Нейтан

Мисс Холден шагала по кабинету кругами и листала свою большую черную папку. Это не было ей свойственно, обычно психолог занимала место за столом, где казалось, что ее власть безгранична. Даже смешно, что такая хрупкая на вид женщина была способна столь на многое, используя только свой ум. Еще недавно мы с Авророй выносить друг друга не могли, а сейчас спокойно сидим вместе. Сейчас у нас даже перемирие, не смотря на утреннюю выходку. Шестой пункт из списка мисс Холден мы выполнили лучше всего. Она может нами гордиться, ведь школа очищена, а мы с Авророй хорошо переносим друг друга. Мы даже говорили, а это значит многое для нас. Думаю, мне даже не хватило минут наедине с ней, эта девушка как обычно оставила кучу вопросов после себя, взбудоражила спокойную воду и оставила меня смотреть на ее рябь.

— Вы хорошо постарались, и это почти искупляет вашу вину. Я разобралась с директором и проблем от него не будет, но не расслабляйтесь так быстро. Это не значит, что наказание закончено.

Мисс Холден что-то отметила у себя в папке и захлопнула ее, возвращаясь к столу.

— Вы не кричите, не ссоритесь друг с другом, а это значит, что наконец-то моя терапия дает о себе знать, — продолжала психолог, она выдохнула с облегчением. Нам не показалось, она и правда это сделала, значит ли это, что мы один из ее сложных случаев?

— Терапия? — задала вопрос Аврора, ее не на шутку насторожило это слово. Но мисс Холден сделала вид, будто не услышала ее вопроса. Как обычно делает, когда не хочет отвечать на неудобные вопросы. А я думал, что это ее работа, но она безбожно халтурит.

— Разговор по душам или откровенный разговор, я все еще не подобрала подходящую формулировку – седьмой шаг.

— Терапия, — настойчиво напомнила Аврора. — Вы держите нас за пациентов?

— Профессиональный жаргон, мисс Хилл, от него не избавиться.

Этот ответ ее не удовлетворил, но Аврора замолчала.

— За время наших сеансов вы заметно продвинулись вперед, но я не хочу под конец пускать все на самотек. Седьмой шаг вы исполните в этом кабинете, боюсь, когда вы выйдете за стены этой школы, то проигнорируете все, что я вам говорила.

Она права. Но разговаривать откровенно (еще нужно придумать о чем) с Авророй в присутствии мисс Холден... гиблое дело. Еще камер наставить со всех сторон и мистера Айрена позвать, чтобы из-за кулис все комментировал. Они потом могли бы обсуждать нас с мисс Холден. Я не лабораторная мышь.

— А вы нам текст дадите? Сценарий? Чтобы вас все устраивало? — проворчала Аврора.

— Нет, — спокойно ответила мисс Холден. — Но дам ключи от моего кабинета, которые нужно будет сдать охраннику на выходе ровно через полтора часа.

После этих слов психолог достала ключи из верхнего ящика, положила их на край стола и взяв свою сумочку пошла к двери.

— Постойте, — удивленно откликнулся я, — Вы оставляете нас? Здесь?

— Именно это я и сказала, — заявила мисс Холден, будто разговаривала с непонятливым ребенком. — Седьмой шаг, не забываем.

И она скрылась за дверью, стуча каблуками по паркету. Мы ждали ровно столько, пока стук не стал тихим эхом, а потом и вовсе исчез.

— Она действительно это сделала, — медленно выдохнула Аврора, поднимаясь с кресла. Она начала осматривать кабинет, словно видела его впервые. Тихо шагая вокруг, Аврора листала книжки и ставила на место, когда они казались ей скучными, осматривала грамоты и награды мисс Холден и со скучающим видом переключала внимание на что-то более интересное. Она как кошка изучала все вокруг. А потом перешла к самому интересному в кабинете нашего психолога – стол.

А я молча наблюдал, не решался сделать хоть что-то, что нарушит это тихое спокойствие. Сейчас все было идеально.

Аврора пробежалась пальцами по столу, перебирая бумаги.

— Думаешь это хорошая идея? — спрашиваю я, хотя сам сгораю от любопытства и подхожу к Авроре, чтобы просто одним глазком посмотреть.

— Нет, но хорошие идеи никогда не были моим коньком.

— Знаю. Но был обязан спросить.

На столе мисс Холден были бумаги с лекциями, разные научные журналы, а так же ручки и карандаши. Много ручек и карандашей. Для них был даже отдельный ящик, и там лежала только канцелярия. Я тут же вспоминаю мистера Айрена и то, как он каждый раз на уроках или на внеклассных занятиях ищет хоть один маленький огрызок карандаша, чтобы что-то записать. Вот уж кому нужен этот ящик. Еще были разные папки и тетради с написанные почерком нашего психолога, которые я вообще не понимал. Они будто на неизвестном языке написаны. Углубляться и читать дальше я не стал.

Аврора уже смело рылась в ящиках и копалась в бумагах. Ее шустрый взгляд бродил по бумажкам, вынюхивая что-то конкретное. Что-то о нас. Прощай врачебная этика психологов, миссис Холден. Не скажу, что мне жаль. В последнем ящике мы наткнулись на то, что искали.

— Это ее большая черная папка, — с нарастающим весельем произнесла Аврора.

— Та самая, где она делает заметки о нас.

— Постоянно.

— Это раздражает, — добавил я.

— Будет честно, если мы узнаем, что она о нас пишет, — уверенно произнесла Аврора.

— Нет, не будет честно, но мне тоже интересно узнать.

— Вот видишь, всем интересно заглянуть туда, куда не следует, — проворчала Аврора. — Меньше оставляйте без присмотра папки с данными или тетради с любовными стихами, и жить будет легче.

Несправедливое обвинение, я не нарочно потерял свою тетрадь. А она могла и не заглядывать в нее. Но я бы заглянул, если бы это была ее вещь, должен признать. Любопытство самый ужасный порок.

— Там не любовные стихи!

— Продолжай убеждать себя в этом.

— Верни мне ее сегодня же.

— Конечно, может заодно и отыщу тебе манеры. Твой любовный бред верну с радостью.

Может там и есть несколько стихотворений написанные под влиянием момента, но это не нельзя назвать любовным бредом. Скорее... что-то со смыслом. Ну, или я думаю, что в этом есть смысл. Но все же, может со стороны это выглядит именно так. Но у нее предвзятое мнение это тоже нужно взять в расчет.

— Это кому еще из нас манеры нужны... Ты невозможна. Как всегда.

— Считаю это комплиментом, — гордо подняв подбородок, ответила Аврора.

— Это он и есть.

Мне бы заткнуться и перестать реагировать на ее мелкие и безобидные выпады, но по-другому я не умею.

Я забрал из рук Авроры папку и открыл ее, делая вид, будто увлечен чтением и совсем не замечаю того взгляда, которым она на меня сейчас смотрит. Совсем не важно. И даже не интересно.

Я пролистнул много ненужных страниц, на которых о нас не было и слова. Аврора притихла стоя рядом и внимательно смотрела. Я переворачивал страницы до тех пор, ока не заметил свое имя.

— Постой... вот оно, — Аврора схватила мою руку, останавливая, и внимательно стала вчитываться. — Тяжелое восприятие? Нежелание контактировать? Почему эти слова стоят рядом с моим именем? — вспылила Аврора, выхватывая из моих рук папку.

— Это еще ничего, по мнению мисс Холден я вообще «скрытый, замкнутый, но доброжелателен к незначительному контакту, который считает в некоторых случаях необходимым».

Девушка усмехнулась.

— Ей врачебная этика не позволяет сократить это до одного слова – фрик.

— Спасибо, доктор Хилл, а Вас видимо ничего не сковывает, — съязвил я в ответ и услышал от нее смех, а не очередное оскорбление.

— Вспыльчивость обладает лидирующей эмоцией, которая нередко приводит к конфликтным ситуациям, — продолжила читать Аврора описание, которое ей дала мисс Холден. — Это не так! Да, я вспыльчива и да... ладно, к этому возражений нет. Высокомерна и горда — тоже правда, согласна, но ведь не без причины же. Это должно быть записано в колонке моих хороших качеств. Мир не любит сопляков.

— Решает конфликты обходными путями, не прикладывает усилия, если считает это бесполезным или затратным, — прочитал я про себя. — Если дальше будет написано — склонен к депрессивности, то я выкину эту папку в мусор.

— Эгоистка! Тут написано эгоистка, — воскликнула Аврора чуть громче, чем следовало. — Эта папка не должна испортить мое личное дело, ее нужно сжечь.

Запал в глазах Авроры был небывалым, это пугало. Обычно после этого следует что-то плохое. Для окружающих конечно, не для нее самой.

— Не думаю, что эти данные выйдут за пределы этой комнаты. Врачебная тайна и все такое, мисс Холден говорила об этом в самом начале.

— Я не смогу спокойно спать, если буду знать, что тут написано такое обо мне. Тебя-то тут вообще депрессивным подростком выставили, который бежит от общения с людьми! А я не эгоистка, просто хочу многого для себя и это не преступление.

— Я понял, не нужно так сильно сжимать страницы, ты их порвешь, — я забрал папку из рук Авроры. — Оставим все как было, чтобы она не заметила, еще три шага и мы забудем об этом как страшный сон.

Аврора не ответила, она задумчиво кусала губы и отстраненно смотрела на бардак, что мы устроили на столе. Думаю, мы оба знали, что как раньше уже не будет и когда все это закончится, я не знаю, что будет между нами. Ненависть как вода медленно утекает сквозь пальцы. Может это из-за того, что мы узнали друг друга ближе, из-за глупого плана психолога или потому что нам это все настолько надоело, что после десятого шага мы разойдемся и в коридорах школы даже взглядами встречаться не будем. Вот только эта мысль уже не вызывает у меня восторга.

Еще три шага и нас Авророй мало что будет связывать, лишь неоднозначное прошлое. И ненависть, которая в конечном итоге иссякла. Могут ли между нами быть иные чувства? Спорный вопрос, мы очень долго отдавали себя одному чувству, что для других не осталось места. Скоро мы станем незнакомцами и это наилучший исход ситуации.

— Она ведь заметит, что мы рылись ее бумагах, да? — неуверенно спросила Аврора.

— Здесь полный беспорядок.

— Убираемся и уходим.

Аврора вернула папку в ящик и начала складывать бумаги в стопку как они лежали.

— Еще и получаса не прошло, нам тут сидеть еще час хотя бы.

Аврора закинула оставшиеся бумаги в самый нижний ящик и поправила лежащие на столе ручки, разложив их параллельно и ровно.

— И что ты предлагаешь? Откровенно поговорить? Мало мы с тобой за всю жизнь говорили?

Аврора может в любую минуту вспыхнуть, все как и писала мисс Холден. А я никогда не знал, как ее упокоить, потому что все время только и делал, что поджигал и подкидывал дров, чтобы она горела еще ярче.

— Мы с тобой никогда не умели нормально разговаривать, разве что только кричать. Кричать на меня у тебя выходит отлично. Поэтому помолчи еще час, чтобы успокоить нашего психолога и уверить, что мы послушно выполняем ее прихоти. Разве не этого мы оба хотим?

Аврора скрестила руки, отворачиваясь к окну. Но я видел, как горели ее глаза, я опять разжёг пожар.

— С тобой невозможно разговаривать! Ты сложил мой образ у себя в голове и считаешь меня злой стервой, самым худшим человеком, которого встречал. Хотя двуличная здесь не только я. И мы снова возвращаемся к одной и той же теме – ты лжец, Нейтан Фармер.

Воздух накалился и искры летят во все стороны. Иногда мне нравятся такие моменты, мы оба открыты перед словесными атаками, оба уязвимы и можем причинить боль.

— Почему ты всегда такая... — слишком много слов лезут в голову, но ни одно не подходит, чтобы описать.

— Я такая, какая есть и не скрываю это. У меня много недостатков, но о них знают многие и я не прячу то, что может не понравиться окружающим.

Ее слова как стрелы одна за другой летят в цель. Аврора поднимает на поверхность все чувства, что есть во мне. В детстве я был тем еще наказанием, постоянно дрался с другими мальчишками, не слушался родителей и сбегал из дома. Так я хотел привлечь их внимание... по началу. Я всегда говорил то, что думал и не заботился о чужих мнениях. Пока не оглянулся и понял, что кроме ненависти Авроры, которая была постоянна сквозь годы, у меня не осталось никого из друзей. С того момента все и изменилось и я стал сдерживать свой нрав. А Аврора посчитала это слабостью, ничтожной слабостью. И тогда наши ссоры и наша ненависть перешла на совершенно иной уровень.

Аврора подошла ближе и не сильно ударила меня кулаком в грудь, будто думала о том же.

— Быть собой вовсе не плохо. Плевать на остальных, разве их мнение хоть что-то значит? — она покачала головой и тихо рассмеялась. — Ненавижу тебя и таких как ты — лицемеров. Можешь отвратительно поступать со мной, но перед Хейли притворяться белым и пушистым. Идеальный парень, да? Легко ли тебе носить маску хорошего мальчика?

Кулак ударил сильнее, но недостаточно, чтобы сдвинуть меня с места. Хрупкие пальчики Авроры не способны на это.

Горящие глаза выжигали дыру в моих.

— Я сделаю еще нечто более отвратительное, — шептали ее губы.

Я смотрел насколько неуверенными были движения Авроры, смотрел на кулак, который сжимал в тисках мою рубашку, как ее рука притягивает меня. Смотрел, как эти розовые губы тянутся ко мне. И встретил их на полпути.

Аврора эгоистка, я давно это знаю. Не любит делиться с тем, что по ее мнению принадлежит лишь ей одной. Она меня целует или я ее? Я не осознал в какой момент стал тянуться к ней, знаю лишь то, что это обернётся плохими последствиями. Аврора клеймит меня, делает своим. Ее руки обхватывают мои плечи, мои путаются в ее шелковистых волосах. В этом нет ничего романтичного. В ее прикосновениях – эгоизм, в моих поцелуях – опустошенность.

Я подчинился телу и отключил разум. То, что происходит сейчас невозможно. Но Аврора все еще в моих руках и ее кожа ощущается так мягко под моими пальцами. Она податлива и нетерпелива, когда я облокачиваю ее на стол, но вся власть сейчас у Авроры. Все будет так, как она хочет, я подчиняюсь, назло ей или вопреки – не важно. И когда она отстраняется, мне не хватает ее тепла.

Я зол. Мне больно. Я потерян.

Я сделаю еще нечто более отвратительное.

Как и обещала.

Оттолкнув меня, Аврора уходит. Я не могу смотреть ей в глаза, вина как вирус распространяется в душе. Когда огонь догорает, то оставляет после себя сгоревшие щепки, они остаются на земле и гниют, гнию, гниют. Дверь кабинета хлопает и я остаюсь один наедине со всем, что натворил.