Было слишком поздно. Солдаты, некогда находившиеся в тени деревьев, заметили троицу и направлялись прямо к ним. Один из них вытаскивает меч, сталь которого блестит в свете луны, заставляя Аару ужаснуться. Они хотят их убить.

Лошади скачут так быстро, насколько могут себе позволить, пробираясь сквозь самую чащу и стараясь уйти как можно дальше от них. Но как бы они не хлестали лошадей, - и те, что убегали, и те, что догоняли, - продвигались по заснеженным полям с большим трудом. Их все больше охватывал морозный зной; в рот, в нос, а главное, в глаза забивались снежинки, а под ногами лошадей при каждом шаге осыпались хрустящие сугробы.

Казалось, эта зимняя ночь им помогала, путая воинов Юга в своих высоких деревьях. Но вот только офицеров было семеро, а их трое. Удача не на их стороне, и сообразив это, воины начинают растягиваться широкой цепью, стараясь охватить всех трех всадников.

- Нам нужно разделиться, - кричит в ночи Умида. - Шансов уйти будет больше!

Аара неохотно кивает, понимая, что в поединке им ни за что не выиграть. Ветер призвать она не могла, а все они были слишком потрепанными от прошлой битвы с нечистым существом.

Меняет траекторию движения, повернув немного налево, в сторону темно-зеленых мхов и мчится так быстро, что от лесного воздуха начинают невольно слезиться глаза. Двое воинов в доспехах все ближе приближаются к ней, а потом возле ее виска проноситься стрела. Ааре показалось, что ей повезло, но воздух внезапно рассекает еще одна стрела врага и попадает прямо в ее черногривую лошадь. Она ржет, словно обезумев, а потом привстает на дыбы. На коне ей от них не уйти. Потому Аара предпринимает что-то совершенно безумное - привстав на стременах, хватается за небольшую ветвь дуба, а потом подтягивает тело, отпуская ноги и свою раненную лошадь.

От небольшой высоты и сделанного, кружится голова. Неужели у нее и вправду получилось? Аара несколько секунд хватает ртом воздух, все крепче держась за сук, а потом встает и прижимается к толстой коре дуба. Всадники словно волки кружатся рядом с деревом, даже не думая уходить. Они злорадно ухмыляются, прицеливаясь луком прямо сквозь толстые ветки.

Аара благодарит Рауку за каждодневные испытания на колонах в храме, перескакивая на другую ветку словно рысь. Только она не хищное животное, а поверхность веток не плоская, и потому одна нога предательски соскальзывает, а все тело начинает дрожать. Она старается восстановить равновесие и, тянет повисшую в воздухе ногу обратно, но в нее вонзается другая стрела.

От шока она перекатывается, но все же удерживается на ветке, теперь полностью на нее забравшись. Боль яркими вспышками предстает перед глазами и кружит голову. Она едва может дышать, но животный страх перед еще одной стрелой берет свое и, Аара перепрыгивает на другую ветку.

Правую ногу вновь пронзает вспышка боли, сильно замедляя движения Аары. Может быть, ей стоит забраться на самую верхушку? Сможет ли она там удержаться? Нет. Она должна предпринять что-то неожиданное. Сжимает все сильнее в запотевших ладошках рукоять своего длинного меча, а потом набирает в легкие воздух и прыгает вниз.

Снег смягчает падение, но рана лишь сильнее кровоточит и Аара чудом не теряет равновесие. Все тело гудит, но Аара не позволяет боли проникнуть в голову. Она должна быть сильной.

Она призывает ветер всеми фибрами своей души, но он отвечает лишь небольшим посвистыванием. Хмурится, проверяя наличие двух небольших кинжалов в специальных карманах на штанах, а потом резко выходит из тени дуба. Если получилось на глупом соревновании, должно получиться и сейчас.

Ее замечает воин-стрелок, тот самый, который запустил ей стрелу прямо в бедро, вновь натягивая тетиву и прицеливаясь. Вот только движения рук Аары быстрее: запущенный ею кинжал, не без помощи ветра, врезается ему прямо в горло. Он умирает, захлебываясь в собственной крови и Аара невольно вспоминает смерть Ширау. А потом поворачивается к оставшемуся офицеру.

Один против одного. Аара выиграла для себя шанс на жизнь, вот только от смерти товарища, соперник совершенно обезумел и начал к ней свирепо приближаться. Задержав дыхание, она вновь пытается метнуть кинжал. Он со свистом пролетает, но не долетает до соперника, прорезая туловище лошади.

Пока он пытается удержаться на седле, она срывается с места и бежит. Раненная нога не позволяет ей пробираться сквозь заросли леса быстро, но она всячески игнорирует боль.
Лес был весь в снегу, который смягчал ей всякое падение, но очень сильно затруднял путь, и она падала и поскальзывалась, так стремительно и быстро, но всякий раз находила в себе силы вставать и бежать дальше. Единственное, что она слышала в этой лунной ночи - собственное биение сердце, которое ее оглушало.

Когда она поняла, что бежать больше не может, остановилась и затаилась возле большого дерева. Все больше прижимая к себе свой меч, Аара старалась не заплакать от невероятного жжения в ноге, но сдержаться было сложно, особенно когда горячая кровь не прекращала стекать по ноге. Еще раз выглянув из-под дерева, она убеждается, что никто ее не преследует и садиться на заснеженные корни.

Вдох-выдох. Она должна убрать остатки деревянной стрелы из ноги. Аара разглядывает серебристый наконечник и древко из дуба, а потом дрожащими руками тянется и рвет свою штанину. Рана небольшая, но малейшее движение ногой лишь сильнее вгоняет наконечник в плоть. Ее голова кружится, а в глазах начинает рябеть. Она должна вытащить стрелу если хочет жить.

Аара хватается одной рукой за наконечник, а другую сжимает в кулак. Но стоит ей лишь чуть-чуть продвинуть его из ноги, как ее поражает нестерпимая боль и она чуть не теряет сознание. Зубцы стрелы были остры, разрывая все больше тканей при ее попытках вытащить ее. И тут ей в голову приходит безумная затея.

Она снимает с себя шапку, которую, как и шубу, ей выдали во Дворце. Рассматривает этот нелепый головной убор с внутренней меховой подкладкой и обивкой из темной кожи. А потом ей на глаза попадаются несколько гусиных перьев, которые были изрядно потрепаны во время поездки, но все же остались целы. Она долго отказывалась это носить, но холода были такими суровыми, что альтернатива простудить голову ей показалась намного хуже, чем быть похожей на придворного шута. Но сейчас она была безмерно благодарна тому, кто поместил перья на шляпу.

Превозмогая боль, она вырывает эти перья, а потом неуклюже отрезает острием меча их концы, сжимает их и делает несколько длинных трубочек. Задержав дыхание, она вставляет перья одно за другим в рану. Ее вновь настигает волна разрушительной боли, от которой пелена слез застилает глаза и кружится голова. Она все больше хватает ртом морозный воздух, смахивая слезы с лица, а потом запуская пальцы в рану, она тактильно находит зубцы и насаждает на них перья. Хитрость заключалась в том, что, покрывая зубцы, они направляли их в ту же сторону, куда они входили, позволяя вытаскивать наконечник без прежней мучительной боли.

Вытащив остатки стрелы, она прижимает голову к дереву, пытаясь не разрыдаться. Вот только слезы с пущей силой ее атакуют, стекают по щекам, оставляя мокрые следы и смешиваясь с чужой кровью. Она сидит неподвижно, словно ее не окружает ничего в этом мире, кроме ее самой, и в какой-то момент думает о том, что было бы легче, если бы ей все это было безразлично. Волна поднимается в ней, в несколько метров высотой, даже страшнее чем пустота. Страх разжимает свои цепкие объятия, оставляя место для дум. Каково это сдаться? Был ли в этом смысл? Слова, сказанные Дагарой, оставили горькое послевкусие - то и дело Аара к ним возвращалась. За что она вообще борется?

И волна ударяется и сталкивается с пустотой прямо у ее ног, лишь небольшими брызгами долетая до ее лика, касаясь так мимолетно, но вполне достаточно. Она закрывает глаза, а потом снова открывает. Ничего не изменилось. Но когда волна накроет ее в следующий раз, она не будет уверена - смоет ли она ее чувства или также разобьется у подножья сознания.

Сквозь мысли и терзания, Аара слышит размерные шаги, сопровождающиеся хрустом мерзлого снега и учащенным дыханием. Солдат. Тот, чья лошадь и товарищ пострадали от кинжалов Аары. Вот только кроме меча у нее ничего не осталось. Она поднимается как можно тише на ноги, игнорируя внезапную боль в ноге, прижимаясь спиной к дереву. Стоит ли ей напасть первой? Или же подождать? Сложно было думать, разум словно был опьянен от прежней битвы. Она тяжко вздыхает. Не помнит голова, но помнит меч.

Резко набрасывается на него, пытаясь мечом пронзить грудину, но солдат легко уклоняется и сам начинает ее атаковать. В этой зимней тихой ночи был лишь слышен размеренный звон стали, тяжелое дыхание Аары и прерывистое солдата. Она уклонилась от первого удара и отразила второй. Их мечи скрестились со скрежетом, выпуская серебристые искры.

- Сдавайся! - кричит он, надавливая все больше мечом на блок Аары. Его руки были слишком сильны, в то время, как ее дрожали.

- Ни за что, - процедила она, сильнее сжимая рукоять одной рукой, хватая другой конец обратной стороны оружия, другой.

Она отталкивает его, пытаясь выиграть себе время. Может у нее получится призвать ветер? Но она не слышит его шепот, не чувствует присутствия, словно он забыл про нее и оставил в этом холодном лесу одну.

Когда он снова к ней подходит, она вытягивает ногу и отталкивает его, отражая удар, нацеленный в голову. А потом резко сокращает дистанцию и вкладывает в удар все силы, молитвы и отчаяние. Но воин слишком быстр, потому ему удается избежать удара в горло, тем не менее, острие меча все же задевает его плечо. Моментально его одежды окрашиваются в алый цвет, который застилает Ааре глаза. Она хочет увидеть, как он весь будет в крови; совершенно обезумевшая от неудавшейся атаки, она делает выпад ногой вперед, но воин с сокрушительной силой ее отталкивает, выбивая меч из неровной от злости, хватки.

Аара отлетает назад, скользя ногами по спутанным корням и зарослям, выглядывающими из-под снега. Ветки вновь били ее по лицу, кровь смешивалась с потом и слезами. У нее не было меча. Не было кинжалов. Не было ветра. У Аары не было ничего, кроме желания убить воина. И этого было вполне достаточно, чтобы найти в себе силы биться дальше.

Ее ноги дрожали. Руки тоже. Все ее тело пронзало желание выжить. Она вскакивает на ноги, но воин рванулся и крепко схватил ее за спутанные волосы, а она вновь упала на колени. Острие меча едва касается ее горла, а потом она резко поворачивается и подставляет свои волосы под удар. Пряди длинных черных волос падают на снег, а она возвращается в стойку. А потом со всей свой силой накидывается на врага, перехватывая из его рук меч. Они кружатся словно мотыльки по известняковому склону, то и дело предательски поскальзываясь по заледеневшим лужам. Отвесная тропа в темноте была опасна, и Аара старалась как можно дальше держаться от края.

Она взмахнула мечом и вонзила прямо в его живот, разрывая ткани и задевая все органы, пронзая его насквозь. Аару чуть не стошнило, когда пришлось навалиться на рукоять меча всем телом. Его рот наполняется кровью, а янтарные глаза в предсмертной агонии скользят по девушке.

- Пусть это тебе воздастся, - шепчет он, когда она вынимает из него окровавленный меч.

От удара ее сильно откидывает. Она выпускает из рук оружие и отступает назад, пытаясь ухватиться за ветку или камень, но ее руки лишь хватают одежду воина, уволакивая его за собой с уступа. Под ногами оказалась пустота и они упали с утеса.

Аара закрыла голову, больно ударяясь о землю и покатилась по каменистому склону вниз, таща за собой своего мертвого противника. Она вцепилась за него, не собираясь выпускать, а наоборот, все больше прижимаясь к мертвецу чтобы смягчить свое падение. И это помогало - когда она соскочила с очередного невысокого выступа, то приземлилась на тушу воина.

Несколько мгновений она просто лежала неподвижно, каждый ее вздох сопровождался мучительной болью. Она дотронулась до затылка, пальцами нащупывая окровавленные волосы. Точнее, те неровные обрезки, что от них остались. Меч воина был поразительно острым, потому с легкостью отрезал ее длинные черные волосы, оставляя лишь обрубки, заканчивающеюся чуть ниже затылка. Но сейчас это волновало ее меньше всего.

Она прищурилась в темноту, а потом перекатилась подальше от мертвого тела. Аара лежала на мерзлой земле, не в силах отвести взгляд от алой крови, растекающийся по белоснежному снегу и дымящийся на промерзшей почве. Она его убила. Пронзила его же мечом его насквозь. Безжалостно воспользовалась трупом после его смерти. Ее вдруг затошнило. Казалось, она уже должна была привыкнуть к постоянным смертям, которые ее сопровождали. Но с каждой смертью у нее словно вырывали частичку души, а грудь наполнялась отвратительным чувством удовлетворением от этого, которое ее пугало.

Воздух от ее чувств словно накалился, закручиваясь спиралями и скользя мимо деревьев, сгущаясь в волну ветра. Он вновь вернулся к ней, обволакивая ее лицо и сгущая ночные краски леса. Вот только она в нем больше не нуждалась.

Она встает, оставляя воина позади себя, а потом увязывает по щиколотку в сугробах. Ей нужно было найти Умиду и Хасара. Скорее всего, им было даже труднее, чем ей. Никакой ветер не помогал им при метании кинжалов. В тумане раздался пронзительный крик - где-то далеко закричало какое-то животное или птица. Неожиданный звук заставил Аару споткнуться об корень старого дерева, и она упала. Сердце Ааро глухо пропустило удар, а кожа лоснилась от холодного пота. Ее нога не переставала болеть, казалось, она потеряла слишком много крови чтобы вот так передвигаться по лесу.

Аара не могла подняться. Боль наполнила всю ее сущность, отдаваясь ярким пульсированием в голове. Она так долго притворялась сильной, что сейчас сил не осталось и на вдох. Тьма перед ней раскрыла свои объятия, обещая успокоить ее и унять вездесущую боль. Аара закрыла глаза и впервые отозвалась мгле, что преследовала ее после каждой битвы. Все вдруг исчезло. Она впервые доверилась тьме.