Желтоватый солнечный свет проникал сквозь белые полупрозрачные шторы. Салим стоял в дверях своей комнаты и с улыбкой смотрел, как его жена, такая юная, такая красивая, сидела за столом и кормила с ложечки их маленькую дочь. Девочка забрала у матери ложку и попыталась есть сама, но, вместо этого, только вымазала всё личико в каше.

Салим засмеялся, взял полотенце и подошёл к столу, чтобы вытереть лицо малышки. Но только он прикоснулся к ней, как нежная детская кожа начала чернеть и рассыпаться, как обуглившаяся бумага. Через несколько мгновений от девочки осталась только горстка чёрного пепла.

Мать вскочила на ноги и в ужасе взглянула на Салима.

- Что же ты наделал? Зачем ты так с нами поступил?

- Я... Я... Не хотел... Не понимаю, как это... Подожди, не уходи! Пожалуйста!

Он хотел было было коснуться плеча уходящей женщины, но и она от его прикосновения превратилась в пепел. Салим упал на колени и, со слезами, пытался собрать чёрные пепелинки, но они высыпались сквозь пальцы. Тут он увидел, что вся его комната горит. Стол, занавеси, кровать, шкаф, всё полыхало. Удушливый дым всё больше заполнял пространство, щипал глаза, царапал горло. И прямо из этого дыма к Салима вышел высокий темноволосый мужчина.

- Убийца. - сказал он.

- Нет, не правда, это вышло совершенно случайно.

- Какое это теперь имеет значение? Ты сделал, то, что сделал и будешь наказан.

Мужчина несколько раз сильно ударил Салима в солнечное сплетение. Тот от боли сложился пополам и наконец проснулся.

Соображая, что произошло и где он находится, Салим тер мокрые глаза. Живот и наяву продолжал болеть. В носу все ещё щипал едкий запах дыма. Салим откашлялся, привстал и огляделся. Он был в своей комнате, вокруг царила тишина, не считая храпа Вольдо, спящего на его кровати. Самому же Салиму лежать приходилось на полу. Он тихо встал и подошёл к окну. Не было ещё даже намёка на рассвет.

Старый и мудрый доктор Гипат, который стал спасителем и учителем Салима, утверждал, что надо уметь прощать всех и, в первую очередь, себя. Он говорил, что излишнее чувство вины - страшное зло. Оно сгубило жизни многим хорошим людям. И если человек действительно хочет искупить свою вину, и быть полезен для других, он должен полностью избавиться от самообвинения, иначе оно не даст ему ничего сделать. Может, старый доктор и не ошибался. Салим, по крайней мере, был с ним в этом полностью согласен. Но были иногда такие моменты, когда вина заполняла всё пространство вокруг, она становилась и землёй и небом, падающими друг на друга, норовящими раздавить несчастного преступника. И Салим больше ничего не мог сделать, кроме как опустится на пол и горько заплакать, тихо повторяя: "простите меня".

Но нельзя было всецело отдаваться чувствам, необходимо было найти в себе силы идти вперёд, несмотря на прежние ошибки. Хочешь - не хочешь, а надо было продолжать жить. И спустя какое-то время, Салим всё же смог взять себя в руки. Слишком много работы ему предстоит. Ведь сегодня последний день в Крантах. Надо навестить самых проблемных пациентов и передать их Иванне. Салим достал блокнот с жёлтой тонкой бумагой и стал писать угольным, пачкающим всё и вся, карандашом, тихо бормоча себе под нос имена пациентов. Составив, наконец список, он быстро собрался и ушёл, надеясь вернуться домой к тому времени, когда проснётся Вольдо, то есть примерно к полудню.

К полудню вернуться не получилось. Дел оказалось слишком много, а времени слишком мало. Распухшее, покрасневшее солнце уже опускалось к горизонту, когда Салим пришёл домой.

- О, неужели! - воскликнул Вольдо, который сидел у выхода, сжимая в руках сумку со своими немногочисленными пожитками - Сколько можно тебя ждать?! Это вопиющая непунктуальность! Ты что же совсем забыл наш уговор?

- Ох, прости, там ребёнка стошнило и прямо на меня. Пришлось отмываться, сушиться. Сейчас пойдём, не переживай.

- А куда это вы сейчас собрались, интересно, на ночь глядя? - сказал Крысолов, развалившийся в плетенном кресле - Ты что же это, хотел уйти от меня не попрощавшись? Не хорошо. Я ведь и обидеться могу. Аканта, накрывай на стол, быстро.

Девушка вышла из своей комнаты и поторопилась выполнить приказ отца, доставая из шкафов посуду.

Салим глянул на Крысолова. Хозяин пропадал где-то несколько дней, и они не виделись всё это время. То, как он теперь выглядел, Салиму совсем не понравилось. Мужчина был весь бледный, сильно потел. Да и голос его был слабее обычного. Салим сказал серьёзным, даже встревоженным тоном:

- О, Крысолов! Где ты был? С тобой всё нормально?

- Не дождетесь! - хрипло то ли засмеялся то ли закашлялся Крысолов - Только вот, знаешь, тут такое дело... Дай мне какую-нибудь из своих этих вот бадяг, типа для заживления ран.

- А у тебя рана?

- Да так, ерунда, скорее, царапина.

- Она воспалилась, папа! - послышался возмущённый голос Аканты.

- Ну да, что-то такое. - подтвердил Крысолов.

- Это очень плохо, папа!

Крысолов только отмахнулся от слов дочери.

- Молчи, лучше. Любите вы бабы истерику закатывать из-за ерунды. От простой болячки ещё никто не помирал.

- Тут я бы поспорил. - сказал Салим - А ну как покажи.

- Да на кой? Там же просто царапина. Гвоздём чутка задел.

- Показывай.

Крысолов взглянул на Салима - тот был настроен решительно - вздохнул, и нехотя стал разворачивать грязную тряпку, обмотанную в несколько слоев вокруг его предплечья. В результате, взору Салима открылась небольшая, но глубокая рана, которая даже не думала заживать. Плоть вокруг неё покраснела и распухла, а кожа натянулась и противно блестела.

Вольдо, который выглядывал из-за плеча Салима, покачал головой.

- Поздравляю, у вас заражение! Типичная картина.

- Э, жопа с ручкой! - Крысолов хотел было привстать, но в глазах у него потемнело, и он тут же рухнул обратно в кресло, на что то возмущенно скрипнуло - Просто, голова закружилась, ничего такого. Просто, перегрелся чутка... Устал...

- Хорошо бы. - сказал Салим - Но вскрыть нарыв в любом случае придётся. Аканта, вскипяти воду, пожалуйста.

Сам он побежал наверх в свою комнату и через несколько минут вернулся с небольшим, обитым коричневатой кожей, чемоданчиком и каким-то свертком.

- Эй, а когда же мы пойдём в Фебру? Ты же пообещал. - сказал Вольдо, всё ещё сжимавший в руках свою сумку.

- Путешествие придется отложить. На несколько дней.

- Вот так всегда. - буркнул Вольдо - Кто-то не смотрит, куда свои руки сует, а кто-то страдать должен! Это вопиющая несправедливость!

- А ты куда это собрался? - проинтересовался Салим, увидев, что Вольдо поднимается наверх.

- Спать иду. Что мне ещё остаётся делать?

- Нет, ты остаёшься, помогать будешь.

- Да ты что, я же не переношу вида крови, открытых ран и всего такого.

- Так ты и не приглядывайся.

Вольдо чуть толкнула Аканта, несущая таз с кипятком.

- Я не собираюсь во всём этом участвовать. - возмутился учёный, глядя на парня сквозь клубы пара.

- Придётся. Выбора у тебя нет. Так всё пройдёт легче и быстрее. - спокойно сказал Салим открывая свой чемоданчик. Там, внутри, каждый в отдельном железном ложе, лежало несколько блестящих инструментов, похожие на те, что Вольдо видел в пыточной, но только очень чистые. И предназначение у них было явно иное.

Старый учёный давно заметил, что Салим способен практически любого заставить делать то, что ему нужно. Юноше для этого не надо было ни принуждать, ни угрожать. Лишь немногие были способны сопротивляться этой странной силе, а Вольдо, к своему сожалению, в их число не входил. Он скорчил недовольное лицо, но всё же уходить не стал.

А Салим сунул ему в руки свой чемоданчик и стал привязывать запястья Крысолова кожаными ремнями к ручкам кресла.

- Извини, будет больно, а я не хочу, чтобы ты мне нечаянно врезал. - ответил Салим на вопросительный взгляд Крысолова. Тот снова то ли закашлялся то ли засмеялся:

- Да... Это я могу... Ох, что-то и правда мне не очень хорошо.

Надев повязку скрывающую лицо до самых глаз, Салим тщательно помыл руки и начал протирать кожу вокруг раны тряпкой, пропитанной каким-то резко пахнущим раствором. Затем он взял маленький острый нож.

Вольдо отвёл глаза, чтобы не видеть происходящее. Но остальные органы чувств продолжали услужливо предоставлять ему всю информацию.

- Фу, ну и вонища, меня сейчас стошнит. - проскулил старик, протягивая Салиму  чистую салфетку.

- Пожалуйста, пусть он замолчит. - жалобно сказала Аканта, в ужасе наблюдая за стекающими по руке отца кровью и гноем.

- Вот именно, захлопнись! - попытался грозно рявкнуть Крысолов, большого труда ему стоило не орать от боли - Радуйся, что ты не на моём месте.

- Я на нём никогда и не окажусь. Я не такой дурак, как ты. - буркнул Вольдо, но так, чтобы его никто не услышал.

Когда всё закончилось, старый учёный наконец смог ретироваться в комнату. А Салим с Акантой уложили Крысолова на кровать и стали убирать и отмывать окровавленные инструменты.

- Ты уверен, что с папой всё будет хорошо? - тихо спросила Аканта - Просто, маму я уже потеряла, и если с ним что-то случится... Я не знаю, что тогда делать...

- Даже не думай об этом, с ним  всё будет хорошо.

- Обещаешь?

Салим взглянул в блестящие от слез зеленые глаза девушки, обнял её за плечи и сказал:

- Я всё для этого сделаю.