Кристиан

Черри обмякла прямо на моих руках. Что такого ей сообщили? Неужели что-то с отцом?

Аккуратно кладу девушку на заднее сиденье и пытаюсь привести в чувство, но получается не очень. Она просыпается сама только на пол пути к дому. Разбитая, подавленная, я тут же слышу плач, отвратительно давящий на уши. Мне кажется, словно сейчас мир остановился, машина не едет и это всё происходит в замедленной съёмки. Она не может. Не может расклеиться. Она должна жить дальше.

Остановливаюсь, пересаживаюсь на заднее сиденье и вновь обнимаю её. Настолько крепко, насколько она мне позволяет. Черри вздрагивает. Черри плачет, но всё равно остаётся сильной. Моя слабая сильная девочка.

– Что тебе сказали, крошка? – спрашиваю я, но она мотает головой, потому что не хочет повторять это.

– Папа... Он, умер. Папа умер, Кристиан, – прижимая голову к моей груди, плача проговорила она.

В этот момент мне хочется забрать её боль, хочется покричать вместе с ней. Хочется хоть как-то быть рядом не только в физическом смысле, но ей это не нужно. Она знает, что я рядом. Она знает, что я стараюсь помочь. Она знает... Но смогу ли я помочь?

– Милая, я с тобой. Я рядом, всегда буду рядом, – шептал я, поглаживая её по голове.

– Что мне теперь делать? Мы даже не успели пообщаться. Он не говорил, не говорил, что болеет, что у него проблемы с сердцем, – истерила она, когда я молча слушал, – я ужасная дочь.

– Милая, если уж на то пошло, то я дерьмовый брат. Мы с Никки почти не общаемся, но она лежит в больнице и очень больна. Ты не можешь винить себя за свои решения. Ты не можешь быть всегда рядом с теми, кто не желает видеть тебя рядом с собой. Я хочу сказать, что твой отец вёл себя равносильно тому, как вела себя ты. Тебе не за что издеваться над собой. Понимаешь?

– Да, я понимаю, – заикаясь проговорила Черри, – но почему же мне так больно?

– Это пройдёт. Однажды будет не так тянуть, рана затянется, останется лишь шрам.

Мы ещё долго сидели в машине, даже лучи солнца уже стали пробиваться сквозь тьму. Черри уснула и только тогда я понял, что должен отвезти её домой, уложить в кровать. Я должен просто быть рядом и я пообещал что буду. Ей и себе...

Девушка проснулась в своей кровати, она открыла глаза, а я сидел рядом, листая ленту в телефоне. После она встала, отправилась на кухню, вернулась уже со стаканом воды и вновь. Она молчала, но нам не нужны были разговоры. Уж слишком нелепыми они сейчас казались...

Черри поставила стакан на тумбу, а сама легла рядом, прижавшись ко мне, словно котёнок.

– Ты в порядке? – тихо спрашиваю я.

– Нет, – честно отвечает она, – я чувствую себя ужасно.

– Всё будет хорошо.

Мои слова нельзя было назвать ложью, но и правдой тоже. Ведь, под "всё" может подразумеваться любые действия и их последствия, которые мы же сами и создадим. Человек не может предугадать начало и конец дня, также как не может предсказать будущее, поэтому мы так много теряемся в догадках.