Велон, штат Луизиана
11 апреля 1865 г.  

Кто-то коснулся её плеча, и девушка вздрогнула, распахивая сонные глаза. Карета дëрнулась. Мокрый кучер открыл им дверь.

— Мы уже приехали? — удивлëнно спросила она, выглядывая наружу. Тусклый город пуще прежнего разразился дождëм.

Отец кивнул, велел накрыть мисс зонтом. Девушка брезгливо ступила в грязь, пока мужчины выгружали багаж. Неприятный ветер ударил ей в лицо, и она вздохнула, оглядываясь по сторонам.

Густой лес окружал довольно милый дом, доставшийся семье от матери. Рядом — пыльная дорога, по бокам — заурядные серые строения.

Не так она представляла себе новый лист своей жизни. Америку.

— Да стой же ты! — крикнула девочка с дома напротив, как на улицу, прямо под ливень, выбежала темнокожая девушка, судорожно вертя головой. За ней выскочил белокурый ребёнок.

— Тут холодно! — завыла она, схватив за руку старшую сестру. — Пошли домо-ой!

Но та, казалось, не слышала её мольбы. Подняв грязный подол платья, девушка взволнованно зашагала вдоль дороги.

— Медея! Джейн! — позвала женщина, нагоняя их. Схватив младшую дочь, мать накрыла её пледом, и развернула к себе старшую. В них не было и капли сходства.

— Заболеть решила? — спросила она, накидывая на ту покрывало.

— Они должны были вернуться ещё вчера... — дрожащим голосом вымолвила Медея, выискивая кого-то в дали. С ужасом посмотрела на женщину. — Что... Что, если они...

Она обняла её, медленно повела в дом.

— Успокойся, всё хорошо, — гладила её по волосам. — Война закончилась, они скоро прибудут...

Приезжая мисс сморгнула, когда отец благодарно постучал по карете. Он проследил за её взглядом.

Продрогшая женщина, заметив, что за ними всё это время наблюдали, приветственно улыбнулась, заводя детей под крыльцо. Медея остановилась, из-под ресниц глянула на незнакомку. Слишком правильная для этого места. Ровная осанка, вздëрнутый подбородок. Из высшего общества. Вряд ли Медея найдëт с ней общий язык.

— Эйлин, дорогая, пойдëм, — подогнал мужчина, взяв её под руку. Она обернулась к соседскому дому, но там уже никого не было.

———

Велон, дом Фэйбер
12 апреля 1865 г.                

— Веди себя прилично, — приказал папа, и Медея сморщилась. — Я серьёзно...

На следующий же день они пригласили соседей на чай. Не глупо ли это, общаться с людьми только ради приличия?

Её нервы были на пределе. Она отсчитывала минуты до прибытия последних военнослужащих, снова и снова подбегала к окнам при звуке колëс.

Если родители думали, что приём гостей поможет ей отвлечься, они глубоко ошибались.

В дверь постучали, и мама добродушно впустила людей в дом.

— Марк Фэйбер, приятно познакомиться, — пожал руку мужчине отец и представил их: — Это Кэтрин, моя жена. Моя младшая дочь Джейн и старшая Медея. — Мистер слегка сузил глаза при виде тëмной девушки, но тут же ухмыльнулся.

— Энтони Девон, — кивнул он, указал на стоящую сзади мисс. — Моя дочь Эйлин.

Медея покачнулась на пятках. Между родителям завязался разговор, и они прошли в гостиную, Джейн, заскучавши, запрыгала по лестнице. На улице светило солнце. Одиночество её поглощало.

До прибытия оставался час.

— Превосходно выглядите, — заметила Эйлин, и Медея обратила на неё внимание. — Где вы их достали?

Фэйбер опустила взгляд на свои коричневые портки.

— Я сама их сшила, — промолвила она и неуверенно спросила: — Вам правда нравится?

— Конечно! — воскликнула Девон и мило улыбнулась. — Таких нигде не найдëшь...

Медея слабо кивнула и села на ступеньки.

— Похоже, вы единственные, кому они по душе. — Она запрокинула голову, путая кудрявые волосы. — Кэтрин говорит, что портки — это «неподходящий для юной леди вид» — скопировала тон матери Медея. Эйлин испустила краткий смешок.

Фэйбер удивлëнно взглянула на неё. Впервые какая-либо незнакомка смотрела на неё без презрения.

Обычно при одном виде Медеи, девушки старались обходить её стороной. Весь Велон знал историю её происхождения. Может, Эйлин просто ещё не попала под чары общества?

— Вы кого-то ждали? — вспомнила Девон и уточнила: — Вчера?

Медея поджала губы. Она помнила их дрожащие руки, детские улыбки, успокаивающие слова. Они шли на смерть для того, чтобы выжить. Но теперь, спустя три года, вспомнят ли они её?

— Да, — резко сказала она и поднялась.

Медея двинулась к двери, но вдруг остановилась. Импульсивное желание овладело её разумом. Повернулась к Эйлин. 

— Хотите, я вас познакомлю?

———

— Здесь живëт семейство Митчелл, — указала Медея, прогуливаясь с Девон под руку, и сморщила нос. — Сплетники противней некуда. — Она подпрыгнула. — О, а здесь наш пастор. — Девушка театрально закатила глаза. — Католик хуже некуда...

Эйлин сдержала порыв рассмеяться. Они шли медленной походкой к центру города средь тропинок и деревьев. Где-то пели птицы. А Медея всё продолжала:

— Однажды, он попытался запретить мне ходить на ежегодный бал из-за того, что я «богохульно» себя веду...

— Ежегодный бал? — перебила Эйлин.

— Да. — Фэйбер развела руками. — Каждое четвëртое апреля мы празднуем распад городов и их независимость. Странно, да?

— В Йорке я никогда не была на балах... — прошептала она. Медея ошарашенно остановилась.

— Ни разу? — переспросила она и фыркнула. — Вот вам и Англия... О, а это сад пастора. — Девушка указала на ограждëнную территорию рядом с домом. — Там много чего можно украсть.

Они вышли на дорогу.

— Украсть? — нахмурилась Эйлин.

Медея повела её к собравшейся толпе возле небольших магазинчиков.

— Яблоки, например.

— Яблоки?

— Медея! — окликнул грузный мужчина и открыл свои объятия. Девушка расплылась в улыбке и прижалась к его груди.

— Здравствуйте, Джек, — она отстранилась, взглянула на Эйлин. Откашлялась. — Мистер Коннер, это мисс Девон, наша новая соседка.

Джек любезно поклонился. Эйлин ухмыльнулась, а лысый кареглазый мужчина принялся оглядывать улицу.

— Вчера из-за погоды их экипаж задержали, — уверил он скорее себя. — Сегодня они точно вернутся. — Уголок его рта дëрнулся. — Вернутся...

Он начал снова и снова повторять это слово. Эйлин шепнула Медее:

— Что с ним?

— Жену похоронил, — произнесла она и, невольно сама прислушиваясь, сглотнула. — Сыновей ждëт.

Не успела она спросить, а кого ждёт Медея, как послышался топот лошадей. Все люди вскочили.

Из-за угла выехал ряд повозок. Толпа закричала, придвигалась дальше, толкая друг-друга. Только их маленькая компания осталась неподвижной. Эйлин — от незнания что делать, мистер Коннер — от волнения, и Медея — оттого, что среди выходящих поочерёдно солдатов не было и похожих на них.

Чем ближе к концу ряда, тем больше вероятность, что они ранены или мертвы. У неё затряслись коленки. Оставалось три повозки. Здоровые, раненые, мëртвые.

Вокруг рыдали, обнимали служащих. Дыхание Эйлин ускорилось. Интуитивно она стала искать взглядом тех, кого не видела ни разу.

Последние из здоровых выходили из экипажа. Но тут проскользнуло первое лицо; бледный словно смерть, кареглазый брюнет с подстриженными под ëжик волосами. Он пустыми глазами глядел на людей, вечно поправляя перевязанной ладонью форму. Парень, лет семнадцати, ступил на землю, повернулся в ожидании чего-то.

Следом за ним вышел он; так же подстриженный, голубоглазый, с такой облегчëнной улыбкой, что сердце еë сжалось. Был чуть старше, выше, румянее, но в остальном в точности похожим на первого. Он спрыгнул с повозки и рассмеялся, запрокидывая руку через плечо парня, и медленно пошëл с ним сквозь толпу.

— Медея... — вымолвила Эйлин, но та уже их заметила. Она схватилась за грудь, затрясла мистера Коннера. Мужчина проследил за её взором и так громко выдохнул.

Она побежала, расталкивая остальных. Она не слышала своего сердца, не слышала посторонних.

Они были живы.

Впервые за это время кареглазый солдат улыбнулся, как только Медея налетела на него. Он прижал её к себе, что-то прошептал, стирая её слëзы. Девушка отошла, взглянула на второго парня, на что тот, выпучив глаза, скорчил гримасу. Медея ударила его по плечу, а он рассмеялся, закружив еë вокруг себя.

Сзади них выгружали трупы. Но Эйлин не могла оторвать взгляд от их встречи, от того, как их загрëб к себе отец, как первый перебивал второго, как они были похожи и как отличались.

Она подошла ближе, рассматривая их выражения лиц, подмечая детали, невидные с дали.

Медея повернулась к ней и, отдышавшись, по привычке взяла её под руку.

— Это Эйлин Девон, — изложила она. — Будьте вежливыми.

Младший парень аристократично поцеловал её ладонь.

— Александр Джек Коннер, мисс...

Девушка смущëнно кивнула и посмотрела на старшего. Тот просто протянул руку.

— Дэйн, — сказал он и, получив от брата локтëм в бок, выдавил: — Коннер. — Он провëл пальцами по её утончëнной кисти, заворожено глядя в глаза и едва слышно шепча: — Будем знакомы...

———

Велон, поляна
28 мая 1865 г.
                                          
— Ты её пугаешь! — заявила Медея, ласково поглаживая лошадь. Дэйн виновато вскинул руки. — Отойди вообще.

Эйлин сидела под высоким деревом, перелистывая страницы книги, пока лëгкие порывы ветра развевали её волосы. Александр улëгся рядом, задумчиво прикрыв глаза и подставив лицо солнцу.

Жеребец опять лягнул, и Медея бросила на парня гневный взгляд.

— Эйлин, иди к нам, — бодро подозвала её девушка. Девон слегка качнула головой.

— Мне и здесь хорошо, — улыбнулась она. Фэйбер отчаявшись упала на траву рядом с ней.

— Алекс, хотя бы ты... — взмолила Медея и наклонилась над ним. — Мне нужен нормальный напарник для езды, а не пугало для животных...

— Спасибо за любезные слова, Дей-Дей, — возвëл очи горе Дэйн, усаживаясь. Он отломил травинку, принялся её жевать.

Александр устало поднял вверх перевязанную ладонь.

— Не думаю, что могу, — сказал он. Медея надулась, точно ребëнок. Парень вздохнул. — Ладно... Дэйн сходит к отцу и возьмëт нам ещё лошадей, прокатимся до центра.

Старший нахмурился, прожигая брата взглядом. Александр поджал губы, безмолвно качая головой. Дэйн сморщился.

— Пора тебе уже перестать его избегать, Ал. — Брюнет поднялся и, пнув землю, побрëл в сторону фермы.

———

Потоки воздуха били Эйлин в лицо, глаза слепли в лучах садящегося солнца. Она скакала по полю на белом коне, пока сзади неё перекрикивались ребята; молодые и беззаботные. Здесь была свобода. Здесь были и мерзость, и восхищение. Здесь была жизнь.

— Мне кажется, Велон — это мой дом, — призналась Дэйну Эйлин, когда они остановились у небольшого сада, ограждëнного забором. Медея и Александр беззвучно перелезли туда.

Дэйн аккуратно, стараясь лишний раз не трогать животное, привязал лошадь к дереву.

— Почему ты переехала? — Голос его был отстранённым. Эйлин пожала плечиком.

— Матушка умерла. Отец захотел начать с чистого листа.

Дэйн повернулся к ней.

— Прости... — начал он, но Эйлин его остановила:

— Всё нормально, — уверила она. — Я почти её не знала, а из Англии давно хотела уехать. — Девон тепло ухмыльнулась. — Чарлз же эту страну обожал...

Дэйн поднял брови.

— Мой брат, — тут же пояснила Девон. — Он там остался...

— И правильно, — хмыкнул он и сделал шаг ближе. — Что можно не любить в Йорке? Обеспеченность? Красивые дома?

— Предубеждения, Дэйн...

Парень задумчиво посмотрел ей в глаза, и от этого взгляда еë спина покрылась мурашками.

— Они везде, — прошептал он, наклонившись. — Просто ты их ещё не заметила...

Эйлин помахала веером, разбавляя настигшую духоту. Вокруг значительно потемнело, а Медея и Александр всё не возвращались.

— Что они там так долго делают? — задала вопрос девушка, на что Дэйн лукаво зевнул.

— Воруют.

— Как? — У Эйлин округлились глаза.

— О, Боги, ты ни разу не воровала? — удивился Александр, перепрыгивая с набитым мешком через забор. Медея спрыгнула следом.

— Поехали скорее, — велела она, развязывая верëвку и выводя лошадь. — Если наш дражайший пастор нас заметит...

Дэйн мигом распутал собственные узлы, кратко глянул на растерянную Эйлин.

— В первый раз всегда страшно, — вымолвил он. Девушка сковано кивнула, села на коня. Нужно было понять всё раньше.

Дэйн усмехнулся её противоречивому выражению лица и шутливо поклонился, смотря снизу вверх.

— Лучше быть трусом, чем смертником.

Предупреждения. Бесчестие.

Жизнь.

———

Велон, дом Девон
4 июля 1865 г.                            

У них дома собралось слишком много людей, слишком много разных слоëв общества. Напыщенные дамы пили из одной бутылки с рабочими из таверн. Энтони Девон, в честь Дня Независимости, решил обзавестись приятелями везде, где только можно.

Эйлин изнеможëнно сидела на диванчике в окружении других дам, краем уха слушая их разговоры.

— ...Не стоит винить дитя, Дороти... Стоит карать грехи родителей.

Пожилая дама отмахнулась.

— Что тут карать, Эмили? — Она вальяжно коснулась её рукой в перчатке с драгоценными перстнями. — Род у них и так проклятый...

Эйлин любопытно осмотрелась, пытаясь понять о ком идёт речь.

— Ладно бы просто пряталась она от такого позора, — продолжала Дороти, недовольно ëжась. — Но ведь горда как никто здесь...

— Прошу прощения, леди, — нетерпеливо перебила Девон и улыбнулась, — но не соизволите ли вы сообщить, о ком говорите?

Эмили, седовласая старушка, бесстыдно указала на единственную темнокожую девушку в доме. Медею Фэйбер.

Женщина заговорщически наклонилась.

— Поговаривают, она внебрачная дочь Марка Фэйбера и какой-то чернокожей служанки...

— О, а я ещё слышала, что мать её сбежала, не исполнись ей и шести лет, — прошептала Дороти, гнусно качая головой.

— Сбежала... — фыркнул женщина. — Да убил он её, вот и всё! — Она сделала глоток воды. — Кровь у них грязная, объяснять ничего не нужно...

Эйлин сжала подол платья.

— Как вы можете такое говорить, если ни разу с ней не общались?!

— И вам не рекомендую, милочка, — посоветовала старушка. Вторая согласно закивала. — Вы, видно, из богатой семьи, а у неё ни гроша за собой нет. Возится с этими нечестивыми фермерами, да крадëт...

Эйлин резко поднялась. Голова закружилась. А гости всё расхаживали по залу, весело переговаривались.

Сплетни. Ложь.

Велон.

———

Велон, роща
8 июля 1865 г.                                            

Медея рассеянно коснулась лепестков роз и медленно вдохнула их аромат. Погода стояла как никогда пасмурная, и Эйлин поëжилась, кутаясь в накидку.

— Обо мне много чего говорят, — заговорила мулатка, задумчиво заламывая пальцы. Медея повернулась к девушке. — И единственное, в чем они правы — мой род и вправду проклят.

Сверкнула первая молния, и Джейн, светловолосая семилетняя девочка, что всё это время рыла палкой землю под ехидным руководством Дэйна, подскочила.

— Дей, тут дождь! — завопила она, показывая пальцем на небо и мигом прижавшись к сестре.

— Боже правый, — выдохнула Медея, брезгливо подняв руки. — Ты вся в грязи...

Дэйн невинно пожал плечами. К ним подошëл Александр, несколькими минутами ранее отправленный на разведку в ближайшие магазины.

— Что-нибудь узнал? — поинтересовалась Эйлин. Парень смутно помахал ладонью.

— Товар у них сейчас слабо идëт, — поджал губы Александр. — Наживы особо никакой... — Компания одновременно вздохнула, и он призадумался. — Зимой бы это совершить...

— А кроме этого ничего не слышал? — скептически спросил Дэйн и сложил руки на груди.

— Ярмарка может будет. Все ювелиры штата съедутся...

— У нас?

— В Сэнтью.

Медея раздосадованно замычала.

— И какой смысл тогда?

— Неужто колечко не хочешь себе, а, Дей-Дей? — слукавил Дэйн, театрально указав на палец.

Не успела она ответить, как её перебили:

— Я хочу! — заявила Джейн, хлопая карими глазками. Александр расплылся в улыбке, присел на корточки.

— И получишь, если будешь хорошо себя вести. — Он щëлкнул её по носу, и та быстро закивала.

С неба упали первые капли. Девочка заворожено посмотрела ввысь, на скрывающееся солнце.

— Мистер Коннер хотел с тобой поговорить, — внезапно серьёзным голосом сказала Джейн. Глаза её блеснули. — Поговори пока не поздно...

Медея испуганно глянула на сестру, затем на Александра. Тот помрачнел.

— Как-нибудь, — выдавил он и поднялся. Отсалютовав друзьям, двинулся домой. А девочка опять как ни в чëм не бывало залепетала.

Мулатка быстро попрощалась с ними, убежала с сестрой от начинающегося дождя. Эйлин слегка нахмурилась и легко повернулась к Дэйну.

Он прислонился спиной к колонне беседки, туманным взглядом рассматривая очертания девушки. Она зашла под крышу, безмолвно уставилась вперëд.

Каждый её вдох отдавался трепетом её накрученных локонов, каждый быстрый взор — жжением в его груди. Глупец. Он пережил войну и так не научился контролировать свои мнимые мечты.

Словно прочитав его мысли, Эйлин, после многих разговоров с ним, впервые спросила:

— Почему вы пошли туда? Воевать?

Дэйн сглотнул, глянул на разрастающийся шторм.

— Деньги нужны были. — Он понурил плечи. — И почтение...

— Но вы ведь были ещё детьми... — выдохнула девушка. Дэйн неопределённо качнул головой.

— Мамá болела, отец был староват, — ответил Коннер. — У него не было другого выбора, кроме как отправить нас...

Эйлин нахмурилась. Рядом с ними ударила молния.

— Она и скончалась через полгода после нашего отбытия. — Дэйн замер, будто снова погружаясь в те события. — Александр был слишком к ней привязан. И винил во всём его.

Парень натянуто улыбнулся, вытянул руку под дождь, шевеля пальцами.

— Он до сих пор его не простил.

— А почему его простил ты?

Дэйн дрогнул, поджал губы. Было в нëм что-то сломленное, что-то скрытое за тëмной вуалью. И он взглянул на неё, раскрыл глубокие голубые глаза.

— Потому что отец мной гордился...

Капли перестали тарабанить по крыше и первый луч света лëг между ними.

Le besoin. Le soutien. L'Amour.*

———

Велон, дом Коннеров
27 октября 1865 г.                    

В последние дни своей жизни Джек Коннер много читал.

Не понимая бóльшую часть слов, не в силах подняться с кровати, он пролистывал с полуприкрытыми глазами страницы. Одну за другой. Иногда просил сыновей.

Не хотел оставаться в тишине.

Словно эти криво нарисованные буквы ему помогут.

В пыльной комнате, под медленную игру молчаливого Александра на фортепиано, приезжий доктор осмотрел отца. Дэйн стоял в стороне, когда врач наклонился к нему и еле слышно шепнул:

— Это чахотка, сэр. — Сердце парня дрогнуло, он неверяще отстранился. — Мои соболезнования...

Ему сказали о вероятной заразности болезни. Сделал вид, что не услышал. Брат умолял смириться. Надеялся на выздоровление.

За всю жизнь Эйлин, Дэйн был самым по-детски наивным и неистово настойчивым человеком, которого она встречала.

Он крепко держал отца за руку, пока тот бился в холодном поту, смачивал компрессы, прикладывая их к его морщинистому лбу. Жуткий хриплый кашель разносился по дому каждый раз, как Джек пытался подняться.

— Всё хорошо, — уверял мужчина и снова падал на мокрую кровать. Дэйн кинул взгляд на Александра, но тот отвернулся, не смотря в глаза брату подал новую тряпку.

Деревянный пол скрипел, и Дэйн, как только мог, в ночи крался на кухню мимо открытых дверей спальни родителей. В такой темноте мало, что можно было разглядеть. И всё же шестнадцатилетний парень глянул внутрь комнаты. В лунном свете бледная кожа матери казалась ещё болезненней, её тëмные волосы растрëпанны. А на другом конце кровати лежало худощавое тело; Дэйн сразу его узнал и фыркнул.

Александр, в свои то четырнадцать, всё ещё во время кошмаров приходил под крыло матери.

Парень только хотел шагнуть на кухню, как во тьме помещения появился силуэт отца. Сгорбившись, он сидел за столом, перечëркивая что-то на листке. Дэйн повернулся обратно и, лишь прислушавшись, смог уловить плач мужчины.

— Всё хорошо, — вяло улыбнулась мамá, протягивая братьям еду на первое время, и снова закашлялась.

Шëл второй год войны. И им нужны были деньги.

Однажды, лишь раз, Дэйн позволил себе отойти от отца.

То был самый тëплый день в октябре. Медея и мистер Фэйбер заходили к ним домой, принеся немного свежей выпечки.

Эйлин встала у порога, неловко сложила руки на животе. Джек, в полусонном состоянии, ворочался в постели, пока Дэйн успокаивающе поглаживал его по голове.

— Мы должны что-то сделать, папа, — прошептала Медея, умоляюще сжав сюртук отца. — Мы должны помочь...

Александр отстранённо поправил одеяло, как Джек Коннер, истощëнный и бледный, схватил его за руку.

— Почитай мне, сынок, — выдавил он, и его седые ресницы задрожали. Александр замер, кинул испуганный взгляд на Дэйна. — Прошу, почитай...

Парень неуверенно кивнул, садясь на место брата. Сквозь зашторенные окна пробирался жëлтый свет. Дэйн отступил, в духоте оглядел комнату.

Голова кружилась, и ком тошноты застрял у него в горле.

«Всё хорошо»...

Стены сдавливали помещение, уличный шум гамом проносился в голове. Отец закашлял. Дэйн дрогнул, прикрыл глаза рукой, хватаясь за стену.

— Мы можем бороться с чем угодно, Медея, — сказал мистер Фэйбер, сглатывая. Дэйн покачнулся, открыл дверь на крыльцо. — Но не со смертью...

Парень перегнулся через забор в порыве вырвать, и импульсивно вытер губы рукавом. Глаза щипало, во рту пересохло. Где-то изнутри он услышал тяжëлый медленный вздох. Затем быстрые шаги. И женский всхлип.

«Желаю вам сообщить, что у нас всë идëт своим чередом. Урожай на ферме небольшой, но нам хватает. Медея ведается на конюшню каждый вечер, берëт одну и ту же лошадь. Ваша мамá, Элеанор, захворала. Лекарь говорит, справится.

Возвращайтесь домой живыми!
Ваш отец,
Джек Коннер».

— Всё как всегда, — возмутился Дэйн, передавая письмо Александру. Тот быстро пробежался по нему взглядом. — Вот бы хоть раз он больше написал...

— Мы должны поехать домой, — промолвил юноша и уставился на старшего брата. Сжал бумагу. — Мы нужны там...

— Эй. — Дэйн взял его за плечи, глядя в глаза. — У них всё хорошо. Мы здесь не по воле, и уйти не можем.

Александр опустил голову, как их окликнули. Дэйн поднялся и с улыбкой отсалютовал ему, уверив:

— Всё хорошо.

Коннер медленно зашëл обратно в дом. Его не было всего минуту, чëртову минуту.

В комнате стояла такая же духота. Но словно что-то изменилось. Он больше не слышал уличного шума, назойливого тиканья часов. Лишь тихое прерывистое дыхание Александра, скрытого за обнимающей его Медеей.

Дэйн не сразу заметил, и Эйлин точно могла определить момент, когда он нашёл взглядом отца, накрытого белым полотном. Голубые глаза потемнели от осознания, рот приоткрылся. Щурясь и моргая несколько раз, парень отчаянно затряс головой.

Мистер Фэйбер положил руку на его плечо.

— Мне жаль...

Дэйн яростно скинул его ладонь, гневно прокричал что-то ему в лицо. А затем выбежал из дома под еле улавливаемый им зов Эйлин.

«Желаю вам сообщить, что нас постигло горе: ваша матушка, Элеанор, скончалась от чахотки. Добрый пастор помолился за неё. Теперь она в лучшем месте.

Возвращайтесь живыми!
Ваш отец,
Джек Коннер».

Дэйн перечитал его несколько раз, желая изменить строки, разгадать нелепую шутку. Он прочистил горло, скрыл за безмятежностью эмоции. Глянул на Александра, сидящего у костра. Тот весь продрог, тянул к огню раненные руки.

И Дэйн, колеблясь, смял письмо, положил в карман, садясь рядом с братом.

Так будет лучше.

Он бежал по полю, не разбирая дороги.

Ноги подкашивались. Ему не хватало воздуха. Этот лес, этот чëртов лес, был похож на вакуум. Безвоздушный, пустой.

Дэйн хотел скрыться. От солнца, от ветра, от мира, что есть, будто ничего не произошло.

Так неправильно, так разрушено.

— Как ты мог мне не сказать?! — прокричал Александр, трясся бумагой. Его лицо раскраснелось от слëз. — Как ты мог скрыть от меня её смерть...

Ему было трудно дышать. Дэйн упал на колени, сгорбился в собственных терзаниях.

Отец мëртв. Их больше никогда не будет рядом. Ни голоса, ни лица. Ничего. Неизменно. Навсегда. Всё, к чему он привык, исчезало у него на глазах.

И что-то в Дэйне оборвалось.

— Я ненавижу... — прошептал он, со сломленным вызовом посмотрел на небо. — Я ненавижу тебя! — Голос сорвался на крик, по лицу потекли предательские слëзы. — Я ненавижу!

Грудь сковало шипами. Он ударил кулаками по земле.

— Слышишь меня?! — Из гортани вырвался сдавленный рёв. — Бог, я ненавижу тебя! — Дэйн склонился, вымученно завыл. — Почему ты всё портишь...

Морская прохлада приятно моросила кожу. Дэйн, в отличие от Александра, быстро съел купленный мамá пирожок и теперь томно вздыхал, наблюдая, как брат жуëт свой. Киберон**, родина матери, был не так уж и плох, как изначально думал мальчик.

— Идите сюда скорее! — подозвал отец, изумлëнно смотря в бинокль. Дэйн пихнул Алекса, наперегонки подбежал к мужчине.

— Вон там, — указал он вдаль залива. — Видите?

Мамá взяла на руки младшего сына, восхищëнно рассмеялась.

Красивый парусник плыл вдоль полуострова. Он медленно раскачивался, вокруг него вились чайки. Безмятежные волны бились о берег, и пятилетний Александр заворожено вздохнул.

Он всё потерял.

— Дэйн!

Эйлин упала рядом с ним, обхватила его руками.

— Уходи. — Он попытался вырваться, но хватка была её слишком крепка. Парень процедил сквозь зубы. — Прошу тебя, уйди...

Она сильнее прижала его себе, безмолвно стала гладить его лицо и плечи. Дэйн так устал.

Устал бороться, устал надеяться. Горечь жгла его изнутри, горела сильным пламенем. Он не знал, как это остановить, как вернуться назад и всё исправить. Безысходность пожирала. И слëзы снова вырвались наружу.

— Я не знаю, что делать... — прерывисто прошептал Дэйн, припав к её груди. Боль сдавливала виски. — Я не знаю...

Он задыхался, пока Эйлин укачивала его, словно испуганного маленького мальчика, вытирая собственные мокрые щëки.

— Я не знаю...

Улыбка отца, сверкающие глаза матери.

Он плакал об утерянном детстве, о пережитой войне. О будущем, что их ждало. И о родителях, которых больше не услышит.

Время не сможет вылечить.

Слëзы никак не помогут.

———

Велон, ферма
30 ноября 1865 г.                                         
Е

го похоронили на Западном кладбище.

Дэйн и словом не обмолвился с Эйлин о том дне. Он вообще о нëм не говорил. Ни с кем. Ни разу.

Словно жизнь его не изменилась.

Коннер занимал всё своё время работой и бестолковой болтовнëй. Начищал полы на ферме, не замечая их блеска, импульсивно передвигал всё ему неугодное.

Эйлин не понимала, что с ним происходит. Если Александр лишь замкнулся от мира на несколько дней, то Дэйн на протяжении месяца не позволял себе и секунды сидеть без дела и в тишине.

Медея сообщила ей, что для него это нормально. Эйлин не поверила.

———

Велон, дом Девон
19 декабря 1866 г.

— Это лишь необходимость, — уверил отец, аккуратно беря её за плечи. Эйлин отстранилась, неверяще округлила глаза.

За окном кружила метель, и лишь слабый огонëк из камина освещал комнату. Девушка сжала подол платья, делая маленький шаг назад.

— Вы меня продаëте?

Мужчина вздохнул.

— Этот брак может помочь укрепить наше положение, — вымолвил он, снова сделал попытку коснуться еë. — Представь, сколько возможностей...

Эйлин судорожно качнула головой.

— Я даже с ним не знакома...

— Алан Беннет будет отличным мужем, — прошептал мистер Девон. Деревянный пол заскрипел. — Он давно в тебя влюблëн.

— А я? — Голос задрожал. — Что насчёт меня?

Отец в миг замер, нахмурился.

Целый год Эйлин жила в гармонии. Приëмы гостей утром, прогулки на лошадях вечером. Дни по кругу. Но она была счастлива. Она была свободна.

— Ты примешь его предложение, — после длительного молчания сказал он, уверенно поджал губы. Наклонился, растягивая слова: — А после своего девятнадцатилетия, после свадьбы... Будешь меня благодарить.

Эйлин вжалась в стену, как мужчина яростно покинул комнату, оставляя её одну. Девушка сползла вниз, прижимая колени к груди.

Она бежала из Англии от безвыходности, тотального контроля. Так чем теперь здесь лучше?

———
                                                 
Велон, сад
12 января 1867 г.

— Что с тобой? — Медея присела рядом с ней. Эйлин моргнула, отвлекаясь от белого горизонта.

Конечно, она ничего не рассказала. Каков был смысл?

Дэйн и Александр лихорадочно кидались друг в друга комьями снега, носясь вокруг них.

— Уеду, а ты и не заметишь, как я разбогатею, — ехидно бросил старший Коннер, уворачиваясь.

— Ты без меня не справишься! — заявил Александр. Дэйн с вызовом поднял брови.

— Вы о чëм?

Братья одновременно повернулись к Эйлин. Она совсем не слушала.

Брюнет упал на скамейку, бесстыдно указал пальцем на парня.

— Алекс меня недооценивает, — обиженно сказал он. — Не верит, что я смогу украсть пару украшений с ярмарки...

— Тебя поймают. Ты даже камушек незаметно стащить не можешь, — перебил юноша и покачал головой. — Вечно нужна ему опека.

— И сколько лет твоему брату? — Эйлин слабо улыбнулась, видя, как пыл Александр тускнеет.

— Двадцать один. — Коннер поморщился. — Он старше меня на два года...

— Вот именно! — подпрыгнул Дэйн. — Раз старше, значит и ответственность на мне. — Он потрепал его по волосам. — Может, и тебе что перепадëт.

Парень стал удаляться к дому. Медея поднялась.

— Стой, когда ты уезжаешь? — выкрикнула она. Тот ухмыльнулся.

— Завтра!

Александр выдохнул, недовольно взглянул на Эйлин.

— Если его посадят, это будет твоя вина.

Девон безразлично пожала плечами. А горизонт ныне отливал серым.

———

Велон, бал
4 апреля 1867 г.                                                  
—

Они чудесны, не так ли? — прошептала Эйлин, идя под руку с Дэйном. Нелепые картины в зале главного здания города раздражали его из года в год. Она же восхищалась неброскими мазками краски, неправдоподобно нарисованными лесами. В них не было ничего особенного.

Тогда почему он хотел с ней согласиться?

Её глаза как никогда светились. Мисс Девон шагала вместе с ним, подобрав длинный подол платья. Руки в перчатках, милый румянец на щеках.

Он не мог отвести от неё взгляд.

Выбивающиеся локоны спадали на девичье лицо, грудь с трепетом вздымалась каждый раз, как она останавливалась у полотна.

— Что может быть прекрасней искусства?

Эйлин вопрошающе взглянула на него. Родинки на открытых плечах, лихорадочные веснушки.

«Ты» — Ответ застрял в горле, ритм сердца ускорился. Дэйн замялся, поджал губы. Она снова улыбнулась, отвернулась к исписанным холстам.

Что с ним не так?

— Мне нужно идти, — указала глазами на отца. Парень слабо кивнул, наблюдая, как Девон подошла к стройному мужчине, как из вежливости позволила статному юноше поцеловать её ладонь.

Коннер старался отрицать своë помешательство. Вернуть разум в норму. Перестать пялиться.

Она вышла в центр зала, сосредоточено встала в пару с молчаливым мистером Беннетом. Заиграла мелодия, и Эйлин сделала шаг вперëд.

Отец наверняка уже распространил информацию о её помовке, раз на них направилось столько взоров. Странная тошнота подкатила к её горлу. Девушка кружила по комнате, а она всё не проходила.

Дэйн всё понял, лишь когда танец закончился, когда Алан Беннет благородно встал на колено, когда с её уст слетело неуверенное «да» и когда люди зааплодировали.

Всё, словно нереальное, вымышленное. Не её жизнь, не Америка, не Велон. Головокружение усилилось.

И Эйлин поймала его взгляд. Отчужденный, пустой. В нëм не было ни боли, ни обвинений. Дэйн безэмоционально застыл, и лишь уголки губ дрогнули в горькой усмешке.

Что с ним не так?

Он расплывался у неё перед глазами. Девушка удержалась на ногах, сильнее оперевшись на руку кавалера. Кислый привкус заполнил разум, и она мигом отвернулась, откашливаясь в платок.

Грудь сковало лезвиями. Эйлин вытерла рот рукой, с ужасом отодвигая его от лица.

Чëрная густая кровь и ослабевающая мигрень.

Люди давно отвлеклись на собственные дела. 

———

Велон, поляна
1 июля 1867 г.                                           

Почти три месяца она не находила в себе силы поговорить с Дэйном. Головная боль сопровождалась жутким кашлем. Эйлин не могла собрать мысли воедино, где-то в глубине засело неопределённое чувство страха.

Девушка ни разу такого не испытывала.

Ей снились кошмары. Каждую ночь один и тот же сон. Лес освещëн луной, небо едва ли видно за верхушками деревьев. Она в панике бежит в неизвестность, оступаясь и падая. За спиной тянется мгла, захватывая участки поляны. Эйлин пытается выбраться снова и снова, всё равно оказываясь ослеплëнной во тьме.

— Это видение меня преследует, — промолвила Девон, задумчиво крутя в ладони травинку. — Я всё стараюсь скрыться от этой темноты и постоянно проигрываю. Словно нет другого исхода... — Она взглянула на сидящего рядом парня. — Понимаешь?

Дэйн нахмурился.

— Ты говорила об этом с Медеей? Она может помочь...

— Она дала мне успокаивающие травы, сказав, что это от волнения! — вздохнула она, вскинув руки. — Думаешь, помогло?

Коннер поднял голову, всматриваясь в облака. Не было желания, а может смелости смотреть ей в глаза. Он поклялся сохранить себя от боли, надеть маску беззаботности, как делал всегда. Это вовсе не спасало.

Притворяясь беспечным, парень всё больше путался в себе, не отличал, какие из его эмоций реальны, а какие лишь способ привлечь внимание.

— Ты его любишь? — Вопрос сам вырвался наружу, и Дэйн тут же о нëм пожалел. Он поджал губы, пылко взглянул на неё. Она дрогнула.

Без лишних уточнений Эйлин знала, что он имел в виду. Ровно через неделю она выйдет замуж за практически незнакомца.

Смирение — худший признак притворной неизбежности.

— Разве я в праве решать, кому принадлежит моя душа? — Девушка с лëгким рвением поднялась, поправила голубую шляпу. Отчаяние давно испарилось в её груди.

Дэйн встал следом, нервно закачался на пятках, взъерошил густые волосы. Ветер подгонял его, поддерживал тлеющий огонь внутри.

— Мы могли бы сбежать... — Что-то в его неровном голосе заставило Эйлин поднять глаза, заметить его взгляд. Она сделала робкий шаг назад.

— То есть?..

Он молчал, но девушка всё поняла, выставила перед собой руки.

— Нет, прошу тебя, не нужно... — умоляла она. — Не говори этого, пожалуйста...

— Я люблю тебя, — выдохнул парень. Эйлин покачала головой, отступая. — Я люблю тебя.

Девушка прикрыла рот, щëки стали мокрыми. Дэйн подошëл ближе, взял её за плечи.

— Зачем ты это делаешь? — прошептала она. Её подбородок задрожал. — Зачем заставляешь меня жалеть?

— Мы можем уехать... — вновь попытался уверить Коннер. Эйлин застыла, позволила ему коснуться её лица, с надеждой заглянуть в глаза. — Во Францию, в Англию... Подальше отсюда.

Ей хотелось поверить, хотелось хоть на миг представить, что это возможно.

Но это было неправильно. Она потянулась к нему, накрыла его губы. Глупо. Наивно.

Вдруг Дэйн отпрянул, достал из кармана маленькое украшение. Эйлин очаровано прищурилась, рассматривая золотое кольцо. Зелëный обрамлëнный камень сверкал на свету. Она подняла брови.

— Ты украл его с ярмарки?

Дэйн слабо кивнул, ожидая бурной реакции, но девушка тут же надела его на безымянный палец.

— Мне нравится, — выдохнула Девон перед тем, как их губы снова соприкоснулись.

Эверлин ненавидела эту любовную драму. И всё же почувствовала приближающееся разрушение, прежде чем темнота унесла её вперёд.

———

Велон, штат Луизиана
6 июля 1867 г.                             

Эйлин, слишком долго хмурившаяся на сгущающиеся тучи, совсем не слушала речи отца. Был только полдень, а она уже не могла сосредоточиться.

Сегодня ей исполнилось девятнадцать. В детстве она и подумать не могла, что в свои именины окажется на пути к побегу.

Неуверенная в своëм решении, она вырвалась из общества мистера Девона, вышла в сад. Всё вокруг словно стало на пару оттенков темнее. Тусклые деревья раскачивались под ветром, гонящим пыль.

Девушка закашляла, уже по привычке вытерла след крови. Над головой закаркали вороны. Ей было неспокойно; чувствовала, что не сможет вырваться из этого города.

Для неё были закрыты границы. Ей место здесь.

Она старалась отгонять эти мысли, скинуть это на обычную взволнованность. Однако всё нутро её знало с самого начала.

— Эйлин! — окликнула Медея, жизнерадостно подзывая рукой. Девон устало улыбнулась. За ней показались Дэйн и Александр, ведущие лошадей.

— У тебя день рождения, — подметила Фэйбер, украдкой указывая на животных. — Думаю, можно и прогуляться...

Эйлин закусила губу, и нечто ëкнуло у неё в груди. Послышался первый гром. Девушка подскочила, испуганно осмотрелась. Медея подбадривающе погладила её по спине.

Что-то было не так.

Паника охватывала всё сильнее. Звуки стали громче, детали вокруг чëтче. Сон в реальности.

Эйлин зажмурилась, сделала глубокий вдох.

— Хорошая идея, — выдавила она, поджав плечи. В группе ей казалось безопасней.

Дэйн заметил её тревожность, хотел было сделал шаг навстречу, как она произнесла, проходя мимо него:

— Давайте ускоримся, скоро дождь пойдëт.

———

Они не успели проехать и две мили, как с неба упали первые капли.

Эйлин сильно продрогла. Грозовые тучи скрыли и возможность какого-либо просветления. Ливень хлынул также быстро, как и она осознала, спрыгнув с лошади, что уже была на этом месте.

Девушка оглянулась. Последние несколько дней во снах она прибегала сюда, желая скрыться от настигающей тьмы. Именно здесь обрывался её кошмар.

Рядом ударила молния. Парни спрыгнули с лошадей.

— Нужно где-то укрыться! — перекрикнул усиляющуюся бурю Александр. Дэйн прикрыл лицо ладонью и сощурился.

— Туда! — Он указал на заросший зеленью домик вдали. Медея, уже промокшая на сквозь, обернулась к Эйлин.

Девон долго смотрела на землю. Она помнила, словно это было всерьёз, как падала в мучениях, как разум помутнялся, как наступала темнота. Всё было так реально...

— Эйлин? — Фэйбер коснулась её спины. — Всё хорошо?

Девушка вздрогнула, задумчиво кивнула.

Они оставили лошадей рядом с домом, и сами зашли внутрь.

Прогнившая деревянная крыша так и норовила обрушиться. Эйлин медленно прошлась по пыльной тëмной комнате, кончиками пальцев касаясь брошенных вещей. Сколько времени они уже здесь стоят?

— Надо же... — прошептала Медея, удивлëнно рассматривая гостиную. — Столько раз проезжали мимо и ни разу не заглядывали...

Дэйн переглянулся с братом. Мулатка подошла к ним, выглянула в окно. Буря не утихала.

«Не утихнет» — пронеслось в голове Эйлин, и её мигом пронзила мигрень. Сверкнула молния.

Вокруг неё стало так тихо. Она потëрла виски, повернулась к ребятам. Рядом никого не было.

Девушка судорожно огляделась. Темнота медленно окутывала комнату, сдавливала дыхание. Эйлин оцепенела.

Клубы мглы подошли почти вплотную, окружая. Она зажмурилась; даже не пыталась выбраться из кошмара.

Давно знала — сны не бывают реальными.

— Эйлин! — Дэйн упал рядом с ней на колени, поднял бессознательное тело. Она вся дрожала. Изо рта стала вытекать чëрная кровь, и он с ужасом обернулся к Медее.

— Помоги ей! — выкрикнул он. Фэйбер сжалась, в панике закусила палец, не сдерживая рыданий. Дэйн подскочил, рывком двинулся к выходу.

— Куда ты?! — Александр схватил его. Он еле стоял на ногах.

— Нужно ч-что-то сделать... — пробубнил парень, выбегая под ливень. — Нужно позвать на пом-мощь...

Александр растерянно бросил взгляд на Эйлин и на испуганную Медею, и выскочил за ним.

— Дэйн!

Прогремел гром. Фэйбер лихорадочно затрясла руками. Она не знала, что делать. Сердце бешено колотилось, взгляд бегал по комнате.

Эйлин быстро покрывалась пятнами. Девушка ещё была жива.

Медея подползла ближе. Кожа Девон серела, в секунды сгнивая.

Фэйбер сдержала порыв; то ли вырвать, то ли вновь заплакать. Она округлила глаза, осторожно провела пальцем по следу на губах Эйлин.

Чëрная кровь.

— Nisi eius anima...***

Проклятие.

Медея выбежала на крыльцо, успевая лишь выкрикнуть их имена. Прежде чем молния озарила силуэты, проходя через них насквозь.

И Эйлин Девон издала последний вздох.

Кошмар преследовал бы Эверлин вечность. Если бы она не почувствовала всë наяву.

———

* — Нужда. Поддержка. Любовь
** — полуостров во Франции
*** — Спаси её душу...