно замёрзла! А Вы тут и вовсе дольше меня сидите! Идёмте ко всем! Они и ужин, наверное, приготовили! Мы же всё пропустим!

И правда, в этот раз внутри вдруг показалось удивительно тепло и шумно, будто в старый покосившийся домишко вдруг вернулись его жильцы, и всё заиграло по-новому. А всего-то... стоило вернуться «всеми нелюбимому» мальчишке, и все ожили.

Саоми, как раз был в гуще событий. Сидя у очага, он громко рассказывал окружившим его женщинам какую-то историю, пока те собирали «на стол», которого, собственно, в бараке и не было. Видно, что и есть здесь привыкли сидя на полу, с миской на коленках. Приглядевшись к юноше, Хору заметил Аннику у того на плече. Видимо, история о ней и стала главным развлечением в этот поздний час.

«Вот дурачок! Только бы не проболтался, что она с ним разговаривает, а то людей много дней не видел. Сболтнёт лишнего – проблем не оберётся», – запоздало подумал дракон, но рассекретить решили вовсе не их меховую подругу, а его собственной персоной.

– Я вернула его! Этот мистер очень добрый, а ещё такой умный и стеснительный! – лучезарно улыбнувшись, заявила Ай, но тут же всплеснула ручками и бросилась к брату, демонстрирующему всем ручного зверька. – Ой, какой хорошенький зайчик!

Сняв с плеча настороженно замершую крольчиху, Саоми осторожно посадил её сестре на ладошки и обернулся к Хору с полуулыбкой:

– Вот видишь, как ни старайся понравиться Ай, не быть тебе таким же хорошеньким, как Анника.

– Да куда мне до неё, – в тон ему с усмешкой ответил дракон. – Не белый и не пушистый, скорее наоборот.

Все слышавшие это простодушно засмеялись, а от напряжения и уныния, которое витало в этом доме, как только явились гости, теперь и следа не осталось. Виора и Ритта, полноватая низенькая женщина, за юбку которой то и дело хватались трое её малышей, раскладывали еду по небольшим глиняным мискам. Угощение было скудным – разваренная каша с тмином и остатками вяленого мяса, – но Саоми так проголодался за день, что готов был наброситься на всё, что ему дадут. Правда, было немного стыдно за то, что он не помог ни добыть эту еду, ни приготовить. Беженцам и без того жилось несладко. Все небольшие деньги, что им удавалось заработать в городе, уходили на этот паёк, который продавали втридорога. Поговаривали, что совсем скоро учёт за продуктами станет другим: деньги потеряют смысл, люди станут получать еду за свой труд, но выдавать её будут в специальных пунктах и в строго отведённом количестве на весь барак на один день. Вот уж страшно будет, когда за хлебом или крупой людям придётся выстроиться в длинную голодную очередь.

«Надо быстрее сделать так, чтобы всё стало как раньше», – глядя в свою тарелку, думал Саоми.

Все, шумно переговариваясь, расселись вокруг очага. Детей и подростков оказался добрый десяток, и они даже за ужином устраивали какую-то весёлую возню. Та же Ай, явно присвоившая уставшую от приключений Аннику себе, защищала её от поползновений мальчишек, а потом и вовсе пристала к матери с тем, что и зверька надо чем-то накормить.

– Держи. – Перед носом у Саоми во второй раз за последнее время возникла ненавистная деревянная ложка, но в этот раз он взялся за неё смелее. Хору только хмыкнул и, подпустив к очагу детей, отсел подальше от всех, к стене, оставляя парня сражаться с нелюбимым предметом.

А тот и не возражал, храбро приняв этот вызов, даже поздно спохватившаяся Виора удивлённо уставилась на осмелевшего сына. Что-то в нём изменилось. Да, она заметила, что его руки больше не дрожали, а двигались так ловко и красиво, будто все кости и жилы в них были целы. Однако дело было не только в руках, она чувствовала что-то ещё – словно появившееся вокруг него удивительное тёплое сияние. Саоми держался уверенно и дружелюбно, никого не сторонился, не дичился. Может, оттого, что соскучился?

Наконец оторвав взгляд от сына, который увлёкся разговором с юным племянником Гретты, смешливым худеньким мальчишкой с копной светлых кудряшек на голове, Виора задумчиво глянула на странного спутника Саоми. Кто он? И внешность, и имя – совсем не местные. Что ж, Виора понимала, что судить о человеке нужно по его поступкам, и если этот мужчина действительно спас её сына, то она будет благодарна ему до конца своих дней. Однако...

Хору, почувствовав на себе чужой пристальный взгляд, нехотя улыбнулся женщине самым краешком губ, и этот мимолётный жест неприятно осел у неё в памяти.

Он нервно обошёл барак уже в десятый раз, протоптав при этом широкую тропу. Хотя, что с неё толку? Небо затянуло тучами до самого горизонта, начался снегопад, скрывающий его следы. Да, в такую погоду скрыть можно было не только их, но и своё исчезновение из города. Стоило только обратиться где-нибудь в безлюдном выгоревшем квартале и через мгновения исчезнуть в облаке сыпавшего снега. Всё было проще некуда, город уже заснул, как и большинство обитателей дома, а всё внимание стражи и патрулей было направлено на городские стены, да холмы вокруг.

– Ах, вот ты где! – укоризненно воскликнул Саоми, зябко кутаясь в наспех наброшенную на плечи шубу.

Он ещё долго просидел с мамой, сёстрами и остальными женщинами у очага, расспрашивая их о том, что происходило в деревнях на берегу, когда до них добрались варвары, о бегстве жителей налегке, только с самым необходимым в повозке, о полуголодной жизни и холодных ночах в городе. Рассказы женщин пронизывала тоска, они толком ничего и не знали о том, что происходило за стеной, куда увели их мужчин, есть ли шанс, что их спасут, или эта военная напасть чудом обойдёт их стороной. Всё это ужасно печалило, и, хотя целые дни проходили в привычных для них заботах, каждый житель барака выглядел измотанным.

– О чём ты здесь рассуждаешь?

– Думаю, нужно улетать сейчас, – пристально посмотрев на него, честно ответил дракон. – Ночь, вокруг никого, снег скроет и мои следы, и меня в небе.

– Ох, мы не останемся на ночь? – с тихой грустью спросил юноша и поёжился.

– Утром уйти будет сложнее.

– Но уйти ночью будет невежливо.

– Зато, если скажешь им утром, у твоей семьи будет много вопросов.

Саоми опустил печальные голубые глаза, понимая, что дракон был прав, но как же не хотелось бросать их снова. Во второй раз, ничего не объяснив толком, уходить в метель.

– Хору, мы сдали оружие. Забрать его мы тоже сможем только утром.

От очередной отговорки тот только фыркнул, видя, что мальчишка упрямо искал аргумент, чтобы задержаться с семьёй.

– Не говори глупостей. Мы не сможем сунуться на пропускной пункт за оружием. Нас, может, и не ищут так же бодро, как этим утром, но и показываться страже на глаза лишний раз не стоит. Считай, что оружие мы потеряли.

– А как же твой лук? – ошарашенно спросил Саоми, всматриваясь в непроницаемое лицо своего спутника, но тот лишь пожал плечами:

– Просто сделаю новый.

Вот и всё, придётся смириться. Большего он придумать не мог, а прямо сказать дракону о том, что он жутко соскучился по семье и знакомым из деревни, было стыдно. Саоми потупился, уткнулся носом в воротник шубы и грустно выдохнул белое облачко пара. Что ж, раньше он и мечтать не мог о том, что увидит близких, но это случилось. И на том спасибо.

– Заберу Аннику и мою сумку, тогда и пойдём.

– Саоми! – вдруг твёрдо окликнул дракон и придержал парня за плечо. – Ты можешь сказать, не увиливая, чего ты сейчас хочешь?

Хору раздирало странное чувство. Он прекрасно понимал эту тоску мальчишки по близким, но внимание Саоми к ним и это упрямство в желании остаться заставляло что-то болезненно ворочаться внутри. В отместку хотелось даже чем-то его обидеть, но Хору в кои-то веки понял, что никакого удовлетворения от этого он не получит. Тогда что смогло бы его обрадовать?

– Эй, посмотри-ка на меня.

Саоми упрямо мотнул головой, всё глубже зарываясь носом в воротник, но дракон не отставал и, ухватив того за щёки, поднял бледное замёрзшее лицо парня. Показавшийся сначала хмурым взгляд голубых льдинок через мгновение обжёг его бесконечной печалью. Хору вздрогнул. Снова эти глаза смотрели так пронзительно, что он не находил себе места. Проклятье!

– Хорошо, мы уйдём завтра ночью. Теперь иди спать.

– Правда? – Саоми недоверчиво поднял тёмные пушистые брови, но на его губах уже играла счастливая улыбка.

– Правда. – Его голос вдруг сделался хриплым. – Ты весь продрог, иди, я... я скоро приду к тебе.

Саоми радостно закивал головой и вприпрыжку понёсся в дом, думая лишь о том, какой уголок занять, чтобы не сильно потревожить спящих. Хору смотрел ему вслед долго и будто переваривал странный ком внутри себя. Вот, что по-настоящему чудовищно, – испытывать такую ревность к людям. Не прежнее презрение, раздражение или ярость, а самую настоящую ревность, о которой он раньше знал только потому, что выведал почти всё в этом мире.

«Я мог бы оставить его им. Его и ушастую. Им лучше с этими людьми, спокойней, правильней. У Саоми есть семья, у меня – нет». – Тяжёлый вздох дракона взметнул парящий в воздухе снег. Постояв с минуту, он всё-таки вернулся в барак.

Огонь в печи горел слабее, чем за ужином, едва теплился, – никто не мог наблюдать за ним ночь напролёт, да и топить всё чаще было нечем, вот и приходилось терпеть этот холод, укутываясь в самое тёплое. Маленькие дети с матерями и правда спали совсем близко к огню, кто постарше – разбредался по комнатам. Саоми нашёлся в одной из них, пустой и самой холодной, он устраивался под тонкой деревянной стенкой, за которой уже кто-то шумно посапывал. Кроватей, само собой, не было, только старая меховая подстилка и плетёный из шерсти коврик, который юноша помнил ещё в своём собственном доме в деревне. Не густо.

– Придётся спать одетым, – шёпотом усмехнулся Саоми, затаскивая коврик на подстилку и забираясь на своё холодное спальное место.

Несмотря на неудобства, радоваться он не переставал, и Хору это раздражало.

– Ты собираешься ложиться? Здесь не так уж плохо. – Он сдвинулся на край коврика и похлопал по пустой его стороне рядом с собой. – Нам вместе теплее будет.

Дракон тихо фыркнул, молча прошёлся от одной стены до другой, насчитав три больших шага. Даже в его пещере было просторней, теплей и уютней. Вот, будет знать этот мальчишка, если он вдруг решит его здесь оставить. Каждый день будет мёрзнуть, рыдать и вспоминать счастливые деньки в его каменном логове вдалеке от городов и людей.

Дойдя до подстилки, Хору улёгся на самый край, продолжая своё мысленное ворчание, поворочался с минуту, затем сел и стянул с себя меховую накидку.

– Постели её под себя или положи под голову.

Саоми даже чихнул, когда в темноте накидка свалилась прямо ему на лицо. Дракон, как ни в чём не бывало, отвернулся и улёгся на бок в одной лишь рубахе и штанах.

– Ты же замёрзнешь, – неуверенно попытался возразить юноша, но получил резковатый ответ полушёпотом:

– Кто я, по-твоему!

Саоми вздохнул, постелил мягкую накидку под спину, расстегнул и снял шубу, укрылся ей сверху и очутился в одном большом меховом коконе. От разлившегося по его телу тепла на губы набежала блаженная улыбка, однако едва различимые в темноте очертания чужой мёрзнущей спины рядом быстро свели её на нет. Поёрзав, парень робко придвинулся к дракону ближе, размышляя о том, насколько странным тому покажется его поступок, однако его подрагивающая ладонь уже легла на жёсткое плечо Хору и легко потянула его назад. Совсем невесомо. Как будто Саоми всего лишь предлагал ему развернуться.

– Дитя, чего ты от меня хочешь? Спи уже.

Растрёпанная голова Хору всё-таки приподнялась с подложенной под неё руки. Наверное, он глянул назад, через плечо, Саоми не был уверен, но, кажется, глаза дракона сверкнули бледно-золотой искрой.

– Здесь хватит места для нас двоих. – Он приподнял краешек шубы и попытался набросить его мужчине на плечо, но тот, устало выдохнув, смахнул его назад.

– Спи.

– Мне всё ещё холодно, – упрямым шёпотом заявил Саоми, отстранённость Хору начинала сердить его. – Пока не ляжешь рядом, я не согреюсь.

– Вредный мальчишка.

– Несносное чудище.

Дракон тихо хохотнул себе в локоть и как бы нехотя перекатился на другой бок, повернувшись к юноше лицом. Волна идущего от него тепла взбудоражила Саоми не на шутку, ещё мгновение, и сердце заколотилось безумно быстро, а замёрзшие недавно щёки защипало от прилившей к ним крови. Прошлой ночью он чувствовал то же самое, но боялся, что Хору, обнимая и согревая его в темноте, это заметит. Сегодня же дракон будто нарочно не хотел прикасаться к нему, и парня это немного расстраивало.

– Так лучше?

– Могло быть ещё теплее, – пробурчал он, упрямо утыкаясь макушкой мужчине в шею, и вдруг пугливо замер.

Большая горячая ладонь всё-таки легла на его затылок, мельком погладила густые чёрные волосы, гладко проскользнувшие между крепких пальцев, которые зачем-то заправили длинную прядь у самого лица юноше за ухо. Саоми хотелось забраться под шубу с головой, хотя холод его больше не беспокоил, – только стыд и непонимание того, почему ему начали нравиться такие вот моменты. Мужчина наклонился чуть ближе.

– Дитя, знаешь, что? – вдруг едва уловимым шёпотом спросил он и хмыкнул, будто усмехнулся в темноте. – Ты сейчас замечательно пахнешь.

Тёплая рука снова вернулась к нему на затылок, запуталась в шелковистых волосах и осталась так на всю долгую зимнюю ночь, которую Саоми хотелось продлить ещё на тысячи счастливых часов во власти чужой чуть неловкой нежности.