Салим равнодушно смотрел, как дознаватель привязывал его запястья и лодыжки к неудобному стулу. Странно, но за себя он уже почти не переживал. Его судьба - вопрос решённый. Было в этой безнадёжной определённости что-то успокаивающее. Но что теперь станет с Акантой и Вольдо? Смогут ли они благополучно выскочить из этой ужасной истории? О Крысолове он старался не думать. Но то и дело мысли возвращались к нему с какой-то болезненной навязчивостью, с которой пальцы сами тянутся ковырять заживающую рану. Как он мог допустить его смерть? Ведь обещал же его спасти. Обещал. Но не смог сдержать обещание. Погружённый в свои мрачные мысли, Салим не сразу сообразил, что дознаватель что-то пытается ему сказать.

- Эй! Сектант вонючий, ты меня слышишь?!

Салим поднял взгляд и встретился глазами с дознавателем.

- Да, господин Лузис, прошу прощения...

Дознаватель отпрянул от него.

- Ты... Ты откуда знаешь, как меня зовут?!

- А за что вы меня судите?

- Не смей лезть мне в голову, гнида! Я тебя так отделаю, что тебе не до чужих мыслей будет!

Лузис стал раскладывать свои инструменты на столе, но руки его нервно подрагивали. Дознавателю было не по себе, когда кто-то наблюдал за его работой. И хуже всего, что этим "кем-то" сейчас был сам Изгой, который сидел на месте секретаря и скрестив на груди руки, внимательно смотрел на Лузиса.

- Простите, господин, а вы будете тут?

Изгой нахмурился.

- Мне лучше остаться, один раз он вас уже обдурил. Тебе что-то не нравится?

От напоминания о своей неудаче Лузис покраснел, но ничего не ответил, стараясь смотреть только на свои инструменты и думать только о подсудимом.

- А я слышал, ты рано начал. - наконец собравшись с духом, ехидно заговорил он - Своего ребёнка убил, потом за чужих взялся. Да?

Салим тяжело вздохнул.

- Есть ли смысл говорить, что это было случайностью? Я и сам тогда чуть не погиб...

- Как можно случайно спалить собственный дом?

- Я был... под одурцом...

Лузис всплеснул руками и расхохотался.

- Ну это полный тырш! Господин Изгой, вы только посмотрите на него! Он ещё и наркоман!

- Был когда-то, к сожалению. - тихо ответил Салим.

- Кем надо быть, чтобы жить с этим?

- Это тяжело. Правда, очень. Но меня научили прощать. А самое сложное - простить себя. Если смог это, то остальное не составляет уже большой проблемы. Вам, господин Лузис, тоже бы стоило научиться.

- А я свою семью не убивал!

- Но убили многих других. Ведь вы, на самом деле, не любите насилие. И картины у вас действительно хорошие. Вернитесь в родной город. Там вам будет легче. А люди пусть считают неудачником. Люди будут сплетничать осудят в любом случае, тут уж никуда не денешься. Невозможно угодить всем. Но надо думать о том, что будет лучше для вас и вашей семьи.

Салим улыбнулся.

- Ты че, гнида, ухмыляешься? - возмутился Лузис.

- Я не ухмыляюсь, а улыбаюсь...

- Тебе нечему улыбаться! Ты сдохнешь скоро.

- А если я буду рыдать или ругаться, вы оставите меня в живых?

- Нет, конечно. Но это хотя бы будет нормальной реакцией! Че он лыбится?! Господин Изгой, сделайте с ним что-нибудь! Я не могу его допрашивать, пока он лыбится!

- Уходи. - сказал Изгой, вставая из-за стола.

- Что?

- Что слышал. Ты свободен. Я сам с ним поговорю.

- Нет, я... Я смогу с ним справится...

- Ты собираешься со мной спорить?

- Э... Нет... Извините... Ухожу... - Лузис попятился к выходу - Псих какой-то... Первый раз такое...

Уходя Лузис опасливо покосился на Салима, который продолжал ему улыбаться.

- Может хотя бы ты мне скажешь, почему я тут? Ведь ты прекрасно знаешь, что я никого не убивал. - спросил Салим Изгоя.

Герой положил правую руку на спинку стула и внимательно взглянул в глаза юноше.

- Дело не в том, что ты сделал, а в том, кто ты есть. Такие, как ты опасны. Вас нельзя оставлять в живых.

- И что же я такого могу сделать? На то, чего вы все так боитесь, у меня едва ли хватит сил. А жаль... Очень больно знать, как он страдает... Это же так жестоко... то, что вы делаете... И ты это прекрасно понимаешь.

- Что с тобой не так? - поинтересовался Изгой.

- А что не так с миром, где того, кто пытается спасти жизни, объявляют преступником, а убийцу - героем?

- Самый обычный мир, уж поверь мне. Не вам, смертным, рассуждать об этом. Вы ничего не знаете.

- Конечно, если все смертные вдруг начнут хотя бы немного рассуждать, вашей власти придёт конец.

- У меня нет никакой власти.

- Тут ты прав. Жаль только, что у тебя есть разум и есть свобода, но ты ими не пользуешься. Ты сделал так, что даже я сейчас свободней тебя.

- Напомни, кто из нас сейчас привязан к стулу?

- Это не имеет значение. Я связан, потому что поступаю так, как считаю правильным. Я всегда делал, что хотел, думал, как хотел. А ты действуешь по чужой указке. Думаешь так, как тебе говорят.

- Ты ошибаешься. Я поступаю, так как считаю правильным.

- Ты поступаешь так, потому, что боишься, поступить иначе. Ты живёшь в постоянном страхе. Ужасная, ужасная жизнь...

- Я никого не боюсь!

Эти слова Изгой прорычал в лицо Салиму, уперевшись руками в спинку его стула с такой силой, что выдернул гвозди, прикреплявшие ножки стула к полу.

- Повторяй это почаще, может быть и сам в это поверишь. - спокойно ответил Салим - Честно, даже я не хотел бы поменяться с тобой местами.

- Всё, хватит! - раздраженно сказал Изгой, отпустив стул - Тебе тут не городская площадь, чтоб вступать в дискуссии, а я не философ! Я должен только сказать, что у тебя есть крошечный, но всё же шанс, спасти твою жалкую жизнь. Ты должен бросить вызов богам. Вызвать их на бой. Если победишь, сам станешь богом.

- И что дальше?

- А тебе этого мало?

- Если я проиграю, что скорее всего, я просто развлеку Морфея. Съиграю по его правилам, чего не хотелось бы. А если смогу победить, то стану таким же, как и вы. А вы ведь уже не люди...

- Мы больше, чем люди!

- Или меньше... Я остаюсь в проигрыше, в любом случае.

- А если хорошо подумать? Ведь ты можешь создать справедливый мир.

- А какой мир пытались создать вы? - не дождавшись ответа, Салим продолжил - Я хорошо подумал. Это моё последнее слово.

- Ну что ж, дело твоё. - равнодушно сказал Изгой - Посмотрим, как ты на арене заговоришь.

***

Салим сощурился, когда двое сурового вида мужчин, вывели его на арену. До этого он несколько часов провёл в одиночестве в тесном тёмном помещении. Салим, за это время развязал веревки на руках и даже попытался вскрыть замок, но это у него не получилось. Да и вряд ли ему бы дали сбежать. Но стоило хотя бы попытаться.

Когда глаза, наконец привыкли к свету, Салим смог разглядеть арену, большой амфитеатр, ряды сидений, заполненных зрителями, которые теперь походили на огромный единый живой организм. Люди что-то кричали. Ну конечно, они были враждебно настроены. Может, там даже есть его бывшие пациенты. Почему-то эта мысль довольно таки больно кольнула сердце. Салим любил людей, но до чего же они порой бываю тупы и неблагодарны.

Ноги утопали в мягком, грязном песке. Салим попытался представить, кровь скольких людей его пропитала. Но мысль эта была совсем не утешительная.

Внезапно, зрители, как один, восторженно выдохнули. Салим обернулся и, щурясь, от светящего в глаза солнца, увидел Морфея. Раньше он видел бога только на скверно нарисованных гравюрах и представлял себе его иначе. Внешность у Морфея была совсем не божественная. Невысокого роста, щуплый мужичок лет за пятьдесят, почти лысый. В обычной одежде, он вполне мог бы сойти за простого горожанина. Но этот взгляд. Людей с таким тяжелым, пронзительным взглядом Салим ещё не встречал. Возникало чувство, будто Морфей не просто видел его на сквозь, он препарировал все мысли и чувства, как натуралист - беспомощную, распятую перед ним лягушку. Собственно, смертные и были для бога не ценнее лягушек.

Салим не выдержал этот взгляд и отвёл глаза.

- Что же, отступник, очи ты отводишь? Где растерял ты дерзость всю свою, с которой убивал и лгал?

- И чем же жалкий отступник заслужил честь видеть тебя? - спросил Салим, стараясь говорить, как можно громче.

- Ты слышал предложенье моего слуги, как можешь жизнь свою никчёмную спасти?

- Да, но это не спасение, а ловушка. Я отказываюсь от твоего предложения.

Морфей, казалось был удивлён его ответом.

- И даже защищаться ты не будешь?

- Нет.

- Смотри, как бы тебе не пожалеть о выборе своём.

Морфей поднялся в воздух примерно на метр. Салим увидел, как открылись все двери под трибунами, а из них серыми потоками хлынули крысы, целая армия крыс. Бежать от них было некуда, сопротивляться им было невозможно. Они набросились на Салима, вгрызаясь в кожу. Боль и жуткий хриплый писк заполнил собой мир. Но, внезапно, всё прекратилось и Салим услышал смех. Он не сразу понял, что смеялись люди на трибунах. Вокруг не было ни одной крысы. Юноша глянул на свои руки, которые, как он только что видел и чувствовал, до костей обглодали. На них не было ни царапины. Он попытался встать на дрожащих ногах. Получалось не совсем удачно, и зрители буквально покатывались от хохота.

- А, я т-т-так и з-знал, что, к-крыс-сы н-не настоящие... - сказал он, вытирая с лица слезы.

- Как и весь мир вокруг. Всё лишь иллюзия. Но боль и страх ведь осязаемы вполне. Ну, что ты скажешь? Я могу убить тебя хоть сотню раз. И каждый раз, смерть твоя будет ужасней и больнее предыдущей. Ну что ты скажешь?

Салим, шмыгнул носом, несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться и унять, колотившую всё  тело, дрожь. Предложение Морфея теперь выглядело очень даже привлекательно. По крайней мере, тогда бог его просто убьёт и не будет мучить дальше. Но...

- И чем же жалкий отступник заслужил такое внимание? - громко заговорил Салим, наконец, взяв себя в руки и почти не заикаясь - Зачем ты так рвешься в бой? Чего добиваешься? Может, в глубине души ты хочешь, чтобы тебя победили? Ведь жизнь твоя для тебя стала омерзительна, ты сам для себя стал омерзителен. Спящий посылает тебе кошмары. Но не надо ровнять Его с собой. Он это делает не для того, чтобы помучить тебя, а чтобы пробудить в тебе хоть что-то человеческое. Помочь тебе вспомнить, кто ты есть. Ведь ты ложный бог и...

Внезапно, будто сильные руки сжали горло Салима, и он не то что договорить, даже вздохнуть не мог.

- Достаточно. - равнодушно сказал Морфей, хотя, на самом деле, он был удивлён и напуган тем, что жалкий ходячий покойник знал о нём так много, впрочем, он догадывался, откуда у парня такие знания - Я в милосердии своём хотел тебе дать шанс спастись. Но видит Спящий и народ, что ты добра не понимаешь. Так что ж, не буду больше пачкать руки об тебя. Кому отдать вы захотите жестокого и дерзкого детоубийцу? 

Последние слова Морфей сказал, обратившись к зрителям.

С трибун послышался свист и крики:

- Полиморфу!

- Полиморфу давай!

Морфей развёл руки.

- Решение единогласно. И прежде, чем уйти в кошмар, ты испытаешь страшные мученья. Ведь полиморфы любять измываться над жертвами своими. Но помни, что в любой момент ты можешь предложение моё принять.

С этими словами он прямо по воздуху поднялся к своему почётному месту на трибунах, рядом с Фантасом.

Зрители замерли в предвкушении. На несколько мгновений воцарилась тишина. Конечно, Салим умирать не хотел, тем более такой страшной смертью. Но необходимо было сохранить достоинство - единственное, что у него осталось. Он закрыл глаза, начал дышать медленно и глубоко. Сердце перестало отбивать безумный ритм, немного успокоившись. Салим где -то слышал про глаз бури, когда вокруг бушует ураган, а в самом его центре царит тишина. Он не знал, на сколько это правда, но сейчас почувствовал эту тишину. Вокруг, на трибунах орали люди, ненавидящие его, готовые разорвать его в клочья. В клетке, совсем недалеко от него метался самый страшный монстр Иллюзорного мира. А Салим стоял посреди этого с закрытыми глазами.

Наконец, слуги открыли дверцу клетки, поторопились убраться от неё подальше и через пару мгновений на арену выскочил монстр. И тут на трибунах начался сущий хаос: кто-то истошно заорал, несколько женщин упали в обморок, кого-то стошнило.

Довольно сложно описать что такое полиморф. Представьте обычного человека, которого скомкали, будто кусок пластилина, а потом страдающий тяжёлой душевной болезнью скульптор, слепил из этого комка воплощение своего самого жуткого кошмара. В монстре было очевидное сходство с человеком, но от этого он был ещё отвратительнее.

Полиморф, сначала кинулся на стену, чем вызвал крики ужаса. Но до зрителей он добраться никак не мог, слишком высоко они находились. Немного пошкрябав когтями о каменную стену, оставляя на ней царапины, он, наконец, увидел Салима. Мутные тёмные глаза на мерзких отростках сфокусировались на человеке, что стоял перед ним. Полиморф побежал, чтобы кинуться на свою жертву и проделать с ней всё то, что он обычно проделывал с несчастными, которые попадали к нему в лапы, но на пол пути остановился и удивлённо уставился на человека. Монстр не раз участвовал в казни, и жертвы реагировали на него по всякому: кто-то кричал, кто-то молил о пощаде, кто-то проклинал его. Но такой реакции он не видел никогда. Человек стоял перед ним и... добродушно улыбался.

Надо заметить, что полиморфы - не простые монстры. Каждый из них когда-то был самым обычным человеком, которому не посчастливилось попасть в страшную стихию, называемую Слезами Спящего. Жуткие тучи приносили его с Великой горы, обрушивая на города и деревни алый ливень. Человек, который попадал под него, если его касалась хотя бы одна из красных капель, рисковал превратиться в монстра, хоть и случалось это не с каждым. Буквально через пару недель после дождя появлялись первые признаки , и человек начинал меняться до неузнаваемости. Тогда у него оставался лишь один шанс на спасение - бегство, иначе его могли убить члены собственной семьи или соседи.

Этот же полиморф был когда-то юной девушкой. Весёлой хохотушкой с кучей подружек и женихом. Однажды, потерялась их коза, и девушка отправилась в поле искать животное. Она знала, что вот вот начнётся буря, но думала, что, в случае чего, успеет добежать домой. Не успела. Спрятаться тоже было некуда, и она промокла с головы до ног. Ни кому ничего не сказав, девушка надеялась, что всё обойдётся, ведь бывает же такое. Но дней через десять она начала превращаться. Первым это заметила её мать. Девушка слёзно умоляла её молчать, но та не стала. Скоро об этом узнали все в деревне и было решено несчастную убить. Она едва спаслась. Но успела заметить, что среди охотников на неё были жених и отец. Тогда она и возненавидела всех людей. Окончательно превратившись в монстра, она жила в лесу и самым страшным образом убивала каждого, кто попадался ей на глаза, ведь и люди с радостью бы её убили, если бы только могли. Они предали её, все предали, посчитав своим врагом. Так почему она должна их жалеть? Ведь к ней никто не проявил ни капли жалости.

Но теперь она оказалась тут. Её сделали палачом. Что ж, не самая худшая работа. Можно вволю насытиться кровью жалких людишек. Она уже почти забыла своё прошлое, будто и не была она никогда красивой девушкой, а только безобразным монстром. И в первый раз в своей нынешней жизни она увидела улыбку, обращённую к ней. Эта улыбка пробудила то, что казалось, уже давно умерло. Ей это совсем не понравилось. Надо было убить этого психа, но она не могла заставить себя сделать шаг, так и стояла, смотрела на него.

- Оу, да вы юная дева. - заговорил Салим, обращаясь к полиморфу - Даже не знаю, что сказать. Все слова кажутся такими глупыми... жалкими... Мне, правда, очень жаль, что так случилось. Если бы я только мог чем-то помочь. Только так, если...

Салим развёл руки. Она сделала шаг назад. Глупость какая. Да никому и в кошмаре не приснятся объятия человека и полиморфа. Это что-то совершенно ненормальное. Но к ней, в её нынешней жизни, никто никогда не был добр. В сознание прорвались забытые воспоминания. Она бросилась к человеку, но не для того, чтобы убить, а чтобы обнять.

В этот момент она ощутила поток тепла и нежности, который словно проникал сквозь все ее раны и шрамы. Монстр и человек стояли обнявшись, забыв обо всем вокруг. В этом страшном мире, где всё казалось таким холодным и жестоким, они нашли друг друга - два разных существа, две души, жаждущие понимания и любви. И она больше не хотела убивать, она лишь хотела мира и покоя.

Толпа собравшаяся на трибунах издала дружное "фуууу". Но тут кто-то крикнул:

- Сморите! Монстр превращается в человека!

- Да, это девушка!

И действительно, уродливая пародия на человека, казалось, начала приобретать привычные формы.

- Вот это да!

- Он чудотворец!

- А боги так не могут!

Морфей не выражал никаких эмоций. А Фантас вскочил со своего трона и крикнул Изгою.

- Что ты стоишь? Что ты стоишь, болван? Убей их, сейчас же!

Изгой, стоящий внизу, под трибунами, посмотрел на Морфея, тот, едва заметно кивнул. Герой спрыгнул на песок, снял меч, висящий на стене, выбежал на арену и пронзил одним ударом и полиморфа и Салима. Впрочем, полиморф уже не походил на монстра, он окончательно превратился обратно в девушку.

- Знаешь, ты ведь слишком хорош для этого мира. Да и для любого другого тоже... - сказал Изгой, присев на корточки рядом с лежащим на окровавленном песке Салимом, но понял, что тот его уже не слышал. В опустевших глазах отражалось голубое небо, с плывущими по нему облаками. Девушка тоже была мертва. Изгой был хорошим палачом и знал своё дело. Он снял свой плащ и укутал в него девушку, на которой никакой одежды не было. Фантас кричал ещё что-то, но герой его проигнорировал. Встав на ноги, он спросил онемевших зрителей:

- Ну что, кто-то ещё считает его сильнее богов? Отвечайте! На сколько знаю, тут есть ещё полиморфы. Есть желающие их превратить?

Его громкий голос эхом отражался от стен. Желающих не нашлось. По трибунам пробежал ропот, в котором угадывались разные вариации слова "нет" и выражения "слава богам".

Изгой с размаху вонзил меч в песок и ушёл с арены. Оказавшись в тёмном коридоре под трибунами, он прислонился к холодной стене и сжал пальцами переносицу. Этот Салим, он же обычный смертный. Что он может знать? Но если он прав? Что если Изгой действительно только из-за страха потерял себя, потерял Элладу, вынудил её совершать ужасные вещи. Это было бы слишком ужасно, глупо, унизительно. Хорошо смертным, когда их боль становится невыносимой, они могут прекратить её. У них есть смерть дарующая покой и избавление. А что остаётся тому, кто умереть не может? Только, по возможности, забыть, спрятать поглубже, не замечать...

- Эй, ты что тут делаешь?

Изгой поднял глаза и увидел Фантаса.

- Ты что, плакал что ли? - насмешливо спросил бог.

- А ты что, моей мамашей заделался? - резко ответил Изгой - Что ты ходишь за мной? Сгинь в кошмар!

Фантас почувствовал, как вспыхнуло его лицо от злости и обиды, и задергался левый глаз. Даже собственный слуга его не уважает. Он в ярости топнул, невидимая сила отбросила Изгоя на противоположную стену. Когда он упал, Фантас подошёл и со всей силы ударил его по лицу ногой, потом пнул, чтобы перевернуть на спину и поставил ногу ему на грудь.

- Ах ты, шкуродер несчастный! Забыл своё место? Может тебе зубы выбить и кости переломать, чтобы напомнить?

- Н-не надо... - прохрипел Изгой - И-извини меня, п-повелитель...

- Вот то-то же. - Фантас довольный отошёл чуть в сторону - Давай, быстрей приводи себя в порядок! У меня к тебе дело есть.

Изгой поднялся, выплюнул выбитый зуб и стёр с лица кровь. Через пару минут на нём уже не было никаких следов побоев.

- Чего же ты хочешь, мой бог? - мрачно спросил он.

Фантас огляделся, убедившись, что никого рядом нет, подошёл ближе к Изгою и заговорил тихо и быстро:

- Послушай, Морфей, кажется, обезумел! Он хочет нас всех погубить! Он хочет погубить весь мир! Слышал, что он придумал с этим вызовом?

- У смертных нет против него шансов. Им никогда не победить. Он просто развлекается.

- А вдруг есть? Вдруг, всё же существует достаточно сильный оракул? Что будет тогда? А?

- Мне-то откуда знать?

- Да ты пойми, если нас победит смертный, он же не сможет управлять Иллюзией. И тогда всё! Конец всему! Надо остановить этого безумца!

- И что ты предлагаешь?

- Мы должны сами бросить вызов Морфею. Вместе мы сможем его одолеть.

Изгой отстранился от Фантаса.

- Ты только что очень точно указал на моё место. Не мне, шкуродеру, бросать вызов богу. Да и не победить нам его, даже вдвоём. И без Морфея этот мир не сможет существовать. Воцарится хаос.

Фантас разозлился, но снова бить упрямого собеседника было уже как-то не уместно. Пришлось обойтись презрительным выражением лица.

- Вот, глупец. Ты... ты меня неправильно понял. На самом деле... Ты что же, правда, совсем ничего не помнишь?

- А что я должен помнить?

- Когда-то ты был ненамного слабее Морфея. Но сглупил, проявил слабость. Только благодаря этому он тебя и смог убить. Сейчас ты изгнан, унижен, но ведь где-то там, - Фантас ткнул Изгоя пальцем в грудь - внутри осталась сила. Неужели ты не хочешь отомстить за всё, что он с тобой сделал? Для этого надо только вспомнить! Вспомни кто ты, Фобетор - повелитель кошмаров!

- На сколько я знаю, Фобетор погиб в тысячелетней войне. А я - Изгой, ничтожный шкуродер. Можешь переломать мне все кости, которые только найдешь, ничего иного я не вспомню. Позволишь мне идти?

- О, боги! Ладно, пусть так. Если ты боишься прямо ослушаться Морфея, тогда вот что. Когда найдешь оракула, не оставляй его в живых, как ты и делал это всегда. Не позволь ему бросить нам вызов. Тогда ты сможешь защитить мир, которым так дорожишь. На это ты хотя бы согласен?

- Возможно...

- Куда собрался, я тебя не отпускал. Погоди-ка.

Фантас зло улыбнулся и правая рука Изгоя с противным хрустом переломилась в предплечье так, что острые обломки обеих костей пробили кожу. Но скоро они встали на свои места и рука зажила.

Фантас расхохотался:

- Мне всегда так забавно смотреть, как они у тебя срастаются. Жаль, что ты так редко нас навещаешь. А смертные слабые, слишком быстро дохнут. Скукота. Ну что ты кривишься? Больно? Унизительно? А вот если послушаешь меня, то сможешь покончить со всеми издевательствами. Будем с тобою на равных. Знаешь, ведь Морфей мог бы сделать тебя совсем не уязвимым. Но ему нравится именно такое твоё состояние. Тебе, видно, тоже. Так наслаждайся.

🎵If Today Was Your Last Day - Nickelback
When We Stand Together -  Nickelback
Как ветра осенние - Хелависа