- Дана! - я едва не кричу и, спохватившись, зажимаю рот рукой. Околачиваюсь у забора в нетерпении уже минут десять.

Дощечка наконец сдвигается.

- Ты чего? Если бы кто услышал?

- Дана! - падаю на колени у щели в деревянной гряде. - У вас есть телевизор?

- У всех есть телевизор. Его бесплатно устанавливают.

- Кто бы сомневался... Но у Лу нет. Ты видела новости?

- Видела. Та опухшая утопленница - не ты.

- Да, я бы заметила, если бы утонула. А парень? Его хорошо было видно?

Лицо девочки расплывается в довольной улыбке.

- Волнуешься? Это был не твой.

- Ты уверена? - замечаю, что вцепилась в тонкое запястье соседки, и разжимаю пальцы.

- Даже если бы Трент Ривенд разбух от воды, он бы не стал таким уродливым.

- Не такой уж он и красивый...

- Твоя притворная незаинтересованность им совершенно очаровательна!

- Ты слишком...

- Умная для своих восьми лет? Скажи что-то, чего я не знаю.

Дана поправляет цветастую юбку, надетую поверх полосатого платья, и важно вздёргивает подбородок кверху.

Откидываюсь на спину и лежу лицом в серое небо. Солнце просвечивает сквозь захимиченную завесу, как бледный раскалённый стальной круг. По щекам скатываются слезы облегчения. Но тугой узел в районе груди не рассасывается. Лу права, они сделают всё, чтобы мы как можно скорее присоединились к разбухшим двойникам.

Дана лежит параллельно мне на своей стороне забора. Протягивает руку через щель и вкладывает свою ладонь в мою.

- Не плачь. Вы крутые. Они до вас не доберутся.

- Крутые - это твои наряды. Где затариваешься? - вытираю лицо рукавом и, проморгавшись, поворачиваюсь к соседке.

- Ба шьёт. В его блокноте написано о тебе? Ты - девочка с родинкой?

Пожимаю плечами и смотрю на солнце - блеклую копию того, что светит над долиной отшельников.

Мы могли бы укрыться у них. Быть в безопасности. Перед глазами проносятся кадры нашей несбыточной жизни: выращиваем овёс, собираем урожай яблок, красим лавки перед новым домом для молодоженов...

Даже для Марка и Кэти такой расклад более реален, чем для нас. Мы закончим свои дни как те двое бедолаг. Вопрос времени.

Ночь полна кошмаров, которые я смотрю, не смыкая век. Его смерть стала моей личной фобией.

И я ничего не могу сделать: оставленная вдали от него, погружаюсь всё глубже и глубже в неизвестность, тёмную, как выжженная дотла надежда.

Лу трясёт меня за плечо, и я едва не сваливаюсь с подоконника от того, что слишком резко дёрнулась.

- Полегче. Дыры в моих окнах высмотришь.

За завтраком я ощущаю на себе её взгляд. Он придавливает меня к стулу пятитонной мощью. Заставляю себя жевать, только чтобы не слышать грубость Лукреции о моей неблагодарности и о том, что сейчас есть те, кто от голода готов грызть табуретку.

Укутанная с макушки до пят унынием, мою посуду. Чувствую спиной, что Лу смотрит на меня, и, не выдержав, оборачиваюсь к ней:

- Говори.

- Скажу.

Она проходит и садится на табурет.

- Не нужно. Оставь это.

Недоуменно вскидываю брови. Утираю руки полотенцем, но Лу возводит глаза к потолку и ворчит:

- Да не посуду! Поди обрадовалась, ленивая мегаполисчанская принцесска.
Мысли глупые оставь. Пустое. Он тебя не любит. Не забивай свою тыковку розовым дерьмом.

Руки начинают дрожать не от ледяной воды из-под ржавого крана. Держу спину ровно, продолжая намыливать хозяйственным мылом кастрюлю. Откуда-то берутся силы не свалиться оземь и не зарыдать.

- Ты не виновата. Любая бы не устояла. Но из-за твоих... - она делает паузу и выплевывает, словно ей попалась прокисшая сфера: - чувств он чувствует себя обязанным.

Кастрюля выскользает из рук и грохочет об приборы, усыпанные, как кости моих наивных грёз, на дне раковины. Делаю глубокий вдох, сглатываю вставший поперёк горла комок:

- Это он тебе сказал? - споласкиваю ложку, вытираю салфеткой. Беру следующую кость со дна. - Будто я... что я...

- Да. Он знает. И его тяготит.

Пальцы сжимают вилку так сильно, что вчерашний порез начинает кровоточить.

- Передай ему, что он ошибся.

Лу не уходит, и мне приходится делать вид, что у меня по внутренним сторонам щёк не текут слезы, образовывая солёное озеро размером с планету в моём сердце. Мысли колючим инеем оседают на нем, и поверхность затягивается коркой льда.

Закончив с уборкой, уединяюсь в сарае. Ищу спасения в груде запретного. Первая попавшаяся под руку книга открывается на середине.

Чтоб поверить обману свободно, без дум,
Чтоб за кем-то идти в темноте наобум...
И не знать, кто пришёл, кто глаза завязал,
Кто ведёт лабиринтом неведомых зал,
Чьё дыханье порою горит на щеке,
Кто сжимает мне руку так крепко в руке...
А очнувшись, увидеть лишь ночь да туман...
Обманите и сами поверьте в обман.*

Томик ударяется о стену и падает, раскрывшись и смяв часть страниц. Порча имущества ищейки доставляет мне удовольствие, и я улыбаюсь.

Слабый стук по забору - это Дана. Наш условный сигнал. Три стука с равными интервалами. Отзываясь, нужно отстучать два коротких и третий такой же, как в сигнале вопрошающего.

Но я просто говорю:

- Перебирайся сюда. Лу нет дома.

Дощечка сдвигается и недовольное лицо девочки появляется в зазоре.

- Нарушаешь правила! - сердито чеканит она. И кажется, что веснушки на её упрямо вздёрнутом кверху носу возмущённо подпрыгивают.

- Скажи что-то, чего я не знаю.

Мы лежим рядом, плечом к плечу, смотрим в деревянный потолок. Считаем пауков. Кто больше найдёт. Дана мастер в этом деле. Остроглазая малява. Ловим жучков и сажаем их на паутинки к паукам победителя.

Скрип калитки подрывает с земли нас обеих. Переглядываемся.

- Хорошо посидели! - шепчет Дана, просовывая ногу в дыру в заборе.

- Полежали, - поправляю я. Она показывает мне язык и задвигает за собой доску. Я поспешно возвращаюсь в дом.

Голубые льдистые глаза Лу задерживаются на моём лице. Выдерживаю инспекцию взглядом, сидя на подоконнике и покачивая ногой. Впервые - спиной к улице. В моей руке синтетическое яблоко, грызу безвкусную субстанцию, невозмутимо вскинув брови в немом вопросе.

Лу ухмыляется и выходит. Зашвыриваю огрызок в урну и, забывшись, смотрю в окно.

Отшатываюсь от грязного стекла - в его разводах так много неясностей. Сейчас мне нужны чёткие линие. Прямые посылы. Торжество разума над чувствами.

***
Лу спит. Я выскальзываю на улицу.
Не успеваю сделать и десяти шагов, как рядом оказывается Дана.

- Возвращайся домой.

- Ну уж нет! Я буду на стрёме.

- Как-то без тебя эти люди обходились всё остальное время.

- Но сейчас у них есть ты. Коэффициент везения может резко сойти на нет.

Дергаю её за косу. Дана ойкает - шикаю на неё и велю идти тихо, грозясь отправить обратно.
Оставляю Дану снаружи с нейролептиком. И спускаюсь к медному убежищу. Дверь оказывается запертой. Стучу и жду, пока кто-то среагирует. Тишина. Может, сегодня у братства медного таза выходной?
Слышится грохот. Стучу громче. Через какое-то время показывается лицо докторши. И сейчас она выглядит в точь как на том видео: тёмные пряди выбились из низкого хвоста, глаза усталые, общий вид - удрученный. С примесью безумия.

- А, ты. Я думала, ты решила залечь на дно. Прости за каламбур.

Переступаю порог медной комнаты, Кира запирает дверь. Кроме неё здесь никого нет.
Прохожу к столу, на котором сгрудились стопки исписанных листов бумаги.

- Над чем работаете?

- Мне нужно разработать устройство, - выбирает один из набросков и придвигает ближе ко мне, - крепится на столбы, нейтрализует излучения.

На рисунке что-то похожее на кальмара.
Облокачиваюсь о стол и пытаюсь вникнуть в формулы, которыми заполнено всё пространство вокруг нейтрализатора.

- Иначе до них не достучаться... - Кира садится и снова принимается строчить что-то. - Мне бы совсем чуть-чуть сплава хастэллой, для внутренних стенок, чтобы могли выдержать напряжения, и...

- В этом загвоздка? Только этого... стэллоя недостаёт ?

- Проще сказать, чего достаёт. Я покидала лабораторию в спешке, ничего не взяла. Успела только оставить запись на планшетах. На случай, если выявители их найдут - чтобы что-то зашевелилось в их пустых душах. Впрочем, ты нашла не самое дурное применение гаджетам.

- Мне никто не поверил.

- Потому и нужно отключить излучатели. Прожжёнными мозгами ситизены два и два с трудом сложат.

Дана что-то напевает всю обратную дорогу, а я думаю о том, что знаю место, где Кира бы смогла воплотить в жизнь свои задумки. Самое паршивое в ситуации - мне для этого нужен Мерзкий. Я в вечной зависимости от него.

Оказавшись на кухне, я валюсь на свою хлипенькую постель и мгновенно засыпаю. Мне снится Марк. Склонившись надо мной, он с издёвкой, напевно произносит:

«Мало ли в мире девчонок с родинкой?
Бесполезная обуза.
Вынужденная подопечная!»

Подскакиваю. За окном брезжит утро.

Топчусь в нетерпении у кровати Лу. Наконец её веки трепещут.

Открывает один глаз, щурясь. Хватается за мою футболку и рывком тянет вниз, замахиваясь другой рукой.

- Тыквоголовая! По репе захотелось?

Лукреция садится и, недовольно взглянув на меня, трёт глаза кулаками.
Выпаливаю без предисловий:

- Научи меня стрелять.

- Подождать, пока я выпью чая, это может?

- Без чая ты нечаянно прострелишь мне руку. Поэтому может.

- А ты не такая тыквоголовая, какой кажешься.

Лу бредёт в ванную, а я, улыбаясь неожиданному комплименту, иду на кухню, чтобы поставить чайник на плиту.

***
- Такую бандуру тебе поди в руках держать не придётся. Зачем тебе?

Мы в огороде, ружьё у Лу на плече. Передаёт мне «бандуру», и я от неожиданности едва не роняю оружие. Мгновенно выпрямляюсь, пытаясь правильно взять его в руки. Тяжелое. Лу права. В лучшем случае я буду держать в руках дезратор. Которым никогда не воспользуюсь.
С протяжным вздохом возвращаю ружьё владелице.

- Поди не воробьев стрелять собиралась. Зачем спонадобилось?

- Не хочу... - отвожу взгляд, чувствуя себя жалкой, как те бездомные кошки у местных свалок, - нуждаться в защите.

Поджимаю губы. Что-то внутри рвётся от противного голоска, шипящего «обуза», «навязанная», «мелкая досада»...

Лу становится за моим плечом и вкладывает ружьё мне в руку:

- Выставь ногу. Перенеси центр тяжести на неё. Немного подайся вперёд. Вот так. Левую руку на цевье. Правую - сюда. - Лу устраивает приклад ружья во впадину в моем плече. - Локоть повыше. Сохраняй позу. Взводишь - вот так. Выбери цель.

На крыше одного из сараев принесенная ветром картонная коробка. Направляю ствол на неё.

- Выставь указательный палец. И указывай им в мишень. Поможет. Хотя когда на плечах тыква, вместо...

Лу отскакивает в сторону. Я, не ожидавшая такой отдачи, тоже оступаюсь. Разжмуриваю глаза. Коробка, расщепленная надвое, лежит на земле.

Лукреция присвистывает.

- Но новичкам, как и дуракам, поди везёт. Бери левее, вон, в тот флюгер.

Взвожу. К плечу. Палец - в цель. Нажимаю на курок. И... кусок флюгера, простреленный, отлетает.

С трудом сдерживаю улыбку, чтобы не выглядеть ошалелой от радости неумехой. Веду бровью, бросив важный взгляд на Лу. Вот бы и Трент был здесь и видел, как я...

Как я страдаю амнезией и никак не возьму очевидное в толк.

- На сегодня довольно, - бросаю вмиг поникшим голосом и иду обратно к дому, на ходу передавая ружьё хозяйке.

- Пара удачных выстрелов - и думаешь, ты готова к самозащите? Принцесска, готовая опустить руки при первом же неудобном случае.

Правда - самая меткая из пуль.
Моё сердце знает об этом лучше чем кто-либо - вчера его изрешетили.

Останавливаюсь. Слышу, как ружьё падает в бурую траву. Лу подходит так быстро, что я едва успеваю обернуться и увернуться - но ещё мгновение, и она ловким захватом опрокидывает меня на землю.

- Черт! Моя нога! Нельзя помягче? - лежу, подтянув едва зажившую конечность к груди и растирая её.

- Твоему противнику плевать на твои раны. Поднимайся. Давай, мегаполисчанка, покажи, можешь ли ты что-то, кроме пускания соплей.

Встаю и отряхиваюсь. Лу усмехается.

- Поди ненадолго пыль с себя стрясла.

Лукреция выше меня на две головы - как к ней подступиться, ума не приложу.

Совершенно нелепо набрасываюсь - хватаю за кофту и пытаюсь повторить то, что она проделала со мной. Лу стоит горой, не шелохнувшись.
Качает головой, перекидывает свою ногу через мою, резко оборачивается вокруг своей оси, тянет меня назад - и я снова на земле.

Спина болит, хмурюсь, но, сцепив зубы, не издаю ни звука. Поднимаюсь и тут же снова иду на Лукрецию.

Она вытягивает ладонь вперёд, смеясь:

- Довольно. А то поди мне выхаживать тебя придётся. Если кто-то подступится так же неумело, как ты ко мне, делай так.

Лу неторопливо показывает движения.

- Если у нападающего есть яйца, бей по ним. Хватай за грудки, рвани на себя - и удар. Бей носком под коленную чашечку. Сложи пальцы в щепотку и дай ему в горло. Если удастся - бей кулаком вот сюда, в солнечное сплетение. Но вложи всю свою силу. А ещё, выдави врагу глаза. Вот так, большими пальцами, - я отскакиваю назад.

- Я поняла, поняла! Не нужно всё на мне тестировать.

- Я жду, когда ты начнёшь. На мне.

Вечером, измотанная и избитая, я валюсь спать. И не вижу ни одного сна.

Когда я открываю глаза - передо мной бледное лицо Лу, объятое тьмой ночи. Прижимает палец к губам. Откуда-то с улицы доносятся голоса и звуки шагов. Лукреция указывает рукой в сторону заднего двора и подталкивает меня в спину.
Нагнувшись, пробегаю под окнами. Выскальзываю за входную дверь. Приникнув к земле, бегу к сараям. Сердце выстукивает дикие ритмы. Если это выявители, мне ничто не поможет, они просканируют здесь всё окулярами и обнаружат мою трясущуюся от страха тушу. Хранилище Мерзкого. Бочка - не знаю, из чего она, но раз ищейка спрятал под ней книги, значит, их невозможно обнаружить. Он бы никогда не стал рисковать Лу.

Черт! Лу! Записная книжка ищейки у меня в подушке!

Дверь отворяется, и синий свет, мигающий по кайме окуляров, видится в том конце двора.

Я замираю.
Не успела.

- Сюда!

Оборачиваюсь - Дана, сдвинув дощечку, тянет ко мне руку. Перебираюсь к ней, с трудом протиснувшись в узкий проем.

- За мной!

Мы огибаем ее дом, в земле откидывающаяся деревянная крышка подвала.

- Лезь! Быстрей!

Ныряю вниз. Грохаюсь об пол, не увидев в темноте ступенек. Дана приземляется рядом гораздо грациозней и закрывает за нами крышку.

Глаза понемногу привыкают к темноте и я вижу очертания девочки.

- Здесь, - она стучит по стене, - медь. Нас не найдут.

Мы сидим на твёрдом матраце. Голова Даны на моем плече. Глажу её по волосам, презирая наш чертов мир, вынудивший ребёнка полжизни проводить в погребах. Если бы силой мысли можно было сжигать, от государства осталась бы кучка пепла.

- Элисса?

-Да?

- Я хочу быть, как ты.

- Вечно вляпываться во что-то?

- Нет. Быть храброй. Не бояться.

- Ты - это ты, и это лучшее в тебе, - повторяю слова дедушки, впервые понимая их истинный смысл.

Она пожимает плечами.

- И ещё хочу, чтобы кто-то такой же симпатичный, как Ривенд, меня спасал.

- Ты лучше не попадай в ситуации, когда тебя придётся спасать, - дзинькаю её по носу, и она смешно морщится.

- Как тут не попасть, если я родилась - и прямиком в такую ситуацию.

Возразить нечем.

Дана кладёт голову мне на колени. Вскоре дыхание девочки становится мерным. Подкладываю ладонь ей под щеку. Снаружи не слышится ничего - если это была проверка, то она уже завершилась. Мне нужно знать, что с Лу.

Пережидаю.

Дана что-то бормочет во сне и поворачивается на бок. Осторожно перекладываю её на матрац, накрываю одеялом и, стараясь не шуметь, выбираюсь наверх.

Приоткрыв люк, прислушиваюсь. Тихо. Родители Даны, интересно, вообще в курсе происходящего? Или сопят себе в кроватях?
Интересно, это была рядовая проверка или выявители знают, что я тут?

Сдвигаю дощечку и перебираюсь во двор Лукреции.
Тихо.
Продвигаюсь ближе к дому.
Тихо.
Иду дальше. Оборачиваюсь на шорох.
Кто-то настигает меня так быстро, что я не успеваю даже пискнуть. Зажимает мне рот ладонью и ещё до того, как у моего уха раздаётся его шёпот, я узнаю запах Мерзкого.

- Тише. Надо уходить отсюда.

Отрываю его руку от своих губ:

- Где Лу? Она в порядке?

- Её задержали.

- Нет! Нет, так не должно быть! Это же из-за меня... из-за нас!

- Тсс, - его ладонь снова заставляет меня замолчать.

- Элисса! - Дана, уже перебравшаяся на эту сторону, стоит, потирая глаза. Хочу выйти из тени, чтобы она увидела меня, но Мерзкий рывком удерживает.

Синие отсветы вдруг падают на лицо соседки.

Под моими ногами разверзается бездна отчаянья. Внутри холодеет.

- О, смотри-и-и-те-ка, что я нашёл!

Голос, тянущий гласные, я не спутаю ни с каким другим.
Плешивый.
Он один. Медленно идёт к девочке, стягивая с глаз окуляр.

- Я знал, что здесь появится кто-то ещё.
Не ты, конечно, но тоже неплохой улов.

___________________
* М. Волошин