Она не знала, сколько времени прошло. Минуты, часы, а может и дни слились в одну сплошную вязкую массу. Аканта просто лежала на дне телеги, которая с надрывным скрипом её куда-то везла, и пялилась в деревянную, неотесанную стену. С ней ехало ещё трое солдат, которые тоже, очевидно, в чем-то провинились. Но Аканта на них не обращала никакого внимания.

Руки и ноги, связанные за спиной, ничего не чувствовали. Возможно, они уже отнялись, но Аканте было совершенно всё равно. Она устала. Устала от себя, от своих мыслей, от постоянной борьбы и попыток что-то изменить. Изгой был совершенно прав. Кто она такая? Да никто. Никогда у неё ничего не получалось должным образом. Так с чего она решила, что имеет право быть судьёй и мстителем. Не зря всё таки боги говорят: "покоряйся судьбе, а не борись с ней". Бороться сил больше не оставалось, и Аканта решила покориться.

Наконец скрип колёс прекратился и телега остановилась. Солнце уже скрылось среди гор, лишь чуть подрумянивая небо на западе. Потихоньку начали зажигаться звезды. Вокруг вздымались громады скал. Послышались голоса. Кто-то выволок Аканту, освободил ей ноги и попытался поставить на землю. Однако, стоять девушка не могла, и упала на колени.

— Чего-то твои новенькие уже негодные приехали. - засмеялся визгливый голос.

Двое мужчин подошли к их телеге: один высокий и полный, другой огромный и плечистый.

— Нормально, сейчас встанет. - сказал конвоир.

Он схватил девушку под руки и снова поднял. На этот раз она устояла. Но из ног её будто вынули все мышцы и кости, забив оставшееся место ватой. Лишь спустя какое-то время она почувствовала мучительное покалывание, сообщавшее о том, что её ноги всё ещё принадлежат ей.

— Чур все новенькие мои. — заявил толстый.

— С чего это. А мне по-твоему не фиг делать было, что я сюда пришел. - забасил здоровяк.

— Да мне какая разница? У меня восемь шахтёров на днях завалило.

— Да у тебя всегда так, то завалит кого, то кто провалится куда. Совсем технику безопасности не соблюдаешь.

— Да какая техника безопасности? Они ж психи.

— У всех психи, но только у тебя то и дело пачками дохнут.

— Ладно, Аркад, успокойся. Вон, девчонку возьми. Порадуй своих. — сказал конвоир и толкнул Аканту в сторону здоровяка.

— Только одну? Я жаловаться буду. - буркнул тот. Но всё таки взял Аканту под руку и буквально поволок  за собой по узкой тропе в гору. К счастью, идти пришлось недолго. Скоро в сгущающейся темноте перед ними выросли ворота, зажатые массивной каменной стеной. Где-то внизу в зияющей слева темнотой пропасти  шумел горный поток.

— Стой! Кто идёт? — послышался голос из-за ворот.

— Лут, хорош прикалываться, открывай, я замёрз, как собака.

Ворота открылись и впустили их на широкую каменную площадку, освещённую факелами. Она была совершено пуста. Лишь в стороне какой-то человек размахивал палкой. Можно было подумать, что он выбивает пыль из валяющейся на земле кучи тряпья. Аканта отвернулась.

— Эй, а у меня новенькая! Да хватит уже, убьешь же! - крикнул здоровяк человеку с палкой. Тот прекратил своё занятие и оглядел девушку.

— Ого, какая! Давно таких не поступало. Надоели уже эти костлявые! Ну что, красотка, добро пожаловать в кошмар! Кинь её в третий барак. Завтра после смены разберёмся. - ответил он, и пнув ногой кучу тряпья добавил - А от него всё равно проку нет. Больше трындит, чем работает. В расход его пора. Но это тоже уже завтра... Или послезавтра...

Аканту подвели к первому из трёх длинных строений. Здоровяк отпер замок и втолкнул девушку внутрь со словами "отдыхай пока".

Тусклый свет, проникая через окна под самым потолком, едва разбавлял тьму. В нос ударил запах затхлости и давно немытых тел. Слышно было чье-то бормотание, плач и тихое хихиканье. Когда глаза немного привыкли к темноте, Аканта разглядела ряды то ли коек, то ли полок, располагавшихся в два яруса. Девушка не стала к ним подходит, лишь прислонилась спиной к стене и сползла на пол, обняв колени. Скоро дверь вновь открылась и в помещение зашвырнули ту саму кучу тряпья, которую выбивал палкой надзиратель. Куча тряпья, оказавшаяся тощим человеком, жалобно заскулила и зашевелилась, пытаясь перевернуться. Аканта подползла и помогла ему повернуться на спину. Тот откашлялся, засунул руку себе в рот и достал что-то оттуда.

— О-о-о-о-о. - проскрипел несчастный - это был мой любимый зуб. На нём не было почти не одной дырки. Правда славный? - спросил он, предъявив зуб Аканте.

— Да брешешь ты. - взмутилась какая-то старуха, лежащая на ближайшей нижней койке.

В тусклом освещении сложно было разглядеть несчастного. Ему с одинаковым успехом могло быть, как двадцать, так и сорок. Чумазое маленькое лицо с курносым носом и впалыми щеками. Цвет грязных засаленных волос определить было невозможно.

— За что тебя так? - спросила Аканта.

— Болтал много. - снова вмешалась бабка.

— Я просто хотел помочь. - забормотал несчастный.

— Надзиратели хотели забрать семсот восемь на вечер, а он возникать начал.

— Курва ты старая! - попытался закричать он - Она же ребенок ещё совсем! Не правильно это. Я им хотел сказать, что так делать нельзя. Нельзя и всё!

— А тебе больше всех надо. Хотел, чтоб тебя забрали? - хохотнул кто-то из темноты.

— Так другая смена и забирала, пока симпатичный был. Тогда-то он и чокнулся! - заявила бабка.

— Врешь, курва старая! - закричал несчастный и доверительно забормотал Аканте, вцепившись ей в руку — Врёт она всё! Она всё придумала! Не было такого. Не было.

Тут он то ли расхохотался, то ли зарыдал.

— Дайте же наконец поспать! - заорал кто-то.

— Заткнись! - ответили ему.

Аканта попыталась успокоить несчастного, прижав к себе, только очень аккуратно, боясь, навредить.

— Меня зовут Аканта. А тебя как? - тихо спросила она.

— Забыл. — шмыгнув носом ответил несчастный.

— В смысле, ты забыл, как тебя зовут?

— Да. И меня так зовут.

Они просидели на полу всю ночь. Когда ветер не задувал в щели, было вполне сносно. Аканта даже смогла немного поспать. Но на рассвете надзиратели выгнали их на улицу. Всех, кроме Забыла, который так и остался валяться на полу.

Надзиратели с палками выстроили их в шеренгу и отправил в другое здание, которое оказалось столовой. Рудокопам раздали странно пахнущий хлеб и тарелки с серой массой, в которой при должном усилии можно было опознать кашу на воде. Хлеб Аканта незаметно спрятала, чтобы поделиться с Забылом, если, конечно, тот ещё жив. Потом их распределили на работу. Аканта возила ручную тележку из шахты и обратно. Туда-сюда, пустую-полную, с камнями черными и блестящими в одну кучу, с камнями серыми в другую. Раз за разом она ныряла в черную пасть всё углубляющейся новой шахты. Закрывая глаза, она продолжала видеть проклятые камни, будто они отпечатывались на внутренней поверхности век. Аканта повязала подол платья и потихоньку, чтобы никто не видел, собирала туда камушки. Под конец дня ладони наотрез отказывались что-либо держать, а ноги куда либо идти. Даже на ужине, руки дрожали, с трудом набирая в ложку очередную порцию сомнительной серой массы.

По началу, Аканта решила, что оставив в живых, Изой пощадил её. Но теперь поняла, что никакая это была не пощада. Это место куда хуже смерти. Рудокопов уже не считали за живых людей. И самое жуткое, что рудокопы сами о себе были того же мнения. Казалось, что это жуткое место вытравило из них всё человеческое. Дружба, взаимопомощь, привязанности. Ничего этого для них не осталось. И тем больнее было понимать, что может быть сейчас умирает единственный, кто пытался проявить человечность. В бараке жило около ста человек, и лишь он один осмелился заступиться за ребёнка. Его смерть была бы верхом несправедливости. Просто необходимо было, чтобы хоть кто-то заступился за несчастного, подарил ему надежду. Аканта
почти весь день думала о нем и как только их отпустили, поторопилась в барак, хоть на дрожащих ногах это было и трудно.

Забыл не умер. Мало того, он даже переместился на ближайшую койку, свернувшись на ней. Бабка, ругавшаяся с ним прошлой ночью попыталась его спихнуть.

— А ну пошёл вон. Это моё место.

— Найдешь себе другое. — огрызнулась на неё Аканта

Бабка сжала бледные губы в куриную гузку, но спорить с наглой и сильной девицей не стала. Только пробурчала что-то вроде "ну и молодёжь пошла" и с видом крайне оскорбленным вскарабкалась на единственную свободную верхнюю полку.

Приглядевшись к Забылу, Аканта увидела, что он прижимает к себе дохлую крысу и что-то шепчет ей в серое ухо. Увидев девушку он растянул потрескавшиеся губы в подобие улыбки.

— Солнышко, ты вернулась. А смотри кого я нашёл. Его зовут Пузя. Правда, симпатичный?

Забыл сунул крысу чуть ли не под самый нос Аканте.

— Да, да, очень. - подавляя тошноту, девушка мягко отстранила от лица его руку - Я тебе хлеба принесла. Поешь пожалуйста.

— Нашла с кем нянькаться. Он же всё равно скоро подохнет. - буркнула старуха.

— Не дождётесь. - прошипела Аканта.

— Неет - потянул Забыл - старая курва права, я конченый. Сегодня или завтра придут за мной. И за тобой, скорей всего, тоже. Меня пустят на бигбадабум, а тебя... Тебе тоже придёт конец. Тут никто не остаётся прежним. Смирись...

— Смирюсь, в твоих снах. - ответила Аканта, отрывая рукав от своего платья. Под любопытным взглядом Забыла, всё таки начавшего вяло жевать хлеб, она завязала рукав с одной стороны и насыпала в него камушков, которые успела собрать за день. Мешочек получился не слишком увесистым, но ничего, в купе с эффектом неожиданности вполне может подействовать. Хотя, конечно, вряд ли. Руки дрожали, всё тело ныло, желания что-то ещё делать не было совершенно. Хотелось просто лечь и лежать, как другие рудокопы. Из Аканты будто вытянули все силы. Но при одном только взгляде на Забыла в ней вскипала злость, которая придавала сил. Пусть уж лучше её убьют за сопротивление, но оставаться тут, гнить заживо и медленно сходить с ума она была категорически не согласна.

— Может не надо? - забыл с тревогой поглядел ей в глаза.

— Мы ведь и так уже почти конченые. - ответила Аканта и улыбнулась.

— Ох, и не нравится мне твоя улыбка.

Скоро дверь барака открылась и на пороге показались двое надзирателей.

— Так, новенькая, на выход. — произнёс один из них.

— А я? - на сколько мог громко, сказал Забыл.

— А тебе что, чучело, мало было? С тобой завтра разберёмся. В честь праздника, поживи ещё денёк. Новенькая, ты глухая? Выходи! - рявкнул надзиратель, которорый вчера избивал Забыла.

— Я никуда не пойду. - тихо ответила девушка.

— Чего? Чего?

— Я никуда не пойду. - сказала она уже твёрже.

— Пойдешь, как миленькая. Но за наглость ещё получишь.

С этими словами, надзиратель двинулся к девушке. Она прижалась спиной к стене в узком пространстве между коек. Когда надзиратель приблизился, она почувствовала сильный запах алкоголя. Мужчина попытался схватить её, но Аканта собрала последние остатки сил, размахнулась и ударила его своим импровизированным оружием по голове. Удар получился гораздо слабее, чем она ожидала, но пьяный надзиратель и без того едва стоял на ногах. Он качнулся и упал назад, ударившись виском об угол койки. Воцарилась тишина. Обитатели барака завороженно уставились на красную лужу, быстро расплывающуюся вокруг головы надзирателя.

Выйдя из оцепенения, и страшно ругаясь, его напарник подскочил к Аканте, схватил её за руку и повалил на пол в лужу крови. Он замахнулся на девушку дубинкой. Но тут случилось неожиданное. Девочка которую не так давно безуспешно пытался защитить Забыл, слетела со своей верхней полки, рыча как зверь, набросилась на надзирателя и вцепилась зубами ему в ухо.

— Что вы сморите? - истошно закричал Забыл - Пролилась кровь! Бей мучителя! Бей! бей! Бей!

Кровь действительно оказала странное влияние на людей. Она вывела из оцепенения разумы, онемевшие от воздействия безумных скал и творящегося вокруг кошмара. Десятки рук схватили надзирателя. Его кусали, били, царапали, буквально рвали на части. Каждый как мог, старался выместить всю ту злость, что накопилась за многие месяцы издевательств и унижений.

Ожидание смерти вновь оказалось безрезультатным. Аканта, зажмурившись было, так и не дождалась удара. Раскрыв глаза, она увидела над собой физиономию Забыла. Не самое приятное зрелище, но могло быть и хуже.

Рудокопы отошли от изуродованного надзирателя, который перестал подавать признаки жизни. Но, внезапно он дернулся и захрипел, чем жутко напугал узников. Невысокий жилистый мужичок, с криком "дайте же наконец поспать", схватил дубинку и начал лупить надзирателя по голове, разбрызгивая вокруг кровь и прочее содержимое черепа. Он прекратил лишь когда Аканта оттащила его. Тогда он уткнулся в её плечо и тихо заплакал.

Рудокопы, казалось, сами были в шоке, от того, что сделали. Они притихли и расселись по своим местам.

— Ну что, допрыгались? Допрыгались? — победоносно заявила бабка — Теперь вам всем кранты!

— Не сегодня. — ответила Аканта, мягко отстраняя от себя плачущего рудокопа. Оттерев подолом кровь с ладоней, она присела рядом с убитым ею надзирателем и сняла с его пояса связку ключей.

— Сколько всего надзирателей? — спросила девушка.

— Двадцать... — ответил кто-то.

— Точнее уже восемнадцать. — добавил Забыл.

— А сколько всего рудокопов?

— Где-то триста.

— Почему так мало охраны?

— Экономия. - пожал плечами Забыл - Да и не восставал никто раньше.

— Всё когда-то бывает в первый раз.

Рудокопы завороженно уставились на звенящие в руках Аканты ключи.

— Вы что задумали? — завопила бабка — Вас всех как собак перестреляют, вы и выйти не успеете.

— Может и нет. — возразила девушка, которую пытался защитить Забыл — Они, скорей всего, сейчас пьяные все. Празник же.

— Какой ещё праздник? — удивилась Аканта.

— Вы что, забыли? День рождения Морфея.

— Как? Уже?

Девушка кивнула в ответ на удивлённый взгляд Аканты.

— Сидят небось сейчас в своём бараке, жрут да пьют... Ублюдки... – на лице девушки отразилось отвращение.

— В таком случае, что мы сидим?
Аканта улыбнулась.

— Ох, и нравится мне твоя улыбка. — сказал Забыл.

— Вы психи! Так нельзя! — завопила бабка, видя, как рудокопы пошли к выходу следом за Акантой  — Вы за это все попадёте в кошмар!

— Ну и отлично! — ответил невысокий жилистый мужичок, проходя мимо неё — Может, хоть там высплюсь, наконец.

Аркад вышел из барака надзирателей, раздражённо хлопнув дверью. Не нравилась ему эта смена. Днём они хоть как-то пытались работать. Но ночью только и делали, что устраивали оргии, да пьянствовали. Это ни в какие ворота не лезло. Аркад не участвовал в их "развлечениях". Не нравилось ему подобное. Конечно, он понимал, что рудокопы просто жалкие преступники, потерявшие человеческий облик. Пусть радуются, что их оставили в живых и позволили трудиться во славу богов. По-хорошему, они вообще жизни не заслуживали. Но Аркаду всё равно не хотелось обращаться с ними жестоко. В глубине души, он их даже чуточку жалел. Однако больше всего он боялся сам сойти с ума от этого места. Аркад с радостью бы уволился с рудников, но зарплата была больно хорошая. Семью кормить как-то надо. У него ведь трое детей и четвертый на подходе. Аркад улыбнулся, вспомнив своего младшего сына, такого бойкого и весёлого. Но улыбка тут же растаяла, когда надзиратель увидел новенькую, которая возилась с замком у склада с инструментами. Аркад взял арбалет и прицелился в девушку. Он хотел было окликнуть её, но тут из тени вышли рудокопы. Еслиб Аркад знал, что такое зомби-апокалипсис, увиденное им зрелище вызвало бы именно такую ассоциацию. Сотни человек, истощённых, с серыми болезненными лицами, двинулись на него. Аркад видел их глаза блестящие в свете факелов. И в глазах этих плескалась безграничная ярость, на которую способны лишь существа, доведенные до крайней степени отчаяния, те, кому нечего больше терять.

Жуткий страх ледяными пальцами сжал сердце, но Аркад всё же выстрелил в новенькую. Стрела вонзилась в стену склада в полуметре над её головой. Надзиратель бросил арбалет и побежал к своему бараку с криками: "Бунт! Рудокопы сбежали!"

Убежать далеко он не успел, ибо ему в затылок попал, брошенный кем-то, камень. Аркад запнулся и упал, содрав кожу с ладоней. Впрочем, когда на надзирателя навалилось сразу с десяток рудокопов, это стало меньшей его проблемой.

Позже говорили, что бунтовщикам просто повезло. Сложись обстоятельства чуть иначе, ничего бы у них не получилось. Но, как известно, история не знает сослагательного наклонения. Пьяные надзиратели не сразу поняли, что произошло, и не успели вовремя запереть дверь. До их барака добралось не больше сотни рудокопов, остальные принялись разорять склад с едой. Но те, кто всё таки добрались, были самыми озлобленными и решительными. Вооруженные кирками, молотами, камнями, они быстро смяли слабое сопротивление оставшихся надзирателей. Бывших мучителей выволакивали из их укрытий и, в лучшем случае, жестоко с ними расправлялись, а в худшем... Аканте приходилось пресекать акты вопиющей жестокости. Она увидела, как одному из надзирателей отрубили стопы и под дружный хохот, заставили ходить на культях.

— Вы что творите!? - закричала она, вырывая окровавленный топор из рук рудокопа и отшвыривая его — Прекратите сейчас же! Как вы вообще додумались до такого?!

— Они ещё и не такое вытворяли. — недовольно ответил рудокоп.

— Да, вытворяли! Потому что они - садисты и выродки! А мы просто защищаемся и уподобляться им не будем! Ясно вам? Ещё раз попытаетесь сделать что-то подобное, лично придушу!

Аканту буквально трясло от ярости. Она в самом деле готова была убить своих соратников. Рудокопы недовольно заворчали, но спорить не решились и отошли от своей жертвы. Надзиратель с отрубленными ногами рухнул на пол и вцепился в ногу Аканты.

— Спасибо, госпожа! Ты ведь пощадишь? У меня семья, дети маленькие! Пощадищь ведь? - он в надежде поднял покрасневшие, заплаканные глаза на девушку.

— Пощажу. - ответила она, хватая его за волосы и перерезая ему горло - Обязательно пощажу.

Забыл осторожно заглянул в пропахший кровью барак надзирателей, когда шум битвы немного попритих. Оценив причиненные разрушения, присвисистнул. Среди сваленного у стены хлама, он заметил лиру с лопнувшей струной. Забыл поднял её, сел на пол, задёргал уцелевшие струны несчастного инструмента и запел, подвывая на верхних нотах, даже иногда попадая в мелодию:

— Любовь - беда, и как мне быть?
Как же мне её забыть?
Дай же, Спящий, хоть на миг
Узреть её прекрасный лик.

Тут он увидел Аканту, которая, в компании нескольких рудокопов, пыталась посчитать убитых надзирателей и сказал, отшвыривая лиру в сторону:

— Солнышко, не переживай. Если кто из них и остался в живых, он вряд ли сможет сбежать.

Девушка заметила спрятавшуюся под уцелевшим стулом толстую ящерку размером с ладонь. Мантис, похожий на того, который был у Феба. Воспоминание о летописце отдалось неприятным уколом совести. Но Девушка тут же прогнала сожаление. Ящерка замерла и пялилась в одну точку. Судя по тому, что Аканта успела узнать о мантисах, это значило, что он передавал сигнал. Очевидно, надзиратели пытались позвать на помощь. Им, конечно, уже вряд ли можно помочь. Но теперь о бунте станет известно. Ну и пусть.

Аканта посадила ящерку на ладонь и медленно показала ей всю комнату со сложенными в ряд изуродованными трупами надзирателей и кровавыми разводами на стенах.

— Что ж, терять нам всё равно уже нечего. Так что слушайте. Не знаю, кто меня сейчас видит и слышит. Но передайте мои слова богам, патрициям, надзирателям. Всем, кто вообразил, будто может распоряжаться чужими жизнями. Посмотрите внимательно, на что способны доведённые до отчаяния. Нельзя бесконечно издеваться над людьми. Рано или поздно, с моей помощью или без, вас всех постигнет та же участь. Не забывайте об этом. А если меня слышит кто-то из тех, кого эти выродки угнетают, знайте: мы для них никто, просто расходный материал, но вы имеете полное право бороться за свою жизнь и свою свободу.

— Теперь нам точно кранты. - сказал Забыл.

— Я в Крантах родилась. – ответила Аканта, безумно улыбаясь.

Забыл рассмеялся.

— Ох, и нравится мне твоя улыбка.

***

Патриций Альвиан, в окружении восьми своих новых советников, вглядывался в лицо грозной рыжей девушки на экране.

— Какой ужас! - сокрушались советники.

— Они просто чудовища!

— Нелюди!

— И что делать будем, мой повелитель? - спросил один из советников. Белобрысый и смазливый. Про весьма специфический характер отношений патриция и его молодых советников ходило множество сплетен.

— Как, что? - ответил Альвиан - Возьмём пару сотен лучших воинов и смешаем этих умалишённых с грязью.

— Но повелитель, рудокопов три сотни.

— Половина из которых разбежится до завтрашнего утра. А на каждый из других рудников надо отправить по сотне хорошо вооружённых солдат, чтобы никому не пришло в голову последовать из примеру.

— Но, повелитель, хватит ли нам солдат?

— Наберём ещё. А почему этот Изгой не присутствует на совете?

— Спит, повелитель.

— Он только и делает, что спит. Такое чувство, будто я завёл кота, а не военачальника.

— Ну и мыши у нас соответствующие. — хихикнул советник, но поймав на себе не понимающий взгляд патриция, смутился – Извините, повелитель.

— Да и пусть спит. Он нам не нужен. Сами справимся, там делать нечего. Только проследите, чтобы эту девку - Альвиан ткнул тонким изящным пальцем в экран - поймали живой. Я ей покажу, как мне угрожать.

🎵Mireille Mathieu - La Marseillaise