Это была очень странная реальность. Изгой назвал её луной. Но, если в Иллюзорном мире луна была всего лишь движущейся картинкой, то тут... Этель толком так и не смогла понять что это такое. По реальной луне можно было ходить, прыгать, даже чуточку летать, если подпрыгнуть слишком уж сильно. Поверхность, мягкая, как песок, но холодная, как лёд, пружинила под ногами.
Тут всё казалось таким лёгким, легче пушинки, которую может унести ветром. Это очень пугало, но в тоже время внушало дикий восторг. Этель чувствовала себя странно, будто ей чужда эта реальность,  словно ее саму, и эту луну, и все вокруг, вылепили из чужого, непонятного материала.

На этой луне звезд было гораздо больше, чем на земле. Они сияли, как бриллианты, и, казалось,  спускались все ниже и ниже,  становясь огромными и яркими.  

В воздухе витал то ли пух, то ли пепел, сверкая в звёздном свете и придавая всему происходящему ещё большую загадочность и нереальность.

— Эй, посмотри! — крикнул Изгой, стоящий чуть в стороне, указав на горизонт.

Там, на фоне чернильной черноты местного неба, восходил огромный бело-голубой сияющий диск. Он заливал пространство мягким, холодным светом, который не грел, а лишь скользил по коже, словно шелковая ткань.

— Обос... Обалдеть... — выдохнула в восторге Этель, подойдя к Изгою — Что это?

— Земля.

— Чего? Земля в небе Луны? Нет, ты меня никогда не убедишь, что такое может быть в реальности. Это бред какой-то. Ты сам всё придумал. И ты явно псих, Из.

Уголки губ героя дернулись в едва заметной улыбке.

Земля, восходящая среди бриллиантовой россыпи звезд, была умопомрачительно прекрасна. Но для Этель другое зрелище было куда более приятным. Она тайком разглядывала тёмные глаза, обрамлённые длинными ресницами, худые щёки, покрытые грубой щетиной. Да и весь он выглядел таким грубым, неприветливым, но в тоже время таким желанным и любимым.

Можно сказать, они прожили вместе не один сон. Каждый раз Изгой просил  Этель больше не приходить. Говорил, что больше её никуда с собой не возьмёт. Но каждый раз нарушал своё обещание. А Этель влюблялась в него всё сильнее и сильнее. С самого начала, она просто ощущала эту любовь, как тёплое приятное чувство внутри, но скоро та, словно корнями срослась с её сущностью, отчего становилось немного страшно. Девочка и подумать не могла, что один единственный человек может по своей значимости перевесить целый мир и даже саму жизнь. Да и какая может быть жизнь без Него? Совершенно бессмысленная и никчёмная.

Впрочем, Изгой, кажется, к Этель особых чувств не испытывал. Или... Она не умела читать мысли Героя, а настроение его могло меняться так резко, что становилось не по себе. Только что добрый и спокойный, в ответ на какое-нибудь безобидное слово, он мог нагрубить. Однако любовь её, подобное поведение никак не могло погасить. Этель только стала осторожнее выбирать слова. Но сейчас, когда Изгой, казалось, был в хорошем расположении духа, она всё же решилась высказать догадку, которая появилась у неё ещё после самого первого сна.

— Слушай, а я кажется, знаю, кто ты.

— В каком смысле? - спросил он, опустив взгляд на девочку.

— Ты - Спящий.

Изгой отрицательно покачал головой.

— Что? С чего ты взяла?

— Это ведь логично. — затараторила Этель, увидев на его лице больше удивление, чем раздражение - Ты умеешь создавать миры. Ты из единственный из вечных, кто действительно заботится о нас. К тому же Элион говорил, что Спящий, вроде как, в не лучшем положении. А из первого сна, я поняла, что он вполне может быть и среди нас. Тобой командуют боги. Они, считай, держат тебя в плену. Только, не понимаю, как я могу тебе помочь? Ты только скажи. Всё что надо сделаю!

Изгой отвернулся и потер пальцами переносицу.

— О-о-о-о-о, да всё ещё хуже, чем я думал. Морфей говорил, что ты сходишь с ума, но чтобы до такой степени... Спящий — это ведь ты...

— Ты что, об косяк ударился? — наконец, собрав разбежавшиеся мысли воскликнула девочка — Я же тебе рассказывала о своём детстве, о маме, противном отчиме. Как я могу быть Спящим, если я обычая девушка?

— Если бы обычные девушки могли так запросто посещать мои сны, тут было бы не протолкнуться. Лезть в чужие сны никто не может, кроме Спящего. Ну и ещё боги, но что-то сомневаюсь, что ты одна из них. А на счёт твоей истории... Так ты могла себе это всё навыдумывать.

Этель раскрыла было рот, чтобы возразить, но остановилась и задумалась.

— Значит, вот как, да? Тогда, у меня к тебе есть несколько вопросов...

Тут Изгой заметил боковым зрением какое-то движение.

— Тихо. - махнул он рукой девочке.

Внезапно, что-то черное налетело на них, сбило Изгоя с ног, схватило Этель и побежало прочь. Герой вскочил и бросился в погоню. Но что-то странное стало творится с окружающим пространством. Оно начало искажаться, закручиваться, осыпаться, как песок. Ни на чём невозможно было сосредоточить взгляд. Ноги увязали в густой, вязкой жиже, колени подкашивались. Идти становилось всё труднее. Жуткий вой, будто от тысяч кошмаров, заполнил пространство, через уши забирался в разум, норовя и его разрушить. Наконец Изгой добрался до пещеры, похожей на те, что бывали на плато Воронье крыло. У входа он смог разглядеть сидящего монстра, похожего больше на огромный свалявшийся кусок шерсти с торчащими из него когтями и клыками. В чёрной лапе тот держал ещё бьющееся маленькое сердце. Рядом лежала Этель с буквально вывернутой наизнанку грудной клеткой.

— Кажется, я опять погорячился. Но я никак не могу отдать тебе её. Она моя королева! Я приказываю тебе забыть о ней! - прорычал монстр своей, не слишком приспособленной для человеческой речи пастью и стал на глазах меняться, превратившись в молодую Элладу.

— Прекрати нести бред! - закричал Изгой, пытаясь игнорировать царящий вокруг кошмар - И не смей использовать её образ!

— Извини. - произнесла "Эллада" - Я лишь пытаюсь найти в тебе что-то человеческое. Мне так хочется понять, почему ты меня предал?

— Что ты несёшь? Я никого не предавал.

Изгоя колотила дрожь. Он больше не мог сделать ни шагу.

— То, что ты не хочешь чего-то помнить, - продолжила "Эллада" - не значит, что этого не было. Я тебе доверяла, а ты меня предал. Предатель. Предатель.

"Эллада" начала на глазах стареть, пока не рассыпалась в прах. Но голос её не утих, ударяя по барабанным перепонкам одним и тем же словом. А сердце, что она держала в руках загорелось. И огонь этот становился больше и больше, пока не поглотил всё.

***

Проснувшись, Этель не сразу пришла в себя. Ещё несколько мгновений у неё перед глазами стояла безобразная морда монстра и острые обломки собственных рёбер. Странно, но когда видение наконец растворилось, всё вокруг продолжало ходить ходуном. Пахло старыми, давно забытыми вещами. Откуда-то сверху проникал свет, чуть растворяя пыльную тьму. Девочка попыталась было ощупать грудь, которая всё ещё болела, но смогла лишь чуть-чуть пошевелить рукой. Что-то больно впилось в запястье. Этель задрала голову и в несколько попыток сдула упавший на лицо светлый локон. Тогда она увидела свои руки, привязанные кожаными ремнями к чему-то, вероятно это была спинка старой деревянной кровати, на которой девочка лежала. Ноги её тоже оказались привязаны. Что произошло? Как она сюда попала? Этель попыталась вспомнить. Но думать ей было почти физически тяжело, будто попытка расшевелить заржавевший механизм. Её тошнило, всё тело болело, мир не переставал омерзительно вращаться.

Этель смутно помнила, как они с Аристо выехали из дворца. Потом... Что было потом? Их колесницу сильно тряхнуло... Они остановились... Какие-то люди... Аристо что-то кричал, хватаясь за кинжал... Бежать? Но куда? Стрела торчащая у него из груди... И тут сознание её, словно молния, осветила мысль: "они убили Аристо!". Она мгновенно смела всякое оцепенение. Этель отчаянно заметалась, пытаясь высвободится.

— Уроды! Ублюдки сраные! Отпустите меня! Помогите! - истошно закричала она.

— Ой, кто у нас тут проснулся. - послышался нежный голос почти над самым ухом.

Этель до боли скосила глаза и увидела лицо Луны, которое почти светилось своей белизной в окружающем полумраке.

— Ты? Ну я тебе сейчас устрою, тварь!

Девочка попыталась мысленно развязать, стягивающие руки ремни. Но невозможно было сосредоточиться, воображаемая картинка тут рассыпалась на кусочки.

— Не получится. — сказала Луна — Ты пьяна, девочка. В таком состоянии ты просто жалкий никчемный ребёнок.

Этель снова дёрнула руками, пытаясь разорвать путы, но сил не хватало.

— Стража! Мама! Элион! Кто-нибудь! Помогите!

— Ой, да хоть обкричись. Всё законно. Патриций сам разрешил мне тебя забрать. Теперь ты моя.

— Чего ты хочешь от меня? Я не буду тебе помогать!

— Будешь. От твоего желания тут ничего не зависит.

Оглядевшись, на сколько позволяло её положение, Этель поняла, что находится в том самом подземелье, где мать Элиона - Госпожа Смерть - проводила свои весьма специфические "косметические процедуры".

— Да, мы в подземелье Госпожи Смерти. - радостно заявила Луна - Это такая честь для меня. Я всегда ей восхищалась. Такая великая была женщина. И она, кажется, знала кое-что очень важное. Впрочем, у неё не было моих способностей. Теперь я буду Госпожой Смертью. Богиней смертью.

— Шлюха ты, а не богиня. Тебя поймают и казнят!

— Если поймают. А этого не случится никогда. - поправила её Луна и крикнула крупной толстой служанке стоящей у дверей — Эй, ты, приготовь мне мой напиток! Только аккуратней! Она слишком ценна. Я хочу использовать её как можно дольше.

— Слушаюсь, госпожа.

Женщина отлипла от двери, которую до того подпирала, подошла к Этель и склонилась над ней так близко, что девочка могла разглядеть черные точки на мясистом носу. Служанка отвязала одну руку девочки и резко опустила вниз.

— Дора. — дрожащим, от едва сдерживаемых слёз, голосом заговорила Этель — Т-тебя ведь Дора зовут, да? Ты же не будешь слушаться её? Это же будет предательством твоего господина!

— Он сравнивал меня с коровой, обсмеивал и коверкал моё имя. Вы, богатые, слишком много о себе думаете. — не глядя на девочку, ответила Дора.

— Не надо! Дора! Пожалуйста! - взмолилась девочка уже не сдерживая рыданий.

Ловким движением, будто она всю жизнь только этим и занималась, служанка разрезала вены на запястье Этель. Резкая боль побежала по предплечью, и багровой струйкой полилась кровь, стекая в подставленный золотой кубок.