Медпункт находился недалеко от фермы. Небольшое белое здание с козырьком у входа. Туда и понесли парня. Семенович семенил поддерживая голову. Навстречу им вышла молодая девушка в белом халате и платке. Худенькая, стройная, слегка курносая, с голубыми глазами и розовощекая девушка. Увидев приближающуюся троицу, она открыла дверь и пропустив их вперед указала рукой на кабинет. Склонившись и внимательно осмотрев пациента, она выпрямилась, и прядь светлых волос выбилась из под платка делая ее еще привлекательнее.
- По первым признакам у него солнечный удар. Доктор сейчас подойдет, а я пока принесу холодный компресс на голову. Правильно сделали, что намочили его. Нести по такой жаре...
Петр с Василием вытирали потные лбы и смотрели в пол. Павел Семенович присел на корточки и облокотился о стену. Пахло медикаментами и известью. Медсестра пришла и положила на лоб компресс. Василий смотрел на паренька, а когда медсестра повернулась, перевел взгляд на нее. Они встретились глазами. Минуту, они молча смотрели друг на друга.
- Врач уже идет, - наконец сказала она и собралась выйти.
- Девушка! – окликнул ее Василий. – Как вас зовут?
- Варя. Варвара, - тут же уточнила она. – А вас?
Василий представился и представил остальных.
- Я вас раньше не видел.
- Я тут недавно. Со вчерашнего дня.
- Дайте угадаю. По распределению?
- Верно, - удивилась Варя. – А вы?
- Тоже. Нас таких тут уже много. Вот и новенький.
- А я сразу почему-то так и поняла. Что же вы довели новенького? Посвящение?
- Да нет.
- Скорее по неопытности и упрямству, - вставил Павел Семенович и уточнил на всякий случай. – С его стороны.
- Понятно. Врач...
Тут и вошел довольно плечистый крепкий мужчина средних лет в белом халате и со стетоскопом. Быстро осмотрев пациента, он подозвал Варю, сказал ей первые рекомендации и повернулся к остальным.
- С ним все будет в порядке. Пока он останется здесь, а вы можете возвращаться к работе.
- Доктор! Что с ним? - спросил Семенович.
- Солнечный удар. Перегрелся. Ничего. Пару дней и будет опять готов к работе. Ступайте.
Возвращались на место работы, молча, потупив глаза под ноги. Косили до самого позднего вечера. Когда солнце уже коснулось земли, пришел главный. Как всегда красный и злющий. Сначала они выслушали целую тираду о том, какие они «молодцы» вперемежку с матом и топотом ног, а потом «наставления» на будущее. Парни стояли, как провинившиеся дети, потупившись в землю, и пот тек ручьями после тяжелой работы, по всему телу, противно стекая в штаны и капая со лба на землю. Но это было еще не все. Не успели они вернуться на ферму и зайти в раздевалку, как влетел председатель и тоже высказал им, хоть и без мата, но очень строго, что он обо всем этом думает.
Василий возвращался домой, когда уже начало быстро темнеть. Надежда выглядывала его в окно из кухни и как только увидев, что он идет мимо, выскочила к калитке.
- Васечка! Васек! – позвала она.
Василий остановился и повернул голову.
- Зайди. Я ужин готовлю.
- Не охота мне, Надюша.
- Я молочка прохладного налью.
Он покачал отрицательно головой и пошел дальше. Она хотела еще что-то сказать и осеклась. Тоже опустила голову и погрустнела.
На следующий день и было по селу разговоров, что о происшествии. Началось все с того, что у него случился солнечный удар, который потом перерос вовсе не в удар, а инсульт. Потом всплыла информация, что избили и теперь он в шоковом состоянии. И не просто в шоковом состоянии, а почти при смерти.
Василию в первый раз идти на работу не хотелось. Он всю ночь не спал и встал, как во сне. Кое-как привел себя в порядок и выйдя из дому решил просто пройтись край села. На улице встретил Макаровну.
- Далеко? Макаровна!
- У магазин.
- Зачем?
- Мурчик голодный. Яму кушать нима ничаво.
- Что же он ест? И сколько?
- Ну, - замялась старушка. – Ну так. Колбаски порежу, пару сосисок, сардельку, пару рыбок, молочка. Это Мурчик перекусил. И ниче он не жирный, Вася. То шерсть. Шо морда, как блин, ниправда. Не подымаю, я яво домкратом, Васек. Он сам взбирается. Шо? Кода ноги отдавил? Гостям? Та неее. То кода у мене день рожженья был. Он просто лёг на гостев, головку на одного положил, тельце худенько на другого, а хвост на третьего. А канешно расселися, а Мурчику и полежать неде. А я ишо думаю, усе поели, попили, а они усе сидять и сидять. Я ужо думаю, шоб яво придумать. Успомнила про наливку у кладовке. Годков двадцать тому настояла, та усе забываю поставить. Де-то сырок нашла немного плеснявый, ну ладно, старый-старый. Ну и шо я яво обрезала, стал как новый. Правда, пока обрезала, нож потупила. Домашню колбаску пятилетней давности нашла. Ну и шо, шо с племнявой. То налет благородный. Моя бабушка пирог пекла, а я есть не хотела, спрятала. Нашла я яво у тот день. Твердыыыый. Шо гости удивлялися, шо он такой, не прожувать. А я выкрутилася, сказала, шо то новый рецепт. Ну общем до чая дело не дошло, поускакивали после моей наливочки и угощения и заторопилися домой. А ты чаво смурной?
- Да так.
- Зза новенького? Ты не переживай. Усе будеть харашо. Ну покричал Гаврила, с кем не бываеть? Хто ж виноват, шо он такой хилой? Токо када на трахтура будете яво садить, ты ж с ним ездяй. А то не токо заборы, свиней, курей то ишо ничаво, глауное, шоб Мурчика маво не задавил. Он сотри за птичкой погналси. Хе-хе. Ой. Мурчииик. Ну и шо, шо дерево повалил, глауное, шоб не ушибси. Пашла, посотрю, как он тама. Мурчииик. Котик мой, дарагой, де вава, де вава?