В России, по данным на 1997 год, ежегодно около 2 млн детей в возрасте до 14 лет избиваются родителями, 10 % этих детей умирают от побоев, а 2 тыс. детей заканчивают жизнь самоубийством. По состоянию на 2012 год, МВД ежегодно фиксирует более 600 тыс. правонарушений в отношении несовершеннолетних, из них 400 тыс. составляют правонарушения, совершённые родителями в отношении собственных детей.

TW ⚠️ Данная глава содержит в себе описание попыток суицида и подробности, которые могут шокировать. Это ни в коем случае не является руководством к действию. Просьба впечатлительным читать с осторожностью. Помните: самоубийство — это не выход.

И ведь только спустя время ты понимаешь, что не виноват во всех тех вещах, которые с тобой происходили. До этого тебе кажется, что именно ты сам — причина агрессии и недовольства, это ты плохой, это ты не смог вести себя так, чтобы подобного не случалось. Я считаю, очень важно вовремя понять для самого себя, что ты — жертва, а не катализатор.

Ты не при чем.
С тобой всё так.
Просто дерьмо случается.

С момента этого осознания начинается твоё исцеление, но путь этот очень и очень сложный.

Прошло более десяти лет, а я все ещё иду и несу с собой кучу камней, но зачем несу — непонятно.

Просто я всё ещё там, я до сих пор не выбралась.

Жертвы домашнего насилия всегда проносят отголоски прошлого через свою жизнь и, к сожалению, их человеческая конструкция необратимо меняется. Это можно сравнить с помехами в радиоэфире — они возникают хаотично, когда их даже не ждёшь, и являются деструктивными проявлениями, направленными не только на себя, но и на окружающий мир. Если присмотреться к травмированному человеку, то можно заметить, что порой он может проявлять себя непредсказуемо и излишне эмоционально даже по отношению к пустякам, но стоит случиться стрессовой или экстремальной ситуации — у него отключаются эмоции и он максимально собран. Дело в том, что такие люди привыкли быть стойкими оловянными солдатиками и быстро реагировать на опасность. Безусловно, важно вовремя обратиться к психологу, иначе шлейф самых разных негативных последствий будет тянуться за тобой всю жизнь, и это я прекрасно поняла на своём примере. Об этом будет вкратце рассказано в конце книги, когда придёт время подведения итогов.

А пока двигаемся дальше по моей памяти.

К тринадцати годам сломленная психика все больше давала о себе знать. В школе быстро подметили моё состояние, ведь я стала замкнутой, молчаливой, носила чёрную одежду и вечно пряталась за длинной челкой. Друзей у меня к тому времени почти не осталось. Постоянные скандалы и побои в стенах дома вытравили из меня всё желание вливаться в социум, поэтому я всё больше уходила в музыку, интересовалась субкультурами и предпочитала переписываться с незнакомыми людьми в аське.

Большой Человек продолжал свои экзекуции, для него это стало своего рода способом выпустить пар, почувствовать себя умиротворённым. Случались и редкие дни просветления, которые заставляли поверить в то, что жизнь, наконец-то, налаживается. Какая-нибудь шутка, похвала, шоколадка — много ли нужно ребёнку, чтобы он снова проникся проблеском надежды? Однако, каждый раз эти робкие попытки ощутить себя спокойной снова сметались волной новой вспышки агрессии. Я металась, пытаясь казаться как можно более незаметной и в то же время порывалась защитить маму, обращая таким образом лавину гнева на себя, и в итоге получала за это втройне. Все, что я видела — постоянное рукоприкладство, слюни, летящие изо рта Большого Человека, и его отвратительные половые органы, выглядывающие из трусов с расстегнутыми пуговицами.

Жизнь превратилась в какое-то безумие, переходящее все мыслимые и немыслимые рамки. Так, в очередной раз пытаясь остановить отчима, когда он бил маму, я просто закричала, чтобы он прекратил и оставил нас в покое. Он накинулся на меня, и я, в чем была — в майке и шортах, босиком выскочила на улицу. Был февраль месяц, холодно, снега во дворе почти по пояс. Я, ничего не соображая, в панике убежала в лес за домом и пряталась в сугробе минут десять, после чего, продрогнув, осторожно вернулась домой. Стояла гробовая тишина, лишь шумел телевизор в зале, и никто даже не сказал мне ни слова. Даже мама.

Меня это так поразило, что я, словно в тумане, пошла в ванную комнату, нашла поясок от халата и попыталась сделать петлю.

У меня не было никаких познаний, как это правильно делать, я вообще смутно понимала как это — удавиться в петле. Тогда я вспомнила рассказы прабабушки о том, как её брат повесился, стоя на коленях перед входной дверью. Я привязала пояс к дверной ручке, и, соорудив подобие удавки, начала затягивать её на шее. Ничего не вышло, способ просто не сработал. В итоге я стояла на коленях с головой в петле и тупо смотрела в пол, злясь на себя за то, что у меня ничего не получается. Над унитазом проходила большая труба отопления, я привязала злосчастный пояс к ней, но полноценного, самозатягивающегося узла так и не получилось, я болталась в этой широченной петле, словно марионетка на верёвочке, а после и вовсе выскользнула из неё и упала на пол.

Этим мои попытки не ограничились, злость на собственную беспомощность подгоняла меня и искала выход. Мне казалось, что я наконец-то решила сбежать, а мне не дают этого сделать.

И нет, мне не хотелось привлечь к себе внимание, к тому же, учитывая обстоятельства, сложившиеся вокруг, о демонстрации не шло и речи. Наоборот, я старалась быть как можно более незаметной. Мне просто хотелось уйти, я чувствовала себя страшно уставшей и измученной, а хоть какого-то просвета в ближайшем будущем даже не предвиделось.

Вторая попытка тоже не увенчалась «успехом», в тот раз я залезла в коробку с лекарствами, сгребла первые попавшиеся таблетки и выпила, но, к счастью, в комнату вошла мама. Она страшно испугалась и от этого испуга дала мне увесистый подзатыльник, следом выбила из моих рук стакан с водой и отправила меня блевать в туалет. От этих таблеток в глазах двоилось и кружилась голова, а потом я просто очень крепко уснула.

В третий раз злость оставила на моей руке шрамы, которые сейчас наглухо перекрыты татуировкой. До этого все было как обычно, Большой Человек ударил меня вскипевшим чайником, и сейчас я даже не помню, что в очередной раз стало причиной этого удара. Да и была ли нужна ему хоть какая-то причина, чтобы применить насилие или унизить? И во взрослом возрасте найти ответ мне так и не удалось.

В тот день это была последняя капля. Я вывернулась из-под ударов, уже не обращая внимания на полученный ожог, забежала в ванную комнату, быстро схватила попавшийся на глаза бритвенный станок, а после спряталась в своей спальне. Так как обычным бритвенным станком очень сложно причинить себе увечия, я просто начала иступленно рубить им по запястью, как бы «всковыривая» кожу, стараясь целиться точно краем лезвия, чтобы оно вошло поглубже. Боли в тот момент я вообще не чувствовала, в голове билась только одна мысль «Быстрее! Быстрее! Быстрее!».

Присутствовало ощущение, будто ты очень долго ждал какой-то интересной поездки и вот это путешествие началось. Эйфория, облегчение, даже какой-то азарт.

И нет, это было не просто желание убить себя, это была попытка побега, акт отчаянного стремления избавиться от тела, которое больше не было в безопасности и не могло надёжно прятать меня внутри себя. Моё убежище было сломлено.

Пошла кровь, голова закружилась от адреналина и радости скорого конца. Тогда мне и в голову не пришло, что я просто вспахиваю себе кожу тупым остриём лезвия. Когда пошла кровь, меня словно что-то ударило под дых и я испугалась. Медленно взяв телефон и набрав мамин номер, я зарыдала в трубку: «Мама, кровь».

Она примчалась с работы. Все происходило, как в тумане, снова скандал, какая-то очередная драка, мама кричала и требовала, чтобы он не смел меня трогать. Мне было обидно, горько и почему-то очень стыдно. На следующий день я пошла в школу с браслетом на руке, потому как оказалось, что по незнанию порезала себе только запястье. Жаль, что тогда не было интернета, иначе бы на запрос «Окей, Гугл, как вскрыть себе вены» я бы получила сотню причин, почему этого не стоит делать и куда можно обратиться, когда тебе плохо.

Как бы мы с мамой не старались скрывать всё от всех, в школе уже давно заметили мое состояние, а слухи о скандалах, происходящих в стенах нашего дома, неумолимо поползли по деревне. Для меня настоящим удивлением стала проверка, с которой нагрянули к нам завуч и классный руководитель, пока мамы не было дома. Я, как обычно, тихонько сидела в комнате и слушала музыку, пока отчим громко переговаривался с ними во дворе. Вёл он себя нагло и вызывающе, требовал с них гостинцы к чаю, раз уж они без приглашения пришли «в гости». Ошарашенные таким приемом учителя постояли в моей комнате, глядя на меня и по сторонам со смесью любопытства, негодования и, кажется, сочувствия. Потом что-то написали в своих бумагах и ушли. Это посещение так и ни к чему не привело.

Казалось, Большому Человеку всего было мало. Я заметила, что по мере моего взросления грязных намеков становилось все больше. Мне было ненавистно собственное тело, его намечающиеся изгибы и выпуклости. Сам факт моей зарождающейся женственности казался мне неимоверно грязным и отвратительным, отчасти потому, что я становилась похожа на тех женщин, что любил рассматривать в своих фильмах Большой Человек. Я специально одевалась в гендерно-нейтральную одежду, а ещё тщательно прятала грудь под широкими кофтами, чтобы подавить в себе этот очевидный расцвет и признаки полового созревания.

Меня не озадачил и не показался странным тот факт, что мама начала отправлять меня к бабушке на тот период времени, пока она сама была на работе. Придя домой, она звонила мне и звала идти обратно. Преподносила она мне это как-то вскользь и сконфуженно, но значения её интонациям я не придавала — у мамы была своя битва, в которой она каждый день проигрывала. Ведь мы обе были буквально заложницами, находящимися в рабстве у одного Большого Человека.

Что же в итоге?

Оказалось, Большой Человек, приходя на работу, рассказывал своим коллегам, что ждёт моего созревания, чтобы вступить со мной в половую связь, и нисколько этого не смущался. Один из тех мужчин, которые с ним работали, позвонил моей маме и все рассказал. Не знаю, кто он, но очень ему за это благодарна.

Я хочу сказать — вы никогда не сможете спасти того, кто не хочет этого сам. Став спасателем для близкого человека, с которым вы на двоих делите факт ежедневно свершающегося над вами домашнего насилия, вы никак не решите эту ситуацию. От того, что вы возьмёте на себя роль громоотвода, легче не станет, спасительного конца так и не случится. Нужно бежать и говорить, просить о помощи, кричать о своей беде всему миру — я никогда не устану повторять это правило.

ГОВОРИ! НЕ СМЕЙ МОЛЧАТЬ!

Я не знаю, как объяснить тот факт, что в какой-то момент жизнь попросту превратилась в театр абсурда и это почему-то воспринималось, как должное. За весь период жизни под одной крышей я и мама были избиты несчетное количество раз, нас оскорбляли, заставляли чувствовать себя вещью, меня же не только били, но ещё и унижали, домогались, трогали.

За что?

Я ПРОСТО НЕ ЗНАЮ ОТВЕТА.

Я пряталась в комнате, убегала в сад, чтобы побыть одной, мне было некогда задумываться о том, почему она молчит и ничего не делает. Кстати, в моем любимом саду, с которым связано так много чудесных воспоминаний, Большой Человек устроил масштабный пожар, который МЧС-служба потом тушила целый день. Этот сад теперь не такой, как прежде, и от этого до сих пор больно, потому что сакральное для меня место разрушено.

Зачем он так сделал?

А хуй его знает. Просто вот так вот. Просто так устроен его мозг, просто чувство безнаказанности дало ему самосознание себя, как божества и господина.

Однажды, когда он избил меня тонким металлическим прутом, я не выдержала и выплюнула в его сторону: «Когда Вы умрете, я станцую на Вашей могиле». Пока что он все ещё жив. А я, как вы уже поняли, умею ждать.

Думаете, я единственная его жертва? Каково было мое удивление, когда уже спустя год после того, как все закончилось, я узнала, что он неоднократно был женат и состоял в сожительстве с разными женщинами. Знаете, что их объединяло? У всех были маленькие дочери.

Это система. Ты никогда не поймёшь и не сможешь сосуществовать под одной крышей с тираном и сексуально озабоченным психопатом. Будь ты ниже травы, тише воды — он все равно тебя найдёт и придумает тысячу причин, чтобы начать тебя уничтожать. А в большинстве случаев ему и не нужно будет этих причин, даже надуманных. Он это сделает просто потому, что может.

Но, как оказалось, всему есть предел и однажды все закончилось. Я дожила до этого момента и сама удивляюсь, что он всё-таки наступил. Как же мне удалось вырваться из этого кровавого замкнутого круга? Всё очень просто.

Я начала говорить.