Утро началось так же, как вчера. С неторопливого шороха шагов хозяина комнаты, с ощущения пронизывающего всё тело холода. А ещё усилился голод. Поэтому, несмотря на то, что этой ночью юноше всё-таки удалось уснуть, он просто переполз ближе к тлеющему очагу, свернулся калачом и впал в странное забытьё, которое казалось спасением в этой пещере – средоточии холода, голода и невыносимого одиночества. Что ж, сейчас он выполнял всё, что от него требовалось, и то, что он начал терять и без того сомнительный «товарный вид», должно было волновать только дракона. Если к концу заключения он покроется ледяной коркой, или от него останутся кожа да кости, хуже будет только ехидному крылатому змею. Кому же ещё?

В таких странных рассуждениях и непреодолимой дремоте он провёл большую часть дня, пока не решился собрать волю в кулак и спуститься к источнику за водой. Благо дело, хотя бы её здесь было достаточно. Выбрав один из пустых глиняных горшочков, Саоми, пошатываясь на ослабевших ногах, побрёл вниз, прихватив по дороге факел.

Вода лилась чёрной жидкой смолой, в которой танцевали отражения язычков пламени, и эта мелочь странно завораживала. Странное место. Странная гора. Странный дракон.

«Вчера он говорил необычные вещи... На мгновение даже показалось, что он что-то мне хочет объяснить. Или нет? Он всем своим видом показывает, что такой, как я, ему не ровня. Конечно, это так, но... тогда мог бы говорить со мной о простом, понятном. Или говорить только о делах...»

– Или не говорить вообще, – прохрипел он вслух и поёжился от своего же голоса.

Кто-то в темноте тоже испугался человеческой речи, прошмыгнув мимо Саоми так быстро, что тот не успел сообразить, в опасности он или нет. Через несколько секунд в облаке света у входа в пещеру показалась рыжая лиса, которая, нервозно махнув пушистым хвостом, навострила уши, прислушалась и через мгновение скрылась в снегах каменистого плато.

«А я не настолько свободное животное», – с тяжёлым вздохом подумал юноша и побрёл обратно к лестнице, вспоминая, как красиво искрилась на свету яркая лисья шерсть, как к небу поднялась острая тёмная мордочка, а меховой густой хвост невесомо взвился по ветру. Горные лисы, маленькие и пугливые, но невероятно выносливые, были чем-то вроде местной диковинки, на них очень редко охотились, иногда даже приручали вместо домашних собак.

Вернувшись на своё место у очага, он растянулся на спине, пытаясь сосредоточиться, но мысли таяли, как воск, смешивались. Саоми было жарко. На лбу выступила испарина, шею и грудь тоже покрыли градины пота. Его мутило. Все внутренности в животе будто завязались в один большой узел. Сил хватило только на то, чтобы отпить пару глотков воды и брызнуть ею себе в лицо. Снова навалилось непроглядное забытьё.

То, что сон продолжался несколько часов, он смутно заподозрил только тогда, когда его звонко шлёпнули по щеке. От этого звука и обжигающей лицо боли в голове словно что-то щёлкнуло, и картинка перед глазами начала проясняться. Создававший до этого фон шум вдруг оказался голосом дракона. Не особенно спокойным голосом.

– Ох, дитя, я уж думал, что последние дни занимался делами напрасно. Тебе же понятно, что если ты тут решишь умереть в моё отсутствие, помогать тебе я передумаю?

Саоми уставился на склонившегося над ним мужчину, бессмысленно шаря по нему взглядом. Интонации голоса у того были прежние, но выражение лица стало более серьёзным, чем обычно. Это потому что он волновался из-за их договора? Не из-за мальчишки же, в самом деле.

Несмотря на слабость, он медленно сел, так ничего и не ответив.

– Если хочешь быстрее замёрзнуть насмерть – разденься и нырни в озеро, а потом в таком виде побегай по снегу перед пещерой. А то, что ты тут учудил...

Юноша раскашлялся, схватившись за грудь, внутри всё будто горело. Он понял, что заболел, возможно, ещё прошлой ночью, когда ютился в уголке, боясь приблизиться к огню. Теперь же, пока он лежал без сознания, случайно опрокинул горшок с водой, и огонь в очаге погас совсем, погрузив комнату не только в пропахшую дымом темноту, но и в лютый холод. Если бы дракон вернулся несколькими часами позже, он, пожалуй, больше бы не проснулся.

– Кстати, я вспомнил, что ты голодный, и кое-что тебе принёс, – довольно говорил мужчина, в то же время заново разводя огонь. Саоми заворожённо следил за тем, как с его пальцев слетали рыжеватые искры, и, вгрызаясь в дрова, покрывали их язычками пламени. – Вот, получай и не благодари. Можешь сделать из него всё, что хочешь.

В руки Саоми вручили пушистого белого дикого кролика, испуганно бившего задними лапами. Несколько мгновений юноша и зверёк ошарашенно смотрели друг другу в глаза, после чего первый глянул на дракона с недоумением, а второй всё-таки выбился из человеческой хватки и дал дёру, пища от ужаса.

– Но он же... живой.

– А мне за тебя его ещё и убить? Тебе же всё равно здесь скучно, правда? Поймай его и делай, что угодно. Ты же голодный?

Это было правдой. Есть хотелось так сильно, что внутри всё сжималось от спазмов, но вместе с тем совсем не было сил ни что-то делать, ни как-то реагировать на происходящее. Дракон махнул рукой и разлёгся на своей кровати, ожидая возмущений.

– Вы – чудовище, если говорите мне о таком. Я не стану убивать его ради еды.

– Я? Чудовище? Ты вот говоришь мне убивать людей, а потом ещё и тебя ради еды. Может быть, это ты чудовище?

– Я говорил о людях, которые будут убивать других людей! Тот, кто развязывает войну и нападает на мирный народ, ужасен! Я просто хочу справедливости! Да и как можно сравнить кролика и вражеское войско, это же абсурд! – вспылил Саоми, на минуту отбросив даже мысли о своей болезни.

– Абсурд – это то, что ты жалеешь безмозглую зверушку, которую видишь пять минут от силы, при том, что дико хочешь есть, правда?

– В Вашем понимании я тоже явно «безмозглая зверушка», так почему Вы меня жалеете и тоже не едите?

– А ты уверен, что я тебя жалею? Пожалуй, последние дни ты больше мучаешься, чем испытываешь мою жалость. Ты ведь пленник, и я просто отложил тебя на потом.

«И правда, с чего бы он меня жалел?» – от этой мысли Саоми вспыхнул от стыда. Вот и показал свою слабость. Чёрт.

– Тем более, я не ем людей, когда голоден. У них вовсе не такая прозаичная участь. Мне больше нравится пища поглупее, вот, к примеру, горные козы, иногда олени, а когда хочется развлечься – какая-нибудь огромная морская рыбина, которую выловить куда интересней.

– То есть...

«А почему... почему я был так уверен, что ему нужно только это?» – от внезапной догадки юноша оробел и отвёл взгляд в сторону. На глаза как раз попался забившийся в угол кролик. – «Этот дракон во многом отличается от всего того, что я о них знаю. Я шёл к нему с уверенностью, что он просто съест меня, когда проголодается. Выходит, всё не совсем так».

– «То есть» что? – скучающе переспросил дракон, тоже наблюдая за белоснежным беднягой, сверкающим из темноты чёрными глазками-бусинками. – Кстати, ты так и не вымылся, я все ещё чувствую твой ужасный запах. Впрочем, не бери в голову, мне ж тебя таким немытым есть, так что это только мои проблемы. Но пока не буду, я устал, доброй ночи.

Он, подложив под голову локоть, просто перекатился на бок, отвернувшись к стене. Не совсем изящный, но решительный уход от темы. Саоми вперился взглядом в его широкую спину, так и мечтая подойти и досадливо треснуть этого негодяя, который снова что-то не договаривал, да к тому же ещё и язвил.

– Послушайте, а... что сегодня происходит там, у людей? Вы же там были и, наверное, что-нибудь видели. А... – И без того слабый голос перебил кашель, после которого юноша надолго замолчал, прислушиваясь к себе. Ему стало хуже. Болело в груди, особенно при глубоком дыхании, да и шевелиться было неприятно. Крупные капли пота так и продолжали катиться со лба на грудь, и вся рубаха была уже мокрой. Ногам и рукам стало очень холодно, а в голове снова воцарялась пустота и тишина.

Дракон старательно делал вид, что больше разговаривать не намерен.

Кролик немного успокоился и разрешил взять себя на руки, и вскоре Саоми заснул тяжёлым, сковавшим всё тело сном, прижав к груди пушистого длинноухого товарища по несчастью.

Сны снились отвратительные. О каких-то чудовищах, распотрошённых кроликах, охотниках, нападающих друг на друга. О том самом абсурде, когда видишь пищу, а она оказывается твоим приятелем. О драконах, правильных и неправильных. О врагах, плывущих через море в полный штиль. О семье, что заколотила окна и двери их дома, чтобы он не смог туда вернуться. Все эти страшные бессмысленные картинки заполняли сознание до краёв до самого рассвета.

Проснулся Саоми не где-нибудь, а на самой лежанке хозяина горы. В другой ситуации его бы самого насмешила постановка этой фразы, но не сейчас. Лежать так, естественно, было куда теплее и мягче, чем на полу, и здесь по-другому пахло – сухим жаром и почему-то горькими травами. В очаге игриво полыхал огонёк, дружелюбно затапливая комнату своим ласковым светом, рядом с кроватью стоял глиняный горшочек с чистой водой. На груди юноши заворочался белый меховой комочек, из которого через мгновение показались длинные уши.

«Хору недавно ушёл. С добрым утром, Саоми!»

Юноша подскочил так, будто его укусил огромный постельный клоп.

– Это ты мне, что ли, говоришь?

Внимательный взгляд чёрных «бусинок» остановился прямо на лице юноши, решившего, что его болезнь начала принимать новые формы.

– Удивительно, что я сейчас чувствую себя лучше, чем вчера. Только вот бредить начал. Вот чёрт. Ему легче меня убить, чем терпеть мои странности.

«Мне кажется, он пока не будет тебя убивать. А ты – меня, правда?»

Зверёк поднялся на задние лапки, передними упираясь юноше в грудь. Весьма убедительный жест. Он и правда словно вёл с человеком разговор, но не издавал при этом ни звука. Это было похоже на общение мыслями.

– Подожди-ка. Ты, кажется, назвал его по имени?

«Да, этого чёрного дракона зовут Хору. Он привык себя так называть».

– Откуда ты его знаешь? Даже я не знал его имени...

Саоми в очередной раз почувствовал стыд. Дракон узнал его имя в первый же день, а сам юноша не потрудился даже спросить. Почему-то эта мелочь сейчас казалась очень важной. Нет, при первой встрече он просто не представлял, что ему придётся жить с драконом в одной пещере не один день. Легче, когда не знаешь своего убийцу по имени.

– Хору... Как просто. Ему идёт, – задумчиво заключил юноша, рассматривая зверька в своих руках. – Почему ты знаешь его имя? Почему я в его постели? Почему я тебя слышу?

«Это драконья магия, разве не понятно? Ночью ты стонал во сне, весь дрожал и был очень мокрый. Я пыталась разбудить тебя, но не смогла. Дракон не спал, он долго думал, что с тобой сделать, ведь ты заболел. Он искал место твоей болезни через огонь и понял, что болезнь в груди, и что это от холода. Хору положил тебя в свою постель, а меня взял в руки. Я думала, что он убьет меня, но он наполнил меня своей магией, как сосуд, и посадил тебе на грудь. В этом суть драконьей магии, она как материя».

– Значит, он лечил меня через тебя своей магией? – удивлённо спросил Саоми, сжимая зверька в ладонях. – Но всё равно, почему ты так много знаешь? Почему эта магия, как материя?

«О, выходит, что сам ты знаешь не так уж много. Отдав всего лишь крупицу своей магии, он передал и знания о своей сути. Я впитала в себя то, что он дал мне, часть его мира, его жизни, его мыслей и силы. Отсюда я узнала его имя, его намеренья и то, насколько сосредоточена в его сущности магия».

– Он силён?

«Да, очень силён. Но сила вовсе не в мощи его тела. Для драконов это совсем другое. Они – творцы, которые умеют направлять свою магию в любое русло. Хору всего лишь пожелал, чтобы в твоей груди не было болезни, отдав крупицу магии. Так же просто он может создать новый мир, потратив больше. Разве ты ни разу не слышал, как умирают древние могущественные драконы? Тратя всю свою магию, они создают новую вселенную, просто становясь её частью. Жизнь за жизнь».

Слушая это, Саоми всё больше понимал, что совсем не представлял истинного образа существ, которые так долго занимали собой его мысли.

– Удивительно... Это... не сравнится с тем, что я узнавал в городе и от приезжих путешественников. Это... это же... Кто же они тогда, если не боги?

«Они драконы, Саоми. Тот, кто заглядывает в истинную их суть, осознаёт смысл этого слова. У тебя есть всё, чтобы в этом разобраться».

– Да что же у меня такое есть? Я не мудрец, не путешественник, не философ. Как оказалось, мои знания и мысли слишком скупы для этого.

«У тебя есть много времени и дракон», – ответил зверёк, возмущённо подёргивая ушами. – «А теперь дай мне воды, я не могу больше впитывать твой жар».

Послушавшись, юноша посадил крольчиху (да, судя по всему, зверёк оказался самкой) рядом с высоким горшком с водой, но та глянула на человека весьма осуждающе, и он понял свою оплошность, налил немного воды в ладонь и поднёс к недовольной белой мордочке.

– Послушай, – задумчиво начал он, но долго не знал, как правильней задать вопрос. – Вчера он мельком сказал, что драконы не очень любят есть людей. То есть, для них это совсем не обязательно. Но... почему люди думают наоборот? И, раз так, зачем я ему? Чего он хочет от меня?

«А откуда, по-твоему, берётся драконья магия?»

Саоми, искренне не понимая, захлопал голубыми глазами.

– Раз они такие особенные существа, то, пожалуй, они рождаются с этой силой?

«Брось, они появляются на свет беспомощными, как крольчата», – фыркнул зверёк, вскарабкиваясь с пола обратно на постель, а затем снова на колени к юноше. – «Но у них есть серьёзные задатки. Когда ты беспомощен, рано или поздно становишься беспощадным... Нет, отведать плоти человека может каждый, но суть не в тупом поглощении мяса. Драконы отнимают жизнь. Нет, жизнь не как противоположность смерти, а именно «жизненную силу». То, из чего складывается драконья магия. Иной раз после такого ритуала поглощения не оставалось даже тела, поэтому со временем люди стали считать, что драконы просто съедают несчастных. Однако получают жизненную силу человека вовсе не за любое убийство, ведь драконы те ещё моралисты. Важен честный поединок».

– Значит, чем больше людей... «поглощено», – с трудом выдавил из себя это слово Саоми, – тем сильнее магия? Дракон всю жизнь занимается этой жатвой, чтобы в конце её создать новый мир? Это так?

«Вот ещё». – Если бы звериная мордочка могла передавать понятные людям эмоции, юноша явно бы рассмотрел на ней ухмылку. – «Далеко не каждый дракон заканчивает свою жизнь таким детищем. Одни много тратят, другие медленно копят силу, третьи встают на путь искания. Тот же Хору, конечно, силён, но пока лишь осознаёт все свои возможности. Во мне всего лишь частица от него, и рассказать о всей его жизни я просто не смогу. Что касается тебя – он пока думает».

– Думает о том, как меня использовать?

«Нет, как съесть тебя, не подавившись». – Пожалуй, в крольчихе проснулась и частица ехидства хозяина пещеры. – «Шучу. Ещё ты спросил, что он от тебя хочет. Здесь определённей. Он хочет, чтобы ты перестал его бояться».

– Я бы тоже этого хотел.

Анника, как звали белую крольчиху из берёзовой рощи с северной окраины леса, исчерпав большую часть вложенных в неё сил, улеглась у очага и чистила испачканную сажей шёрстку, пока Саоми взад-вперёд бродил по комнате, стараясь уложить в голову всё, что сегодня узнал. Короткий рассказ Анни был ценнее всех тех лет, что он слушал истории стариков из деревни. Но, хотя в самом рождении, существовании и характере драконов было очень много сложностей, которые можно было исследовать, осознавать, созревать для них вечность, юношу интересовало несколько более насущных вопросов с учётом услышанного.

Во-первых, как теперь себя вести? Можно было продолжить отстранённое существование в пределах одной пещеры без всякого там побратимства. Напротив, сближение с драконом дало бы больше интересной информации.

Во-вторых, стоит ли попросить об изменении некоторых условий? Например, изредка выходить наружу для той же охоты. Хотя, кого он обманывает: поймать в лесах зимой хоть какую-нибудь живность он был не в силах. Смотреть на Анни как на пищу он тоже не мог. Попроситься домой? Помогать семье во время наступления, а затем, когда всё закончится, снова вернуться к нему за расплатой? Отпустит он, как же. Саоми так и представлял саркастический хохот в ответ.

В-третьих... вопрос несколько интимного характера. Где теперь спать? Вернуться в свой холодный уголок и снова заболеть или же потеснить хозяина и спать, прижавшись к его широкой спине? От представления последнего юношу даже передёрнуло. Нет, пожалуй, и каменный пол сойдёт. Хорошо, что Анни не слышала его мыслей, иначе засмеяла бы похлеще самого дракона.

Внизу, в пещере, послышался шум и топот, от которого у обоих «пленников» на мгновение замерло сердце. Не было в мире таких звуков, с какими можно сравнить шум ветра, создаваемого огромными кожистыми крыльями, и тяжёлые шаги, раскатисто облетающие каждый уголок пещеры.

– Саоми, быстро спустись вниз! – От этого громового голоса юноша подпрыгнул на месте и завертелся, не зная, что делать.

«Ты только оденься», – посоветовала Анника, на всякий случай прячась под кроватью. – «И не заставляй его ждать».

Набросив на плечи шубу и натянув на ноги сапоги, Саоми юным крольчонком проскакал вниз, предчувствуя очередные неприятности на свою голову.

Дракон, массивным телом заняв весь вход, был похож на большого дикого кота в момент, когда тот готовился к прыжку.

– Чем медленней ты идёшь, тем больше у меня желание прыгнуть, – промурлыкал он и ощерился, во всей красе демонстрируя огромную зубастую пасть. – Хороший мальчик, правильно, беги со всех ног. У меня для тебя кое-что есть.

Вспомнив, что вчера с почти такими же словами дракон предлагал ему живого кролика, Саоми настроился на какой-нибудь окровавленный труп козы, поэтому удивился, когда с острого изогнутого когтя ему в руки соскользнула пара больших подмороженных холщовых мешков.

– Пока ты спал, я со спокойной совестью спалил три вражеских корабля в трёх морских милях от берега. Нужно было умыкнуть вещей побольше, но это всё, что я успел поймать, пока посудины не пошли ко дну. Эх, всего лишь полдень, нужно заняться северной границей. Ну, бывай.

Исчез он так же быстро, как появился, но Саоми ещё долго смотрел в прояснившееся небо, тёплым голубым пологом расстелившееся за пределами пещеры. Как же здорово, когда можешь взмыть в высоту, пронестись над лесами, горами, морем. Когда полёт – это само проявление свободы. Как же это прекрасно. Родись он драконом, мог бы парить над снежными вершинами, кронами древних деревьев, милями волнующихся вод, и этого было бы достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым.

Интересно, а счастлив ли этот чёрный дракон? Что он ищет в своей жизни?

«Лентяй он, и точка. Если бы я не пришёл, проспал бы тут ещё полгода, – мысленно ругался Саоми, волоча тяжёлые мешки по ступенькам. – Прилетел похвалиться и посмеяться в очередной раз».

В пещере на него опасливо косилась Анни, наблюдая за тем, как мешки грузно тащились вслед за юношей. Пожалуй, она представляла, что они доверху забиты кроличьими тушками её только что испустивших дух собратьев. Однако к невиданной радости обоих первый мешок был доверху заполнен подмороженными овощами, на которых красовался свёрток с заиндевевшей рыбой, а во втором мешке словно бы лежали чьи-то личные вещи: шерстяное одеяло, пара длинных рубах и тёплых штанов, рукавицы и маленький мешочек, в котором обнаружилась курительная трубка и горсть табака. Все вещи были с корабля, потопленного драконом, и, естественно, одежда и трубка принадлежали моряку, а еда хранилась в трюме среди груза, каким наверняка являлись награбленные в сожжённых городах вещи.

Держа в руках чужое одеяло, Саоми думал о том человеке, которого оно укрывало каждой ночью. Он утонул? Сгорел? Или, замёрзший, всё ещё борется со смертью среди холодных волн? Как же это страшно. Невыносимо страшно. Но пощадил бы этот самый человек его семью, если бы добрался до берега? Горел бы уже не корабль, а их собственный дом, огонь проглотил бы всё, как ненасытное чудовище с раскалённой пастью.

– Люди очень жестоки, Анни, – сжав одеяло до боли в пальцах, сказал юноша, с холодной ненавистью смотря на резвящийся в очаге огонёк. – Они не остановятся, когда есть возможность заполучить больше. Они привыкли использовать всё, что им по силам, лишь бы достичь желаемого. Даже прирученную во благо стихию они могут использовать как оружие.

«О чём это ты говоришь?» – заинтересованно исследуя мешок с овощами, спросил зверёк и брезгливо запищал, когда учуял рыбу.

Саоми покачал головой, не желая объяснять свои мысли, грустно улыбнулся и вытащил крольчиху из мешка за её длинные розоватые ушки, которые оказались нежными и тёплыми на ощупь. Теперь им двоим предстояло готовить ужин и ждать.

Дракон явился снова только поздно ночью, когда довольные и сытые Саоми и Анника тёплым мерно посапывающим во сне клубком свернулись на шерстяном одеяле у очага. Они выглядели так умиротворяюще, что будить их было немного жаль. Хотя, что там, жаль чёрному дракону никого не было, поэтому он, понаблюдав за идиллией с минуту, громко крикнул:

– Подъём! Хозяин уже дома! Прислуге приготовиться к встрече!

Следующие несколько секунд, очевидно, были самыми страшными в жизни спящих, ибо обоих так и подкинуло на месте. Саоми, перевернувшись на спину и опершись на все четыре конечности, замер, опасливо придвинув к груди колени и опустив глаза. Дыхание у него сбилось, сердце застучало изо всей силы. Анника, в свою очередь, шмыгнув за стоявшие рядом ботинки юноши, превратилась в подрагивающий белый комочек.

– Хм-м, какие же вы одинаковые, чёрт возьми, – с досадой хмыкнул дракон и, придирчиво рассматривая свои владения, переступил через обоих бедолаг, начавших приходить в себя.

Саоми готовил ужин в глиняных горшочках, которые составил в ряд у стены рядом с очагом, мешок с едой утащил в дальний угол, где было похолоднее, а второй разобрал на вещи, которые теперь стопкой лежали на полу у кровати. Дракон, удивлённо подняв бровь, взял трубку с табаком, но затем завертел находки в руках с довольным видом.

– С-спасибо за еду и вещи, – заикнулся было юноша, но мужчина, усевшись на кровать и занявшись трубкой, снова заговорил:

– Смотрю, тебе стало лучше, а своего зверёныша ты так и не съел.

– Я не буду её есть, она мой друг. Тем более Вы вложили в неё свою магию, и я знаю её имя.

– По твоей логике, зная твоё имя, я тоже не должен есть тебя.

– Вам виднее, – уклончиво ответил Саоми, наблюдая, как с кончиков пальцев дракона снова полетели искры, а через мгновение из трубки поднялась тоненькая змейка серого дымка. В самом деле, сейчас мужчина выглядел очень спокойным и уставшим, бояться его вовсе не хотелось.

– Знаешь, ты похож на щенка одной северной породы. Эти твои голубые глаза и чёрные волосы, ах, да, и очень уж суровые брови, – он хохотнул, выпустив из ноздрей дым, очень напоминая себя в истинном облике. – Дракон есть дракон, – добавил мужчина, следя за заворожённым взглядом юноши.

– Никогда не видел таких собак...

– И не увидишь. Они живут с народом через несколько морей. Моря огромны, одни из них штормят, другие покрыты вечным льдом. Зима в тех краях долгая. Горы укрыты снегами весь год, леса густы и темны, а небо безмятежно. Днём оно высокое и лёгкое, но иногда, в чёрные ночи, в нём загораются огни, похожие на всполохи пламени.

– Драконий свет... – прошептал Саоми и осёкся: мужчина снова выдохнул облако дыма и косо усмехнулся.

– Я слышал эти ваши поговорки. Драконье то, драконье сё... Не скучно ли всё необъяснимое приравнивать к моему промыслу?

– Так заведено с давних пор, это слова моих предков, которые очень боялись, но почитали драконов.

– Одни боялись, другие почитали, третьи искали сокровища.

– Наверное, так...

– Но всё же ваши поверья не такие уж древние, ведь они появились тогда, когда я поселился в этих горах. Раньше драконов здесь не знали. Понимаю, что изменить твои представления о нас сложно, но имей в виду, что создавать в небе разноцветные огни просто, чтоб радовать вам глаз, мне, по крайней мере, лень.

– Скажете ещё... – Саоми и сам не заметил, как улыбнулся. Такие разговоры ему нравились, и пусть он не мог похвастаться тем, что знает об их мире много, слушать было интересно. – Значит, Вы родились в той холодной стране за морями?

– Нет, я просто помню себя в той стране, а потом в этой.

– А что же было раньше?

– Очевидно, что я возник в этом мире.

– А...

– Кстати, а почему это ты спишь не на своём месте? – грозно сведя к переносице густые брови, спросил дракон, вытряхивая пепел из трубки прямо в свою ладонь.

Пристыженно опустив глаза, словно маленький ребёнок, Саоми, решив, что и правда забылся, принялся извиняться и, подхватив одеяло, направился в свой угол.

Дракон, поднявшись на ноги, ссыпал пепел в очаг и подбросил в него пахнущих ароматной хвоей дров.

– Нет, Саоми, твоё место вон там, – показал он на кровать и вышел из комнаты, похлопывая себя по штанинам, так, словно стряхивал пыль.

Итак, один из сегодняшних вопросов Саоми был решён, однако в его ли пользу – большой вопрос.