Пять месяцев спустя.

Звон колокольчиков над дверьми напомнил, что зал покинул последний посетитель. Девушка подскочила на месте, взглянув на мужские часы на своей руке. Ровно 21:00. Схватив ключи, она поплелась поспешно и закрыла на ключ главную дверь. Выключив свет, оставила горящие лампочки у кассовой зоны. Фартук на теле сбился и она скинула его в полном блаженстве вместе с кепкой. Закрыв кассу, переоделась в джинсы, накинула на себя огромную мужскую джинсовку и покинула булочную, перекинув на плечи изношенный рюкзак. На маленький городок опускалась медленно тьма. Усталость в теле была жуткой. Голова раскалывалась после пятнадцатичасовой смены.

Джанет остановилась, запрокинув голову к небу. Последние лучи июльского солнца уходили и окрасили небо в кроваво-иссиний. Рюкзак натирал оголенные участки плеч. Стоптанные кроссовки на ногах треснули в подошве, но девушка не обращала на это внимания. Она устала так сильно физически, что не могла думать ни о чем. Дорога до дома была долгой и девушка старалась ходить по центральным дорогам, где мелькали порядочные люди, сжимая в кармане перцовый баллончик и маленький нож. После работы у нее оставалось в груди такое ощущение пустоты, что вдруг остановилась на месте, пытаясь удержать слезы. Глядя на небо, молча глотала слёзы, истерично икнув. Вытирая сухими пальцами, на которых появились мозоли, продолжила свой путь.

Отодвинув калитку, девушка пробралась во дворик и улыбнулась, когда старая овчарка, которая давно ослепла по словам местных, подняла голову и принюхалась, угрожающе зарычав. Но словно узнав запах, успокоилась и завиляла хвостом. Джанет приблизилась к ней, достав из рюкзака завернутые в пакет куриные косточки, которые вымолила у директрисы.

— Привет, мой хороший. А кто это у нас был хорошим мальчиком? А я тебе принесла косточки. И немного котлет, — прошептала Джанет, впервые за целый день ощущая радость и умиротворение. Она села на колени перед псом и стала чесать ему за ушком, получив в ответ лизание лица. — Держи, малыш Ро. Это все тебе. Как доешь, засыпай, хорошо?

Поглаживая пса, который безмятежно грыз косточки, Джанет взглянула на старый деревянный домик. Дерево местами прогнило, а краска потрескалась. Рама на окнах была сломанной, но стекла идеально чистыми.

Оставив собаку, девушка встала и направилась на свою часть дома. В другой половине находилась пожилая женщина, которая уже давно спала и не любила, когда ее будили.

Джанет прошла по узкому коридору, в котором уже не было голых стен и торчащих проводов, как при заезде; в полной тьме. Включив свет, она скинула обувь и прошла в небольшую гостиную, которая служила ей и комнатой. Эта часть квартиры была очень маленькой, но девушку не пугало это. Она хотела лишь крышу над головой. Тем не менее, обстановка была такой унылой, что даже пытаясь исправить состояние вещей, все было унылым.

Взглянув на кровать, которую купила на сайте подержанных вещей, вспомнила как полтора месяца проспала на тонком матрасе, прямо на полу. Сняв одежду, она приняла настолько горячий душ, что кожа покраснела и скукожилась. Облачившись в футболку, она достала из рюкзака кекс, гречку и чай. Пройдя на кухонку, которая скорее напоминала каморку, зажгла спичку и включила газ. Брошенный взгляд на посуду заставил Джанет вспомнить, как соседка, баба Нарина впервые попала в гости к ней, два месяца назад. Она была строгой, но в тоже время чуткой женщиной. И отдала ей половину своих вещей. Несмотря на то, что женщина доживала свой век в нищете, она поделилась тем, что было у неё. Джанет сморгнула слезы. Выживать одной, вдали от всех, пытаясь спрятаться от зла, было сложно. Бабушка Нарина стала для неё ангелом. И девушка старалась покупать ей лекарства и продукты на свою скромную зарплату. Сев на крохотный столик, Джанет разлила чай в красивую кружку, начала кушать сваренный бабушкой Нариной вчерашним супом и уставилась в пустоту.

В доме было так тихо, что у нее были смешанные чувства: после стольких часов в шумном месте, это было пилюлей счастья; а с другой стороны она была… одна. Кроме бабушки Нарины и Роана у неё никого не было. Все остались в прошлом.

Не поняв сначала, что плачет, Джанет закрыла лицо руками. Слезы стали постоянным её делом. В перерывах между своей работой в кондитерской, репетиторством нескольких детей из богатых семей в городке, она старалась занять свои руки. Когда было дело, она могла не думать. Всячески пыталась обмануть свой разум, что все хорошо, что все как прежде. Но сердце рвало на части каждый вечер, и каждую ночь. Дав себя проплакаться, она доела суп и допила чай, громко икая. Сняв с головы полотенце, повесила на дверцу в тесной ванной и отправилась в гостиную. Выключив свет, включила старый маленький телевизор, который купила на барахолке. Глаза закрывались сами собой. Но она пыталась немного расслабиться, лежа на небольшой кровати, на чистом постельном бельем и после душа. Такая жизнь принесла ей массу уроков: таких как радоваться, что сыта, в чистоте, и есть дом с работой. Так жили миллиарды, значит могла и она.

Но смотря на телевизор, где крутили Сверхъестественное, Джанет обняла подушку, невольно вспоминая Кайнэна. Отчаянно качая головой, пыталась выкинуть, но не выходило. Он приходил на ум к ней постоянно: на работах, во время снов, во время уборки. Его образ давно засел в голове. А на сердце имя вырезано кровавыми буквами: Кайнэн.

Ночью было ей хуже, чем днём. Глядя в потолок или на стены, которые были с ее манипуляциями поклеены обоями; она думала, что ей делать дальше. Как там Ариана, как члены семьи, и как… Кайнэн. Ненавидел ли он её? Простил ли за побег? Что делает сейчас, в эту минуту? Вместе с братом отдыхает и с друзьями, или с семьёй, или может с девушкой обнимается…

Каждый раз при мысли о другой она готова была крушить то минимальное, что было вокруг неё. Скомкав простынь в кулак, попыталась успокоиться. Она сама выбрала это. Сама отдала его в руки другой. Даже если при этом хотела скачать сунуть свою голову в канистру за это, а руки любой девушки, которая коснётся Кая переломать, а кости стереть в порошок. 

Засыпая с открытыми окнами, пока лёгкий ветерок трепал тонкие шторы, которые купила совсем недавно, под стрекот кузнечиков, Джанет продолжала ощущать всю ту же необъятную тоску и опустошение.

Проснувшись с первым воплем петуха, девушка уставилась на потолок, который покрасила сама при заезде сюда. Петух продолжал громко кукарекать. Сегодня был её выходной, когда целый день могла посвятить себе. Дверь со протяжным скрипом отворилась и тяжёлым шагом по коридору шла пожилая женщина, опираясь на трость.

— Проснулась, козачка? Я тебе кофе принесла. Ты же такую гадость пьёшь с шоколадом, — проворчала женщина и поставила перед ней красивую чашечку с узорами из коллекции сервиза “Мадонна”. А сама плюхнулась на мягкий стульчик, который Джанет купила на маркетплейсе.

— Не нужно было, бабушка. Будете кексик? Вы его любите. Побольше попросила положить вам изюма, — Джанет улыбнулась ей, зная, что бурчания этой женщины напускное.

Вскочив с постели, она побежала на кухню и протянула тарелку с нарезками кекса ей. Сев на свое место, потянулась к кофе и взглянула на женщину, которая наблюдала за ней. Бабушка Нарина не задавала никаких вопросов. Она в первую их встречу произнесла короткое:

— Худо молодой девке одной. Оставайся у меня под боком.

Женщина слегка за семьдесят выглядела намного моложе. Её острый взгляд голубых глаз проникал в душу. Бывшая швея на производстве оказалась брошенной своей семьей в этой дыре. И за эти месяцы к ней ни разу не приехал никто.

Джанет она нравилась за то, что была тактичной, несмотря на свой грубый характер. Бабушка Нарина была не из тех, кто стал бы осуждать и давить, чтобы узнать, как оказалась в этих краях. И несмотря на отсутствие финансы крупных, у женщины были куры, козы и одна корова.

Выпив полностью кофе, девушка наконец заговорила.

— А я купила краску. Забор мы в прошлые мои выходные поправили. Я сегодня начну красить стены дома и забор, если хватит краски.

— Чего ещё придумала, девочка? Не хватало, чтобы краски надышалась, — пробурчала она в ответ.

— О! Ещё хочу приготовить сегодня вкусный салат. Я пойду кур покормлю, — Джанет встала и случайно бросила взгляд на себя в отражение небольшого зеркала.

От прежней Джанет не осталось следа. Ее глаза угасли. Но бабушка Нарина следила за тем, что она питалась хорошо. И была благодарна, что не стала больше терять веса. Плотный материал длинной белоснежной сорочки из новых вещей бабушки Нарины висел на ней, но ей нравились такие вещи и носила с удовольствием.

— Давай, козачка. Но ты бы отдохнула. Завтра опять вся в делах будешь. Осёл сдохнет и тележку придётся тащить одной, — добавила своеобразную афоризму женщина, шумно выпив чаю.

— Ничего. Осёл в лице меня на многое способен. А наш дом становится только лучше, правда? — спросила Джанет с сомнением и надеждой.

— Конечно. Вспомни, какая халупа это была.

Приободрившись, Джанет переоделась в джинсы и футболку. После утренней кормежки животных, она поспешила вооружиться валиком и банкой краски. Надев маску и косынку на голову, натянула перчатки и взялась за забор. Спустя несколько часов довольная девушка рассматривала бежевый забор и зеленовато-бежевый низ дома. Добравшись до покраски оконных рам, услышала голос пожилой женщины, который звал домой. Отложив наконец в сторону валик с краской, сняла перчатки и провела устало по лицу. Пот струился по телу ручьями.

Войдя на часть к бабушке Нарине, она позвала её тихо. Женщина стояла на кухне, доставая из своего пакета продукты. Заметив её, кивнула.

— Заходи, Джанет. Я пенсию получила. Послушай, дорогая. Не могла бы ты испечь мне слоёные те с творогом? Я уже совсем плоха…

— Да о чем вы! Конечно, садитесь. Я через десять минут приду. Переоденусь только. А то краской воняю, — хихикнула девушка и вбежав в свою часть дома, оставила вещи в ведре, чтобы после руками постирать и встала под струи горячего душа.

И вернувшись к бабушке Нарине, она надела поверх белоснежного льняного платья фартук и вновь натянула на голубой голову платок. Взявшись за тесто, слушала забавные истории жизни пожилой женщины и посмеивалась. Взяв в руки скалку, склонилась на небольшим столиком, пока бабушка сидела в углу, близко к окну. Тонкие тюлевые шторы развевались на лёгком летнем ветерке. На заднем дворике бегали куры и белоснежная коза.

— У тебя золотые руки. Тебе нужно в пекарне не продавать, а печь, — заметила женщина.

— Ой да что вы. Это вам так кажется. Испечь такие пироги легко, а там кондитерка, — рассмеялась девушка, начиная раскатывать тесто.

— Что дальше будешь делать, козачка? — с усмешкой протянула бабушка Нарина, положив свои руки на подоконник, продолжая наблюдать за ней.

— Схожу до пункта выдачи. Заказала новые вещи для дома, — ответила девушка. — Завтра репетиторством занята буду. К дочери господина Абасу. А потом к дочери госпожи Амаре.

— Ты решила сделать из нашего домика коттедж, а всех детей гениями в округе? — хмыкнула женщина, все еще не отрывая светлых глаз от девушки, у который руки по локоть были в муке.

Энергично раскатав тесто, Джанет рассмеялась, потирая локтем щеку.

— Ещё немного и не узнаете все вокруг, — ответила девушка, широко улыбаясь и вырезая формочками тесто.

— Козачка, вот смотрю на тебя и не понимаю, что с тобой происходит. С утра улыбка не сходит с твоего лица, сияет как солнышко сейчас. Но.. — начала осторожно пожилая женщина.

— Но что? — застыла Джанет с железной формой и бросила беглый взгляд на нее.

— Что скрывает твоя улыбка? — прямо спросила она. — Я слышу, как ты плохо спишь и просыпаешься от кошмаров. Слышу, как каждую ночь плачешь. От чего ты бежала, спрятавший в этой богом забытой дыре?

— Однажды папа маме сказал, что он плыл среди океана очень долго и был один. Пока не нашёл берег, к которому примкнул, — продолжив свою работу отстраненно сказала она. — Этот городок и этот дом - мое спасение.

— Вечно убегать и прятаться не выйдет.

Бабушка была неправа в этом. Ей удавалось держаться на плаву пять долгих месяцев. До аннулирования завещания ещё семь месяцев. Что до того, как Амир спокойно передвигался по земле, она старалась не думать. Девушка каждое утро и ночь просматривала новости по телевизору. И каждый раз облегчённо выдыхала, когда ничего не слышала плохого.

Оставив выпекаться своим булочкам и пирогам, Джанет схватила телефон и планшет. Выйдя во двор, она оглядела ухоженная окрестностость. Ей было чем гордиться. С содроганием вспоминая как в первый раз оказалась здесь, могла только выпрямить плечи. Когда некуда податься, любое предложение эт подарок от жизни. И только человек решает, что делать с полученным. С её усилиями под старой яблоней были поставлены лавочка и столик. И поставила ограждения в виде сетчатого заборы, который разделял этот двор на курятник. Здесь она чувствовала успокоение. Бабушка Нарина все свое время оставалась в огороде, выращивая овощи и зелень. Даже сейчас женщина вооружилась инструментами и тяжело передвигаясь, направляясь в огород.

— Не засиживайся нигде до вечера, Джанет, — на прощание крикнула ей женщина, едва девушка покинула двор со слабой расслабленной улыбкой.

— Постараюсь, — ответила в ответ Джанет. — Роан, ты за старшего.

Пёс в ответ на ее голос гавкнул и она шире улыбнулась. Ступив на дорогу, поправила полы юбки летнего голубого платья в цветочек и осознала, что не сняла косынку. Стянув с голову, повязала на манер браслета на руку и продолжила свой путь, изредка здороваясь с теми соседями, которых знала.

Городок был небольшой, с численностью в шесть сотен человек и меньше двух сотен домов. В основном люди жили огромными семьями в частных домах. Девушка добралась спустя час до пункта выдачи и забрав заказ, выбралась на улицу. Время уже было семь вечера. Знойное лето медленно уходило за горизонт. Подхватив небольшие бумажные свертки, в лёгких новых белоснежных кроссовках поплелась по длинной дороге. Это была главная трасса, которая вела в более крупные города. Именно оттуда она пришла. Джанет зареклась никогда больше не вспоминать об этом.

— Джани, дорогая. Идёшь домой? Передай привет бабулечке привет от деды Акима, — окликнул её полный пожилой мужчина, стоя за прилавком овощей и фруктов.

— Здравствуйте. Обязательно передам. Вы заходите к нам. Пироги на ужин, — девушка приблизилась к нему и с теплотой улыбнулась.

Именно дедушка Аким был тем, кто встретил её на половине пути в этот городок, в кафе, когда она вбежала в свадебном грязном платье, без гроша в кармане. Никакого доверия к чужакам не было. Но почему-то его улыбка и глаза напомнили ей дедушку. Он молча выслушал её в то раннее утро, и накормил. После чего оставил крупную сумму для Джанет и произнес коротко:

— Коли хочешь кров, работу, и пищу, то езжай в этот городок. Люди там хорошие, не обидят сироту. Ты умная девушка. Сможешь может стать учителем. Скоро сезон, конечно, каникул. Но… можешь на дому учить. Я не говорю езжай со мной. Эти деньги тебе. Как заработаешь, найди меня и можешь отдать. Я не попрошу и не возьму, но ты сможешь принести цветы на могилу дочери. Это все что попрошу. С Богом, дочка моя. И пускай Всевышний прибудет с тобой.

В тот день она приняла решение, что поедет. Терять ей было больше нечего. И это оказалось единственным правильным решением.

— Ты это, дочка, спрячь мне. Я заеду перед закрытием и заберу, коли не жалко, — улыбнулся ей пожилой мужчина с отцовской теплотой в глазах. Его морщинистое лицо настолько загорела, что кожа казалась ещё более сухой.

— Вы что! Какой жалко. Приезжайте. Я не знала, что вы работаете сегодня. Есть ещё суп бабушки. Но я пойду. Надо ещё успеть дойти и убраться, — проговорила девушка.

— Конечно. Вот, возьми-ка. У вас таких нет. Съешь сама и этой старой ворчунье дай. Вам обеим полезно будет, — пока он это говорил, собирал в пакет огромные клубники и насильно всучил в руки.

— Спасибо вам, — Джанет грустно улыбнулась ему и старалась не заплакать. Чёртовы эмоции! Но такая забота напоминала ей и отца, и дедушку одновременно. Этот добрый пожилой человек нашёл ей дом через знакомых, отыскал и работу, помогал первое время с едой. — Не знаю, как вас благодарить, дедушка Аким.

— Это что за слова? Давай, давай, внучка. Ступай. Поздно уже. Хочешь, посиди тут? Мне ещё полчаса и мы поедем вместе, — спросил он внезапно.

— О, не знаю… Мне надо было у Валери забрать её записи и проверить. А не могли бы забрать у дома её отца? Как раз буду там через двадцать-тридцать минут, — с готовностью отозвалась девушка.

— Конечно. Давай, иди.

Помахав ему, девушка продолжила свой путь, нагруженная пакетами. Мимо проехал мальчик подросток, свистя себе под нос.

— Джани! Привет, — окликнул её мальчик.

— Привет, Рико. Куда едешь? — обернулась к нему девушка.

— Гуляю, — ответил мальчик и остановился рядом с ней. Заметив её вещи, предложил: — Хочешь, отвезу твои вещи к тебе домой? Мне по пути.

— О, не хочу тебя загружать, — с сомнением проговорила Джанет.

— Да нет, ты что. Давай, — с готовностью сказал мальчик.

— Ты тогда будешь у меня, постучись к бабушке Нарине. У нас сегодня слоеные пироги с творогом и круассаны. Возьми себе и сестре, — искренне улыбнулась ему Джанет, вложив пакет в корзинку велосипеда.

— Спасибо, Джани. Придёшь завтра к нам? — спросил он, поправив кепку.

— Да, приду. Пока! — вдогонку сказала ему девушка.

Забрав нужные ей тетради и блокноты, она вышла на главную трассу. Девушка шла и наслаждались тем днём, когда никуда не нужно спешить и бежать. А завтра… завтра будут целый день занятия с детьми. А послезавтра вновь смены в кондитерской. Оставив свои мрачные мысли о работе, Джанет откинула с плеч пряди волос и подставила лицо под лучи солнца. Пока ветер трепал нежно волосы и полы платья миди в цветочек, шла по краю и оглядываясь, чтобы проезжающие машины не сбили её.

Узел платка на руке ослабел и Джанет не заметила, как чёрный внедорожник проехал мимо, и из-за ветра его унесло. Погрузившись в свои мысли, девушка заметила, что автомобиль дяди Акима появился вслед за чёрным внедорожником и помахала ему. И села в него, когда остановился рядом.

***

Кайнэн.

И

звилистая неровная дорога простиралась между густыми изумрудными елями, стоящими вдоль трассы. Загорелая рука в фамильных часах покоилась на руле. Усталый взгляд был пригвожден к пути. Потянувшись к бардачку, чтобы извлечь мятный леденцы, молодой мужчина случайно задел аккуратно сложенный лист бумаги. Кайнэн плотно сжал губы, вернув лист на место. Каждое слово из этого письма продолжало ранить. Малхаз, найдя его спустя две недели после того, как Джанет ушла; нашёл его в пьяном состояние. Кайнэн смутно помнил, как добрался до отеля, принадлежавший их семье.

Разъяренный Малхаз тогда затолкал его под ледяной душ и протянув холодную бутылку минералки, наклонился к младшему брату, и твердо произнёс:

— Кай, оставь ты все это. Оставь её. Она выбрала не тебя!

— Ты читал письмо? — нахмурился Кайнэн в ответ. — Ты не должен был…

— Слышишь меня ты, влюблённый идиот?! Она ушла сама. Написала тебе. Написала полицейскому, чтобы не искали её. Но ты делаешь все наоборот и напиваешься до беспамятства!

Вернувшись в реальность, он сжал зубы до скрежета. Ему многого стоило осознать, что она действительно ушла и оставила его. Но ряд вопросов мучили его разум. Как и образ девушки, что приходила к нему длинными одинокими ночами. Иногда это были приятные сны, в которых улыбалась ему спящей улыбкой, а в тёмных глазах отражались мерцающие звезды. Но зачастую это были те сны, в которых она звала его или находилась в луже крови, раз за разом прося о помощи.

Повернув руль, он выехал на более ровную дорогу и приоткрыл окно. В этих краях было столько дикой природы и красоты, что завораживало дух. Верхушки зелёных елей касались будто облаков. Голубое небо с пышными облаками медленно окрашивалось в алое. Скучающий взгляд Кайнэна перевелся на хрупкую фигуру, которая шла вдоль дороги. Длинные каштановые волосы с красными переливами развевались на ветру. Он проехал мимо и его глаза словно магнитом были пригвождены к ней. Девушка была одета в голубое платье с оборками.

Кайнэн успел увидеть лицо незнакомки миг, прежде чем проехал мимо неё. Сердце пропустило удар.

“Нет. Не может быть. Это не она. Не здесь. Это невозможно”.

Но перед глазами стояло лицо девушки с маленькой улыбкой. Крутанув руль, игнорируя все правила дорожного движения и инстинкт самосохранения, повернул резко автомобиль. Глаза жадно высматривали фигуру девушки там, где она стояла всего десять-пятнадцать секунд назад. Не веря в то, что ему привиделась ОНА, он вновь проигнорировал сигналы, которые давали ему другие водители. Руки на руле тряслись. Резко затормозив на том месте, выскочил из машины. Растерянный, Кайнэну оставалось озираться. Обречённо проведя по лицу, он грязно выругался. Малхаз был прав. Уже дошёл до того, что видел наяву её образ.

Однако на ветке ели, которая находилась в паре метров от него, что-то привлекло его внимание. Голубой платок одиноко зацепился о колючки и с замирающим сердцем молодой мужчина осторожно снял его.

— Ты плод моего больного сердца, или явь? — спросил он в пустоту.

Приподняв руку, молодой мужчина прижал лёгкую ткань к носу, вдыхая жадно цветочный незнакомый аромат. Он слабо напоминал прежние духи Джанет. Эти были более мускусные. Озираясь, продолжал глазами обшаривать каждый квадратный сантиметр. Могло ему привидеться в лице другой девушки лицо Джанет? Не сошёл ли он с ума настолько, что видел чего нет? Ощущая, что начинает нервничать, Кайнэн приблизился к своей машине. Сев в автомобиль, оставил платок на видном месте и не успел завести двигатель, как ощутил серьёзный резкий толчок, отчего подушка безопасности мигом раскрылась. Грязно выругавшись, он поморщился и обернулся кое-как в машине. В ушах звенело и несмотря на это, услышал, как кричат и сигналят.

— Только аварии не хватало, — простонал он и с трудом выбрался из автомобиля.

ДТП посреди оживленной трассы заставило несколько машин остановиться. Потирая рассеянно костяшки, он ждал, когда из автомобиля, который наехал на него, выберется человек. Высокий мужчина, лет за сорок выскочил с разъяренным лицом.

— Ты чего стоишь тут, дол**еб? Совсем права уже не нужны? Или глаза на заднице? — кричал он, размахивая огромными загорелыми руками.

— Сколько вам нужно? Мне нужно ехать. Назовите цену, я предложу двойную. У меня нет времени и желания возиться с полицией, — устало проговорил Кайнэн и достал из бардачка чековую книжку.

— Эй, богатенький. Смотри сюда, мы сейчас зафиксируем все и будет решать полиция, понял? Засунь эти свои грязные деньги знаешь куда? — с угрозой и злобой и проговорил мужчина.

— Я предлагаю вам в два раза больше. Мне правда нужно ехать, — настойчиво сказал Кайнэн.

— Господа, что происходит? Вы ещё за эти корыта ржавые драку устройте. Сынок, ты в порядке сам? — раздался незнакомый властный мужской голос.

Из иномарки выбрался мужчина слегка за пятьдесят и оглядел состояние автомобилей, а после на Кайнэна взглянул.

‐— Ты сын Мирзо? — спросил он удивлённо.

— Мы знакомы? — нахмурился Кайнэн.

— Нет. Но я знаю твоего отца. Ты вылитый он. Малхаз или Кайнэн?

— Кай, — неохотно отозвался он.

— Ну что, Кайнэн. Давай уладим это, а после поедем к нам домой. Я всегда рад семье Мирзо в своем доме.

***

Джанет.

Сняв с вешалки, близ огорода, сухую одежду, девушка внесла домой и после быстрой глажки, разложила вещи. Устало заварив себе горячий шоколад и взяв пирожное, выбралась на свежий воздух. Сев на ступеньки дома, обхватила себя за плечи, рассматривая небо, которое имело теперь фиолетовый оттенок вкупе с тёмной синевой. Тёплый летний воздух пах цветами и свежестью. Ощущая очередную волну тоски, Джанет улыбнулась Роану, когда он вслепую двинулся к ней на запах, и подтолкнул мокрый нос к ноге. Вытянув руку, девушка погладила по его головке и ушам. Собака от удовольствия заворчала.

Бабушка Нарина продолжала копаться в огороде и глядя на её фигуру, в паре метров, она думала о том, что будь бабушка жива, та тоже бы пропадала долгими часами в саду или огороде. Отчего-то компания этой женщины были приятной, несмотря на её немногословность.

Откинувшись спиной на дверь части своего дома, Джанет подняла глаза вновь на небеса. В глазах защипало. Наблюдали ли за ней папа, дедушка и мама оттуда? Желали ли ей счастья и сил? Потому что временами она не видела смысла в своём существование.

— Не сиди на холодном, — проворчал женский старческий голос.

— Тут не холодно, — глухо отозвалась Джанет, все еще глядя на небо, которое уже окончательно потемнело.

Краем глаза она увидела, как пожилая женщина отложила ведра с огурцами и ягодами, сев на лавочку тяжело. И следила за ней.

— Тоскуешь? — спросила проницательно она и когда девушка не ответила, продолжила. — Почему не вернешься?

— У меня нет дома, — ответила Джанет, ощутив, что голос осип.

— Ни за что не поверю. Ты девочка образованная, красивая и воспитанная. Думаешь, я поверю, что ты безродная сирота? — фыркнула девушка.

— Фактически, да, — пожала плечами Джанет.

— Я не говорила о доме, — вновь настойчиво заговорила бабушка Нарина. — По ком льешь слезы? Кто он?

Вздрогнув, Джанет бросила на нее украдкой взгляд. Пойманная врасплох, не знала, что и ответить.

— Джанет, я семь раз ходила к речке и восемь раз возвращалась оттуда*. Так скажешь, почему ты в этой дыре? Из-за кого? — наклонилась к ней женщина. (*прим. поговорка)

— Неважно это. Он уже давно забыл обо мне, — опустив глаза на свое голубое платье, провела пальцами по рисунку. — Думаю, что его уже женили.

— А он ишак, что за уши потянули в Загсе и женили? — вскинула седые брови женщина.

— Мы познакомились, когда я прилетела из Штатов, — заговорила девушка, не слушая больше. — Он общался в сети с той, кто взяла мои фото и голосовые. И видимо, понравилась ему.

— Общался? Как? Не с тобой, но твоими фото? — не поняла бабушка.

— Ну, в сети я публиковала в сети, а фото украли. Мы вместе узнали кто это. И потом… стали чаще видеться, — запнулась Джанет.

— И он сдался? Так скоро? — разочарованно проговорила женщина. — Точно ишак.

— Нет, он не такой, — возразила девушка. — Наоборот, в нашей истории ишак это я. Как только я не могла, не выходить оттолкнуть. Избегала, игнорировала, грубила.

— И зачем ты это делала, девочка?

— Наверное, не умею любить. Не умею принимать чувства, боюсь того, что сердце разобьют.

— Ты боишься любви, а не её последствий.

Скривившись от очевидной правды слов бабушки Нарины, Джанет взглянула за деревянные ворота дома. Грохоча, по дороге к ним ехал старый грузовик дедушки Акима. Он высунулся из окна и помахал им. Джанет встала и улыбнулась, приближаясь к калитку.

— Какая ночь, какая приятная ночь! Девочки, а я думал вы спите, — громко сказал мужчина, спрыгнув из машины.

— Девочки, — фыркнула пожилая женщина и Джанет коротко рассмеялась.

— А это тебе, Джанет, — схватив из салона пять алых роз, протянул ей.

— Ой что вы, не стоило, — удивилась девушка.

— Да чего там. Я проезжал, смотрю, там продают. Думаю, тебе и этой ворчливой бабулечке тоже, — и он отдал ей второй букет.

— Спасибо вам, — сердечно поблагодарила его девушка, вдыхая свои цветы и направляясь к пожилой женщине, которая хоть и проворчала, но погладила лепестки.

—  Я поехал, девочки. Доброй ночи вам. Не сидите долго. Поздно же, — помахал им мужчина и сел в свою машину. — Джани, будешь завтра у господина Мондави, будь осторожна. Дорогу закрыли.

— Почему?

— Крупная авария произошла недавно. Сразу после того, как мы проехали с тобой там. Говорят, есть жертвы. Сбили кого-то. Ладно. Спокойной ночи.

Оставшись вновь одна, Джанет села на кровати после дня, который казался ей бессмысленным в жизни. Она обняла себя за колени, включив телевизор. Лёгкие шторы развивались на ветру и в полной тьме, девушка потянулась за планшетом. Её руки застыли над кнопкой социальной сети. Отложив с упавшим сердцем, она улеглась на подушки и сморгнула слезы. По телевизору показывали сериал, который смотрела ещё при жизни с отцом и матерью - “Закрытая школа”. Свет от экрана осветил её лицо, которое повернулось к окну. Луна выглянула из облаков, словно подсматривая за ней.

— Надеюсь, что ты счастлив, Кай, — прошептала она, обращаясь к луне.

***

Кайнэн.

Ворочаясь долго в чужой холодной постели, в конце концов молодой человек свесил ноги и встал. Подойдя к окну, приоткрыл и взглянул на густые тучи. Человек, который вмешался из-за аварии на дороге оказался бывшим одноклассником отца и решил проблему с полицией. Но вместо этого просил остаться у него дома. Кайнэн согласился, не особо сопротивляясь. Вдыхая ночной воздух, взгляд молодого мужчины застыл на подушке, где лежал голубой платок, как символ того, что он не сошёл с ума. А рядом покоилось письмо, строчки которого врезались ему в мозг навсегда. Словно невидимая рука Джанет вырезала их у него в сознание и на сердце. Сжав желваки, он взял в руки письмо и его светлые глаза пробежались по тексту. Даже отсутствие в комнате света не могло остановить от того чтобы прочитать. Он слишком много ночей провел, вчитываясь и надеясь, что Джанет оставила какой-то шифр.

Он доставал Ариану, но та также как и все, не знала, где она. Она стала иголкой в этом бренном мире.

“Дорогой Кайнэн.
Мне есть тебе так много всего, что сказать, но я не знаю с чего начать. Ты прекрасный человек. Наверное, я никогда в своей жизни не встречу такого светлого человека, как ты. Мне очень очень жаль, что я сделала с тобой. Мне жаль, что одурачила тебя. Но это было ложью. Одной большой ложью. Я прилетела сюда с разбитым сердцем. Ты спрашивал меня есть ли кто-то. И отвечала нет. Но это ложь. У меня остался жених в Штатах. Мы поругались с ним. Он отказывался предлагать моей семье брак со мной и не знакомил со своими родителям. Я любила его несмотря на все. И поэтому ты был неинтересен. Моё сердце было и есть занято им.
Не ищи меня. Я возвращаюсь к нему. Я желаю тебе найти ту, которая будет твоим настоящим солнцем. Я не она, ты ошибся. Будь счастлив и оставь в своём сердце место для другой.
Со всем уважением к тебе Джанет”.

Письмо пережило несколько его эмоциональных срывов. Он мял, комкал, рвал листал и заново склеивал. В первый раз прочитав, Кайнэн подумал, что ее заставили это написать. Во второй раз, что это шутка. В третий пришло неверие. А в четвёртый… смирение.

Но все не клеилось. После месяца, когда он не знал, когда ел и пил, собрался, не без помощи Малхаза. И нанял частного детектива. Тот совсем скоро узнал, что Джанет Фробган-Бейхоз не пересекала границу, и нигде не высветилась. Пока все вокруг, включая и полицию говорили: она в порядке, и с тем, кого любит; он не верил. Может быть виной тому была призрачная надежда, что письмо ложь, и она сбежала, сбежала от чего-то, что могло принести боль; но он искал её. Кайнэн знал, что её брата взяли под стражу и того, кто просил руки Джанет. Как и узнал, что ее похитил с Мириам именно брат. Все это не давало покоя.

Ещё один разговор с Малхазом, за несколько до поездки в этот городок всплыл в голове.

Он собирал вещи в доме родителей, когда дверь открылась и на пороге застыл старший брат. Малхаз ничего не говорил долго, наблюдая за тем, как Кайнэн закинул в чемодан платок с вышитой буквой “J”, сложив руки на груди и опершись плечом о дверной проем.

— Куда ты в этот раз? Мама говорит, что опять гонишься за ней, — хмуро сказал он.

— Я еду по работе, — ответил Кайнэн.

— В эту дыру? А я должен поверить? Кай, почему тебе не отпустить её? Сколько уже прошло? Пять, или шесть месяцев? Целая жизнь, брат! — продолжил Малхаз. — Она в порядке, а ты сходишь с ума.

— Откуда ты знаешь? — бросил на кровать джинсы он и обернулся. — Ты что-то знаешь?

— Я? Что я могу знать, — смутился Малхаз.

— Ты говорил уверена, что она в порядке, — сузил глаза Кайнэн.

Малхаз замялся и оглянулся.

— Я встретился на помолвке наших общих знакомых с ее подругой.

— Арианой.

— Наверное, она, да.. Когда я поделился,  что ты волнуешься и губишь себя, она намекнула.

— Что? Что она сказала? Какой намёк. Говори как есть. Ариана не хочет со мной даже говорить.

— Твоя ненаглядная вышла с ней на связь только однажды, две недели назад. И сказала все хорошо.

— Точно? Ты лжёшь, я уверен.

— Зачем мне это, Кай?

Кайнэн какое-то время смотрел на брата, а после наклонился и застегнул чемодан и сел на кровать. Вытянув ноги, взглянул на свою комнату.

— Задай свой вопрос, — тихо произнёс Малхаз. Когда Кайнэн перевёл взгляд на него, усмехнулся горько и сказал. — Спроси то, что у тебя на уме.

— Не знаю о чем ты, — резко оборвал его Кайнэн и схватился за ручку чемодана, толкая к двери. Но Малхаз ни позволил покинуть комнату.

— То есть, ты не подумал о том, с кем она живёт? Девушка, которая всю жизнь жила на деньги дедушки и отца будет одна? Тебе мало того, что она даже написала тебе это в письме? Насколько ты не уважаешь себя. Девушка отказалась от тебя, — толкнул его в грудь Малхаз.

— Я не ты, — холодно заметил Кайнэн и проигнорировал, как глаза Малхаза потемнели. — Она может тысячу раз послать меня, может развернуть десятки меня. Я хочу знать. Хочу знать, что она в порядке и не нуждается помощи. Я хочу, чтобы она была счастлива, даже если я буду умирать каждую ночь, представляя её с другим.

— Ты правда сошёл с ума, — грустно сказал Малхаз.

— Нет, я в здравом уме. И люблю её настолько, что готов отдать другому, если это то, что хочет она. Но я хочу услышать это от неё, а не чужаков. И да, я знаю, что она может прожить честно сама, без помощи. Ты и другие видели то, что она показывала.

— О чём ты?

— Она училась в Штатах и работала там. Джанет не та, что будет бояться работы, как и не будет кривить нос от плохой ситуации. Она сильнее многих. Я найду. И когда найду, задам сам вопросы. Уйди с моей дороги, брат, если ты хочешь, чтобы мы остались в хороших отношениях. Ни ты, ни мамы, ни слухи, не остановят меня.

Возвращаясь в реальность, он с щемящим сердцем вернулся в кровать и улегся. В доме местного богатого господина было тихо и темно. Глядя на луну, он произнёс очень тихо:

— Надеюсь, что ты счастлива, Солнце.

***

Джанет.

Ранним утром Джанет уже была на ногах. Она надела лучшее лавандовое платье, немного даже накрасилась скупым набором косметики и подхватив свои тетради, сунула их в сумочку. Позавтракав ягодами и чашкой кофе, выбежала из дома. Ранние занятия репетиторством было её идеей. Она не любила проводить их после часу дня. Спеша к самому огромному и ухоженному дому в городке, Джанет помахала рукой дедушке Акиму. Железные узорчатые ворота открылись перед ней. И она вошла в особняк господина Мондави. Её провела во внутрь ожидающая невестка этого дома, и привела в комнату девочки десяти лет.

Спустя два часа занятий, девочка предложила ей перед уходом вместе с матерью выпить чашку кофе. Джанет в конце концов согласилась и вместе они спустились на первый этаж. Громкие голоса из огромной гостиной заставили их троих застыть.

— Прости, Джанет. У папы свекра гости, — прошептала невестка Мондави Ливара.

— Да ничего. Я все равно должна идти, — отмахнулась девушка.

— А я пойду к дедушке, — сказала девочка и побежала в гостиную.

— Ция! У тебя моя флешка, — увидела в руках девочки Джанет. Но было уже поздно,  та вбежала в зал.

И девушка шагнула за ней робко. Ливара последовала на кухню, видимо, накрывать стол. Не зная, что делать, Джанет замялась. Она не любила местных мужчина за косые взгляды и улыбки плотоядные. И боялась за свою безопасность, хотя рядом с ними жил дедушка Аким и его кавказские овчарки.

Но в гостиной сидели четверо. Сыновья женатые господина и сам господин Мондави. Спиной к Джанет сидел широкоплечий и с мускулистой спиной мужчина. Девушка быстро отвела взгляд от него на господина и девочку, которая обнимала дедушку, а тот усадил к себе на колени.

— Моя маленькая принцесса. Ты закончила, душа моя? — проворковал господин Мондави.

— Да, дедушка. Мы сегодня рано. Госпожа сказала, что я умница, — с гордостью проговорила девочка.

Их взаимоотношения заставили Джанет умиленно и грустно улыбнуться. Она будто со стороны смотрела на себя и дедушку. Проглотив ком в горле, поймала взгляд господина этого дома.

— О, здравствуй, Джанет. Уже уходишь?

— Да, я пойду. Мы закончили, — кивнула ему со смущением девушка, не замечая, что человек, который сидел к ней спиной выронил чашку с кофе себе на колени.

— Я скажу Орхану, пускай проводит тебя. Сынок, случилось что? — обратился он к человеку, который все еще сидел спиной к ней. — Прости, что отвлёкся, сынок. Это девочка волшебница. Она всех моих внуков выучила. Они теперь умнее всех в нашем роду. У Эрики оценки стали в два раза лучше. Джанет наша учительница начальных классов, а летом репетитор.

Смущённо улыбаясь ему, Джанет уже собиралась уйти, как увидела, что человек встал и медленно обернулся. И тут её словно облили ледяной водой, а после закинули в лаву. С огромными глазами она наблюдала за тем, как человек из её снов стоял перед ней. Между ними стояло кресло и столик.

Джанет отшатнулась от пронзившего её шока. Рука дернулась к боку и незаметно для всех ущипнула себя. Нет, не сон.

В голубых и таких знакомых, до боли любимых глазах отразился весь спектр её эмоций, начиная от неверия и заканчивая до ярости.

“Он изменился. Даже бородой оброс, и волосы более длинные стали”, — игнорируя все вокруг подумала Джанет, рассматривая его с бешено бьющимся сердцем, которое грозилось выпрыгнуть из грудной клетки. Ноги тряслись и ей подумалось: как она вообще ещё стоит? Желудок скрутило в узел от ужаса. Если он тут, то мог быть и Амир и его шестёрки. Даже оставив всех позади, он нашёл её…

Бежать. Опасность грозит вновь ей. Паника захлестнула её и девушка выскочила из частного дома Мондави. Она ужаснулась, когда ощутила, что мужские пальцы обхватили за локоть и резко развернули на месте, отчего волосы хлестнули по лицу. Убрав их с лица, она шагнула назад, глядя на бледное и злое лицо Кайнэна.

— Ты... ты реальная, — словно спрашивая и одновременно утверждая сказал он тихо, шагнув к ней и протянув руку. Но пальцы застыли в дюйме от её руки.

В его глазах было так много эмоций, что девушка сглотнула и отвернулась. Она зашагала вперёд, не ведая дороги. Как он нашёл её? Что теперь делать?

— Ты уходишь? Опять бежишь?! Джанет, сколько ты будешь бегать... от меня? — крикнул ей злобно в спину Кайнэн, не следуя за ней и оставшись на месте.

— Сколько понадобится для нас, — очень тихо сказала девушка. И повысила голос, заставив себя сказать. — Уходи. Ты здесь лишний. Тебя никто не ждал.

— Я был рядом с тобой всегда. Но ты? Где была ты, когда я был на коленях у судьбы?! С другим? — от боли, сквозивший в его голосе она содрогнулась всем телом и сглотнула горячие слезы.

Ускорившись, побежала и скрылась за поворотом. Джанет бежала и бежала, пока боль в боку не остановила её. Она размазала по щекам слезы. И возненавидела свою судьбу за эту встречу. Из всех мест, из всех людей он выбрал этот город. Как Кайнэн оказался здесь? Что забыл? Тысяча вопросов мучили её.

Но девушка пыталась спрятать в себя счастье от его вида. Как и пыталась подавить в себе радость от того, что увидела его.

Бабушка Нарина находилась в саду, когда она вернулась в дом. Девушка была этому только рада. Сев на кровать, пыталась успокоиться. Она не хотела уходить отсюда. Но слова Ильхана и Анзора стояли в ушах. Амир был маньяком и убийцей, который мог легко убить Кайнэна. Она не могла позволить этому случиться. И вскочила, когда услышала голос со двора. Подумав, что это Аким, Джанет убрала волосы с лица и решила поговорить с бабушкой Нариной. Она расскажет ей все и быть может, опять убежит в другое место…

Но выйдя из своей части дома, задохнулась, вцевпишись в дверь. Но было уже поздно. Во дворе её дома стоял человек, который говорил с улыбкой с бабушкой Нариной. Несмотря на беззаботность, его глаза сканировали все вокруг. И отыскали её застывшую фигуру.

Сбежать? Поздно.
Скрыться? Не выйдет.
Ожидала ли, что когда-то во дворе этого унылого места будет стоять обладатель её сердца и вечный гость снов? Нет, никогда.
Желала ли кинуться ему на шею? Несомненно.

Но стена в его глазах заставила ее сделать лишь один робкий шаг к нему. Кайнэн, который стоял перед ней источал холод. Словно это был незнакомый ей Кайнэн. Проваливаясь в его голубые глаза, словно бездоную пропасть, ощутила, что мир вокруг них вновь застыл, где-то в пространстве.

Её глаза боялись отразить то, что не могли озвучить уста.

“Я скучала по тебе. Я дура, которая бросила свое сердце в ещё большей огонь”.

— И где он? Не выйдет поздороваться? — саркастично спросил он.

— Кто он, сынок? Кого ты ищешь? — спросила бабушка Нарина.

— Мужчина… жених… муж… Её, — резко кивнул подбородком на нее Кайнэн, но глядя на пожилую женщину.

— Он на работе, — опередила его Джанет и гордо подняла подбородок. — Он не будет тебе рад, уходи.

Шагнув к ней с каменным лицом, Джанет подумала, что задела его и испугалась, когда он поднял руку. Застыв перед ней, он рассматривал снизу вверх. Его длинные ресницы дрогнули. Девушка перевела взгляд с его рубашки на лицо, отмечая, что его щеки осунулись. Он словно обдумывал и сказал:

— Каким бы тернистым мой путь не был, и куда бы он не вел, я не причиню тебе зла. Никогда, обещаю. Как бы я не злился, не понимал, я не уйду, пока не увижу это в твоих глазах. Ты попалась, солнце.