Как они могли? Ну, как? Никогда не думала, что родители так поступят со мной. Почему они так решили? Почему они против Раваудина и почему им нравится Дауд? Чем он им понравился? Ну, да, он красивый и даже очень, да, он обаятельный, харизматичный, но и Раваудин не хуже него. Так почему? Не думаю, что родители приняли такое решение только из-за того, что Дауд привлекательный. Здесь есть что-то, что они не собираются мне говорить. Что бы там ни было, я здесь не останусь. Никогда. Ну, раз уж я тут, буду мучать его всеми способами, чтобы сам от меня отказался. Надеюсь, у него не огромное терпение.

Сделав небольшое представление и доведя их до состояния шока, я поднялась на второй этаж, дабы найти свою комнату. Признаюсь, дом очень красивый и очень уютный, не такой, как наш.

Зал очень обширный и светлый. Комната казалось визуально большой из-за белых стен и мебели, такое ощущение, что зима навсегда поселилась в доме, не собираясь уходить. Мне всегда нравились необычные вещи, как здесь. Никогда не видела такой интерьер дома, наверное, этот проект придумал Дауд, ведь уверена, что  только в его больную голову могла посетить такая идея.

Как только закончилась лестница, я вошла в первую попавшуюся комнату. Комната, как всегда, была светлой. Благодаря белым обоям с тонкими голубыми узорами комната казалось объемнее и обширнее. Одна стена была занята огромной кроватью белого цвета. Кровать сама по себе обычная, его украшало темно-синее кружевное покрывало, что делало его необычным и особенным. Напротив кровати стоял громадного размера шкаф, который больше походил на гордеробную. Вся передняя стена была из стекла, и поэтому в комнате светло, особенно из-за того, что она находилась на втором этаже. Смотря на мебель, можно сказать, что эта комната для девушки. Неужели для меня? И такой прекрасный и завораживающий вид из окна, точнее, из стены. Здесь нет окон, вся стена была окном. Мне нравилось.

— Нашла?

Вдруг сзади меня раздается голос, как я поняла, Дауда. Я развернулась и увидела его, стоящего у двери. Руки у него скрещены, сам склонился к двери, и он надменным взглядом смотрел на меня.

Он довольно высокий и стройный. Черты лица милые, как и у его сестры. Глаза серьезные и черные, такие черные и идеальные брови. Можно сказать, идеальнее, чем у меня. Длинные ресницы, лицо овальное, еле заметная щетина и блестящие черные волосы.

И вообще, у него все было чёрным. Классические черные брюки и такого же цвета рубашка. Рубашка идеально шла к его телу, она подчеркивала рельеф его мыщц. Рукава рубашки до локтя собраны и на правой руке виднелись часы, кстати, тоже черные. Он, как черный демон, но безумно обаятельный и прекрасный.

— Что? — спрашиваю я, закончив изучать его.

— Тебе эта комната нравится?

Он подошел к окну или стене, отправил руки в карманы и устремил свой взгляд на двор.

— Не особо, но сойдет, — ответила я, разглядывая его профиль.

— Это, конечно, комната моей сестры, но я тебе ее уступлю, — сказал он, все еще смотря на двор.

Надо же какой благодарный! Уступает мне комнату, видите ли. Его самоуверенность и состоятельность меня раздражают и бесят. Почему он такой идеальный?

— Ну, спасибо. Это так благородно с твоей стороны.

Я как можно больше пыталась показать свою неприязнь к нему, но он, по-моему, уже был в курсе и никак не реагировал на мои слова. Он только улыбался и пропускал мои слова мимо ушей. Меня это бесит.

— А, — он повернулся ко мне, — ты еще не знала? Я само благородство.

Он улыбнулся, как мне показалось, искренне, и на щеках появились ямочки. Боже, да он красивей любой девушки. У него слишком идеальная внешность, спору нет, а вот характер пробивной. Он добивается всего, чего хочет без шума и драк, медленно и тихо достигает своей цели. Он не грубит, говорит коротко и ясно. На первый взгляд он очень холодный и, можно сказать, даже замкнутый, не скажешь, что он может кого-то любить. Слишком самоуверенный и решительный. Одним словом, достаточно одного раза встретить или увидеть этого парня, так он всех начинал бесить, потому что он пример для подражания и у него нет никаких изъянов.

Он как будто понял, что я начинаю злиться от его остороумной фразочки и решил уйти, но я его остановила, окликнув:

— Дауд!

Он остановился и повернулся. Озарил меня удивленным и пронзительным взглядом, ожидая, что я скажу.

— Не думай, что раз я у тебя в доме, то уже твоя. Как я и говорила, я не останусь здесь, что бы ты не делал и как бы не уговаривал.

На мои слова он удивленно закатил глаза и усмехнулся. Посмотрел под ноги, улыбаясь и качая головой. Он поправил прядь волос, которая спала на лицо, и посмотрел мне в глаза. Черт, не люблю, когда мне смотрят в глаза! Сразу возникает такое чувство, будто меня околдовывают.

— Как ты и сказала... Я сегодня слышал от тебя эти слова, да еще и не один раз. Ты не думаешь, что повторяешься?

Его самодовольная и нахальная улыбка меня уже раздражает. Его никак не разозлить и он, как я поняла, никогда не выходит из-под контроля. Походу мне придется очень стараться.

— Ну, раз уж ты уже слышал меня, то понимаешь же, что тебе не место в моей жизни?

— Пока да.

На его лице снова заиграла самоуверенная улыбка. Он слишком уверен в себе. Слишком.

— Что? Как это понимать? — вопросила я.

— Пока не место, но будет.

Всех слов не хватит описать в каком шоке я была. Я просто стояла в ступоре и медленно переносила шок.

— А не слишком ли ты уверен в себе?

— А я никогда не сомневался в себе.

Кто бы сомневался! Конечно же, Дауд самый самоуверенный человек на свете, которого я знаю. Даже его имя прекрасно ему подходит. Такое же благородное, громкое, могу даже без сомнения сказать, пугающее.

— Думаешь, что так легко заполучил меня? — съязвила я. — Ошибаешься. Я здесь не останусь, но раз уж должна здесь жить полгода, то только с определенными условиями.

— И какими же? — спросил он, изогнув бровь.

— Во-первых, я буду видеться с родителями, когда захочу. Ты не можешь мне этого запретить.

— У меня и в мыслях такого не было, — удивившись, ответил он.

— Во-вторых, учебу я не бросаю и буду учиться дальше. А то от скуки и свихнуться недолго.

Дауд усмехнулся от моих слов, точнее, рассмеялся тихо, чтобы не поставить меня в неловкое положение.

— Продолжай, — Дауд сделал серьезный вид и приготовился слушать дальше.

— В-третьих, у меня должно быть свое личное пространство.

Дауд задумался. Он приподнес правую руку к губам, раздумывая, нахмурил брови, посмотрел в мои глаза и спросил:

—То есть? Что ты имеешь в виду под словом "личное пространство"?

— Я имею в виду, что когда я захочу побыть одна, то никто не имеет право лезть ко мне, когда захочу выйти и погулять, то никто не должен мне мешать. Просто дайте мне жить одной хоть малый промежуток времени так, как я хочу. Вот это я имела в виду под личным пространством. Понимаешь?

— Да, понимаю, но ты говоришь так, как будто в тюрьме находишься и тебе не разрешают жить.

Дауд произнес эти слова с такой грустью и печалью, словно не осознавал, что он сам виновник моих слов. Если бы не он, я бы не произносила такие слова. Неужели он не понимает, что его дом - тюрьма для меня?

— Жить в твоем доме, находится рядом с тобой, видеть тебя каждый день, слышать твой голос, да и вообще... дышать с тобой одним воздухом — для меня тюрьма.

После сказанных мною слов Дауд заметно поник, на его лице больше не играла ухмылка, в глазах не было самоуверенного взгляда. Теперь на его лице отражались только печаль и боль.

— Да, я понимаю, тебе сложно, и я согласен с твоими условиями, потому что уважаю твой выбор. Мне интересно одно... неужели... я так тебе противен? Неужели ты так не хочешь жить со мной?

Признаюсь, в тот момент мне стало его жаль. Почему он бегает за мной? Почему добивается моей любви? Зачем ему это? Он красивый, богатый, его любила бы любая девушка, ни одна девушка не отказала бы ему. Он достоен взаимной и счастливой любви. Так почему он возится со мной?

— Да, я не хочу жить с тобой. Просто я люблю другого и верна ему, — честно ответила я.

Полминуты он стоял, не двигаясь и смотря на меня своим фирменным, пугающим взглядом. Он словно проверял не лгу ли я, затем, очнувшись, захлопал длинными ресницами и произнес:

— Ладно, допустим, это так, — он попытался выдавить из себя улыбку, но это у него плохо получалось. — Теперь слушай мои условия.

— Твои... условия? — спросила я и сглотнула.

— Да. У меня тоже они есть. Если хочешь, чтобы я соблюдал твои условия, то ты должна соблюдать и мои. По рукам?

Он вытянул свою руку, а я, негодуя, смотрела на него. Значит, не только у меня одной есть условия? Это немного осложняет ситуацию.

— Сначала я выслушаю условия, — сказала я, не сводя с него глаз, на что Дауд фыркнул, недовольно убрав руку.

— Во-первых, я сам буду возить тебя на учебу.

— Что? — в ту же секунду слетело с моих губ.

Не хватало мне и домашнего его присутствия, так еще и на учебу он подвозить будет?

— Ты обязана согласиться, а то я не буду соблюдать твои условия.

— Ладно, — выпалила я. — Какое второе условие?

— Ты не будешь избегать меня и противиться всему, что я делаю.

— Что? — я сморщила лицо. — Что не буду делать?

Я тупо свела брови на переносице, не понимая о чем он. Если мои предположения и догадки верны, то мне конец.

— У тебя что, интеллект на нуле? Не понимаешь о чем я? — спросил он удивленно.

— Не совсем, — выпалила я.

— Когда я буду оказывать тебе знаки внимания и заботу, то ты не будешь противиться и истерить, как сегодня. Теперь понимаешь о чем я?

Вот этого я и боялась. Что сейчас получается... я должна соглашаться на все, что он скажет, и идти туда, куда прикажет, и делать все, что его душе угодно? Ну, уж нет, я на это не подписывалась.

— Да, я прекрасно поняла о чем ты, но я не согласна на такое.

— Ну, тогда, я не буду соблюдать твои условия, — произнес Дауд, невинно пожав плечами.

— Эй! — крикнула я, поджав кулаки. — Так нечестно!

— Думаешь? — спросил Дауд, улыбнувшись и наклонив голову на бок, тем самым разозлив меня еще сильнее.

— Ты что, шантажируешь меня? — процедила я сквозь зубы.

— Считай как хочешь, — на его лице снова появилась улыбка. —Так что, ты согласна?

Я по привычке закатила глаза, удивляясь его упрямству и бурному желанию достичь своей цели. Не важно какими способами, угрозами, разговорами или шантажами, но он с успехом добивается желаемого. Только что я в этом прекрасно убедилась.

Сделав драматическую паузу, я, заинтригованная и заинтересованная, спросила:

— Хорошо, а какое там третье условие?

Когда Дауд услышал от меня все, что хотел, на его лице появилась широкая и лучезарная улыбка. Глаза прямо сияли. Теперь, смотря на него, мне страшно услышать, какое третье условие.

— При мне никогда не упоминай и не произноси имя Раваудина. И ничего про него не говори. Никогда. Пока ты находишься у меня дома, ты моя.

Чего это он добивается? Он хочет, чтобы я совсем забыла Раваудина, чтобы я даже не вспоминала его? Хочет, чтоб вообще он исчез из моего сердца? Очевидно же, что именно этого хочет.

Нет, этого не будет, Дауд. Никогда. Да, ты смог сделать так, чтоб он не присутствовал в моей жизни полгода, но ты не сможешь исключить его из моего сердца, не сможешь заставить меня не думать о нем. И я тебе это докажу.

— По рукам, — произнесла я, улыбнувшись как можно шире и протягивая ему руку. — Я согласна.

Обрадовавшись, Дауд пожал мою руку, даже не догадываясь ни о чем. С сегодняшнего дня я объявляю тебе войну, Дауд. Посмотрим кто кого.