Преимущества. У некоторых их нет или же они не видят их. А кому-то всё достаётся с рождения. Я вхожу в число последних. Я молода, красива и немыслимо богата. У меня нет проблем с тем, что ожидает меня в будущем. У меня, вообще, нет никаких проблем.

— Что за гадость?! — Взвизгиваю я и выплёскиваю содержимое моего бокала прямо на блузку глупой стюардессы.

— Барбара! — Устало возмущается папочка, сидящий в кресле напротив, откладывая приборы. К нам выскакивает вторая бортпроводница, тоже новенькая. Понабрали, блин. Ненавижу их, этот рабочий класс!

— Мисс...

— Это что такое, я спрашиваю? Я что хотела? Свежевыжатый сок из манго и ананаса! А что ты мне принесла? — Кричу я, бросая бокал в девушку, испуганно отпрыгивающую назад.

— Эту кислятину пей сама, как и тебе подобные жалкие людишки! Я не собираюсь портить свой желудок пакетированной гадостью лишь потому, что у тебя ума не хватило заказать больше сока! Это мой самолёт! И я требую немедленно принести мне мой сок, иначе убью к чёрту, — визжу я, и для правдоподобности, швыряю ещё и тарелкой с омлетом и беконом в стюардессу.

— Простите, мисс Лэвиш, но у нас...мы не можем вам подготовить свежевыжатый сок, а все запасы вы уже выпили, — со слезами на глазах мямлит эта глупая идиотка.

— И это должно меня волновать? Папа, я требую немедленно мой сок! Я хочу сок из манго и ананаса сию секунду! Как это его нет? Почему не подготовили ничего к моему перелёту? Немедленно развернуть лайнер и добыть мне сок!

— Барбара, хватит. Приношу свои извинения за поведение моей дочери, семнадцать лет и ни грамма уважения. Приберите здесь всё и принесите ей воды. Она...

— Что? Да как ты смеешь! Я сейчас устрою здесь погром! — Кричу, выскакивая в проход между сиденьями.

— Я хочу свой сок! — Визжа, топаю ногами, а затем ещё и прыгаю на борту, мотая распустившимися волосами, и не собираюсь прекращать это делать. Отец кривится от моего преставления, девушка в полном шоке, а мне плевать. Сок хочу и точка!

— Сок! Сок! Сок! Хочу сок! Я выбью окно, и мы умрём! — Запрыгиваю на сиденье и ложусь на него, угрожающе приставляя ноги к иллюминатору.

— Барбара, довольно. Мы найдём компромисс, — папа подскакивает ко мне, но я упрямо хватаюсь руками за сиденье и ещё ближе придвигаю ноги.

— Сок хочу, — тяну я, глядя на папочку.

— Давай договоримся. Как только мы приземлимся в Лондоне, то я тебе закажу сок, и он будет тебя ждать в машине...

— Нет.

— Разрешу купить новый автомобиль и больше не буду ругать за превышение скорости, — неплохо, но всё же мало.

— Не согласна!

— Поедешь на Рождественские каникулы, куда захочешь с безлимитной картой.

— Нет.

— Хорошо, что ты ещё хочешь, чтобы прекратить это шоу и успокоиться?

— Собачку.

— У тебя их три, и ни за одной ты не смотришь! — Напоминает он.

— Ну и что? Я хочу большую, хаски, и нужно нанять для неё служанку. Помимо этого, я хочу свою квартиру и после окончания школы нигде больше не учиться, это меня раздражает, а ещё переехать от вас в Милан, чтобы вечно ходить по магазинам.

— Никакого переезда, Барбара. Ты...

Открываю рот и снова визжу и, мотая головой, слабо ударяю по иллюминатору ногами.

— Хорошо! Хорошо! Милан, так Милан! — Сдаётся отец, и я расплываюсь в улыбке, радостно поднимаясь и поправляя блузку.

— Ты самый лучший, — чмокаю папу в щёку, и моя улыбка спадает, когда я поворачиваю голову к стюардессам.

— Их обеих уволить. Хочу, чтобы они нигде больше не нашли себе место. Вообще, нигде. Они глупые и наглые, раз не припасли для меня мой любимый сок, — ещё одно условие, и папа обречённо вздыхает.

Да меня абсолютно не волнует, что будет с этими дурами. Главное, что я довольна. А папочка всё сделает для меня, ведь я единственная девочка в семье и самая младшая. Если не сделает, то я закачу новый скандал, который даже мои братья не могут вытерпеть.

Наш личный самолёт совершает перелёт из Амстердама в Лондон. Папочка взял меня с собой на две недели, так как в школе меня отстранили от занятий за неподобающее поведение и рукоприкладство. И это нечестно. Я считаю, что ни в чём не виновата. Ну как можно мешать мне переписываться с моими тремя бойфрендами, заставляя решать замысловатые закорючки, которые мне в жизни никогда не понадобятся? Это просто непростительно, особенно, то, что у меня пытались забрать телефон, за что я ударила учительницу по лицу, продолжив переписку до вызова к директору. И да, мои подруги того же мнения, что и я.

У меня в планах нет ничего умственно сложного, потому что я обеспечена на всю свою жизнь. К тому же у меня три старших брата, тоже успешных бизнесмена, и они никогда не оставят в беде свою маленькую принцессу. Меня все любят и прощают любые выходки, чем я постоянно пользуюсь и довожу всех вокруг до истерики, пока немедленно не получаю того, чего хочу или же мне предлагают довольно выгодный компромисс. Это очень удобно. Покричать, разбить посуду, начать угрожать собственной смертью или чем-то в этом духе, и все становятся шёлковыми, моими ручными зверушками.

***

Окончание школы, точнее, окончание школы мной стало самым обсуждаемым предметом за последний месяц. Шикарная вечеринка в нашем особняке. Самое дорогое шампанское и куча деликатесов. Массовое мероприятие, побившее рекорды по затраченным финансам даже на моё восемнадцатилетие. И я королева среди жалких людишек. Я довольна, отчего позволила себе выпить лишнего и на следующее утро страдала от головной боли, пока горничные убирали последствия вчерашней вечеринки. К сожалению, я рассталась со всеми своими парнями, так как они решили учиться и даже поступили куда-то, что меня абсолютно не интересует. Они стали для меня отвратительными пресмыкателями перед системой. И подруги туда же. Не понимаю, зачем учиться, если у нас и так всё есть?

Два дня у меня было ужасное самочувствие, а вот на третий я уже решаю отправиться в салон красоты, чтобы привести себя в порядок. Массаж, маникюр, педикюр, маски, до самого вечера надо мной работают. Никаких чаевых, не заслужили. Они обязаны делать меня счастливой, я за это и так плачу. Так что меня они ненавидят, я это знаю. И мне плевать.

Вернувшись домой на своей новенькой спортивной машине, которую я при выезде с парковки немного помяла сегодня, улыбаясь и наслаждаясь своей красотой, вхожу в сверкающий холл, где меня встречает дворецкий, принимая из моих рук сумочку.

— Снова у тебя вид, словно тебе устрицы протухшие попались, Роман, — фыркаю я.

— Мисс Лэвиш, вас ожидает отец в своём кабинете, — сообщает он.

— Завтра, сейчас у меня нет настроения для его нравоучений, — отмахиваясь, поднимаюсь по лестнице.

— Это срочно, там же все ваши братья.

— Что случилось? — Останавливаюсь и оборачиваюсь.

— Не могу знать, мисс, но они все ждут вас, чтобы обсудить нечто крайне важное по поводу вашего семейного счёта, — всё внутри леденеет при слове «счёт». Ох, нет, худшего в жизни со мной не могло произойти, а ведь всё только начало налаживаться. Школьная каторга позади, и меня ждало невероятное будущее в роскоши и новых коллекциях.

Быстро сбегаю вниз и направляюсь к кабинету отца, представляя в голове такое ужасающее событие, как банкротство. Но ведь утром всё ещё было хорошо, я видела папу, и он улыбался, хотя как обычно вымученно и устало. Ну а что ожидать от мужчины в шестьдесят шесть лет. Он, наверное, вообще, уже весь дряхлый. Конечно, внешне он потерял свою красоту довольно давно, но всё же я его люблю временами, когда он не спорит со мной.

Врываюсь в кабинет и оглядываю четырёх мужчин, собравшихся возле стола. Во главе сидит папа, а братья поворачивают головы при моём появлении.

— Надо же, а мы думали, ты, вообще, сегодня не появишься, Барби, — хмыкает Шейн, самый младший из моих братьев, но на четыре года старше меня, темноволосый красавчик, проходящий сейчас практику в компании отца. Он приближается ко мне и целует в щёку.

— Что случилось? Роман сказал о наших счетах. Мы банкроты? Нас выгонят из дома? А квартиру мне купили? — Заваливаю я вопросами всех присутствующих.

— Давайте, присядем, — предлагает папа.

— Не хочу садиться! Скажи, мы теперь нищие? — Визжу я.

— Барбара, садись, — рыкает Лайло, мой старший брат, который постоянно указывает мне на всякие глупости, уподобляясь отцу.

— Я...

— Барбара, лучше присядь. Разговор будет долгим, — натягивая улыбку, последний из братьев, Чарльз, указывает рукой на кресло.

Меня это уже так пугает, что я с радостью плюхаюсь в кресло. Ноги не держат. Руки трясутся, и я очень боюсь, что не полечу в Милан, и квартиру мне там не купят.

Ожидаю, когда все мужчины сядут, и так получается, что я располагаюсь напротив них, словно мне собираются вынести какой-то жуткий приговор.

— Итак, с нашими счетами всё в порядке, — нарушает тишину папа.

Слава богу! Милан меня ждёт!

— Бизнес у каждого из нас приносит стабильный доход, и прибыль двигается только вверх, — добавляет Лайло.

Расслабляюсь и с улыбкой вздыхаю.

— Мы не банкроты, и в ближайшее время это не предвидится, — говорит Чарльз.

— Это хорошо, — киваю я.

— Ты права, Барби, у нас всё хорошо, но вот у тебя нет, — моя улыбка спадает от слов самого любимого братика Шейна.

— Что? — Шепчу я.

— Ты едва смогла окончить школу...

— Нет, пап, это ложь. Она её не окончила, так как ты купил ей аттестат и угробил здоровье и нервы на все её выходки, — поправляет отца Лайло с кривой усмешкой.

— Это потому что мне не нравились преподаватели, и ведь школа позади, — нахожу я оправдание.

— Твоё поведение стало невыносимым. Везде, где ты появляешься, там проблемы и твои истерики. За последний год мне пришлось уволить стольких людей, что не сосчитать, — обвиняет меня папа.

— Но они сами виноваты! Они не выполняют свою работу настолько, насколько мы её оплачиваем! Это справедливо! — Возмущаюсь я.

— Или же это ты виновата, Барбара, как и мы, раз позволили тебе превратиться в наглую, жестокую, невыносимую и бесполезную стерву? — Перевожу взгляд на Чарльза.

— Что, Милана не будет? — Обиженно спрашиваю их.

— Нет, Барбара, больше никакого Милана и покупок. Больше никаких путешествий, потому что ты банкрот, — качает головой отец.

— Что? — Выдыхаю я и даже от возмущения подскакиваю на ноги.

— Но вы сказали, что у нас всё хорошо! Вы сказали, что у нас есть деньги, и их очень много! — Размахивая руками, кричу я.

— Всё верно, Барбара, у нас всё хорошо, а вот ты стала банкротом. Каждый из моих сыновей начинал с низов, поднимался и продолжает подниматься по карьерной лестнице вверх, набираясь опыта. Они сами строят свою жизнь, когда ты абсолютно отбилась от рук и даже правила приличия, которым тебя учили, забыла. Я больше не в силах обеспечивать твои праздники. К слову, последний обошёлся мне в миллион фунтов. Миллион, Барбара! А погром, который устроили твои друзья, до сих пор полностью не прибран, — отчитывает меня отец.

— Но...но...

— Барбара, мы устали от тебя и от того, какие проблемы ты с собой несёшь, — вставляет Чарльз.

— Но...но я же младшая!

— Это не позволяет тебе угрожать разгерметизацией самолёта, бить преподавателей, сбивать пешеходов, убегать с места преступления, крушить салоны красоты, причинять боль прислуге. Ты достигла возраста, когда должна уже сама понимать, какое будущее тебя ждёт.

— Я...я буду хорошо себя вести, обещаю. Найму шофёра, чтобы больше этих людишек не давить, хотя они сами виноваты. Я же еду, они обязаны расступаться...

— Барби, ты ничего не понимаешь? — Мою сбившуюся речь печально перебивает Шейн.

— Ты, правда, не осознаёшь, что постоянно остаёшься безнаказанной за всё, что сделала? Мы надеялись, что ты сделала выводы, а, выходит, что нет. Ты не видишь, в кого превратилась. Мы любим тебя, поэтому не в силах наблюдать за тем, как ты деградируешь из-за наших чувств к тебе, — грустно произносит братик.

— Я же...

— Так что с этого момента у тебя есть два выхода, как ты будешь себя содержать. Первый — ты выйдешь замуж за одного из моих хороших знакомых, и я с радостью передам тебя на перевоспитание ему. А он, по слухам, умеет приструнить женщину, у него их было достаточно, — категорично заявляет отец, отчего я делаю шаг назад и приоткрываю рот.

— Говори как есть, пап. Он будет лупить её как Сидорову козу, пока она не родит ему ребёнка, а потом ещё одного, но зато наша сестра будет до конца своих дней обеспечена не нами, и не мы будем отвечать за её проступки, краснеть за её выходки и глупость, — фыркает Лайло.

— Вы не посмеете так со мной поступить. Я...

— Ты не оставила нам выбора, Барбара. Ты понятия не имеешь, сколько моральных и физических сил нужно приложить, чтобы заработать хотя бы фунт. Ты живёшь на всём готовом и унижаешь людей, которые работают для тебя и твоего комфорта. Ты не ценишь нашу помощь и любовь, и мы считаем, что тебе пора самой о себе заботиться, — обессиленно падаю в кресло, с ужасом смотря на Чарльза.

— А второй вариант? Вы сказали, что есть два варианта, да? И я обещаю...я клянусь, что изменюсь, только не надо меня отдавать этому хмырю, — издаю стон, умоляюще переводя взгляд на отца.

— Есть, Барбара, — кивает Чарльз.

— Какой? Я больше и слова вам поперёк не скажу, правда. Я буду меньше тратить деньги и постараюсь никому не грубить, только не наказывайте меня так жестоко, — заставляю себя унижаться и умолять их, ведь я понимаю, что они управляют моими финансами и сейчас просто пугают меня. Что ж, хорошо, подыграю.

— Это уже тебе не поможет, сестрёнка, — усмехается Лайло.

— Я поговорил сегодня со своими друзьями в Америке и попросил их о помощи, — произносит папа.

— Что это за помощь?

— Организовать твой перелёт туда, где ты начнёшь новую жизнь подальше от дома.

— Что? — Недоумённо переспрашиваю я. — Но это же...это...

— Условия таковы, Барбара, ты сегодня же собираешь минимум вещей, которые тебе понадобятся на первое время. А также я буду предоставлять тебе по две тысячи долларов в месяц на еду и необходимые вещи в течение двух лет. Помимо этого, я уже снял и оплатил для тебя небольшую и недорогую квартиру, которую ты, в будущем, сможешь сама себе позволить содержать. Я буду помогать тебе деньгами только два года, Барбара, пока ты будешь учиться в экстренном режиме с нанятыми для тебя преподавателями по школьной программе, а затем ещё три месяца на курсах получать необходимые знания для новой профессии. Другого решения для тебя нет. С этого дня ты начнёшь сама о себе заботиться, — от слов отца я, кажется, сейчас в обморок упаду, но быстро вспоминаю, что они меня, скорее всего, разыгрывают, и беру себя в руки.

— То есть, ты предлагаешь мне уехать из дома в Америку и там снова начать учиться? Ты в своём уме? Да я не создана для этого, папа! Вы все с ума сошли, что ли? Посмотрите на меня. Я должна быть только красивой, и всё, — уверенно заявляю. Им удалось немного напугать меня, но сдаваться ни за что не собираюсь!

— Красота твоя может быть оценена как раз в первом варианте Барбара. Значит, ты выбираешь его, и мы сейчас же подписываем брачный договор, по которому ты уйдёшь из дома без денег, одежды и будешь передана в руки мужу? Мы верно тебя понимаем? — Зло перевожу взгляд на Лайло. Козёл, вот всегда был козлом, считающим, что он умнее и лучше всех.

— Да ни черта подобного, придурок! — Возмущаюсь я.

— Барбара, понизь тон, — предупреждает отец.

— Сестрёнка, тебе лучше выбрать второй вариант. Сначала тебя поднатаскают по основной программе, чтоб ты сдала экзамены в лётную школу, а потом ещё три месяца, и ты будешь путешествовать, как и мечтала, — мягко произносит Шейн.

— Ещё раз...лётная школа? — С отвращением выплёвываю каждое слово.

— Именно она, Барбара. Другого места для тебя я не нашёл. Именно работа с людьми и прислуживание им, труд которых ты никогда не ценила и не понимала, и поможет тебе стать нормальной женщиной. Дочерью, которой я буду гордиться, как и сыновьями, — вот этого ещё не хватало. Да я никогда не буду прогибаться под жалких людишек! Никогда!

— Знаете что, — поднимаюсь из кресла и оглядываю свою семью, которую уже ненавижу, да и настроение они мне всё же испортили.

— Я наследница вашей империи, и весь этот фарс можете оставить для глупых шлюх, с которыми спите. Вы ни за что на свете не отправите меня никуда, как и не отдадите какому-то жестокому барану, потому что вы меня любите, какой бы я ни была. Я от вас уже устала, поэтому пойду посмотрю какой-нибудь сериал, как и вещи свои соберу для поездки в Милан, — разворачиваюсь, уверенно направляясь к двери, как вдруг слышу за спиной.

— Если ты и выйдешь отсюда, Барбара, то или в руки моего знакомого, или на трап самолёта. Никакого фарса и розыгрыша. Я отрекаюсь от тебя, пока ты не возьмёшься за ум и не станешь достойной дочерью, — по спине проходит холодок, и я оборачиваюсь.

— Папа, ты не можешь, — шепчу я.

— Могу. Могу, доченька, потому что мне так больно сейчас. Мне больно понимать, в кого я тебя превратил своей любовью. Мне больно. Лайло, прикажи, чтобы подали машину, и проследи за тем, чтобы она была доставлена к своему будущему мужу.

— Нет...нет, вы не посмеете! — Визжу я и, подбегая к двери, толкаю её. Но она заперта. Ужас и паника сковывают сознание. Это не шутка!

— Шейн, скажи им! Выпусти меня! Пожалуйста! Я не хочу! — Чуть ли не плача, кричу, умоляюще смотря на брата, а он отводит взгляд.

— Чарльз, — в глазах скапливаются слёзы, потому что второй брат тоже не желает смотреть на меня.

— Лайло! — Ещё одна попытка, но старший брат неумолимо поднимается и достаёт телефон, сообщая о том, чтобы машина была у центрального входа.

— Папа! Ты не сделаешь этого со мной! Я же умру! Я погибну! Я убью себя, клянусь! Убью себя! — Угрожаю я.

— Лучше бы ты это сделала раньше, Барбара, ведь дочь я давно потерял, — это хуже пощёчины. Это хуже любых запретов. Это удар. Сильный удар по моему сердцу и сознанию.

— Папа, — с ужасом шепчет Шейн.

— Хватит, я вычёркиваю тебя, Барбара, из списка своих наследников. И сейчас оставляю за тобой выбор, как ты будешь жить дальше, — отец поднимается. Слёзы скатываются по моему лицу, и впервые в жизни мне так страшно и больно в груди.