Это случалось очень редко, каждый раз внезапно, как удар ножом в спину. Стиснув до боли руки в кулаки Доктор подскочил на кровати, очнувшись от ночного кошмара. Пальцы дрожали, на лбу выступили капельки пота, дыхание с хрипом покидало лекие, словно мужчина дышал колючей проволокой, раздирающей горло. За окном уже рассвело, в стекло стучались яркие лучи и звуки ярмарки.

Вот оно что, ярмарка! Из-за нее пришел Морфей и унес душу Доктора в страну ночных кошмаров! Скопище народа, смеющиеся зазывалы, запахи карамели и выпечки, все это вызывало дрожь в теле безумца. Он метался по комнатам, закрывая окна, задергивая шторы, но звуки ярмарки, ее запахи, казалось, сгустились вокруг, затаились по углам воспоминаниями, выскакивая тогда, когда Доктор отворачивался от окна.

К середине дня, измотанный страхом и гневом, Безумный Доктор решил пойти навстречу своему кошмару, он оделся в лучший костюм, накинул пальто, гладко выбрился и, прихватив трость, окунулся в ясный день. Пешком до центрального парка, который занимала ярмарка, было неблизко, вокруг текла людская река, и Доктор ощущал себя попавшим в деловитый косяк тунца, который несёт его, сжав скользкими боками.

В парке людей было ещё больше, словно весь город пытался уместиться в этом кипящем котле фальшивой радости. Дети носились со свистульками, подростки стреляли в тире и катались на аттракционах, взрослые лениво пили пиво, болтали, смеялись и покупали что-нибудь маленьким спиногрызам, лишь бы те не мешали вести беседу.

Доктор чувствовал, как сам город ненавидит этот размалеванный балаган и все же пускает его в себя. Здесь, в Крусди, ярморочное веселье проходило словно сквозь зеркало, становясь искаженным отражением себя. Все тут становилось злой шуткой. Из одного угла пахло пряностями, из другого "травкой", в тени одного шатра сплеталась в жарких объятьях парочка, а в тени другого подростки били ногами кого-то, кто им не угодил. Лица веселящихся превращались в алчные маски, жадные до нежданного, но желанного веселья, даже дети казались жадными чертиками, скачущими в визгливой пляске. Крусди вывернул наизнанку радость, превратив ярмарку в фестиваль бесконечной жажды удовольствия и, чем более низким оно было, тем становилось веселее.

Безумец пробирался среди лживых, фальшивых, притворных, лицемерных масок людей, стараясь не касаться их обладателей, словно страх испачкаться чем-то мерзким завладел им полностью. Он сам не знал, что ищет тут, но очень скоро цель возникла перед мужчиной, как по волшебству. Возле "Силомера" стояла компания парней и девушек, они подбадривали смехом и криками каждого парнишку из своего круга, который выходил и брался за кувалду, чтобы ударить ею по мишени. Железный груз подскакивал, показывая условную шкалу силы, зрители хлопали и свистели. Каждый из ребят, вышедших к механическому аттракциону, оглядывался на друзей, но его взгляд неизменно задерживался на лице белокурой девушки.

Милое создание всякий раз очаровательно хлопало ресницами и улыбалось, даже махало рукой, но, как только кавалер отварачивался к молоту, ее лицо становилось на несколько мгновений холодной надменной маской. Она была очень похожа на одну знакомую Доктора, и мужчина решил написать ей приглашение. Ее имя так часто звучало в толпе подростков, что безумец опасался, как бы оно не начало ему снится. Отойдя под навес лотка с сахарной ватой, мужчина вытащил из кармана формуляр и самопишущее перо, замер на мгновение, глядя на желтоватый лист, и принялся выводить буквы.

"Здравствуйте, уважаемая Анна-Мария, я, Безумный Доктор, приглашаю Вас к себе на прием! Мне довелось увидеть Вас на ярмарке, и в голове созрел вопрос. Представьте себе, что Вы захотели бы уничтожить репутацию человека. Он нанес Вам личное оскорбление, например, отказал Вам во внимании. Предположим, это молодой человек одного с Вами возраста, живущий недалеко от Вас. Как я понимаю, окружающие Вас обожают, друзья преклоняются, но этот тип задел Вашу гордость, отвергнув Вас. План мести прост: напроситься к нему в гости, завести разговор в его комнате, а потом инсцинировать попытку изнасилования. И Вам это даже удается, ведь Вы прекрасная актриса. Даже его родители Вам верят, но дело заходит слишком далеко, за расследование берется полиция, ведь по инициативе Ваших родителей и под их давлением, Вам пришлось написать заявление. Ложь тянет за собой ещё большую ложь, Вы хитро все продумали, парень в изоляторе и его ждет тюрьма. Однако, в ночь перед судебным заседанием он сбегает. Вы знаете, он придет за Вами и не остановится, пока не заставит Вас сказать правду. Что бы Вы делали, оставшись в своей комнате ночью наедине с шорохами за окном? Что бы Вы чувствовали? Вы слышите шаги по крыше и видите силуэт на карнизе, или только кажется? Расскажите мне об этом. Взамен я отвечу на один Ваш вопрос. Жду вас в течении четырех дней в моем кабинете.
Ваш Б. Д."

Доктор сложил формуляр, отошёл от прилавка и обозрел толпу. На мгновение ему показалось, что вместо белокурой девушки стоит та, другая, и сердце сжалось, ощутило тупую иглу внутри. Но галлюцинация пропала, взгляд Энн-Мари скользнул по лицу безумца, не задержавшись ни на секунду.

Мужчина с облегчением перевёл дух, приложив ладонь к левой стороне груди, даже сквозь ткань пальто чувствовалось неистовое биение кровяного насоса. Но вслед за облегчением пришла слабость, голова закружилась, и в ушах предательски зашумело. Доктор потянулся ко внутреннему карману, где всегда носил нашатырь, но рука замерла на полпути.

Глаза безумца выхватили в воздухе чёрную прозрачную паутину, лёгкую и невесомую, как призрак, она лепилась к спинам людей жирными нитями и уходила вверх, где сплеталась в единый кокон. Он не успел разглядеть куда ведут нити, Доктора заворожило то, что каждая нить переплелась аккуратно с другими, словно все давно находилось на своих местах и люди были всего лишь марионетками этой черноты.

Видение пропало так же внезапно, как и появилось, оставив после себя только слабость и холод в кончиках пальцев. Безумец растер побелевшее лицо, выровнял дыхание и незаметно тронул за плечо подростка, стоявшего с краю толпы.

- Передай это Энн, - спокойно улыбнулся мужчина, - я слишком спешу.

Парень кивнул почти безразлично, вливаясь в общую толчею, а Доктор развернулся спиной к людскому морю и зашагал прочь. От плохого настроения не осталось и следа, на губах играла лёгкая улыбка, Доктор что-то напевал себе под нос, а звуки ярмарки словно глохли позади. На этот раз дурное событие стало подарком, а не мучением, головная боль отступила. Единственное, что тревожило его - чёрная паутина. Он не успел увидеть, шла ли к его спине прозрачная угольная нить, дергал ли его кто-то за этот протуберанец. Мысль о том, что это город мог показать свою суть и истинную власть возникла в мозгу внезапно. Она стала истеричным криком и вдруг оборвалась на самой высокой ноте. Доктор выбросил увиденное из головы, ведь было воистину все равно. Город сожрет их всех, одного за другим, он не отпустит, не уступит. Город уничтожит себя сам, как древний змей.

И безумец не знал, как это исправить, да и не хотел исправлять. Он просто поднялся по ступенькам старого дома, сбросил пальто и костюм. Озябшие руки согрелись над туркой, из которой лениво полз аромат кофе.

- Каждый из нас тебе сгодится, - прошептал Доктор, глядя на алеющий за окном закат.

Ярмарка сворачивалась, ее звуки затихали. Крусди поглощали сумерки, похожие на чёрный невесомый кокон.