"Мир, тобою сотканный из сна,

Несёт под небом к вечности

Времени бурная река

Спи, Спящий, спи...

Мир, тобою созданный из грёз,

Наши надежды и мечты

Ты защити от бурь и гроз.

Спи, Спящий, спи..."

Звонкие детские голоса, звучащие в унисон с нежными переливами свирели и арфы, струились вместе с лучами восходящего солнца над великолепнейшим садом Иллюзорного мира. Звался этот сад Колыбелью и он заменял собой храм. Вместо стен и святилищ были деревья и звенящие ручейки, вместо благовоний - ароматы цветов и трав, а вместо идолов - изящные статуи, совершенные в своей красоте и одетые в настоящие и очень дорогие одежды.

Когда дети допели песню, Облачный дворец который, как волшебное видение, парил метрах в тридцати над озером в самом сердце Колыбели, стал медленно опускаться. Сегодня боги были в добром расположении духа. Можно было много месяцев каждый день приходить в Колыбель, с надеждой взирать в небеса, но так и не увидеть вблизи ни Облачного дворца, ни его обитателей. Дюжина детей-певчих и полсотни богато одетых мужчин - представителей самых знатных семей Нептоса, с благоговением наблюдали, как огромный дворец, весь из ослепительно белого мрамора, остановился над самой водой, будто он был легче утреннего тумана. Боги Морфей и Фантаз, преисполненные могущества и благородства, в царских одеждах, с золотыми венцами на головах вышли на балкон и приветственно подняли руки. Увидев долгожданных властителей, собравшиеся в саду упали на колени и восторженно закричали:

- Славься Морфей! Славься Фантаз! Вечного сна Спящему!

Морфей заговорил. Голос его был тихий и мягкий, но, как бы не было шумно вокруг, звучал он всегда отчётливо, будто проникал в голову, не пользуясь посредничеством ушей.

- Пусть слава будет с вами, о благороднейшие из иллюзий! Да будут с вами лучшие сны и да сгинут враги наши в самые мрачные закоулки кошмара! Увы не с доброй вестью мы спустились. Сегодня было ночью найдено тело бездыханное невинного ребёнка. Ещё одно. И это все в столице, в нашем славном Нептосе...

Толпа возмущённо зашумела. Морфей поднял вверх кулак.

- Я к тишине вас призываю! Пусть проклят будет гадостный убийца. Я знаю, кто свершил сие кощунственное зло. Я знаю, это злостные отступники, своими нечестивыми ритуалами и кровию безвинного дитя, желают власть заполучить, стать равными богам. Алчут свергнуть меня и мудрого Фантаза - наук и технологий покровителя. И ввергнуть Иллюзорный мир в пучину межусобных беспощадных воин. Но что на это молвит почтенный и благочестивый люд?

По толпе прокатился возмущённый ропот: "смерть сектантам", "в кошмар детоубийц", "куда смотрит Изгой?"

- Ты высказать сомненье хочешь в преданности нашего раба? - ответил Морфей на последнюю реплику, безошибочно выловив цепким взглядом светло-серых глаз говорящего - высокого полного старика. Вокруг несчастного в одно мгновение образовалось пустое пространство. Но на этот раз бог был настроен благосклонно и не поразил дерзкого посетителя.

- Однако, прав ты... - Морфей хотел было вспомнить имя старца, но поняв, что это дело безнадёжное продолжил - ... иллюзорный. Изгой нам нужен. Спаситель он и очиститель мира нашего - лучшего из всех миров. Но даже и Изгой один не справится со скверною без вас, благочестивый наш народ. Ищите меж собой отступников и предавайте страже иль расправляйтесь сами, пусть даже будет он ваш лучший друг или родня. Ведь не достойны кровожадные убийцы суда и лишнего к себе вниманья. И не жалейте никого, ведь только гибель несут нашему миру все они. И помните, минута жалости иль промедления по отношению к убийце, жизни может его жертве стоить. Пусть слышат все, имеющие уши, пусть видят все, у кого зорок глаз.

Под одобрительный гул собравшихся, Облачный дворец стал подниматься в воздух. Это всегда вызывало у народа восхищение. Даже старики, что с детства жили в Нептосе, и парящая над городом громада была фоном их жизни, не могли спокойно наблюдать, как многие тонны белого камня, с величайшим презрением ко всем законам природы, поднимались в небо будто лёгкое облачко. У кого-то даже выступили слезы на глазах от избытка чувств.

Боги скрылись из виду, и вновь в священном саду зазвучало пение. Морфей вздохнул, снял тяжёлый венец и сбросил с плеч белый с золотой окантовкой плащ, который с тихим шорохом упал на мраморный пол вестибюля. Обритый налысо мальчик тут же подбежал, подобрал плащ и с поклоном, боясь поднять глаза на бога, принял венец из рук Морфея. На лице бога проявилось выражение смертельной скуки и усталости лишь на мгновение. В это мгновение он стал похож на самого обыкновенного человека средних лет, щуплого, лысеющего и очень несчастного.

- Опять ты мне слова сказать не дал. - заговорил Фантаз.

- Или я важное чего-то упустил? - к Морфею уже вернулось его обычное божественное достоинство и гордость, но разговаривал с Фантазом он чуточку менее высокомерно, чем со смертными.

- Нет, не упустил. Но уверен, эти иллюзорные и половины не поняли из твоих слов. Неужели нельзя говорить нормально?

- А я тебе не раз уж говорил, что смертным и не нужно разуметь мои слова. У них нет разума. Они ведомы лишь влеченьями, как скот бездумный. И ими можно управлять, не призывая разум, только чувства. Тогда они всё сделают, что пожелаешь. Да и к тому же, современный люд, кощунственно забыв язык прекрасный предков, променял его на грубое плебейское наречье. От этого он стал ещё глупей...

Фантаз уже не слушал Морфея. Но его это не смущало. Казалось, Морфей получал удовольствие от звучания собственного голоса. Фантаз подумал, что, оказавшись с очередной наложницей, вместо того, чтобы делать с ней то, что положено делать с наложницами, высокомерный бог просто часами толкает ей свои речи. Фантаз украдкой усмехнулся и, прислонившись к стене, стал смотреть из высокого окна на город, на дома, крохотных людей, снующих туда-сюда по улицам великого города. Рассвет в столице иллюзорного мира был прекрасен. Собственно, любое погодное явление, придя в Нептос, что вальяжно разлёгся в самой северной части континента, приобретало особую красоту. Город был будто не построен, а соткан из белого камня. Колоннады, арки, прекрасные статуи - всё было создано лучшими архитекторами и скульпторами. А на самом берегу моря маячила башня, называемая Ларионикой. Вид башни пробудил воспоминания о старейшем из её узников. Когда-то, посадить в Ларионику Вольдо из Фебры, казалось хорошей идеей. Учёный и правда был полезен. Именно он придумал как переводить телепатический сигнал в видимую любому смертному картинку, что и помогло создать дальновизор или экран, который оказался очень полезной вещью. Но экран нуждался в доработке и усовершенствовании, и Фантаз не раз говорил об этом Вольдо. Однако, глупый старик потерял интерес к своему изобретению и увлёкся глупыми теориями, от которых не было никакой пользы.

- Что же мне делать с этим Вольдо? Бестолковый он какой-то. - высказал вслух свои мысли Фантаз, потирая пальцами рыжеватую бороду.

- А это кто ещё такой? - прервав свою речь, поинтересовался Морфей.

- Учёный, что заперт в Ларионике. Он был в своё время очень полезен, но уже лет десять от него нет никакого толку. Зря только комнату занимает и хлеб ест. Но он такой наивный. Меня раньше забавляли разговоры с ним. Он странный, будто бы в каком-то ином мире живёт.

- В каком-то смысле так оно и есть. Кривое отраженье мира он создал в разуме своём ущербном.

- Согласен. Знаешь. Этот старый болван мне наскучил. К тому же, я недавно нашёл очень одаренного юношу. Тоже чудаковатого, но перспективного. Надеюсь, хоть от него больше пользы будет. Надо для него комнатку освободить. Куда б деть этого старого дурака? - Фантаз задумался - О! Обвиню-ка я его в богохульстве. Вот у него лицо будет, когда за ним придут стражи. Вот криков будет. О, да я на это посмотрю! А ещё надо отправить туда же того глупого комедианта, что посмел про меня пошутить.

- Нет, его ты не накажешь. - строго сказал Морфей.

- Да как же так-то? Он же посмел шутить над богом! Ему не должно это сойти с рук! Вот если б он над тобой пошутил, ты не проигнорировал бы. - возмутился Фантаз. Он хотел, чтобы его голос звучал грозно, но получалась только интонация обиженного ребёнка.

- Никто не смеет надо мной шутить. А коли ты посмешищем средь смертных стал, так это не моя забота.

- Морфей, ну почему ты постоянно пытаешься меня унизить?

Фантаз нахмурил брови и выпятил нижнюю губу. Он прекрасно понимал, что Морфей ни во что его не ставит. Это было до боли обидно и унизительно. Ведь он ни чем не хуже. Он столько полезного сделал для Иллюзорного мира. Неужели это ничего не значит? Фантаз бесчисленное количество раз представлял себе, как он бросает вызов зазнавшемуся Морфею, побеждает его и становится, наконец, полноправным правителем Иллюзорного мира. Он даже продумал, какие реформы проведёт самостоятельно. Но одно дело мечты, а другое - реальность. Как всегда, когда наступал ответственный момент, и казалось, что Фантаз готов отважно выступить против Морфея, его сковывал страх. Бог обижено отвернулся. Морфей снисходительно улыбнулся, читая по лицу Фантаза его мысли. В такие моменты Морфей немного жалел, что оставил это ничтожество в живых. Но он понимал, что бессмертие может стать настоящим проклятием, если его не с кем разделить. А оставлять кого-то более разумного было бы слишком опасно. Вот и приходилось терпеть рядом глупца. Ведь даже его общество было гораздо лучше одиночества.

- Ну будет тебе. - примирительно начал Морфей - Не без умысла я допустил такое поведение. Ведь если иллюзорным не дать воли, они и не решатся никогда восстать. Они же трусы жалкие.

- Опять что ли бунт хочешь? - равнодушно сказал Фантаз.

- Не просто бунт. До этого с тобой всегда мы убивали всех восставших. Однако, я подумал, что высшим проявленьем власти будет не обычное уничтожение. Ведь уничтожить смертного не трудно. Но интересней в смертном ненависть разжечь, что б сам он стал орудием убийства. Теперь хочу я чтобы смертные друг с другом сами расправлялись по доброй воле. А нам останется только взирать, как они будут на части разрывать друг друга. Потом вмешаемся, спасём оставшихся и станем благодетелями.

Фантаз внимательно посмотрел на Морфея. Он любил развлекаться, но бунты, происходящие раз в триста или четыреста лет ему уже порядком наскучили. Однако, Морфей предлагал что-то новое.

- Но как ты это сделаешь?

- Имей терпение, мой брат и помни - терпеливый сильнее даже воина великого.

Морфей подошёл к окну и подставил лицо ласковым лучам утреннего солнца, удивляясь, что ему ещё что-то может доставить удовольствие.

А тем временем, старый учёный, которого звали Вольдо из Фебры, даже не подозревал, какую страшную участь для него и для остальных смертных уготовили боги. Находясь в счастливом неведении, старик завтракал овсяной кашей на молоке и сочинял письмо.

Вольдо жил на втором этаже крепости называемой Ларионика, считавшейся тюрьмой. Строго говоря, он был узником. Но в Иллюзорном мире реальность - вещь относительная, а "свобода" понятие абстрактное. Ведь даже якобы свободные люди себе не принадлежат. Жизнь затягивает их в водоворот беспросветной суеты, вынуждая выполнять однообразную изнуряющую работу, чтобы продолжать существование, позволяющее только снова и снова выполнять однообразную изнуряющую работу, пока они не свалятся замертво, не способные уже ни работать ни существовать. В юности Вольдо думал, что и он обречён на такое жалкое существование. Вся жизнь казалась замкнутым кругом, где огромное количество сил и времени уходило просто на то, что бы удовлетворить насущные потребности. А душа Вольдо жаждала знаний. Вселенная манила его своими загадками и тайнами, на разгадку которых не хватит и целой жизни. Оставалось только жертвовать сном и общением с людьми - что не казалось такой уж великой потерей - чтобы хоть чуточку к этим тайнам прикоснуться. Но однажды, домой к Вольдо пришли двое стражников. Увидев их он уже готов был распрощаться с жизнью, но они оказались на удивление вежливы, помогли собрать вещи и проводили ученого в Ларионику. И Вольдо, после заключения в башне, чувствовал себя куда свободнее. Больше не надо было тратить силы и время на всякие глупости, теперь, всё необходимое он получал по первому требованию. От него же требовалось только заниматься любимым делом - исследовать и создавать. А Вольдо и рад был стараться.

Уже больше тридцати лет провёл учёный в Ларионике. А последние годы он посвятил одному исследованию, но до сих пор так и не добился успеха. Вселенная будто играла с ним, как ребёнок играет с котёнком, дразня близкой разгадкой, но не давая за неё ухватиться. Сам Фантаз советовал оставить эту затею и заняться чём-то более практичным. "Ну кем надо быть, что бы искать истину в мире иллюзии?" - спрашивал он. Вольдо не спорил и честно старался отвлечься. Но мысли его будто мощным магнитом тянуло к этой тайне. Что бы Вольдо не делал, вновь и вновь они возвращались к ней. Лишь двое человек поддерживали учёного в его стремлении. И только эти двое во всём огромном мире могли его хоть немного понять.

Вольдо отличался довольно сложным характером, он был, немного эксцентричен, как говорят в приличном обществе, или, как говорят в не самом приличном - с приветом. Поэтому обширным кругом знакомств он похвастаться не мог. Всё же, каким-то чудом, он смог найти друзей, или, скорее, они его нашли. Люди эти были далёки от науки так же, как сам Вольдо был далёк от светской жизни, но дружили они уже очень много лет.

Позавтракав, старик написал письмо, почти на целую страницу. Чтобы отправить его нужно было подняться на крышу башни, в голубятню. Комнаты в Ларионике не запирались, и узники могли относительно свободно перемещаться по своему этажу. Но вот дверь, ведущая на крышу, где находились клетки с птицами, была закрыта на ключ, и подниматься туда можно было только в сопровождении охранника. Дежурил сегодня очень неприятный тип, которого Вольдо прозвал Дубиной. К счастью, в мрачноватом коридоре охранника видно не было, только уборщица - женщина средних лет с необъятными формами - лениво возила по полу шваброй.

- Эй, женщина - крикнул ей Вольдо - Дубина у себя?

- Нет, ушёл куда-то.

- А когда придёт?

- Да откуда ж я знаю? Он мне не отчитывается.

- Если спросит, я в голубятне. И ты тут пропустила. - сказал Вольдо, тыча пальцем в островок сухого пола, среди оставленных тряпкой луж.

- Я потом пройдусь ещё, не переживайте. - ответила уборщица, что на её языке означало: "тебя забыла спросить, старый хрен".

- И тряпку лучше выжимай. Развела тут болото.

- Я потом протру ещё сухой тряпкой. - невозмутимо ответила женщина, мысленно пожелав сварливому учёному свалиться с крыши.

- Понаберут кого попало. - буркнул Вольдо и зашёл в пустующую сторожку. Ученый быстро нашёл, среди висящих на стене ключей, нужный.

Это правда, было не по правилам, а правила Вольдо уважал, но уж очень не хотелось встречаться лишний раз с вонючим и прыщавым грубияном. Поэтому надо было действовать быстро. Ну, относительно быстро. У Вольдо ушло минут пять только на то, чтобы подняться по ступенькам на крышу. Потом ещё пару минут надо было подождать, чтоб сердце перестало грохотать в ушах. Вольдо оглядел клетки. Зрелище было не самое приятное, да и запах преотвратный - местный персонал явно не утруждал себя уборкой. Учёный подумал, что надо бы пожаловаться Фантазу на это в следующий его визит.

Подойдя к самой большой клетке, стоящей в стороне от всех остальных, в которой сидел крупный горный ворон, старик отпер дверцу и протянул птице кусок мяса, оставшийся от его завтрака. Пока ворон клевал предложенное угощение, Вольдо привязал к его лапе плотно сложенное письмо. Покончив с мясом, ворон покосился на старика, будто пытаясь понять, о чем тот думает.

- Лети домой в Фебру, там тебя угостят как следует.

- Фебра. Домой. - хрипло повторил ворон, взмахнул огромными чёрными крыльями и взлетел.

Вольдо провожал птицу взглядом, не подозревая, что в свою комнату он больше уже никогда не вернётся.

🎵Flëur - Колыбельная для солнца