Вот уже несколько дней бродили Изгой и Феб по лесу в поисках логова Тырша. За это время монстр убил ещё двух коров, но на глаза охотникам так ни разу и не попался, даже следов его нигде не было. Феб был несколько разочарован. Он-то думал, что для Изгоя, способного вкладывать свои мысли в чужую голову и убивать одним взглядом, не составит труда найти монстра лесу. Но день за днём они продолжали безрезультатно ходить кругами. И всё это время Феба не оставляло чувство, будто лес им не рад. Хотя, летописец, будучи горожанином, не особо разбирался в настроениях лесов, полей и всего прочего, что не покрыто камнем. Может, конечно, лес всегда такой холодный, сырой, полный мошкары, змей, агрессивных птиц и прочей гадости.

Феб, непривычный к жизни без всяких удобств, чувствовал себя не очень хорошо. Он растер ноги до мозолей, весь чесался от укусов мошек, да и одежда его была не самой подходящей для леса, где каждая веточка, каждый кустик норовили зацепиться за проходящего мимо. А вот Изгою казалось было всё ни по чем. Фебу же оставалось только утешаться мыслью, что скоро они таки найдут монстра. Впрочем, Феб ещё не решил, что для него лучше — найти монстра или наоборот — не найти его.

Но не всё было так печально. Статус помощника героя обладал просто чудесной силой. К тому же, как оказалось, Изгой избавил Теогон ещё от одного "монстра", сняв с должности градоначальника. Тот просто душил город налогами, был вором и взяточником. Пришлось на его место назначить более честного человека. Благодарные горожане умоляли Феба принять их подарки - в основном, простую бедняцкую еду. И летописцу приходилось таскать по лесу набитую до отказа сумку. Зато с голоду они с Изгоем теперь точно не умрут.

— Я готовлю фасоладу по собственному г'ецепту. Вы можете подумать: "фу, фасолада; чтоб её сделать много ума не надо". Но вы когда-нибудь пытались готовить в лесу, на костг'е, в таком неудобном котелке? Вот то-то же... — рассказывал Феб Тифону.

По совету Изгоя, летописец купил, точнее, получил в подарок, в Теогоне сушёных безумных пчёл и одну из них скормил сейчас ящерке. Но до сих пор не понятно было, получилось ли у Тифона передать сигнал, и видел ли кто-нибудь сейчас Феба. Впрочем, Изгой оказался человеком неразговорчивым и раздражительным. И на его фоне даже пучеглазая ящерица казалась не таким уж плохим собеседником.

— Так и вижу, как Изгой обг'адуется нашей вкусняшке. Он навег'но уже давно ног'мальной еды не видел. Сегодня я видал, как он съел гг'иб. Совег'шенно сыг'ой. Я не пошутил! Пг'едставляете? Ну где же это видано!

— Чем тебе не нравятся сырые грибы?

Феб аж вздрогнул от неожиданности, чуть не опрокинув на себя кастрюлю с кипящим супом.

— Ты чего такой зашуганный? Прячь свою ящерицу и пошли тырша ловить.

Изгой держал в руках корзинку с вишнями, ел их одну за одной и выплевывал косточки.

— Ты нашёл его логово? — спросил Феб. При появлении Изгоя, он, с перепугу, уронил ложку в кастрюлю и теперь тоскливо наблюдал за её погружением в густую красноватую жижу.

— Так точно. — ответил Изгой — И теперь мне понадобится твоя помощь. Ты готов?

— Эмм... К чему?

— Да не важно. Бросай свою похлёбку и пойдём.

— А мы что же даже не поедим?

— Ты хочешь со мной поспорить? — Изгой нахмурился.

— Ох нет, Изгой, пг'ости, нет, конечно.

— На, вот, держи и успокойся.

С этими словами Изгой сунул в руки Фебу свою корзинку с вишнями.

Феб торопливо, но тщательно затушил костёр, закрыл кастрюлю крышкой, сомневаясь, однако, что она сможет защитить суп от любопытных носов, которыми кишит лес, и поковылял за Изгоем.

— И что... мне надо... делать. — поинтересовался Феб, когда они поднялись на высокий лесистый холм. Летописец едва дышал, пот противными струями тек по лицу и телу, его сердце, казалось, хотелось пробить рёбра и сбежать из грудной клетки; не привык Феб к таким нагрузкам.

Взглянув на него Изгой, который даже не запыхался, покачал головой, но всё же ответил:

— Да ничего особенного, просто ходи туда-сюда. Только не за мной, пожалуйста.

Сказав это, Изгой ушёл, оставив своего летописца одного.

И Фебу больше ничего не оставалось, как ходить туда-сюда. Время шло мучительно медленно. Солнце, пронзавшее лучами густую листву деревьев, будто замерло на одном месте, не планируя его покидать. А Феб всё ходил и ел. Он уже покончил с вишней, и достал из сумки сырную лепёшку. Феб ничего не мог с собой поделать. Когда он волновался — он ел. Казалось что, пока он жуёт, с ним не может случиться ничего плохого. Странная иллюзия, но она действительно успокаивала.

Феб уже принялся за третью сырную лепёшку и начал было думать, что Изгой просто решил от него избавиться, бросив тут. Но, вдруг, он услышал шорох и увидел на дереве, метрах в трёх от себя куницу. Наверное, куницу. Феб не был точно уверен, он не очень разбирался в лесной живности. По крайней мере это был небольшой пушной зверёк с блестящими чёрными глазками и носиком-пуговкой. Он с любопытством смотрел на Феба, склонив голову набок. Ну хоть что-то приятное.

— Божечки, какой милаш! Хочешь вкусняшки?

Феб заулыбался, оторвал кусок от лепёшки и протянул зверьку. Дальнейшие события длились всего секунд пять, не больше, но для Феба это время, казалось, растянулось, и всё происходило достаточно медленно, чтобы накрепко отпечататься в памяти. Зверёк прижал уши и начал скакать кругами с ветки на ветку, словно танцуя замысловатый танец. А мир вокруг него начал вращаться и образовал воронку, затягивая в нее летописца. Тут Феба накрыла волна жуткого животного страха, он будто заглянул в лицо смерти, но при этом, не мог ни двинуться, ни закричать. А зверёк, тем временем прекратил свой танец, легко оттолкнулся лапками от ствола и прыгнул. Он остановился, клацнув острыми зубками, в миллиметрах от лица Феба. На мгновение зверек завис прямо в воздухе, затем, резко отлетел назад и врезался в дерево. Удар, был такой силы, что дерево согнулось, а часть корней показалась из под земли. Такое кого угодно могло вывести из равновесия, если не из жизни, но пушистый ни сколько не смутился. Зверь мгновенно вскочил на ноги и, судя по всему, решил убежать. Но движения его стали вдруг неуклюжими и заторможенными. Пройдя всего несколько шагов, зверёк беспомощно запутался в собственных лапах и упал.

Изгой, появился буквально из ниоткуда, неся в руке небольшую клетку. Он подошёл к зверьку, поднял его за шкирку и внимательно оглядел. Очевидно, довольный результатом, Изгой зашвырнул зверька в клетку, а её засунул в чёрный мешок.

Феб, за всё это время даже не шелохнулся. Изгой подошёл к летописцу и нахмурившись, внимательно посмотрел на него.

— Что? — сказал Феб, выйдя наконец из оцепенения.

— Смотрю на первого в мире человека, пытавшегося угостить тырша лепёшкой.

— Так это был тыг'ш?!

— Доброе утро, летописец! Ты же знаток монстров высшей категории?

— Ну да. Но я тыг'ша в книге видел, он лысый и мег'зкий, с ядом, стекающим с клыков. Как же он мог оказался пушистиком с милым носиком? Бг'ед какой-то...

Феб постарался отойти как можно дальше, чтоб скрыть, до какой степени он испугался. Но, судя по злорадному подобию улыбки на лице Изгоя, это ему не удалось.

— Не верь всему, что написано в книгах.

— А что же, ты его не убьёшь? — поинтересовался Феб, косясь на мешок, скрывающий монстра.

— Твою ж заразу, ты совсем ничего не знаешь, летописец? Смерть надо ещё заслужить. Отправим его в Эос. Смотри. — Изгой раскрыл ладонь, в ней была крошечная стрела — Она смазана ядом тырша, которого я поймал до этого. Только он их и берёт. В Эосе из этой твари вытянут весь его яд для следующей порции. А ещё есть поверье, что особым образом высушенные внутренние органы тырша полезны... хм... в общем, для здоровья. Так что живой, он пока дороже, чем мёртвый.

Фебу даже стало немного жаль такого симпатичного монстрика. Наверное, много проще было бы, будь тырш действительно мерзким уродом. Хотя, какое значение имеет его внешний вид? Ведь он убивал людей и чуть не убил Феба. От одной мысли о том, что могло случиться, не вмешайся Изгой, у летописца подкашивались колени и начинали дрожать руки. Наверное, всё таки монстр вполне заслужил свою участь.