Почему-то отражение в зеркале Эверлин казалось размытой иллюзией. И дело было не в непривычном ей образе, даже не во волнении. По необъяснимым причинам она не могла отвести взгляд от собственного лица. Подведëнные глаза, распущенные волосы. Красный шëлк. Четвëртое апреля.

Отец назвал бы это «знаменательный день». Медея — способом отвлечься и окунуться в то время, когда она ещё жила в Велоне. Только и делая, что всю неделю болтая о юбилеях города, Медея замолкала лишь когда речь заходила о традиции запускать на этот праздник семьями три белых шарика в память о погибших солдатах на гражданской войне на территории Велона. Было ли ей обидно, что она никогда этого не делала?

Медея скованно улыбалась и мгновенно переводила тему. Словно всë хорошо.

Иллюзия.

Будучи часто у Медеи, Эверлин виделась с Александром, приветливо кивающим ей каждый раз. Словно он не чувствовал еë замешательство. Словно тогда, в торговом центре, он не сорвался.

Иллюзия.

В дверь постучались. Эверлин медленно моргнула и взглянула на часы. Ещё рано.

— Входите, — со вздохом кинула она, продолжая выглядывать что-то в своих глазах.

Дверь открылась. В проëме появился низкорослый мужчина, и Эверлин удивлëнно к нему обернулась.

— Папа?

Он медленно прошëл в комнату, держа маленькую коробку. Эверлин задержала на ней взгляд.

— Но ещё час до выхода...

— Да, — прервал он еë и поджал губы. Его пальцы прошлись по бархатному футляру. Опустил глаза. — Возможно, для тебя сегодняшний день не имеет значения, и ты сделаешь всë, чтобы поскорее забыть его...

Отец аккуратно открыл футляр, легко провëл по украшению, лежащему внутри.

— Но я нашëл это в кабинете Анны... Думаю, теперь оно твоë.

У Эверлин перехватило дыхание. Ромбовидный чëрный кулон был любимым украшением еë матери.  Анна носила его постоянно. Была с ним на последнем своëм мероприятии. Он хранил еë тайны, пороки. Служил еë оберегом до самого момента смерти. И сейчас Анна наблюдала за действиями дочери из зеркала. Как она брала цепочку, крутила кулон, прикладывая его к груди.

Теперь они едины. Теперь у неë был шанс спастись.

— Ты могла бы надеть его хоть на один вечер, — промолвил отец, убирая еë волосы с шеи. Застегнув подвеску, он склонился. — Ради матери...

Эверлин молчала, не находя подходящих слов. Папа похлопал еë по плечу и откашлялся, словно сгоняя нахлынувшую пелену.

— Как будешь готова, спускайся в зал. — Охолодев, Артур удалился.

Эверлин кивнула, пустыми глазами теперь разглядывая свою шею. Сегодня ей предстояло пройти через толпы. А она, как пугливый ребёнок, наивно клялась себе, что продержится гордо, с безразличным спокойствием перед своим страхом. Даже заставила себя улыбнуться отражению. И голос Анны слился с голосом Эверлин в единый:

— Иллюзия.

———

Спуск по лестнице выдался трудом. Сердце громко и ненормально быстро билось у неë в груди. Ладошки потели. И кто бы сказал, что с Эверлин что-то не так. Это было привычное еë состояние в последние дни.

Чета Уордов поджидала еë у дома. Оба необычайно собранные и отстранëнные. Хотя что уж там. Эверлин была готова поспорить, Дерек Уорд всегда был таким вне работы. А Адам...

Девушка вопрошающе на него взглянула, в надежде, что он посмотрит в ответ. Ей было необходимо с кем-то поговорить. Но тот будто не замечал еë.

Он стал другим.

Приглаженные платиновые волосы. Свободный классический костюм. Блуждающий взгляд.

Она обернулась к отцу. Мужчина за время ожидания машины закурил сигарету и сейчас смотрел на безмятежное небо. Только Эверлин чувствовала это. Приближение чего-то огромного и маленького, спокойного и хаотичного, прекрасного и способного уничтожить всё имеющее значение.

Будущего.

Еë финальной части жизни.

Лимузин остановился, и вышедший шофëр вежливо открыл дверь. Отец бросил сигарету и, пожав ему руку, сел внутрь. Когда очередь дошла до Эверлин, девушка медлила. Будет ли она блистать сегодня? Нет. Но она не позволит себе прожить этот вечер зря.

Дверца хлопнула. И лимузин поехал вперёд, в конец еë настоящего. Всё имеет начало.

———

— Оно меня точно не полнит? — вопросила Медея, взволнованно приглаживая верх платья. До начала мероприятия оставался час, а она всё не осмеливалась выйти из дома.

— Да, — отозвался Александр, читая газету. Он даже не взглянул на неë.

— А волосы? — не унималась она. — Волосы нормально выглядят?

— Да.

— Может мне их заплести?

— Нет, — выдохнул Коннер, теряя терпение.

— Ты уве...

— Слушай, — перебил Александр, откинув газету, — к чему эта суматоха? Ощущение, будто мы идëм туда впервые.

Медея повернулась к нему, поставила руки на бока.

— Я, в отличие от тебя, хоть как-то забочусь о своëм внешнем виде!

Александр хмыкнул и поднялся.

— Хочешь сказать, я плохо выгляжу? — выгнул бровь он, усмехаясь зеркалу, висящему напротив. — Я почти уверен, что в свои неполные сто семьдесят четыре года я ещё неплох.

Медея закатила глаза.

— Очень самовлюблëнно. — Парень прошëл по гостиной комнате к холодильнику, открыв его, сделал глоток газировки. И Медея добавила: — Говоришь как Дэйн.

Александр издал краткий смешок и, едва не пролив на свой костюм воду, аккуратно вытер рот ладонью.

— Даже не знаю, как это воспринимать...

Медея вздохнула и облокотилась об тумбу. До их выхода было уже мало времени, и пусть она правда ждала этот вечер, строя надежды, что сможет прочувствовать ту атмосферу вновь, нечто вынуждало еë напрячься.

Тогда еë сборы проводились с семьёй и мода была вовсе другая. Но она светилась от счастья, не подозревая, что спустя некоторое время оборвутся жизни. А город выстроится против неë.

Теперь же она была одна. Велон не помнил еë. Но воспоминания жили. И чувство, словно это должно повториться не покидало Медею.

— Ты никогда не ощущал цикличность этого мира? — задумчиво спросила она. Александр пожал плечами.

— Возможно и ощущал, — вымолвил он. Медея слегка вздрогнула и потëрла переносицу. Коннер подошёл ближе. — Наверное, в этом и смысл бессмертия. Предотвращать повторения прошлых ошибок.

Девушка посмотрела на него исподлобья и едва слышно усмехнулась.

— Кто бы говорил...

— Не всегда получается, — сдался Александр.

«Никогда», — исправила у себя в голове Медея. От беспомощности захотелось рассмеяться. Каждый раз как она старалась сделать лучше, становилось в сотню раз хуже. Может стоило прекратить попытки?

— Как думаешь, — еë ладони сжали края тумбы, — тогда, на том балу... Мы могли всё исправить?

Александр застыл. На секунду задумался. Мог бы он пережить своë девятнадцатилетие? Мог бы создать семью? Состариться? Мог бы в тот вечер шестого июля из-за своего незнания не жертвовать собой?

Мог. Но ринулся за братом под грозовой ливень. Они пытались спасти того, кто итак был обречëн на смерть.

— А сейчас? — не получив ответа, продолжила Медея. — Сейчас мы можем что-то изменить?

Александр опустил глаза.

— Если твоя теория верна, Дей, то... — Она выжидающе на него смотрела, желая услышать положительный ответ, но разум подсказывал ей. Они ничего не могут сделать. Александр выдохнул. — Нет. Мы бессильны.

Он взял еë за плечи.

— Мы пойдëм на этот нелепый бал, будем вести себя как глупые подростки и на несколько часов забудем, что нам давно перевалило за сто пятьдесят. — Александр встряхнул еë, прося поднять взгляд. Она неуверенно закусила щеку. — Хорошо?

Нечто зажглось в еë груди. Похожее на надежду, похожее на старую ломанную теплоту, название которой она бы никогда для себя не признала. Когда-то этот костëр горел, и она думала, что позволила ему потухнуть.

— Мы?

Сколько раз он произносил это местоимение, а спросила она только сейчас.

— Как друзья... — легко улыбнулся Александр. Пламя внутри неë качнулось, но парень вряд ли это заметил.

— ... познавшие все тайны и пороки этого мира, — закончила фразу Медея. Сглотнула. — Уйдëм сразу, как почувствуем что-то неладное?

Александр кивнул.

— Сразу.

Парень кинул быстрый взгляд на часы, в тайне надеясь — он не столкнëтся с братом на балу. Их стягивало одно большое воспоминание, и Александр хоть на один день хотел от него избавиться.
Только теперь Дэйн сам будет искать его в толпе.

———

В бальном зале было намного светлее, чем Эверлин ожидала. Мраморные полы блестели под лучами массивных люстр. За тот год, что она здесь не была, многое изменилось. Еë взгляд медленно прошëлся по каменным стенам, по изящным статуям вдоль них. И особенно — по чëрно-белой вырезке на центральной стене. «V», «S» и «C». Впервые вместе за двести лет.

Эверлин сделала новый шаг под руку с Адамом по красной ковровой дорожке и непредумышленно чуть поджала плечи. Еë отец стал впереди, уверенно махнул рукой фотографам. Пульс Эверлин участился. Их было так много...

Она опять стала восьмилетней девочкой, до дрожи сжимавшей мамину ладонь и стеснительно оглядывавшей людей. Анна мягко гладила еë по волосам, пока папарацци делали очередной снимок. Эверлин привыкнет. Привыкнет...

Девушка на пару секунд повернулась к Адаму; хотела отвлечься от десятков взоров, чтобы он наконец взглянул на неё, помог ей сбежать из этого места.

— Адам...

Вспышка фотоаппарата. Доурен тяжело моргнула. Он сглотнул, а затем, как ни в чем не бывало, улыбнулся объективу.

Еë отец уже прошëл в главный зал, и где-то в конце комнаты заиграла классическая музыка. Эверлин развернулась обратно к фотографам. Посмотреть в камеру ей не хватило сил.

———

Дэйн рассеянно почесал шею, когда охранник подозвал его к себе и провëл металлодетектором по его пиджаку. Очередь у входа в здание становилась всё больше. И приглашённая охрана тщательно проверяла каждого переступившего порог.

Дэйн утомлëнно вздохнул в тот момент, как подтянутый мужчина в униформе попросил его повернуться спиной.

— Если вы пытаетесь найти пистолет у меня в кармане...

— Это моя работа, сэр, — оборвал он, проходя аппаратом по его плечам.

Парень вскинул руки.

— Ну конечно, конечно.

Дэйн закатил глаза. Только пробраться в зал чего стоило.

Наконец мужчина одобрительно кивнул.

— Проходите.

Коннер не сумел сдержать усмешки.

— Благодарю. — Он ступил на красную дорожку и чуть сощурился. Здание значительно изменилось. Вместо древесных стен — бежевый камень. Изящные скульптуры заменили неумелые картины. И то ли дело было во времени, когда он последний раз здесь был, то ли в том, что он никогда раньше этого не замечал, но белый потолок весь был исписан словами.

Дэйн запрокинул голову, пытаясь разобрать что-то. Свет от люстры жëг глаза, даже когда он прикрыл их рукой. И всё же ему удалось разобрать одно имя.

«Леди Браун».

Дэйн резко оторвал взгляд от потолка. Это были не просто слова. Верх комнаты полностью был в именах давно умерших людей. И он всех их знал. Потому что он их убил.

Парень оглянулся по сторонам, пытаясь понять, видят ли остальные то, что видит он. Дамы и джентльмены размеренно шли по ковру под щелчки фотоаппаратов. Словно Дэйн был единственным, ощущающим это давление сверху.

Но когда Коннер снова посмотрел на потолок, тот встретил его чистой белизной. Дэйн сморгнул. Только что на этом месте он мог прочитать аккуратно написанные имена его жертв. А сейчас они просто исчезли.

Вдалеке заиграла классическая музыка, и кто-то нечайно толкнул его. Он вздрогнул, проводил глазами спешную женщину. И только потом, ближе к концу дорожки, заметил еë.

Эверлин в ярко-красном платье стояла под руку с каким-то блондином. Дэйн видел только еë бледный профиль. Как она посматривала по сторонам, заправляла выбивающиеся локоны за уши. Невыносимо усталая, слабо потерянная. Порядок жизни её уничтожал.

Эйлин им жила.

— Что может быть прекрасней искусства? — прошептала мисс Девон, положив свою ладонь под локоть Дэйна и вздыхая на ничем не выдающиеся картины. Его кончики губ дрогнули в улыбке. Он смотрел лишь на неё. На милую шляпку на её голове, на робкий румянец, на шелестящие слои её юбки.

Эйлин была нежным лепестком сдержанности, по крайней мере, такой он её помнил. Ничего лишнего. Ни одного неожиданного буйного взгляда. Ни неуместного громкого смеха, так им любимого в напряжëнные минуты. Она была прекрасным спокойствием, пока он жаждал бури.

Дэйн отрешëнно встал под объективы. Вспышки ослепляли. А его взгляд тянулся обратно к Эверлин. Может, он желал снова посмотреть на Эйлин; представить, что это она. А может — откинуть  мысли о ней, о том дне её смерти и о её фамилии, хранящей в себе его проклятие.

Эверлин, почувствовав на себе чей-то взор, обернулась ко входу в здание. Толпа вальяжно шла вдоль ряда статуй, позируя для новых снимков. Она медленно перевела взгляд справа-налево и почувствовала, как внутри неë всë замерло. Но потом мелькнуло что-то знакомое, едва различимое среди множества лиц. Тëмные волосы. Резкий профиль.

Она постаралась сосредоточиться на нëм, но прежде чем Эверлин сумела узнать его, Адам еë одëрнул.

— Пошли.

Эверлин дрогнула, отвлекаясь на парня, ведущего её в зал. А когда снова обернулась к незнакомцу, его там уже не было.

———

— Добро пожаловать в Велон, — пожал руку мистер Хилл пожилому джентльмену, вроде, из Сэнтью, и вежливо кивнул. — Надеюсь, вам у нас понравится.

Они стояли у ближнего стола, и Эверлин могла поклясться, у неë затекли ноги. Но только она собралась сесть на стул, Артур кинул на неё предупреждающий взгляд. Девушка измученно прикрыла глаза рукой.

Второй зал был немного меньше первого, но выполненным в таком же стиле. Высокие колонны, каменные изделия на стенах и поставленные параллельно им столы. Эта комната предназначалась для представителей городов и их семей. И пусть в первом зале было значительно больше людей и папарацци, Эверлин с уверенностью сказала бы, что там ещё прекрасное место по сравнению с этим.

Отец оглянулся по сторонам и снова повернулся к мистеру Винсенту. Эверлин нахмурилась. Она и не заметила как он пришёл.

— Я отойду, — произнëс мистер Хилл и напряжëнно качнул головой в сторону Винсента. Дерек Уорд безразлично махнул рукой и закурил. Эверлин поморщилась, сожалея, что здесь нет таблички «запрещено курить даже таким, как вы, Уорд».

— Необычный кулон, — подметил он. Девушка непонимающе подняла бровь. Дерек указал глазами на чëрное украшение у неё на шее. — Откуда он?

Эверлин дотронулась до цепочки.

— Это мамы.

— М-м-м.

Мистер Уорд сделал ещё одну затяжку и потушил сигарету, не отвлекаясь от подвески.

— Чëрный агат, — задумчиво сказал мужчина. — Лечит душевные болезни и оберегает от нечистой силы. Наверное, твоя мама его очень любила...

На лице Эверлин появилась лёгкая улыбка. Анна его не снимала.

— Он подходит только искренним, открытым людям, — продолжал Уорд. Его губы дрогнули. — А лжецов он проклинает.

Дыхание еë утяжелилось. А мужчина тем временем беззаботно сложил руки за спиной.

— Но ты ведь искренняя, да? Тебе нечего остерегаться. Хотя о чëм это я... — Он взмахнул рукой. — Сын, налей отцу выпить.

Эверлин отпрянула, закусила губу. Похоже, всех этот бал сводит с ума. Главное не поддаться искушению и не последовать за ними.

Она хотела было пройти в основной зал, как охранник остановил еë.

— Мне запрещено выпускать вас до начала танцев, мисс.

Эверлин вздохнула. Ей было невыносимо оставаться здесь ещё хоть минуту. Эти стены сдавливали ей лëгкие.

— Я всего лишь осмотрюсь. — Доурен сделала шаг, и мужчина преградил ей дорогу. Она упрямо вздëрнула подбородок. — Вы не посмеете держать меня как в клетке! Вот увидите, никто и не заметит моей пропажи.

Охранник невозмутимо стоял на месте.

Эверлин захотелось накричать на него, приказать ему, чтобы он выпустил еë. Но вместо этого, она судорожно заглядывала за его спину.

Всё те же папарацци, всё та же толпа, расходящаяся за столы. Но тут пронеслось нечто определëнно знакомое. И Эверлин ухватилась за это, узнавая фигуру, узнавая чуть слышный голос в гаме. Не удержалась.

— Медея!

Охранник обернулся туда, куда она кричала, и в эту долю секунды Эверлин, подхватив подол платья, перепрыгнула через ограждение и выбежала в зал.

Он и опомниться не успел.

— Мисс!

Однако Эверлин уже налетела на ошалевшую Медею, нелепо закружила в объятиях.

— Я тебе когда-нибудь говорила, что ты всегда вовремя? — спросила Доурен, придерживая еë за локти.

Медея захрипела.

— Боже, Эвер, ты чуть с ног меня не сбила...

— Они держат меня там, как в тюрьме! — возмутилась она, и, неожиданно обернувшись, отвела еë в сторону. — Дурдом какой-то...

Медея сморщилась.

— Точно. Прошлый бал был спокойней.

Скрипка на фоне заиграла энергичнее, разговоры людей стали громче. Эверлин наклонилась.

— А ты на нëм была?

Медея пожала плечами.

— А ты что думала...

Мулатка вгляделась в толпу, постаралась сосредоточиться в таком шуме. Снова мысленно прошлась по комнате, в поисках необходимой, родной ей энергии. Может, папы. А может, дяди Кола или мамы. Но, ощутив пустоту, Медея сжалась.

Конечно, они не пришли. Этот город изгнал их из-за предрассудков. Из-за больной клеветы, совершëнной в пелене горя братьев.

— Александр с тобой? — насупившись спросила Эверлин. Медея вздрогнула и прежде чем успела обдумать еë вопрос, сзади них послышался голос:

— Да, я с ней.

Александр держал бутылку холодного шампанского, смотря то на одну девушку, то на другую.

— Всё нормально?

Медея задумчиво кивнула.

— Да. Просто неважно себя чувствую.

Александр налил ей бокал спиртного.

— Это от шума и духоты. — Коннер протянул Эверлин алкоголь. — Будешь?

Доурен покачала головой.

— Я пока не пью, — отказала она, сложив руки на груди. Постепенно центр комнаты освобождался. Скоро начнутся танцы. И девушка пробубнила под нос. — Ненавижу присутствовать на таких мероприятиях.

Медея это услышала.

— Я бы на твоëм месте давно сбежала, — скептически прокомментировала Фэйбер, делая глоток шампанского. Эверлин хмыкнула.

— Вот уж поверь, попытка была.

Александр отошëл вперëд, краем уха слыша расспросы Медеи о том случае. А его взгляд скользнул по стене наверх, к колонному балкону без единой души. Темнота на нём завораживала.

То ли из-за отсутствия света, то ли из-за потрëпанного внешнего вида, люди не поднимались туда, даже если жаждали уединения.

— А Дэйн с вами?

Александр всё рассматривал темноту, сам не понимая, что-то ожидал. Ответ Медеи не заставил себя ждать.

— Нет, и слава небесам. Но он наверняка где-то здесь, размышляет, как испортить этот вечер.

Темнота не отпускала его. Она манила за собой, влекла заглянуть в неë. Тянула к нему свои руки. Александр и не заметил, как из неë стал вырисовываться силуэт. Перед глазами резко пронеслось чëрное пятно.

Александр пошатнулся и округлил глаза, мотая головой в поисках увиденного. Как оно быстро проскользнуло с балкона на стену, останавливаясь. Дымка, больше похожая на Тень, не имела черт. Но она была ему знакома.

Александр взглянул через плечо на девушек. Видят ли они то же, что и он? Одно ясно — она его зовëт.

Тень колыхнулась и быстро, так что он едва успел уследить за ней, скрылась в темноте, в силуэте, оперевшемся об балюстраду. Александр сглотнул.

Дэйн смотрел сверху на него пустыми глазами. Неестественная бледность, дрожащие щëки. Александр не сразу обратил внимание на его руки. Все в крови.

Младший Коннер сделал шаг, намереваясь подняться к брату. Но в эту секунду за спиной Дэйна выступил ещё один силуэт. Александр.

Парень замер. Дыхание неистово ускорилось. А двойник на балконе сравнялся с Дэйном. Только теперь Александр был полностью в бордовой жидкости. Волосы по плечи слиплись, пальцы сжали плечо брата. Лицо озарила ухмылка.

Это лишь галлюцинация, это лишь галлюцинация...

Тогда почему всё так реально?

Дэйн провёл ладонью по своим губам, оставляя кровавый след.

Тогда почему всё так...

— Александр? — Эверлин дотронулась до его руки. Он непроизвольно вздрогнул, отвлекаясь от балкона. А когда повернулся обратно, его встретила всё та же беспросветная темнота без единой души. — Что с тобой?

Александр испуганно осмотрелся по сторонам. А затем, напрягшись, сделал шаг к лестнице наверх.

— Я скоро вернусь, — бросил он, не отступая.

Тень прошла мимо него, но на этот раз он еë не увидел.

———

Наверху было прохладней, чем в зале. Пыльные половицы скрипели под его осторожными шагами. Александр скептическим взглядом обвëл двери, такие же обшарпанные, как и полы. Снова посмотрел вниз.

Отсюда люди выглядели маленькими мошками, собранными в одну банку. Вблизи индивидуальными, а вдали — ничуть не отличающимися друг от друга.

На секунду Александру показался стук; тонкий, улавливаемый только благодаря острому слуху, стук по бетонному покрытию. Парень прислонился плечом к стене, пытаясь поймать любое движение.

В комнате что-то разбилось.

— Дэйн? — позвал Александр и дëрнул ручку двери.

Едкий запах краски проник в его ноздри. Глаза заполонило бельмо.

— Беттани, ну как так можно? — возмущался мужской голос. Его обладатель склонился в тени, над разбитой бутылкой. — Теперь мы без вина, браво!

Нос зачесался. Александр прикрыл глаза и громко чихнул.

— Будь здоров, Алекс.

Он с усилием разлепил веки и уже хотел сказать «спасибо», как уловил смысл слов. Александр мигом выпрямился.

Дэйн, присев на корточки, с грустью перебирал осколки от алкоголя. А затем, как ни в чем не бывало поднялся, отряхивая брюки.

— Хотел угостить тебя, но, как видишь, непредвиденные обстоятельства...

Александр перевëл взгляд на женщину за ним, глупо улыбающуюся и сложившую руки в замок. Плечи разодраны. Кровь стекала по пиджаку. Но она не понимала.

Александр нахмурился.

— Что ты вытворяешь? — Каждый слог как удар. Немой крик ему в лицо, приказ прекратить поощрять его присоединиться. Угомонить в его жилах желание оказаться на месте Дэйна.

Но тот прижал голову и жалостливо, как вечно делал, чтобы подразнить брата, надул губы.

— У меня стресс.

Александр запылал.

— Стресс?! Поэтому ты забираешь жизнь у ещё одной жертвы?

Дэйн непроизвольно посмотрел на потолок. Штукатурка отходила, белый цвет пожелтел. Ни одного бордового имени. Ни тяжести сверху. Это было только выдумкой его покалеченного разума. И всё же он передëрнулся.

— Если ты считал, что раз голоса пропали, то я, была бы моя воля, перестал чувствовать тебя за километр — ты ошибался.

Они привязаны друг другу. Закованы в одни цепи, без шанса разорвать связь до конца своей смерти. До дня, который никогда не наступит.

Александр поджал губы. Тень, что привела его сюда. Его двойник и бесчувственный брат с сухими глазами. Это он его звал.

— Ты еë прислал? — Александр пытался сдерживать ярость.

— Что?

— Тень.

Дэйн перестал стучать пальцами по щеке и, пусть это было невозможно, ему показалось, его сердце пропустило удар. Силуэт говорил о них. Несчастные души, наконец ставшие свободными.

— Не понимаю о чëм ты... — Парень качнулся к хлюпающей женщине так, чтобы Александр не видел его лица. Дэйн не стал говорить про Тьму. Не стал и про существо, вызволившее его оттуда. Он совершал ошибку и пусть осознавал еë, ни за что бы не признал в себе эту тягу. Стать одним из них, Теней. Последовать за Силуэтом и наконец избавиться от этой ноши.

— Не хочешь попробовать? — предложил Дэйн, указывая на раненные плечи женщины. — У неë весьма неплохая... энергия. Или как мы это называем?

Александр нахмурился, и по его телу прошëл приятный жар, останавливающийся в ладонях. Он сглотнул.

— Издеваешься?

Только Дэйн собрался ответить положительно, как брат подошёл к ней и заглянул в глаза, всеми силами сдерживаясь.

— Беттани... Так ведь тебя зовут? — Она неуверенно кивнула. Александр продолжил. Кровь прилила к глазам. — Послушай... Ты ничего не помнишь и не чувствуешь никакой боли. Здесь никогда не была, нас в лицо не знаешь. Всё поняла? — Женщина медленно моргнула. — Отлично.

Она шагнула к двери и, шатаясь, вышла к лестнице. Дэйн закатил глаза.

— Скука. — Он упал на подобие лавочки, облитой засохшей краской. — Я и не собирался еë убивать.

Александр яростно повернулся к нему. Гнев кипел, усиливая жар в почерневших руках. Проклятый лжец, несущий за собой только хаос. Лучше бы они окончательно погибли в тот день, чем стали такими.

— Не будь ты моим братом, я бы давно снëс тебе голову, — прошипел он.

Дэйн вздохнул.

— Ты так уже делал. Форд меня потом часов пять зашивал. И, как видишь, я всё ещё здесь.

Александр стиснул зубы и прикрыл рот ладонью. Ему захотелось рассмеяться. Точно. Угрозы смерти больше не действительны.

Отчаяние, засевшее в глубине, грозило выплеснуться. Или обида за то, что он побежал за Дэйном, обрекая себя на погибель. Что-то смешанное между желанием больше никогда не видеть его лицо и правильностью остаться.

Александр плюхнулся на другой конец скамьи от брата. Они молчали. Как когда-то в Геттисберге, спустя день после кровопролитной битвы, в которой чудом они выжили. Ему пятнадцать. Дэйну семнадцать. И они в одинокой глуши смотрят на рассвет. Через несколько минут после того, как подрались. Александр сказал, что ненавидит его. И всё из-за утаившегося письма о смерти матери.

— Я подумал, ты захочешь умереть, — нарушил тишину Дэйн, поглядывая на него. — Поэтому не сказал сразу...

Александр вперил в него взгляд засохших слëз. Он бы сделал это. Бросился бы к врагу с родных краëв, приставил грудь к его пистолету.

— Почему... — Пыль оседала на полу, и тихая мелодия слышалась снизу. — Почему ты вмешиваешься в жизни? В мою жизнь?

Дэйн сморгнул. А перед глазами всё ещё сотни имëн.

— Зачем рушишь судьбы людей, обрекая их на мучения? — Александр придвинулся, склонил голову. — Почему ты спас меня в Геттисберге? Почему в грозу привëл нас всех в лесной домик? Бросился под молнии звать на помощь? Зачем убиваешь, если ещё молод?

Дэйн хмыкнул.

— Влезаю в твою жизнь, значит?

Александр настороженно опустил брови. Старший брат усмехнулся.

— Тогда встречные вопросы — почему ты не убил себя после письма, если хотел? Почему не отговорил меня прятаться от дождя в заброшенном доме? Почему побежал за мной? Почему ты не остановил меня?

Александр молчал. Не знал. А Дэйн встал.

— И почему не остановишь сейчас? Что тебе мешало встретиться со мной сразу после моего освобождения? Ты ведь наверняка заранее знал, до аббревиатуры.

— Снова ты стрелки переводишь...

— О, нет. — Дэйн улыбнулся, засовывая руки в карманы. — Я направляю их к первоисточнику. Если бы не ты, я бы не стал «всадником».

— Но когда я отрёкся от этого, ты продолжаешь им быть...

На секунду с лица Дэйна пропала беззаботность. Восемь лет Тьмы были вечностью. Шëпот покойников стал обыденным, в какие-то моменты он находил его успокоением. Коннер тянулся к ним. Пытался поглотить их энергию, вернуть себе силу. Но мëртвые давно потеряли её. Теперь они — просто оболочки, не принявшие свою смерть.

Он ощущал, как стареет. Не видя и рук своих чувствовал, как естественно превращается в столетнюю мумию. Движения стали вязкими, кости ломало, но разум оставался прежним. Лишь выйдя на свободу, забрав первую жизнь после стольких лет, он понял как голоден.

И время спустя никак не мог насытиться.

— Пока ты довольствуешься одной душой, мне не хватит и десятка, — уклончиво сказал Дэйн, раскачиваясь на пятках. В зале пронëсся гудок. Парень прислушался. — Начало бала через десять минут...

Александр не ответил, опустив глаза. Но Дэйну и не было это важно. Он прошëл к выходу, обходя осколки от бутылки вина.

— Ты ведь уберëшь? — неловко спросил. Александр не поднял взгляд. Брат, пожав плечами, оставил его наедине.

А он продолжал сидеть, думая об одном.

Почему?

———

Парень спустился через незаметную для Эверлин, но мучительную для него минуту после объявления о скором начале. Встав рядом с Медеей, прошептал ей о встрече с Дэйном, ненароком поглядывая на Доурен. Он не хотел. Но разве разум  был неподвластен воспоминаниям и предрассудкам?

———

Еë нашëл отец, и прежде чем он заметил с кем она, Эверлин сама пошла навстречу. Ничего не сказал. Безмолвно, как она ненавидела, довëл до второго зала под заинтересованные взгляды гостей. А потом отлучился на телефонный звонок. Снова. Будто ничего не было.

Прикусив палец и сосредоточив всё внимание на пустой тарелке, Эверлин ковыряла салат, когда Адам, почти также бессловесно, объявил о начале подготовки. Пять минут до выхода.

Словно это нечто важное, три пары выстроились в ряд, возбуждено переговариваясь. Эверлин непричастно (как ей самой хотелось казаться) встала позади них. Выглянула из-за спин. Бальный центр вовсе освободился. Однако от этого легче не становилось.

Пытаясь избавиться от нависшей тревожности, она массировала кисти рук. Так яростно, что с виду вывих мог бы быть обеспечен. Даже весь вечер непроницаемый Адам дал трещину, сжав кулаки в карманах, и то ли боязливо, то ли вопрошающе оборачиваясь на Дерека Уорда. Всё шло не как она желала, и узел беспокойства медленно стягивал еë.

— Ничего ещё толком не началось, а уже все на взводе, — сказал мужчина и, похлопав Эверлин по спине, сморщился. — Так ещё и эта женщина...

Адам шикнул на него, но отец лишь что-то невнятно буркнул, покручивая бокал. Девушка нахмурилась.

— Разодраны плечи, кровь по всей одежде, — сказал Дерек. — В обморок упала, а люди паники навели.

Эверлин возвела очи горе. И в правду, чего тут паниковать?

— Еë приказали как можно быстрее увести. — Он отпил. — Бедняжка, вряд ли она выживет...

— Прекрати... — прошипел Адам; тело напряжённо.

— С такими то ранами... Боюсь представить какую боль она испытывает.

— Прекрати! — выкрикнул он. Несколько гостей обернулись. Вена на его лбу вздулась, и Уорд вздрогнул, прошептав: — Прекрати...

Отец виновато-пьяно заулыбался, однако в зрачках его был виден огонëк. Этого он и добивался?

Адам тяжело дышал. В глазах потемнело. Потëр виски, но боль не уходила. Эверлин сложила руки на груди, осторожно его коснулась.

— Успокойся, — наставляла она. — Посмотри на меня. Ну же, давай... Всё хорошо...

Он открыл веки. Сглотнул и тут почувствовал что-то тëплое, текущее по его лицу.

— У тебя... — начала Эверлин. Парень не услышал продолжение, поднеся палец к выступающей крови из носа.

Адам с ужасом повернулся к родителю, спокойно наблюдающему, как его трясëт. А затем выбежал из комнаты.

Эверлин тут же двинулась за ним.

— Я о нëм позабочусь, — остановил еë мистер Уорд, по-отечески сжав предплечье. Она не поверила. Но прежде чем успела возразить, он проскользнул мимо охраны.

Девушка забранилась, запустила ладонь в волосы. Две минуты.

Эверлин нервно запрыгала на месте. Промчалась взглядом по залу. Почему их выпустили?

Люди стали продвигаться. Доурен сжала юбку платья. Куда делся отец?

Стиснула зубы, постаралась вдохнуть как можно глубже. Всего-то танец. И всего-то она одна.

— Честно, безответственность какая-то. — Дэйн одним движением открыл игристое. Эверлин тряхнула головой и нахмурилась.

— Как ты сюда попал?! — надрывно проговорила она, оборачиваясь по сторонам. — Тебя же заметят...

Дэйн, вполне похожий на человека из высшего слоя, коими тут все считались, шатнулся, указав на небольшой балкончик и лестницу. К ней спешно подошëл отлучившийся охранник.

Эверлин фыркнула.

— Ясно.

Сердце настолько сильно билось в груди, что ей стало больно. Она всё надеялась, вернëтся Адам. Не знала, зачем стоит у выхода, если не осмелится показаться самой. Тело умоляло о глотке воздуха. Чистого, свободного. А разум уйти, избежав той грани, где она была.

Дэйн протянул бутылку.

— Будешь?

Одна минута.

Эверлин выдохнула. Блуждающе взглянула на него.

— Зачем ты пробрался сюда?

— Мне стало скучно, — отчеканил он. Глотнул.

Дэйн знал, что она здесь, и верил, что нагрянул сюда случайно. Наивный.

Заиграли первые ноты, и пары сделали ещё шаг вперёд. Эверлин быстро схватила его за предплечье.

— Лучше уйди... — прошептала девушка перед его лицом.

— Ты можешь сбежать, — порывисто предложил Коннер.

Эверлин громко нервно засмеялась.

— Не могу! — Кто-то косо покосился. И она тише добавила: — С каких-то пор я охраняемая персона.

Дэйн скорчился.

— Поэтому незнакомец с тобой разговаривает?

Доурен округлила глаза. Представители Велона шагнули под свет огней.

— Там слишком много людей. Как ты предлагаешь уйти, не привлекая внимание?

Дуэт Сэнтью скрылся в зале.

— Никак. — Дэйн кивнул на толпу вокруг столов. — Главное правильно им пользоваться. Сколько длится танец?

— Городов или... — Эверлин потëрла лоб. — Шесть минут мой и двенадцать общий. Зачем тебе?

Он указал на балконы впереди.

— Слева — заброшен, справа — заполнен гостями. Между ними проход. Если пробежать вдоль то-ой стены и подняться по лестнице на левый, а затем перейти на правый, то можно будет выбраться наружу.

Эверлин поставила руки на бока.

— Откуда ты знаешь?

Он привычно пожал плечами.

— Не впервые здесь.

Контри-Джоу. Теперь их черëд.

Доурен облизала губы. Музыка становилась громче. Стены давили. А зал будто замер в ожидании заключительной пары — знака перемирия. Прозвучала скрипка.

Их выход.

Она не могла...

— Давай сбежим, — выпалила Эверлин и подставила локоть. Дэйну не понадобилось больше и слова.

Ведь они уже встали под свет.

———

Комната озарилась аплодисментами. Поодаль от них кружили пары. Эверлин почувствовала, как внутри всë сжалось.

Дэйн на миг замер, а возбуждение разлилось по его телу при виде внимания толпы.

— Если хочешь, можешь помахать публике, — проворчала Доурен. Коннер усмехнулся, всерьёз вскинул руку. И через секунду уверенно, словно делал это множество раз, завернул за столы, ведя её за собой.

— Видишь, ничего сложного, — сказал он, проходя мимо оборачивающихся гостей. — Всё очень...

— Эй! — Кто-то окликнул их. Эверлин остановилась. У выхода из малого зала собралось несколько человек, и ей показалось, что этот голос принадлежал её отцу. Свет направился на них, маня ещё больше любопытных взглядов.

— Дьявол! — выругалась она и рванула между столами. Пронеслись множество шокированных вздохов. Роняя на пути стулья и тарелки, Дэйн быстро настиг еë, схватив за ладонь, и рассмеялся.

— Портишь план.

— Да что ты.

Он впопыхах стал подниматься по лестнице, пока она задержалась у столика, подхватывая бутылку виски и смущëнно шепча:

— Простите.

Балкон не освещался, и пусть они знали, что за ними наверняка последуют, решили отдышаться.

Эверлин прислонилась к стене, откупорила алкоголь. Отпила. Она бы с удовольствием осталась здесь, в прохладе, если бы Дэйн не подогнал:

— Нам нужно туда. — Коннер указал на узкий проход в самом конце.

Сзади них прозвучали шаги. Паранойя, не более. Но Эверлин ускорилась.

Правое крыло. Внизу всё также играла мелодия. Но теперь, она была уверена, несколько полицейских тихо разыскивали её по залу. Дэйн открыл с помощью какой-то булавки дверь.

Оглянулся на девушку. Нужная ей свобода в нескольких футах от неё.
А она не сдвигалась.

Кровь. Эверлин помнила, как она текла по его бледному лицу. Помнила, как его трясло. Как он задыхался.

Он ушёл, девушка не последовала. И сейчас хотела сбежать.

Была ли это совесть? Не знала.

Но он нуждался в помощи не меньше её.

— Стой, — сказала Эверлин выходящему Дэйну и провела ногтями по ладони. — Я хочу найти Адама.

———

Виски был отвратителен, но жажда мучала её. А оно было ближе всего к ней.

От него голова пустела. От него шум в ушах проходил. И Эверлин могла без опаски испортить платье сесть на пол, хлебнув ещё глоток. На неё странно смотрели. Скорее из-за нахождения на полу, чем из-за выпивки возле мужского туалета.

— Его там нет. — Дэйн упал рядом с ней и тут же выпил. Он в душе не чаял как выглядит этот Адам, кроме цвета его волос, но просьба пойти на его поиски была настолько убедительна...

Эверлин схватилась за голову.

— Сколько мы его ищем? Десять? Пятнадцать минут?

— Долго, — кивнул брюнет и провëл взглядом подозрительного мужчину. Поднялся. — Давай, вставай.

Девушка как в трансе выровнялась и глянула через перила вниз.

— Нам нужно посмотреть на левом балконе, — продолжал он. — Этот блонди либо там, либо давно по-тихому обыскивает зал в поисках тебя. На нас уже косятся.

Она беззвучно, словно тень, двинулась за ним. И только оказавшись в приглушённой тьме спросила:

— Что стало с той женщиной, на которую напали?

Дэйн медленно забрал у Эверлин бутылку алкоголя. Не став смотреть в глаза, повëл челюстью.

— Она не чувствует боли, — уверил он скорее себя. — Такие раны быстро заживают.

Эверлин слегка пьяно прищурилась.

— А ты в этом знаток?

Что-то в нём дёрнулось.

— Да.

Вина ль была причиной или ненужная гордость, но это «да» могло разрушить хрупкую гармонию. Могло быть началом тирады признаний и бури страха. Его нового побега. Однако большее не вырвалось наружу. И Эверлин тихо пробормотала:

— Ты мне поможешь.

Дэйн услышал по-другому.

«Ты мне сознаешься»...

Она распахнула первую дверь.

— Я здесь часто пряталась, ещё когда мама была жива... Я была ребëнком, а она слишком многое мне позволяла.

Дэйн поморщился.

— И что же? Нормально жить?

Буря пыли поднялась при хлопке.

— Может. По крайней мере она давала мне хоть какую-то свободу...

Он фыркнул. Но, заметив как Эверлин приближается к последней комнате, дëрнулся с места.

— Там его точно нет, — протароторил Дэйн, вставая у неё на пути. Капли крови, разбитая бутылка. Натянуто улыбнулся. — Я смотрел.

Доурен внимала его взглядом несколько секунд прежде чем пожать плечами и опереться об балюстраду. Она даже не вспомнит об этом в пелене ускоряющейся музыки и выпитого спиртного.

Дэйн встал рядом, тихо наблюдая над кружащимися людьми. Ему было двадцать один, правда двадцать один, когда он впервые танцевал там. До тех пор Коннер не ходил на балы; его семью попросту не приглашали. Он вечно оступался, не попадал в ритм вальса и извинялся как мог, пока Эйлин терпеливо-мило его подбадривала. В тот же день она объявила о помолвке. В тот же день её платок, которым она прикрывала рот в приступе кашля, покрылся чëрным.

Эверлин безразлично следила за танцем. Большой контраст спешных движений и яркого света кружил ей голову. Туманное наслаждение или позыв к рвоте. Она перенесла внимание на людей за столами и возле них.

И Эверлин почувствовала на себе взгляд. Тяжëлый, прожигающий. Манящий.

Первая мысль была, что их давно, неудивительно, заметили. Девушка попыталась свысока обнаружить отца или одного из пялющихся охранников. Но вот оно — мимолëтное видение, скрывающееся в серых шелках. Сначала волосы. Затем глаза. Её глаза.

— Мама?

Эверлин сжала пальцы. Анна не двинулась, любопытно рассматривая её.

Она умерла. Её похоронили шесть месяцев назад. Дочь опознала тело.

Анна позвала её рукой, закусив губу, и рассмеялась. Эверлин задыхалась.  Она так реальна...

Доурен укусила палец, шепча, снова влеча за собой.

— Найди...

Девушка чуть ли не прокричала.

— Мама!

Её там больше не было.

— Мам...

— Алло, доктор, приехали. — Дэйн тряхнул Эверлин за плечо. — Ты что делаешь?

Мелкая дрожь била по телу девушки. Слëзы стояли на глазах. А толпа не изменилась.

— Я-я видела... — Она шмыгнула носом, тут же протерев лицо  ладонью. — Мне нужно в-вниз...

Танец подходил к концу, и Эверлин рванула к лестнице.

— Стой-стой. — Коннер за ней. — Ты серьёзно?

Она не слышала. Выбежала в зал, стала протискиваться между людьми. Всё как во сне.

Встала в первый ряд. И задержала дыхание, опять увидев её. Анна, необычайно бледная и худая, гипнотизировала. Вокруг словно никого не было, кроме них. Потерянной матери, отчаявшейся дочери.

Это пьяное видение.

Женщина раскрыла ей свои объятия, затейливо улыбаясь.
Эверлин сделала аккуратный непроизвольный шаг.

Не реальность.

Ещё.

Музыка оборвалась и зал наполнился аплодисментами. Дэйн попытался остановить Эверлин, но она вырвалась.

Шум не утихал. Давление сверху. Он закрутил головой, пытаясь найти причину этой тяжести, когда поднял взгляд на потолок.

Кровь стекала с кривых букв, смешивая слова. Делая их прочтение хаотичным. Лишь по первым слогам он мог их узнать.

«Дженнет Вульф».
«Макс Де Барф».
«Уильям Беннет».

Грязный цвет. Громкое дыхание. Дэйн замер. Самая крупная запись перечëркивала с десяток имëн его жертв, размазывая их чëрным.

«Эверлин Девон».

Овации затихли. Шорох. Дэйн оглянулся и, только поднимая голову, увидел человека на балконе, сокрытого Тенью. И через миг заметил пистолет.

— Доурен!

Выстрел. Оглушающий хлопок. Он толкнул Эверлин в тот момент, как пуля пролетела рядом. Люди закричали, а она тяжело моргнула, фокусируя взгляд.

Окровавленная девушка тяжело дышала, схватившись за живот. Вокруг неё тут же собралась толпа, подбежали организаторы, приказывая вызывать скорую.

Эверлин медленно приблизилась, не видя реальность. Пострадавшая блондинка рыдала, и её волосы липли к лицу. Только вблизи узрев её рану, Доурен поняла, что произошло.

Всхлипы девушки перемешивались с чужими. Эверлин не могла оторваться. Жертвой показалась Меган, и крики её были посланы ей.

— Помоги мне! П-помоги мне! — Она захлëбывалась кровью и слезами, но глаза, знакомые глаза, горели яростью. — Помоги, Эв! Помоги!

Эверлин закрыла рот рукой, отступая. Мимо проскользнула Медея, испуганно на неё оборачиваясь. Она присела рядом с тихой умирающей девушкой.

— Всё хорошо. — Невесомо провела рукой по её животу, но почувствовав сильное жжение, одëрнула её, сглотнув. Серебро. — Тебе не больно, скоро тебе помогут.

Эверлин выбежала из зала, сдерживая собственный страх. На улице звучали сирены. Эта пуля предназначалась ей. Она знала.

Доурен хотела было выйти на воздух, как услышала настойчивый шëпот за углом. Она беззвучно заглянула в маленькую комнату, сокрытую темнотой.

Александр напряжëнно расхаживал по ней, потирая виски, пока Дэйн мирно стоял у стены.

— Qu'est-ce que tu fais?!* — вопросил Александр. — Encore tes tours de magie?**

— Ну да, ну да, все же беды я создаю. — Дэйн хмыкнул и повернулся в сторону девушки. Она быстро спряталась за дверью. — На потолке рисую, двойников тебе подыскиваю.

— Хочешь сказать, я всё придумал?

— Je ne veux rien te dire.***

Александр всплеснул руками.

— Там стрельба была, Дэйн...

— Не я её устроил.

— Люди ранены...

— Не по моей вине.

Он вспыхнул.

— Ne sois, putain, pas si égoïste!****

Дэйн вздохнул, схватился за бок.

— Я не знаю, что это было, — сказал он, морщась. — Можно идти?

Александр любопытно впился взглядом в его рубашку.

— Что у тебя там?

Старший Коннер закатил глаза, поднял ткань вверх и горько усмехнулся.

— Прошла по касательной... Теперь я свободен?

Вся правая сторона была в крови.

Чëрной.

———

* — Что ты вытворяешь?
** — Опять твои фокусы?
*** — Я ничего не хочу тебе сказать.
**** — Да не будь ты, блять, таким эгоистичным!