Глава четвёртая:
Австралийские сироты - зато все вместе и по акции

"Это что-то нереальное. Слишком даже для них." - думает Лиа, пока наблюдает за этим странным семейством.

Праздник заиграл новыми красками, когда вроде все местные домочадцы, в составе двенадцати человек, собрались в гостиной. Чан принёс торт с его широким, размашистым почерком воздушным кремом на поверхности выведенным "пусть сбываются мечты", и разрезая сделал так, чтобы каждому на кусочек попалась часть надписи, словно разделил написанное в равной степени для всех.

Пак Чеён загадочно улыбнулась, пока её сосед орудовал ножом, а всё остальные вокруг принесенного сюда стола рассаживались, и на мгновение исчезнув из их общего поля зрения, вернулась с недвусмысленно стучащими в ритм в руках бутылками.

"Куда? Опять что ли? Я что, в клуб алкоголиков по несчастью записалась, сама того не ведая, когда переехала?" - мысленно застонала Чхве. Будто отзываясь на это, её недавно успокоявшаяся голова мерно загудела каким-то пока не особо напрягающим, но бесконечно неприятным способом.

Когда ей предложили стопку соджу, хитро мерцая при этом слегка прищуренными в насмешке глазами, её не отошедшая ещё от прошлого бурного спития натура завопила внутри неё на все голоса, упирая руки в бока и ёмко, но действительно красочно давая знать всё, что об этом думает.

Джису её старалась не слушать, но в противовес во всеуслышанье заявила, что на сегодня это её первая и последняя стопка, так как она ещё от прошлого не до конца отошла, и приняв у чересчур отчего-то этим довольного Минхо рюмку, залпом в себя опрокинула.

"Ох, ну и терпкость," - всё ещё про себя возмутилась Лиа, когда сразу после глотка горло обожгло алкоголем, тут же, будто пламенем, обнимая всё её нутро.

Девушка сгрузилась в кучку разномастных подушек, построив себе из них что-то на подобии шалаша, да притихла, больше своим участием в этом празднике жизни не влезая.

Сама того не заметив, в какой-то момент та попросту стала клевать носом - в последнее время, её и так многострадальный режим дня совсем забарахлил. Из-за всех этих странностей, так и происходящих в самом обычном распорядке дня в этом доме, она перестала уже отличать сон от яви.

Был ли тот лес, о котором ей привиделось, и по-немногу вспоминать удавалось только почему-то на кромке сознания?
Были ли чьи-то пушистые лисие хвосты да прохладная кожа, с поблескивающей в неверном свете гирлянд лазурным оттенком чешуей?
Отчего кошмары ей на новом месте в первую же ночь приснились, если раньше никогда и ничего подобного с ней не случалось?

Кто все те люди - или нет, - кто ей в них являлся? Значит ли это в самом деле то, с какой вдруг упорностью она стала об этом размышлять? Стоит ли оно того, чтобы разбираться в этих видениях полубредовых?

Захваченная в ловушку собственного же сознания, обессиленная от нескольких кряду активных дней и ночи, сперва с приездом, потом с практикой, и под конец ещё и выматывающими морально, - и ещё хуже физически, - снами - вот только снами ли? - Джису отрубилась на диване даже раньше, чем сама то осознала.

Флёр сонности вдаривший в голову замутил её, и не сообразить та не успела, ни что-либо предпринять - как стрелой сбитая провалилась в небытие, и навзничь на диване в подушки упала.

Ни крика, ни мысли, ни сознания - темнота неведения, и слишком отчего-то давящяя сверху грудной клетки грусть придавила под собой.

***

Вдали слышался свирепствующий гром, да разноцветными быстрыми вспышками мелькали разряды молний, рассвечивая затянутое хмурыми, серыми тучами грозное небо.

Джису нахмурилась от прострелившей в голове взводом курка мысли, что в здании, где она ещё совсем недавно заснула, припоминая бархатность окруживших её многочисленных подушек-игрушок, точно этого быть было не должно.

Что-то было не так, - но вялое тело, и спутанные в спешке разобраться попытки понять, что, где, когда успеху не поддались.

Лиа невероятно тяжёлыми усилиями разомкнула глаза, ставшие весить, как под тонну, взглядом сразу упираясь в небосвод, который уже грозился пролится слезами небес. Налетел штормовой, холодный ветер, который, казалось дул со всех сторон, и девушка обхватив себя руками, желая хоть как-то согреться, начала оглядываться по сторонам. Рядом стояла только какая-то маленькая девочка, не старше семи, в грязном чёрном платьице, и одними губами что-то ей пыталась прошептать. Но ни слова не слышала Джису.

Её тело было неимоверно странным для неё. Оно ощущалось как чужое, и почему-то создавалось впечатление, что в нем сейчас царствовала не только её, но и настоящего хозяина душа.

"Нет, - подумала та, с трудом поднимаясь с ковра расстелившейся здесь повсюду мягкой травы. - Точно пора прекращать пить. До хорошего это не доведёт. Мало того было, что у неё галлюцинации развиваться и стремительно прогрессировать стали, так теперь ещё и симптомы дереализации при деперсонализации откуда не возьмись появились."

Об этом, будучи любопытным человеком, находящим отдушину в учёбе и книгах, Чхве Джису прочла ещё когда в старших классах училась, она тогда на тему проекта "психилогических расстройств" данные искала, и после пары часов шестрения интернета наткнулась на статью об одном из этих симптомов. И давно уже забылась большая часть из тогда прочитанного и написанного, но вот это словно на полочке в самой глубине отложилось, и так и осталось до поры, когда смогло бы пригодиться.

Признаться честно, не хотела Джису, чтобы эти знания ей когда-либо вообще пригодились. Однако, как вышло, так вышло.

С небес на землю упали первые крупные капли, и в тоже мгновение ливень ледяным водопадом обрушился на неё шквальным потоком. Лиа оглушительно чихнула, решительно того не ожидая, также без собственного отчёта потерла нос остывающими от понижения температуры вокруг пальцами, и сама того не поняв, вдруг двинулась прочь, от слова совсем не контролируя своё тело, или то, что быть им было должно. Даже не оглянулась на оставшегося позади ребёнка.

"Ладно, - самую малость забеспокоилась Чхве, - это становится ещё более странным и непредсказуемым."

И отдавшись воле случая, её, но чужие ноги повели её вглубь этого... Вероятно парка. Она старалась сильно не удивляться, когда ни разу здесь не быв в реальной жизни, дорогу знала в превосходстве. Ей, или подсознанию этого тела, - кто же там разберёт, в таком наплетении своих на других эмоций? - всё здесь было знакомо.

До какой-то щемяшей в сердце тоски, и фантомно ломящих костей давления, от взора на красивые и ухоженные деревья, и выложенные камнем тропинки, идти по которым рассматривая виды здесь открывавшиееся было сплошным удовольствием.

"Итак, - на выходе из этого чудного места, в паре метров от которого она остановилась напротив какой-то пекарни, и не сдержав соблазна всё же напряглась и смогла добиться того чего хотела, - заглянуть в чистые витрины, прекрасно показывающие не только, что творилось внутри, но и с блеском отражавшие прохожих, коих были действительно много, в уголке этой улицы, на которой та и была построена, - разглядывая её новое тело, подвела итог Лиа. - это оказалось не то чтобы совсем уж неожиданным."

Большим шоком для неё стала мысль, что она совершенно верно, находилась не в Сеуле вообще, и в Корее в частности. Люди, сновавшие на улице, сама архитектура, и даже атмосфера была чужеземная. А вот владелец тела, наоборот стал той самой точкой, не позволившей ей запаниковать.
Поскольку девушкой из отражения оказалась её новая светловолосая соседка.

Пак Чеён смотрела на неё из глубины преломления - реальности - стекла чистыми, юными кариими глазами, и в ответ на это же действие хмурилась бровями.

"Чёрт, все и правдо выходило бредом. - подметила Джису, отворачиваясь инерцией тела в том направлении, в котором оно и стремилось изначально, до того как оказалось самым наглым образом подчинено чужой воли, и зашагала с ещё большей концентрацией. - Наверное, стоило позволить идти времени своим чередом, не мешая и не препятствуя."

В то же время, пока определялась с будущими действиями, вернее её в них не вторжением Чхве, Пак Розэ куда-то отчаянно спешила.

Вся степень абсурдности дошла до неё именно в тот момент, когда послушная иной жизни Джису, уверенно, ни секунды не колеблясь, пересекла порог потрепанного здания, с покосившейся крышей, облезлыми и обугленными стенами, и чёрными проёмами вместо нормальных окон.

- Так, - зашептала уже вслух, пока тело осторожно продвигалось дальше, - это не будет странным до тех пор, пока ты его таким не сдалаешь. - и глубоко вздохнула, до конца не понимая пытается ли она убедить себя, или Чеён в теле которой нежданно очутилась. - Не воспринимай всё здесь, как угрозу, и быть может, её действительно удастся избежать.

И тихие увещевания оборвались сами по себе, едва слухом девушка уловил тихий скрип половиц, воздушным шумом донессишийся с направления на лестницу второго этажа.

А потом она увидела их.

- Джейк, Феликс, - зазвучал волнительной мелодией чей-то голос, в чьём переливе с замершей на пике эмоцией потрясения она узнала себя. Вернее настоящую Чеён. - Вы в порядке, ребятки? Я нашла нам ночлег, и наконец-то подзаработала на билеты. Мы спасёмся, правда, совсем скоро сможем уехать, верите мне? Вас больше не будут бить. Никто. Никогда. Я не позволю.

Этой ласковой заботой Розэ встретила двух худых, одетых в какие-то жутчайшие на вид многократно залатанные штаны, неясно серо-коричневого цвета, и топорщащихся грязно-бежевего оттенка рубашках, детей возрастом не старше тринадцати. Совсем замученных, в незаживающих - судя по её словам, - на лице, виднеющейся их-под ворота больших по размеру одежд коже, и сплошняком усенянных на руках и ногах, ранах. Их непричесанные, по виду тусклых прядей и творящемуся на макушках хаосу, головы вскинулись с такой бесприкословной надеждой на эти новости, что у Лии комок слёз к горлу подскочил.

Может, отпечатались на ней чувства в то мгновение испытываемые настоящей Пак, а может её личные больше не могли таится за извечной маски отчужденности.

Девушка коротко всхлипнула и прижала к себе покрепче двоих одиноких мальчишек бросившихся к ней, которые были вынуждены жить в подобном месте и терпеть унижения. И, хоть тут были и другие дети, которые выглядели не менее жалко, своими мрачными, маленькими лицами, с засохшими, превратишимися в чёрный кварц дорожками от слёз, поглядывая на них из разных уголков этого ужасного, покрытого изнутри сажей и пеплом дома, на них соседка не обратила ни капли внимания, всё до края выплескивая лишь на тех, которых не могла выпустить из трепетных объятий.
Целовала их в лбы, совсем не брезгуя разводов на коже оставленных от золы, шептала не переставая добрые и несомненно сейчас очень нужные тем обещания о хорошей жизни, и без конца сама плакала, плакала, плакала.

- Вы только не убегайте больше. Пожалуйста, не позвольте мне ещё раз одной в совершенно пустой комнате проснуться, слышите? - хриплой горечью заскользило вместе с болью, и страданием из неё, когда она чуть отстранив в глаза их со своей испытываемой к ним любовью заглянула. - Не смейте меня больше бросать. Я не вынесу вашей потери ещё раз. Что если бы пожар и вас у меня забрал? Вы хоть подумали, какого мне будет вернутся в заброшенный, забытый всеми приют, что сгорел пока я на подработках вкалывала? Чтобы вас с собой забрать, слышите? Вы хоть на миг представили, что я испытала, когда увидела всех, кем дорожила мёртвыми? - и сорвалась в неистовый вой сдерживаемая глубоко внутри, под семью замками и печатями, злость со скорбью.

И поняла тогда Лиа, отчего Розэ и на доли тех детей не могла океаном нежности разлиться. Потому что не на кого больше было, кроме этих двух, что встретили её.
Они последние в живых остались.
Всех остальных за собой пожар забрал, а мальчишки единственные чудом спаслись.

- Я боялась не успеть, - сиплое и надорванное на выдохе вышло.

И рухнула на колени Чеён, зарыдала истерично, ладонями глаза закрывая, и согнувшись почти к самому полу, огнём и муками пропахнувшим. Волосы, длинные, красивые, и тёплые бесгранично, - как будто солнце в руках человеческих, - разметались по насквозь гарью пропитавшемуся дереву пола. Подлетели к ней тёмновласые юноши, как птенцы с разных боков подбились, словно к матери под крылышко, и руками, как лианами оплели.

- Прости нас, сестра, - первым с левого края тихо мальчишка начал, и шмыгнул несчастно, - мы просто погулять хотели. Так устали от воспитательницы. Она снова нас с утра палками избила, а ведь мы с Феликсом только булочку тебе припрятать хотели, чтобы ты ночью покушать могла. А нас повариха на кухне поймала. - и мокрым кончиком носа в шею её зарылся, ещё с большей силой пальцами за платье тёмное цепляясь, будто отнять ту пытались, от них навсегда забрать.

- Угу, - столь же забито и загнанно с другого донеслось, у самого уха девичьего. - И булочку забрали, и на обед потом не пустили. А ещё мальчишки снова насмехались, говорили, что ты бросишь нас, сама уедешь отсюда, раз почти взрослая. Что не нужны мы тебе. - и влага солёная ткань на плече быстро мочить стала, а тельце хрупкое ещё сильнее задрожало и в размерах уменьшилось. Словно ребёнок рефлекторно от ударов уйти пытался.

- Я же никогда, - и сломался на середине голос в октаве высокой, крепкой хваткой на глотке узел невозможно железными путами затянулся. Пуще прежнего агония в её израненном вдоль и поперёк, годами жизни в приюте, сердце огнём разгорелась.

Заметалась в истязанной посторонней душе Джису, так ей невыносимо там до дрожи стало, что тело её метаниями воспротивилось, не позволяя одно от другого отделить.

Такая адская колокольня в голове из мыслей у неё взорвалась, что закричала она в пустоту, ни издав при этом с губ не звука. Безмолвие и три фигуры сгорбившиеся, друг за друга отчаянно державшиеся, как картина на зеркале перед ней осколками с алыми разводами осыпалась.

И в мгновенье стихло всё.
Как оглохла она.
Взгляд совершенно безумный на трясущиеся бледные пальцы упал, до ломкости худые и узловатые, с перепутьем синих вен под кожей.
Помутнела перед ней картинка, а пеплом обращалось всё, на что взор её безразличием наполненный падал.
Совсем невесомым касанием любая поверхность за которую ухватиться пыталась отзывалась.

Попыталась Лиа встать, да едва бледной тенью снова не рухнула. Постаралась с последними силами собраться, и за стены держась выйти прочь из душного места тёмного.
В котором ни детей живых, ни призраков прошлого уже не было. Туманом они испрались.

На сыростью улицу пропитанную усталыми ногами еле вырвалась.
Парк вокруг неё зеленью зарябился, да поплыло у неё всё перед лицом совсем.
На траву кожей, что щекоткой по щиколоткам обнажённым прошлась, осела та, и схватилась за голову окружающей тишью в клетку пойманная.

Подбежал к ней кто-то из прогуливающихся неподалёку пар, мирно жизнью наслаждающихся, да влажным после прошедшего дождя воздухом во все лёгкие дыша, попытался в чувство привести, да не слышала она ни слога, что с уст беспокойными реками лился.

Её за затылок подхватили, не позволяя о землю приложится, когда тело совсем на импульсы посылаемые откликаться перестало, а вокруг суматохи неожиданно куча людей появилась, шебутно выясняя а что, а куда, а кто.

Так уж это интересно, когда незнакомый человек умирает. Шли бы по домам. Будто вам есть до меня дело.

И звон в ушах, как битое стекло.

- Девушка? Девушка! Вам плохо? Не молчите! Ответьте же хоть что-нибудь? - и потонул голос в разбившихся окнах в её сознании.

А она не может ответить. Совсем не соображает ни где, ни как тут очнулась. Всё ещё сон ли это, или другая ветка реальности не понятно уже. Да и сил больше разбираться не осталось.

Перед взором лишь девушка, в тёмное платье одетая, и волосами светлыми и длинными от посторонних прикрытая. Сидит на полу и что-то в пальцах дрожащих держит.
Джису подходит медленно, осторожно, не удивляясь уже ни темноте вокруг, ни натянувшимся как тетива лука нервам, и рядом опускается.

Смотрит сперва на лицо чужое с бледными скулами, губами сухими, и глазами невозможно одинокими. С апатией на самом дне поселившейся, и с неверием так чётко в лучший исход источающими.

Перевела внимание на зажатое в руках столь нежно и не смогла сдержать горького стона сожаления. Но не обернулась на неё та, безжизненными карими омутами не отрываясь от последнего, что у неё ценного в мире этом осталось.

В руках у неё вырезка из плёнки старой фотографии, с краями слегка огнём поддетыми, некрасивыми совсем и обуглившимися узорами, и подписью имён над каждым, кто на ней находится, чьим-то почерком ровным, оставившим навечно кем-то из памяти запечатлённые мгновения тряслась.

Девушка с лицом из отражения витрины.
А рядом семь детей возраста и пола разного, самому старшему едва ли двенадцать есть, ещё живые, с улыбками мимолетными, вместо дорожек чёрного кварца слёз, и двое мальчишек за руки взявшиеся под самым её боком, которые единственные живыми остались.
Позади ещё пока не сгоревшие стены приюта, обклееные обоями с цветами безобразными откровенно, а с юницей возле, по вторую сторону от кучки мелкотни, находится и пожилая женщина в теле, с надменным, жёстким выражением на старом, полном сеточек морщин лице.

Сквозь пелену звучит только надоедливое "девушка, очнитесь!" а, она словно на зло в обморок падает.

И вихрем вспоминаний над ней крутятся образы дней в приюте проведённых, наполненных когда смехом, когда слезами, а когда с отпечатком крови и сожалениями об утраченном детстве.

***

- Джису, - слышится мутно по ту сторону грани, и она резко делает вдох.

Закашливается, едва не захлебываясь тут же в лёгкие потоками воздуха поступившими, и пытается ускользающую мысль за хвост юркий поймать. Глаза открывает с настороженным вниманием, и не успев толком на окружающий мир взглянуть, тут же за ресницами их и прячет.

Слишком ярко. Настоящий мир, реальный, чрезвычайно контрастирует с тем, из которого она только будто выплыла.

- Что со мной случилось? - хриплым от долгого бездействия голосом спрашивает, еле с едва ли не онемевшим языком справляясь. - Я... Упала в обморок? Помню совсем отрывками.

- Это ты нам должна объяснять, что с тобой, а не мы тебе, - раздражённо отзывается склонившийся над ней Минхо. И совсем не к месту, но Джису с завораживающей безмятежностью сама для себя отмечает, что его яркие рыжие волосы её сейчас действительно очень порадовали. Чувство вызванное в её груди можно сравнить разве что с ощущением, когда человек долго не видевший чистого, голубого неба, и годами бывший вынужден наблюдать серую палитру, вдруг снова уловил бесконечную глубину голубых оттенков.

Но ему она в этом ни за что не признается. Слишком много чести.

- Ты хорошо себя чувствуешь? Ты внезапно просто провалилась в беспамятство. Будто тебя кто ударом из реальности вышиб. - с отчётливо сквозящим беспокойством, и ноткой понимания, тут же перетягивая ореол её внимания на себя вопрошает Чан. - Помнишь что-нибудь существенно, целой картиной, а не отрывками?

- Я, - осекается Лиа, и пытается присесть, наконец с тревожностью отмечая, что она в своей собственной кровати, но впрочем руками парня вновь аккуратно опущенная на постель, та уже понимает, что не в гостиной, в которой засыпала пару часов назад. И хоть момент самого сна она припоминает урывками, то, что было до него врезалось ей в сознание лучше. - Я, быть может, проспала пару часов? Простите, но сейчас совсем не ориентируюсь в пространстве и времени. Но думаю, что отсутствовала не более четырёх часов.

И наблюдая за враз помрачневшими лицами соседей, не нужно быть гением, чтобы понимать, что Джису их ответ не понравится совершенно.

Чан, оправдывая её ожидания, оглядывается на гурьбу молодых людей, что полукругом в количестве шестерых, считая его, вокруг её кровати стоят, и молчит как-то уж совсем не обнадеживающе.

Чхве хмурится, но ответа покорно ждёт, не смея торопить того с формированием своих мыслей в единое целое, которое ей потом, - она искренне надеется, - будет озвучено.

В комнате сгущаются в не особо-то и светлую палитру краски различных эмоций.

- Джису, - снова оборачивается к ней Бан, и вздыхает устало, глаза за веками скрывая. На этот жест все те, кто ещё находился в комнате, быстро её покидают.

Она с недоуменным интересом наблюдает, как чуть помявшись выходит первой Розэ, за ней хвостиками Феликс и Джейк, напоследок подарив ей два одинаково сочувствующих карих взора, и потом с недовольным фырчанием и закатыванием глаз, что-то бубня себе под нос Минхо, и самой последней, также закрывающей за собой дверь, Сана.

Поставленная всем этим в тупик Лиа концентрируется на присевшим у её ног на кровать блондине.

- Ты хотел что-то сказать, - тут же напоминает та, и старается улыбнуться, но так, чтобы это не выглядело будто она пытается на него морально надавить.

Выходит, честно признаться, откровенно неудачно, но Чан ей не скажет.
Вместо этого по комнате стелется совсем другое.

- Ты проспала сутки. Уснула вчера в девять утра, а сейчас уже, - и он бросает взгляд на висящие на противоположной стене часы, которые обычно утром лицезреет девушка по пробуждении. - десять нового дня. Ты не откликалась ни на касания, ни на крики. Будто вообще не здесь была, оставив только телесную оболочку.

"Ну, - думает она, с каким-то напавшим на неё после всех этих новостей отчаянным весельем, - в какой-то степени он оказался прав."

Джису подбирает слова, не отрываясь от серьёзного выражения так и застывшего на обычно улыбчивом лице соседа, и едва ли не панически соображает, как то, что она помнит можно преподнести так, чтобы он тут же не решил, что та совсем уже головой двинулась.

Вымолвить ей не удаётся ни звука, дверь в комнату с громким стуком бьётся о стену, а заглянувший сюда сразу после этого Минхо ухмыляется слишком уж довольно.

- Врач приехал, сестра уже встретила и вкратце описала, что стряслось. Поднимается, пришёл сказать, чтобы по его просьбе мы оставили больную одну. - и снова скрывается в коридоре, почти не сбивая и впрямь входящего сюда мужчину средних лет, с чемоданчиком в руках, и в сопровождении своей сестры.

- Доброе утро, - суховато бросает он, проходя к её постели.

Бан очередной раз вздыхает, даже как-то обречённо, сетуя, наверное, что их разговор прервали, но молча удаляется прочь, тем самым передавая бразды правления ситуацией профессионалу своего дела. Сана во второй раз закрывает за всеми двери.

Джису думает, что может оно и к лучшему.
Не нужно никому о её странных снах, кошмарах и галлюцинациях ведать.
Сама разберётся, а если уж ситуация совсем из-под контроля выйдет, обратится к психологу. Может и к психиатру. Да и особого дискомфорта, почти, это пока не доставляет, можно и потерпеть.

Так что, сейчас она полностью расслабляется, насколько это вообще является возможным в её нынешней ситуации, наблюдает из-под ресниц за доктором, да усаживается поудобнее, позволяя знающему человеку проводить осмотр, и не мешая.

- Есть ли жалобы по поводу здоровья? Были ли в последнее время, или до этого, какие-либо травмы головы? Тревожит ли что-то и как часто? - и под его исключительно серьёзным взором, она честно задумывается над ответом, даже если уже знает ответ. Нет, у неё никогда не было травм с головой, такое она бы точно запомнила.

- Нет, по части физического здоровья жалоб почти нет. Травм головы ни раньше, ни в последнее время не получала. Единственное, у меня в последние пару дней очень сильно болит голова. Мигрени действительно жуткие. Мне кажется, у меня даже в целом от них состояние ухудшилось. По ночам очень плохо сплю. - как на духу выдаёт Чхве, и следит за чужим лицом.

- Стрессы, события слишком кардинально отличающиеся от обычного образа жизни были? - всё тем же, едва ли не безразличным голосом вопрошает мужчина, и аккуратным движением пальцев открывает защёлки на своем чемоданчике, что на тумбу возле кровати поставил.

- Да, - не задумываясь соглашается Лиа, и тут же пояснительно добавляет. - Конец учёбы в университете, начало учёбной практики, непосредственно для будущей карьеры очень важной, и в связи с этим переезд сюда, чтобы быть ближе к издательству, в которое подала документы на работу. Очень много бумажной волокиты, и ещё мне здесь первое время не очень хорошо спалось, я совсем не высыпалась.

- Похоже, как я и предполагал, это неврастения. Я пропишу вам список требований, которые будет необходимо выполнить, для лечения. Если подобное будет повторятся, настоятельно рекомендую тогда обратится в больницу для полного обследования. - и из чемоданчика он достаёт небольшой блокнот, на котором тут же принимается выписывать нужные советы, а внизу припиской добавляет и наименование витаминов, чтобы лечение было более благоприятным. - Побольше отдыхайте, поменьше нервничайте и напрягайтесь. Обязательно следите за исполнением всего здесь написанного, - он коротко машет вырванным белоснежным в клетку листом, и кладёт его на тумбу, прижимая поверх девичьим телефоном, чтобы не сдуло ветром из открытого настежь окна. - Всего доброго, выздоравливайте. Можете не провожать, дорогу помню.

И мужчина быстро оставляет Джису в полном одиночестве.

"Уж лучше бы это и правда была просто неврастения, - вздыхает она, пробегаясь глазами по каллиграфическому почерку, - а не вот это вот всё."

______________________________________

Авторская сноска:

Дереализация, также аллопсихическая деперсонализация, - нарушение восприятия, при котором окружающий мир воспринимается как нереальный или отдалённый, лишённый своих красок и при котором могут происходить нарушения памяти. Порой сопровождается состояниями «уже виденного» (déjà vu) или «никогда не виденного» (jamais vu). Довольно часто возникает совместно с деперсонализацией, вследствие чего в международной классификации болезней (МКБ-10) обозначается как F48.1 - «Синдром деперсонализации-дереализации», то есть термин «дереализация» часто понимается как группа сходных симптомов «деперсонализации-дереализации», отвечающих за изменение восприятия окружающего пространства.

Деперсонализа́ция (от лат. dē- - приставка, выражающая лишение или отсутствие + лат. persōna - «личность») - психопатологический симптом, характеризующийся расстройством самовосприятия личности и отчуждением её психических свойств. Утрата чувства собственного «Я» и ощущение пустоты при деперсонализации называется ценестезией (от др.-греч. κενός - «пустой» + αἴσθησῐς - «чувство, ощущение»). При деперсонализации собственные действия воспринимаются как бы со стороны и сопровождаются ощущением невозможности управлять ими, это часто сопровождается явлениями дереализации.

Неврастения - одна из форм невроза, сущностью которой является истощение нервной системы на фоне сильного или систематического стресса и переутомления, физического или психического. «Благоприятный» возраст для развития заболевания - 20-40 лет. По статистике неврастения чаще встречается у мужчин, чем у женщин.

Почему развивается:
Впервые понятие неврастении ввел американский врач Георг Бирд в 1869 году. Главной причиной расстройства становится стресс и переутомление. Стресс может быть:
- одномоментным, но высокой интенсивности - смерть близкого человека, потеря работы, развод.
- систематическим, но меньшей интенсивности, например, уход за тяжелым больным, психологический прессинг со стороны начальника и другие повторяющиеся конфликты, неспособность найти выход из сложившейся ситуации.

Особая роль отводится переутомлению, как физическому, так и умственному, а также дефициту сна и эмоциональному напряжению.

Такая болезнь, как неврастения, госпитализации не требует. Специалисты, проводя терапевтическое и медикаментозное лечение, обычно дают пациентам такие советы:
- сменить обстановку, чаще гулять на свежем воздухе, приятно проводить время, путешествовать;
- взять отпуск, не проверять электронную почту, отключить телефон - полноценно отдохнуть, заняться любимым делом, приносящим удовольствие;
- уменьшить эмоциональные нагрузки, отрицательно влияющие на психику;
- установить такой режим дня с четким графиком, в котором бы отводилось достаточно времени на отдых и сон;
- укрепить иммунитет, ввести сбалансированный рацион питания, принимать витамины;
- восстановить вегетативную функцию путем массажа, акупунктуры, теплых ванн для ног, горячих ароматизированных ванн

Больше узнать можно здесь:
https://arbat25.ru/myi-lechim/psixicheskie-rasstrojstva/istoshhenie-nervnoj-sistemyi-ili-nevrasteniya-kak-raspoznat-i-lechit