С высоты птичьего полета этот город больше всего походил на сердце Снежной Королевы.

 Острые грани небоскребов, похожие на колючие льдинки.

Сеть дорог, раскинувшаяся с геометрической точностью от центра к границам, как лучи снежинки. 

Этот город, черный, как сердце ледяной колдуньи, казался таким же холодным, голодным и жестоким, но это лишь наваждение, иллюзия, ведь, стоит спуститься ближе, как становится заметно, что по сети дорог, как по сосудам сердца, мечутся и носятся световые всполохи транспорта, согревая холодный орган живым движением.

Небоскребы из стекла и бетона, металла и пластика брызжут вокруг обжигающими каплями ядовитого неона и трассерами лазеров. Этот свет льется во мрак, но не растворяется там, а звисает, как огненные лепестки экзотических цветов в вязком напитке. 

Ночь не холодна, нет. 

Она горит, пульсирует, и сердце тьмы неистово бьется, судорожно сокращается, задавая пульсацию ночи. 

Если спуститься еще ниже, то можно различить жителей города, взволнованно снующих по своим делам, танцующих в клубах и прямо на улицах, поющих дома или в караоке, играющих, бегущих, печальных и радостных. Они создают постоянный, горячий до ожогов, поток крови в этом водовороте жизни и смерти. Они звучат в унисон с единой мелодией этого мегаполиса. 

Город совершенен. 

Герцог, в очередной раз обозревая свои владения с высоты пятидесятого этажа, убеждался в том, что этот Город - самое великолепное творение рук его предшественников, которое только можно было создать. Хотя сам Город претерпел значительное количество изменений за всю свою историю, но Дух его, вложенный основателями, остался неизменным. 

Уже более четырехсот лет Герцог был Мастером этого Города и всегда чувствовал себя под защитой, будто, вернувшись из опасного путешествия, он завернулся в теплый бронированный плед, что на ощупь нежнее шелка. 

Он оторвался от созерцания вида из огромного панорамного окна  и перевел свой рассеянный взор на рабочий кабинет. Вся просторная комната воплощала мечту современного педанта, алчного до винтажных штучек. Например, на красивом старинном столе из черного дерева, отполированном так, что в него можно было глядеться, стоял вполне современный ноутбук. Светильник, больше напоминавший трехрогий подсвечник, украшенный перламутром и медью, сиял ровным электрическим светом, хоть Герцогу и не нужен был свет. 

Остатки человеческой привычки. 

Все предметы находились в строгом порядке, на своем месте, словно не двигались оттуда годами, с геометрической точностью они образовывали правильный узор комнаты. Как город внизу.

Преобладали черные, коричневые и серебристые цвета и их оттенки. Кабинет стремился подчеркнуть строгость и статус своего владельца. Взгляд Мастера лениво ползал по интерьеру, не задерживаясь на чем-то конкретном. Мужчина не знал, что с ним происходит. 

Оглядываясь в прошлое, такой ступор он мог припомнить только один раз за всю полутысячелетнюю жизнь. Лишь в самом начале конца. Глаза Мастера подернулись пеленой воспоминаний и, открыв верхний ящик стола, он вынул толстый древний фолиант. Книга была в прекрасном состоянии, ее отделка из очень необычной ало-золотистой кожи, излучавшей постоянное тепло, и медные застежки со вставками из драгоценных камней, лучше любых слов описывали степень драгоценности и древности предмета. 

Страницы распахнулись под руками Мастера, обнажая богатую историю его древнего рода. За титульным листом красовалось генеалогическое древо, в которое были вплетены его уже давно ушедшие родственники. Глазами мужчина отыскал деда, гордого и красивого рыцаря по имени Антарель Соитус Дастиан эль Тирнот, благородного продолжателя родовитой династии, рядом с его портретом красовался щит с гербом. 

Вот отец, Микаэль Эмар фон Тирнот, чей гордый и надменный профиль все считали совершенным, а голубые глаза - отражением неба. На его фоне мать Герцога, Анаэль Марнон, казалась смуглой и вздорной тенью ангела. И вот он - Натаниэль Дастин фон Тирнот. Мастер всмотрелся в портрет, и воспоминания подхватили его, как ветер подхватывает песчинки и уносит прочь. Он вспомнил себя рыжим семнадцатилетним мальчишкой, чьи непослушные огненные кудри никак не желали укладываться в строгую косу. Да и нрав его был под стать этим локонам! 

С четырнадцати лет он сопровождал отца на охотах и балах, постигая азы "благородного поведения" и набираясь азарта настоящего мужчины. Одна из таких охотничьих вылазок стоила ему жизни. Мастер закрыл глаза. 

Будто только вчера он мчался в толпе придворных, стараясь вырваться вперед и покрасоваться перед своей будущей невестой. Они загнали не обычного зверя, вроде вепря или лося, их добычей должен был стать огромный волк-людоед, сгубивший уже десяток жизней. Юного Натаниэля подмывало оторваться от отца и свиты, в одиночку настичь свирепого хищника и расправиться с ним, вернувшись к благородным старикам победителем. И он бросился, очертя голову, вперед, забыв обо всех опасностях, подбадриваемый улыбками его будущей супруги. 

Зверь вскоре показался и воистину он был огромен. Его черная шура бугрилась от перекатывающихся под кожей мышц, он бежал быстро, перемахивая через поваленные стволы, ручьи и буреломы, как через мелкие кочки, не замечая препятствий. Натаниэль, увидев впереди взгорок, придержал взмыленную лошадь, достал арбалет и подождав, пока зверь поднимется на гребень, выстрелил. Окрестности огласил протяжный вой и тварь, взбрыкнув задними ногами, скатилась по противоположному склону пригорка. 

Потеряв голову от радости, юноша пришпорил лошадь, перемахнул холм, но животное отказалось приближаться к черной туше на сто шагов. Бедная лошадь хрипела, ржала, фыркала, жуя удила, косила глазом на переливчатую антрацитовую шерсть, а при попытке ее подогнать, принималась брыкаться, будто ее кусали слепни. Юному аристократу пришлось спешиться, привязать дрожащую, как студень, конягу к дереву и осторожными шагами приблизиться к гигантскому волку. 

Зверь не двигался, но что-то говорило о том, что он был еще жив. Герцог занес над ним широкий охотничий нож, стремясь разом оборвать агонию животного, но волк неуловимым глазу движением взвился на ноги, в его зубах поблескивал арбалетный болт. Натаниэль замер, поверженный в шок увиденным, а волк будто усмехнулся, фыркнув, и перекусил снаряд пополам. Несчастная лошадь заржала диким голосом, танцуя возле дерева, к которому была привязана, обломала удерживавшую ее ветку и унеслась в чащу. Это на секунду отвлекло юношу, и он выпустил волка из поля зрения, за что и поплатился.

 В одно мгновение хищник сбил его с ног, тяжелые лапы вдавили аристократа в мягкую подстилку леса. Глаза человека встретились с глазами хищника, желтый волчий взгляд был слишком по-человечески ненавистливым, но Натаниэль не успел этому удивиться. Острые клыки рванули горло, обнажая нежные подкожные ткани человека. Кровь алым фонтаном разбрызгалась на лесные иглы, травы и листья, застилая яркими ягодами поляну. От шока Натаниэль не чувствовал боли, только страх, что зверь будет есть его еще живым. 

Может, так оно и случилось бы, но что-то встревожило бестию. 

Волк обнажил страшные окровавленные клыки, глядя в лес и рванулся вверх по склону. Натаниэль лежал, истекая кровью, жизнь стремительно покидала его, а взгляд уже замутил саван смерти. "Я не хочу так умереть!" - взметнулась мысль и сквозь серую мертвую пелену он отчетливо увидел лицо, склонившееся над ним. Это был мужчина небывалой красоты. Черты его дышали благородством, все, от четкой линии подбородка, красивого изгиба тонких губ до ровных дуг светлых, практически белых, бровей и высокого лба казалось совершенным до невозможности. Ртутные глаза незнакомца смотрели спокойно, слегка равнодушно. 

"А вот и ангел смерти", подумал Натаниэль, любуясь совершенными чертами лица. 

"Так меня тоже называют," - прозвучал в голове аристократа спокойный глубокий голос, - "но это не правда. Скажи мне: ты хочешь жить?". 

Юноша чувствовал, что жизнь в его теле висит на тоненьком волоске. "Да, я хочу жить!", подумал Натаниэль, и незнакомец улыбнулся. 

Дальше был провал в памяти, после которого Герцог очнулся лежа на траве под густой сенью леса. Он судорожно сглотнул, схватился руками за горло, но оно было целым, руки и ноги повиновались ему. С облегчением рассмеявшись, Натаниэль подумал, что все ему привиделось, что он упал с лошади и потерял сознание. С души свалился камень, от радости хотелось запеть, он присмотрелся к окружающему его лесу, в надежде узнать куда же его занесло и сколько времени он валялся без памяти. Вокруг юноши смыкался серый узорчатый сумрак, в котором было видно каждый листочек и веточку, каждую травинку, но только не небо. Ветви так плотно переплетались над головой, что нельзя было рассмотреть и кусочка голубого свода. 

Он вспомнил, как отец рассказывал, что во владениях Тирнотов лес местами на столько дик и густ, что ни один луч солнца не попадает под его покров, там царит мрак и находятся развалины старого замка. Кто там жил и когда - об этом не ведал сам отец. В детстве Натаниэль рвался найти этот замок, но каждый раз его отлавливали егеря и возвращали в руки родителя. 

Юноша решил подняться, найти своего коня и разыскать дорогу к дому. Опасаясь, что могут быть сломаны кости, повреждена голова, он сначала аккуратно сел, но ничего даже не болело! Ни единой царапины на коже, ни одного синяка он не обнаружил. Вскочив на ноги он осмотрел и ощупал себя. Цел, полностью, только ворот рубашки и камзола располосован, но явно не ветками, а зубами и когтями. 

В смятении и каком-то неясном ужасе Натаниэль осмотрелся по сторонам. Вокруг была дикая лесная чаща, но настолько молчаливая, что поверить в это было сложно. Сюда не долетало стрекотание насекомых, не возились в кустах мыши, не ступали среди деревьев хищники. Лес был мертв. Ощущение одиночества всколыхнулось в нем и тут же пропало.

Кто-то был рядом, совсем близко, наблюдал за ним.

- Кто здесь?! - закричал юноша, - Покажись! Я не боюсь тебя!

- И не нужно бояться, - прозвучал спокойный мелодичный голос, полный неестественной мягкости, - я спас тебя от смерти и дал тебе силы, которых не было у твоих величественных предков, господин эль Тирнот.

Натаниэль резко обернулся. Возле древней корявой сосны, обпершись плечом на ее шершавый ствол, стоял мужчина и, как показалось молодому аристократу, слегка светился. Сияние исходило от пепельных прямых волос, падающих на плечи незнакомца, от его лунно-белой кожи и от ртутных глаз. Эти глаза Натаниэль видел в своем бреду, если это был бред.

- Кто вы, сударь, и откуда вы знаете о моих предках? - голос молодого аристократа не дрожал, хотя волнение отзывалось напряжением во всем теле.

- Я, юный эль Тирнот, один из них, - изрек незнакомец и подошел к остолбеневшему парню, - нужно быть слепым, чтобы не признать в тебе своего потомка. Хотя твоя кровь далека от чистой, но дух твой - отражение лучших черт нашей фамилии.

Натаниэлю приходилось учить историю своего рода, он часами сидел и перечитывал имена предков, всматривался в их лица, но подобного лица он не видел, хотя черты казались ему знакомы. Память услужливо показала портреты самых первых эль Тирнотов, пришедших сюда по велению Лорда Мэрроу, даровавшего Александру Сианеллу эль Тирноту эти земли, дабы он распространил власть Совета Лордов на эту дикую часть страны. Тут его осенило! Юноша вгляделся в черты лица незнакомца, представив его рыжеволосым и кареглазым, как и он сам, мысленно он нарисовал тонкий шрам на щеке и отшатнулся от видения, будто от удара.

- Александр...

- Не нужно фамилий и титулов, - поднял руку прославленный предок, - я, как и ты, всегда был любопытен и проник в чащу леса, нашел брошенный замок и заглянул внутрь. Там я и пропал, так ведь говорит семейное предание? - Натаниэль только кивнул, - Да, дорогой потомок, я не вышел оттуда человеком, но вышел совсем другим существом. Таким же, каким являешься и ты сейчас. Ты до сих пор не понял? Оглянись вокруг! Сейчас время захода луны, самое темное. Мы с тобой в самой чаще леса, для человека здесь царит непроницаемая тьма! Скажи мне ты же видишь росу, выпавшую на траве?

Натаниэль пригляделся. Он видел не только росу, он видел мельчайшие частицы воды, собирающиеся в облачка, они стелились легким туманом под ногами.

- Так кем же ты меня сделал? - прошептал юноша.

- Таким же как и я, порождением ночи. Вампиром.

- Нет... Нет!!!

С криком он бросился бежать прочь и не заметил, как мимо пронесся лес с огромной скоростью, ветви хлестали по лицу и рвали одежду, ноги вынесли его к лесному озеру. Он упал на колени над водной гладью и понял, что от быстрого бега он не задыхается, даже не дышит! Натаниэль разорвал остатки рубашки и приложил руку к груди. Сердце не билось, а кожа была холодна. Юноша посмотрел в зеркальную гладь воды и поразился переменам в собственной внешности. Исчезли мелкие шрамики и дефекты на коже, пропали веснушки, кожа стала идеально белой. Кудри, еще недавно медно-рыжие, выцвели до оттенка пепла, а глаза налились яркой синевой. Перемены доказали ему правоту слов Аександра. 

В отчаянии он встал, взглянув на темное небо, и пошел в озеро, не отрывая глаз от звезд. Даже когда над ним сомкнулись воды лесного озера он смотрел вверх, сквозь толщу воды, различая небеса. Сколько он пробыл под водой - он сам не считал, мысли проносились мимо, небо посветлело, начинался день. Косые солнечные лучи пробили водную гладь и коснулись тела Натаниэля. Свет принес ему боль, настоящую боль, будто к коже поднесли раскаленное железо. Юный вампир рванулся в тень подводной пещеры и спрятался там от палящих лучей. Так прошел целый день.

 Только на закате Натаниэль позволил себе выбраться на берег, укрывшись от солнца в густом кустарнике.

- И на кого ты похож? - прозвучал над ухом знакомый голос, - Посмотри на себя! Грязный, весь в водорослях, в рванье. Ты будто утопленник. Еще и распластался в илу!

Его воскреситель стоял рядом, сложив руки на груди, и любовался лучами солнца.

- Почему ты не обжигаешься? - почти прошипел Натаниэль, - Почему солнце не причиняет тебе боли?!

- Друг мой, я воспитал свою природу, - покосился на новорожденного вампира Александр, - я не только не боюсь солнца, я не боюсь святой воды и серебра. Но если ты только попробуешь взять в руки что-то серебряное, то тебя обожжет до костей. Не смотри на меня таким уничтожительным взглядом, - посмотрел предок на своего напуганного потомка, - ты хотел жить и я дал тебе жизнь! Чем ты не доволен?!

- Наверное тем, - тихо, но с металлом в голосе проговорил Натаниэль, - что я превратился в живой труп, алчущий крови! Как я могу быть доволен, если теперь мой удел - скрываться в тени и питаться живыми людьми?!

- У тебя не верное представление о вампирах, но это поправимо...

Мастер вынырнул из омута памяти. Да, тогда он был в ужасе, он не понимал, что ему делать и какое его ждет будущее, он был в шоке, в ступоре, но это и не удивительно, он же умер тогда. Как было написано в истории: молодой Натаниэль фон Тирнот умер, тело его так и не нашли, отец предположил, что его несчастного сына растерзал дикий зверь. Тогда родился вампир и он был сначала хорошим учеником, затем правой рукой своего Мастера, после набрал такую силу, что сам стал Мастером, основал свой клан и занял этот великий Город, город, где царит вечная ночь. 

Мужчина провел рукой по глазам совершенно человеческим жестом. Хоть он и перестал быть человеком достаточно давно, но многие привычки не покинули его. А какие-то были даже приобретены.

 Сейчас Герцог Города Ночь, Мастер обширного клана Натаниэль пытался посмотреть в будущее, пытался, но не мог. Он взглянул на дверь, вздохнул и мысленно позвал своего верного помощника и правую руку. Спустя несколько секунд вампир скользнул в его кабинет. Один мимолетный взгляд на этого гордого, но преданного слугу всколыхнул память о неприятной истории, мужчина не был обращен своим господином, как этого требует закон, однако он присягнул Мастеру на верность. Вампиру приходится раскрыть весь свой разум, душу, обнажиться до конца перед тем, кому он клянется, отдав всего себя в качестве слуги, орудия и даже жертвы. Эта история навсегда впечаталась в запястья вампира шрамами, которые не могла залечить природа полуживого мертвеца, а в память Натаниэля состраданием, жгучим, как уголек раскаленного горна.

- Мастер, - замер подчиненный в полупоклоне.

- Здравствуй, Ренвис, мне нужно поручить тебе кое-что, - сказал Натаниэль, кивнув своему помощнику, - навести Маара, передай, мое почтение и добавь, что Герцог тревожится и просит прояснить суть его тревоги.

- Будет исполнено!

Самый преданный слуга исчез за дверью. Натаниэль посмотрел еще раз на Город и ему показалось, что абсолютную ночь разорвал всполох яркого света. Видение длилось всего секунду, но мужчина понял, что его тревога не напрасна.