...если вы для вмешательства ждёте убийства или серьёзных травм или даже лёгких травм, вы пропустите 90—99 % случаев домашнего насилия.
(с) Эван Старк, социолог.

Дальше все происходило, как в дурном бреду. Лечение в больнице, постоянные головные боли — в довесок к сотрясению я на всю жизнь получила тремор конечностей. Когда у меня спрашивают «А чего у тебя руки трясутся? Бухала накануне, да?», я заученно улыбаюсь и согласно киваю головой, смеясь над такой «удачной» шуткой.

Меня постоянно засыпали вопросами, полиция приходила прямо в палату, брала дополнительные показания, а ещё мне сообщили, что Большой Человек подал встречный иск, в котором написал о том, что, якобы, это мы с мамой его избили, а я так вообще кидалась на него с ножом и угрожала убийством. Против него были показания соседей, постоянно слышавших мой плач и крики, а так же заключение судмедэкспертизы. На суде отчим постоянно путался в показаниях, давил на жалость, более того, он даже заплакал! Но судья и прокурор всё-таки вынесли ему приговор и назначили наказание в виде денежного штрафа.

Сначала мы с мамой пошли и подали заявление о домогательствах, но тот факт, что мне приходится рассказывать такое взрослому чужому мужчине и что об этом узнают все в маленьком населённом пункте, вызвал у меня сильнейшую истерику. Мама решила меня не мучить и прекратить разговор со следователем. Тогда я была ещё слаба, но сейчас не могу судить о том, было ли это решение правильным.

Что до сих пор остаётся для меня загадкой — почему не уголовка? Почему он не получил реальный срок? Почему за банальный репост картинки в интернете можно получить суровое уголовное наказание, а за пять лет издевательств, насилия и боли — всего-навсего какой-то там штраф? Как так вышло, что в нашей стране женщины и дети абсолютно не защищены законом, а сами полиция безумно не любит разбираться с делами, которые связаны с бытовым насилием? Мол, дело семейное, сейчас подрались, а наутро помирятся.

Как же так получается?

Мой личный опыт рождает ещё пару вопросов. Первый — «Почему женщины молчат?». Второй — «Почему матери не защищают своих детей?».

Что это?
Стыд, вина, страх?
Извечное «Что скажут люди?»

Моя мама, интересно, что творилось у неё в душе, когда ей пришлось изо всех сил стараться приспособиться к существованию в таких нечеловеческих условиях, каждый раз беря на себя первый удар? Конечно же, она прекрасно понимала, что в маленьком селе спасения ждать было неоткуда — у всех свои проблемы и беды. Вот только всегда всплывает мысленное «Но ведь...»

***

Из-за невозможности обговорить произошедшее с человеком, который вместе с тобой прошёл через всё это, из-за того, что ты попросту не можешь ему выговориться и отпустить прошлое, ты каждый день просыпается с этим грузом за плечами, ты регулярно проваливаешься в омут памяти и беспомощно барахтаешься в нем — непонятый, неуслышанный, недолюбленный.

Поэтому, если вы родитель ребёнка, и у вас в семье происходит подобный террор — спасайте свое дитя. Вы можете сколько угодно сомневаться, думать, что домашний тиран изменится или что вам стыдно перед соседями, ведь люди вокруг порой живут намного хуже. Это все самообман, а на самом деле рядом с вами сейчас находится маленький человек, который вырастет в ломанного-переломанного взрослого. И, если вы примете решение идти этот путь дальше — он обязательно пройдёт его вместе с вами, потому что вы для него божество и единственный луч света в череде бесконечного ужаса. Ваш ребёнок будет молча терпеть истязания и боль, он будет каждый день умирать от обиды, при этом до последнего вам веря. Да, однажды он попросит: «Пожалуйста, давай уйдём». И, если вы останетесь, знайте — вы своими руками подписали ему приговор. Это вы сломали ему жизнь, забрав все хорошее, что у него могло бы быть. И, когда ваш ребёнок поймёт, что его предали, что помощи ждать неоткуда, что он теперь один, как маленький воин, который должен самостоятельно противостоять беде — он примет это, он доверится вашему решению. Но даже тогда попытается спасать и защищать вас, потому что любит. Именно за вас он будет бороться до последнего, обращая все удары и издевательства на себя.

И, если он выживет в этой борьбе, то возненавидит вас до глубины души.

***

Пока мы с мамой были в больнице, приехали сестры с мужьями, и вместе они буквально выгнали Большого Человека из нашего дома. Забегая вперёд, скажу, что впоследствии он не перестал к нам приходить. Даже после суда и вынесения обвинительного приговора он продолжал врываться к нам домой: ещё раз сильно избил маму, украл у неё деньги, а потом зачем-то таскал с огорода мешки с овощами — возил к себе в квартиру. И да — его за это так и не наказали. Может, поэтому он вёл себя так развязно и нагло? Потому, что понимал —  у нас в стране за такое ничего не будет?

Более того, в один «прекрасный» день, практически сразу после выписки из больницы, нам пришло извещение, что меня и мою маму вызывают в суд. Маму — как опекуна, меня — в качестве ответчика. Судья, фамилию которого я запомнила на всю жизнь, смотрел на меня с презрением и брезгливостью, как на малолетнюю преступницу, а Большой Человек сидел и победно улыбался.

Знаете, почему?

За то, что в момент моей самообороны гвоздь поцарапал Большому Человеку кожу на лице, меня осудили и назначили административное наказание с последующей выплатой штрафа на сумму пятьсот рублей! Причём, судья наотрез отказался изучать материалы дела, в котором был четко описан эпизод избиения, череда многолетних истязаний, и момент, при котором я применила самозащиту.

— Это меня не касается, — он даже не в лице не изменился, — Бросила гвозди — значит, виновата.

Как думаете, почему он принял такое решение?

— Мама, я теперь уголовница? — в слезах спрашивала я её, когда мы, выйдя из зала суда, растерянно шли по улице. Мама плакала и не понимала, что ответить своему ребёнку, который только что в очередной раз пережил предательство со стороны огромного мира.

Всепоглощающее чувство безнадёжности буквально топило меня, как топят в ведре с водой ни к месту рождённых котят. Это страшно и больно, когда ты маленький и слабый, когда вокруг боль и несправедливость, а ты всего-то и хочешь — жить спокойно и чтобы тебя не били и не трогали в недозволенных местах. А взрослые вместо того, чтобы избавить тебя от этого, чтобы помочь и показать, что мир не настолько чёрный, как сейчас кажется, припечатывают тебя ещё больше, добивают и втаптывают в грязь.

Ты же маленький.
Ты же промолчишь.
Кто будет тебя слушать?

А ты потом продолжаешь идти по жизни надломленный и разочарованный, ежедневно переживая последствия детской травмы. Ты не умеешь различать эмоции как свои, так и других людей, ты вечно пытаешься заполучить одобрение окружающих, даже если оно никак не повлияет на твою самооценку. А если ты ещё и девочка, будь готова к тому, что в твоей жизни появятся именно те мужчины, которые тебе, по сути и не будут нужны — но в них ты начнёшь отчаянно искать родительскую фигуру и радоваться, что тебе дают хоть какое-то внимание. Это сносит крышу с такой скоростью, что и пикнуть не успеваешь.

Поэтому, каждой жертве насилия обязательно нужен психолог, вне зависимости от возраста и пола. Наличие профессиональной помощи даёт большой шанс на то, что впоследствии травмированный человек сможет правильно выстроить свою жизнь и отношения с окружающими. В моём случае отзвуки прошлого преследуют меня до сих пор, но я уверенно могу сказать, что вышеописанные последствия я успешно переборола и стараюсь держать себя в равновесии.

Психика у пострадавшего, на мой взгляд, необратимо меняется. Ночные кошмары, вечный поиск чужого одобрения, обесценивание своих чувств и своего тела, низкая самооценка, девиантное поведение — вот минимальное описание всех проблем, которые имеются у меня в анамнезе. Ещё я очень быстро обрываю связи с людьми, даже если они мне безумно нравятся — на всякий случай, потому что мне всегда кажется, что меня в любой момент могут обидеть. На воспитание уверенности в себе ушли годы и мне это удалось, но ощущение цельности так и не появилось. А ещё обида.

Знаете, сколько раз мои родственники говорили мне «Зачем ты вспоминаешь?», «Забудь, отпусти!». Сколько раз из-за этого на меня обижалась мама? Ей и самой очень страшно и больно это вспоминать, но, к счастью, она вытеснила эти воспоминания, и я знаю, что для неё будет большим счастьем, если я тоже это забуду и продолжу просто жить дальше.

Даже сейчас я пишу эту книгу, и думаю, стоит ли ее публиковать, ведь это может вызвать волну обиды и непонимания, осуждений и укоров по поводу того, что я, якобы, бросаю тень на маму.

Но она здесь не при чем, она такая же жертва, как и я. Женщина с ребёнком — уязвимое существо, которому страшно вдвойне. Другой вопрос, если ребёнок может найти в себе силы это прекратить, то почему мать порой бессильна? Я бы очень хотела поговорить с моей мамой о том, что же всё-таки произошло, и почему это длилось так долго, но при каждой попытке я натыкалась на глухую стену. Сейчас уже
даже не пытаюсь. И эта книга о том, что проблему нельзя замалчивать, а если она ещё и кому-то поможет — я буду невероятно счастлива.