Важное: В данной истории идет речь о персонажах Dream SMP и только о них, к реальным лицам этот фф не имеет никакого отношения!

Песок поблескивал золотом под нещадными лучами полуденного солнца. Ветра почти не было, нечему было нарушить эту святую, почтенную тишину пустыни. Разве что пара песчинок перекатятся в сторону, гонимые прозрачной струей обжигающего жара. Где-то в глубине пустыни желанным оазисом стояла столица развлечений,  город звона монет и азартных, пьянящих огней наживы. Но даже громкая музыка, лившаяся бурной рекой из каждого окна не была слышна в глубине дюн, не смела разрушать это безмолвие.
Барханы, лежащие длинными холмами, казались дикими, нетронутыми человеком. Но присмотритесь, и вы увидите узкую, незаметную, почти никем и ничем не протоптанную тропку, ведущую к берегу моря. Тонкая дорожка явно пользовалась редко - ни свежих следов, ни указателей на то, куда этот путь может привести. Кто же не дает этой тропе кануть в лету, быть заметенной песками?

Как бы то ни было, никакое беззвучие не бывает вечным. От шумного города откололась смутным силуэтом невысокая фигура, решительно погружаясь в песчаное царство тишины. Фигура шла торопливо, неровным шагом - что-то останавливало ее от привычного, более быстрого, темпа ходьбы. Абсолютно прямая спина, за которой колышутся забытой тенью некрупные крылья, потухший, но не сломленный взгляд двух разных глаз, через один из которых проведен шрам и лохматые, чернее ночи волосы, во все стороны торчащие из под шапки...этот человек явно направляется в сторону тропинки среди песков не просто так.

Быстрый шаг человека стал замедляться, ведь пустыня не терпела в своем благородстве низкой суеты и мелочности, и идущий прекрасно это знал. Жар солнца обжигал ноги даже через лакированные туфли, жег мягкие перышки на скулах и заставлял щуриться сильнее обычного. Будь здесь ветер, путь был бы малость легче, но сейчас стояло безветрие, к несчастью крылатого. Впрочем, никакой зной не мог заставить его отказаться от посещения места, расположенного где-то в конце тропы. С каждым шагом прочь от города музыка становилась тише, пока ее звук не слился с шорохом собственных шагов по огненно-горячему песку - стало возможным различить звук своего сбитого, прерывистого дыханья, неспокойное биение сердца и шелест неухоженных, цвета поблекшего золота крыльев за спиной. Впервые за долгое время Квакити слышал себя. И никого больше на метры вокруг. Не хватало басистого голоса Фулиша, резких шагов Фанди и подколов незваного Уилбура, который раз за разом вторгался в Спейс Нидл, игнорируя все запреты и угрозы. Тишина обвивала главу Лас Невадас со всех сторон, шептала о собственной пустоте внутри, что Квакити чувствовал так остро и перебирала тонкими пальцами крылышки на скулах.
Впереди показалась узкая полоска моря, блестящего бриллиантом в ярких лучах светила. Вот туда пернатый и направлялся замедлившимся, неровным шагом.
Казалось, идущий провалился в астрал. На пыльной душе в кои-то веки воцарился купол хрупкого покоя, ведь наедине с собой ты можешь никем не притворяться. Можно расправить крылья, которые, пусть и не поднимут тебя в воздух, но все же дороги, можно позволить себе не стоять как по линейке и идти раскрепощенней. Поверьте мне, если бы вы знали этого человека и его поведение в городе - здесь вы бы его не узнали.
Медленно, но верно песок стал сменяться буроватой, пузырчатой и полусухой глиной, поблескивающей под лучами, а беззвучная тишь песков стала приглушенным шорохом морских волн, набегающих на пустой берег. Теперь нужно повернуть налево. Сердце пропустило один удар и в животе потяжелело от странного чувства. Птица прозрачного спокойствия, только устроившаяся на жердочке души, заколебалась, чувствуя покалывание в груди.
Квакити мысленно себя успокаивал - мол, все равно уже ничего не изменить, былого не вернешь...
Гибрид утки сбавил шаг, так, чтобы не нарушать смиренную тишину места, куда он направляется. И, возможно, чтобы дать себе чуть больше времени подготовиться к тому, что он там вновь увидит.
Наконец златокрылый остановился перед холодным, тяжелым каменным постаментом. Крест из неживого серого дитя гор. Крест, стоящий у него самого на сердце, давящий на плечи и выжимающий слезы из давно высохших глаз.
В центре этого булыжного памятника - привязанная на непрочную бечевку фотография в потертой деревянной, безвычурной рамке.

Фотография была помятой, со стертым левым нижним углом. Квакити долгое время хранил ее без стекла и защиты у себя на рабочем столе...пока он был жив.
На фотографии - двое человек. Счастливый, улыбающийся и искрящийся со всех сторон Чарли - таким он был всегда и таким остался в истерзанной памяти черноволосого. Он стоял, раскинув руки в стороны, квадратные очки съехали с переносицы, и кажется, силуэт зеленого немного смазался в момент запечатления на бумаге. Рядом с весельчаком стоял сам Квакити, неумело прячущий радостную улыбку под видом собранности и серьезности.
Крылатый вернулся в реальность с новой шероховатой волной, что с тихим шумом омыла берег и убежала обратно в морскую гладь. Он понял, что и сейчас на его лице бесшумно расцвела небольшая улыбка...и вновь скорбь кольнула внутри, заставив птицу покоя трепыхаться снова.
Сделав пару шагов назад, гибрид утки присел на глину, оперся рукой на песок и взглянул на каменный постамент с тоской, изо всех сил мечтая о том, чтобы призрак Слайма, если он вообще существует, его услышал.
Глубокий вдох, легкие расперло от морского бриза, и тишину нарушил собственный негромкий голос:
- Привет, Чарли.- дрожаще произнес он. Говорить было сложно, ведь слишком давно пернатый ни с кем не говорил. Нет-нет, ему как президенту постоянно приходилось раздавать приказы и повеления, но то был совсем другой голос - властный, громкий, не терпящий возражений или отговорок. Но так нежно, по-дружески, так по-живому Квакити ни с кем не говорил с того момента, как Чарли покинул этот мир. И уже не будет говорить никогда...

В ответ - тишина и шелест моря. Конечно, чего еще можно было ожидать?

***
К счастью или сожалению, крылатый не знал, что все это время за ним кое-кто следил. Этот кое-кто был внимательней других, что позволило ему заметить еженедельные отлучки Кью "по делам", и любопытный разум не давал покоя шпиону.
Сейчас следящий, услышав голос златокрылого, вздрогнул, затаил дыхание и бесшумно, насколько это было возможно для столь несуразно-высокого человека, присел на песок. Красные, винного цвета глаза внимательно следили за каждым телодвижением гибрида утки, кудрявые волосы чуть развевались под влиянием бриза, а желтый с пятнами свитер, разрезанный по диагонали (и весьма неумело зашитый после этого), обвисал под тяжелым пальто с миллионом заплаток на нем, из-за которых оригинальный цвет одежды уже не угадывался. Музыкант по имени Уилбур Сут сидел за спиной у президента Лас Невадас, кое-как спрятавшись за жухлыми растениями, выросшими на глине. Он устроился поудобнее и стал вслушиваться в слова крылатого, искренне надеясь, что адресованы они не ему.

- Привет, Чарли.- голос Квакити был неуверенным, тише обычного...и что-то несвойственное ему проскальзывало там - скорбь, тоска, что-то, пока неясное воскрешенному, и множество прочих эмоций, вместо которых Сут всегда слышал злобу в свой адрес, холодную властность и притворную гордость. В голове сложилась не самая позитивная картинка - сложив грусть в голосе гибрида утки, каменный крест-постамент перед ним и витающий дух безжизненности вокруг, музыкант догадался, чему стал свидетелем. Кажется, Чарли было именем того зеленого чудака, который вещал что все станут пылью, ходил за уткой как приклеенный и был навеселе все время. Хмф. Да, Уил слышал, что после того, как Перплд предал Лас Невадас, Слаймсикл потерял одну жизнь...но неужели у него не было еще двух?

Подумать больше кудрявому не удалось - гибрид утки снова заговорил:

- За эту неделю мне удалось привлечь в город Таббо! Он теперь работает в одном из кафе-баров...помнишь, ты еще назвал его "крутым парнем"? - на этом моменте голос черноволосого дрогнул вновь от осознания глупости и никчемности собственных слов, и тот встряхнулся, отчего золотистые, пусть и блеклые перья оставили на песке следы-полоски.
Внезапно кудрявому стало очень неуютно. Да, пусть сидящий перед ним был его соперником, но все равно...мерзотное ощущение, как будто ты смотришь кому-то в разорванную душу, легло на плечи и сдавило горло. Нет, нет, он не должен этого видеть, его сюда никто не звал.
В целом, Уилбура никогда не звали и в столицу развлечений, но тот чисто из-за упорства и желания увидеть злобу на лице Кью возвращался вновь и вновь, чтобы знать - кому-то на него не все равно. Кому-то не плевать. Чтобы чувствовать себя живым.
Но сейчас, по-видимому, случай был исключительный. Даже у такого наглеца хватало совести понять, что он здесь нежеланный гость, и, скорее всего, помочь горю Квакити он не может. Но уйти сейчас не позволяло странное чувство...

- Знаешь, порой мне очень хочется думать, что ты все еще рядом. Хочется надеяться, что ты меня слышишь прямо сейчас...- последние слова музыкант расслышал еле-еле, ведь голос гибрида утки словно покрылся песком пустынь и стих. Что-то кольнуло внутри, придавив легкие, и это точно не складка дубового пальто.

Когда-то давно, еще до попадения в лимбо*, Уилбур испытывал те же чувства, что и крылатый сейчас, и слова второго пробудили  чувство отчаяния и собственной вины, заставив их виться в глубине пыльного сердца. Когда Сут потерял Л'Менбург, когда потерял свое детище... когда разрушил то, что сам создал, лишь бы оно никому не досталось, не сумев справиться с гневом и тяжестью вины. Воскрешенный понимал не умом, понимал чутьем - Квакити сейчас ходит по той же тонкой нити, отделяющей его от падения в бездну уничтожения всего, что тебе дорого, своими же руками. Возможно, без Чарли Слаймсикла ему уже не нужен ни Лас Невадас, ни слава, ни-че-го не нужно без того, кто единственный в тебя верил. И отчего-то кудрявому не хотелось, чтобы пернатый туда падал. Не желал он даже своему сопернику пережить эту боль, ведь знал, как это будет ужасно. Сейчас Кью нужна сильная рука, которая сможет выхватить его из омута разочарования, сможет подставить плечо и подбодрить.

В голове быстрыми щелчками костей домино сложился план. Самое главное - не облажаться. И надеяться, что глава Лас Невадас ему поверит.

- Я тебя слышу. Я всегда рядом...- проговорил человек в кожаном пальто достаточно громко, чтобы крылатый его услышал. Сердце забилось быстро-быстро в своей наивной надежде на успех.

Соль в том, что от рождения музыкант обладал необычным умением - он мог превосходно копировать чужие голоса, с легкостью их запоминал и так же легко воспроизводил. И сейчас воскрешенный решил воспользоваться чудным навыком на благое дело.

- Прошу, не оборачивайся. -более мягким и просящим голосом добавил Уилбур, осознавая, что сейчас должно произойти согласно здравому смыслу. Разум вопил о глупости этих действий, ругал воскрешенного человека за этот поступок и ожидал, что Квакити вот-вот обернется и злобно проговорит, как всегда, что-то вроде "Не смешно, Сут."... Но этого не происходило.

Вместо ожидаемого, пернатый просто вздрогнул. Блеклые перья встали дыбом и распушились, сверкая в солнечных лучах всеми оттенками золота и меди. Пальцы невысокого гибрида резко скрючились, сжались в подобие кулака от неожиданности и раскрылись вновь. Даже из своего укрытия Уил чуял исходящий от крылатого запах надежды, желания верить голосу позади и страх неправды. Прошу, пусть он не обернется. Пусть позволит себе помочь.

И Кью принял игру.

- Чарли?...- ошеломленно, все еще не веря, спросил слепой на один глаз. Сейчас его, по-видимому, раздирали противоречивые чувства. Златокрылый привык ждать подвоха от судьбы и ото всех, кто его окружает. Особенно если подвох находится вне зоны твоего зрения и ты не в силах его контролировать. Здравый смысл, на который всегда надеялся крылатый, кричал, нет, вопил - обернись, остерегайся! Но маленькая, загубленная птичка веры в чудо слабо пищала под толстым слоем пепла о своем желании летать. Ощущение такое, будто ты стоишь с завязанными глазами и не знаешь, что перед тобой. Снимать повязку или нет - зависит только от тебя. А разочаровываться после стольких дней надежды на то, что Чарли все же или выжил, или стал призраком, но хотя бы не канул в лету, не очень и хотелось. Пусть это глупо, пусть. Плевать.

- Да, Квакити из Лас Невадас, это я! - послышался бойкий ответ. Как будто ничего не изменилось. Все в голосе Слаймсикла осталось таким, каким это помнил черноволосый - высокий тон, бульканье вместо половины гласных и проблемы с дикцией... только какая-то неприкрытая усталость сквозила жухлыми порывами в словах. Хотя, учитывая, через что прошел Чарли, будучи заживо сожжен в лаве - это неудивительно. Бедный Слайм... крылатый повел плечами, ощущая незримый груз вины на них.

Уил за спиной златокрылого тихо радовался, что вовремя вспомнил одну из основных особенностей Чарли - называть вместе с именем место, откуда пришел человек, к коему тот обращался, радовался тому, что пока этот хлипкий план не накрылся медным тазом. Самого Уила Слаймсикл звал "Уилбур с вокзала или Уилбур из лимбо". Первое прозвище сильно нервировало кудрявого, но со временем он свыкся, перестал тревожиться... и вновь сердце дрогнуло от пробужденных воспоминаний.

- Я рад появлению Таббо у нас! Думаю, он будет рад жить в таком замечательном месте.- пробулькал Уилбур вновь, мягко смотря на президента Лас Невадас, сидящего перед ним. На миг музыкант действительно почувствовал себя этим зеленым пареньком, и захотелось по-настоящему улыбаться всему вокруг. Возникло замутненное чувство ностальгии, и Уил вспомнил, как давно-давно, еще во времена Погтопии, они с Кью разговаривали точно также. Спина к спине. Чтобы не видеть усталость на лицах друг друга, не видеть боевых шрамов, но слышать голос, опьяненный надеждой на светлое будущее. Чтобы чувствовать тепло друг друга. Сейчас этого тепла не может найти ни Уилбур, ни Квакити, и первый наконец хочет все исправить. Исправить то что натворил, когда оттолкнул Кью от себя, от Л'Менбурга, заставил его скрыться с глаз долой, а себя - не грустить бессонными ночами. Не жалеть.

- Да...да, я тоже думаю что он будет рад жить здесь. Надеюсь.- голос Кью на миг поднялся, стал чуть воодушевленнее, но, вспомнив, что практически никто из обитателей столицы развлечений не чувствовал себя здесь счастливо в полной мере, снова потух. Он не смог осчастливить ни себя, ни других в этом месте...да и тем более, как может дать счастье другим человек, что сам глубоко несчастлив? Его самого счастливым делал лучший друг, но гибрид утки потерял и его. Как всегда. Уил вновь почуял, что Кью скатывается в замкнутый круг самообвинений и решил продолжить разговор, приоткрыть ему свою душу:

- Прошу, не вини себя... Я хочу сказать тебе спасибо за то, что создал Лас Невадас... это место стало моим пристанищем, хотел ты того или нет. Ты подарил мне ощущение радости, я почувствовал себя...- воскрешенный осекся, осознав, что чуть не сдал себя с потрохами, и быстро заменил невысказанное слово "живым" на "человеком", зная, как сильно Чарли хотел себя таковым считать. Но правда оставалась правдой - вместе с энергичным, пусть и уставшим от всего происходящего гибридом утки Уилбур ощущал, как бьется сердце, пульсирует кровь, он знал что он жив только вместе с тем, с кем провел лучшие времена своего прошлого.

Последние слова говорящего заставили Кью улыбнуться и прикрыть глаза, вспоминая все-все моменты, проведенные им с Чарли, когда его друг своими глуповатыми шутками и преданными стараниями пытался помочь гибриду утки. Эти слова согревали, расправляли его затекшие крылья, заставляли вспомнить все то хорошее, что он когда то пережил. В поблекшей от песков памяти зашебуршились самые забытые моменты, веселые беседы в пещерах погтопианцев, разведки-прогулки вдвоем с совсем другим человеком под полной луной...казалось бы, это так давно было, но воспоминания о ночах разговоров спиной к спине слишком живые, чтобы их снова умертвить.

- Это тебе спасибо, Чарли. Ты научил меня быть лучшей версией себя...- в голове крылатого что-то щелкнуло, глаза защипало, а пальцы сами собой сжались до такой степени, что набранный в ладонь песок впился в кожу: - А я не смог тебя спасти. Я надеялся, что хоть в этот раз все будет хорошо, но ошибся! Вокруг меня все рушится, как бы я ни старался это предотвратить... раньше я думал, что судьба слишком жестока ко мне, но со временем я понял, что к такому исходу приводили мои и только мои действия...- голос гибрида задрожал, как струна скрипки под замирающим смычком, и он сжался, подгребая ноги к себе и охватывая их руками. Черноволосый уткнулся головой в колени, и крылышки на скулах закрыли его глаза, как всегда, когда златокрылый пытался спрятаться от своей слабости. Глупый инстинкт. Обручальные кольца тех, кого он давным-давно любил, висящие на тонкой бечевке, впились в ключицу, оставляя круги боли прошлых дней, и слеза скатилась по блестящим перьям.

- Я так перед тобой виноват...- выдохнул Кью, и воздух тут же улетучился из его легких, заставляя громко вдохнуть новую порцию.

Глядя на этот порыв эмоций, Уилбур не знал, что и думать. Не привык он видеть что-то помимо злобы со стороны других людей, и в особенности не привык видеть этих чувств со стороны Квакити. Собственная беспомощность заставляла его переживать по поводу своих дальнейших действий, и воскрешенный не имел ни малейшего понятия о том, что ему делать дальше. Уил умел справляться с собственной злобой, умел глушить страх, но чувство сожалений было ему чуждо. Основатель Л'Менбурга предпочитал считать, что всегда делает все правильно, так о чем же тогда сожалеть? Хотя, смотря на дрожащие золотые крылья в метре от него самого, человек в пальто ощутил тоже самое, что ослепленный на один глаз. Пустоту. Внутреннюю, а не внешнюю, как бывало в лимбо. Сожаление, понимание того что ты что-то упустил, и упустил что-то очень, очень важное. И если Квакити не мог вернуть Чарли к жизни, то тот, о ком сейчас тосковал музыкант, сидел прямо перед ним.

Веселый, казалось, позабытый голос гибрида утки ворохом позабытого прошлого зашевелился в раненом разуме Уилбура, заставляя невольно сравнить "старого" и "нового" Кью. Может, прошлое можно еще вернуть? Исправить ту ошибку, раскаяться и залечить чужие раны своими. Уил просто смотрел как отчаянный лидер Лас Невадас плачет, уткнув голову в колени и изливает запертые на столь долгое время чувства. Этот сломленный образ совершенно не походил на то, что помнил воскрешенный. Как же так случилось, что этот пернатый комок радости, порой безрассудной глупости, тот, кто всегда подбадривал в трудное время, стал таким отчужденным и убитым собственным горем? То, что испытывает сейчас Кью - неправильно. Он не должен быть несчастлив, не должен.

Уилбур сам не заметил, как встал, прошел три шага по громко хлюпающей глине и остановился за спиной златокрылого, который в один момент подобрался, но среагировать не успел.

Человек в пальто бесшумно, бережно присел и крепко обнял крылатого сзади, шепча неразборчивые извинения. Его руки обхватили колени плачущего и прижали к себе, пытаясь успокоить, согреть. Сбивчиво, криво, но искренне он говорил о том, что никогда не хотел чтобы "все это" произошло, говорил о том, как он виноват в этом отчаянии крылатого, а дальше слова превращались в кашу извинений, неумелой заботы и желания все исправить. Как только черноволосый понял, что же все-таки произошло, он онемел. Его лицо застыло, пока разум пытался осознать эту бурю горьких, отторгаемых, но таких желанных чувств. А затем гибрид утки рассмеялся так счастливо и звонко, как никогда в жизни.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -  - - - - - -  - - - - - - - - - 
* - во вселенной Dream SMP "лимбо" означает некий мир после смерти, бесконечную пустоту. Лимбо Уилбура выглядело как станция метро с приходящими, уходящими поездами без возможности выбраться наружу

"Коротенький" фанфик по Dream SMP!! 
3025 слов (пипец), две недели моих мучений и страданий над историей :_
небосклон потихоньку пишется, простите что ничего не публикую, щас больше как художник развиваюсь