Зимние каникулы прошли хорошо, ну почти. Конечно, никаких происшествий, город прибывал в затишье. Подозрительно для Краедена, где в закулисье привычной жизни постоянно проворачиваются мрачные дела, происходит необъяснимое простому люду. Но возникла проблема, которую я так старался избегать. Бежал от этого как от болезни и не подпускал к себе никого, в конечном итоге попадая прямиков в эти сети. За эти дни, за первый месяц учебы понял одно-я безоглядно влюбился в нее.

Всеми возможностями строя в голове барьер только сильнее распалял чувства. Пусть меня считают идиотом, но разглядев в ней некоторого себя понял-она нужна мне.

Но наше общение стало более шатким, возникают частые споры. Она практически постоянно общается с Честэром, у них нашлись общие темы и мне невыносимо наблюдать за этим. Невыносимо видеть, как она улыбается, но не мне... От этого сердце рвется на части и слышу крик души. Как мне быть с нею, объясните... Угораздило же на свою голову влюбиться, с моим то характером. Довольно паршивым, чего оправдываться. Старался же избегать любых около любовных чувств... Каждый день делаю вид словно мне все равно, но где-то в глубине души все совсем не так. И сказать о том, что к ней чувствую, тоже не могу, потому что знаю, для нее я просто друг. Влюбленными глазами смотрел на нее и погибал. Именно поэтому закрылся вновь, прячась как личинка в кокон.

− Клаус, дружище, − Паша садится ко мне за парту.

− А? − я оторвался от разглядывания заснеженного леса за стеклом, проезжающих машин.

− Ты снова стал сильно задумчивым и довольно хмурым. Что происходит? − друг очень беспокоится, это видно невооруженным глазом. От не вовремя ты чувак, не люблю обманывать близких, что стало частой проблемой.

− Нет, ничего, − бессовестно вру, никак не выдавая себя на эмоциях. Во мне снова нечто остывает, затухая. Наверно, так чувствуется бессилие, где частично виноват сам. − Просто такое состояние, скоро пройдет. − не думаю, что когда-то эти чувства пропадут, они могут быть со мной всю мою жизнь.

И это опаснее всего. Душевная смерть на одной прямой с физической.

− Точно порядок?

− Да порядок, порядок. − выдыхаю я, слабо потирая шею.

В класс заходят Вика с Ниной, вместе с ними Элай. Они увлеченно болтали. Рад за них, но не от всего сердца. Ребята машут мне, кроме Вики, и я только поднимаю руку в знак приветствия.

− Вик, слушай, − обращается к ней Честэр. − Согласна ли ты сегодня вечером прогуляться?

− О да, конечно, − улыбается она. − Во сколько?

− Часиков в семь. Устроит?

− Вполне, а где?

В голове бурным потоком пробегают все моменты между нами, в груди присутствовало непонятное давление. От него больно и неприятно подкрался жар к затылку, горло сжалось. Что же это всё тогда было...?

− Я зайду за тобой, мы пойдем в «Неоновые краски». − дружелюбно поясняет он, мило улыбаясь. Кажется, меня сейчас стошнит от него. Увидев мою кривую, грозную физиономию, прибивая гвоздем его к месту, Элай нервно сглотнул и заметался глазами. − Ну я это...наверно пойду.

− Уходишь? − спросила Нина, но Элай уже поспешно вышел. Мое лицо снова стало отрешенным, отвернувшись к окну. Проявлять собственичество, скорее всего, не совсем хорошо... Ну их дружелюбность между собой выворачивает от злости наизнанку! Так и хочется сказать: это моя балбеска, ищи себе другую!

− Что с ним такое? − проговорила свои мысли вслух Нина.

− Не знаю, в последнее время он странно себя ведет. Постоянно куда-то спешит. − Вика обернулась на меня, задерживая взгляд. Я почувствовал на себе это напряжение, но не поворачиваюсь. В последний раз мы поругались и по прежнему не разговаривали друг с другом.

− Вы все еще не помирились? − шепчет подруга, не зная, на каком моменте упустила такую деталь. − Ты же говорила, что всё хорошо.

− Нет, − Вика скрестила руки на груди. − Меня раздражает постоянный контроль надо мной.

− Если бы ты не лезла куда не надо, контроля бы не было. − резко отвечаю, поворачиваясь.

− Да? − ахнула она, гневаясь. − Это моя жизнь, куда хочу, туда и иду.

Иногда этой упрямице хочу макушку начесать. Кто ж спорит, но не надо шараёбиться в вечернее время где попало! Говорил же, там полно придурков и не важно, что центр рядом.

− Совсем голову потеряла? Ты не пойдешь с ним туда.

− Ты опять за свое?! − повышает Вика голос. − Какова причина на этот раз?!

− Это место не из лучших, поэтому не ходи туда. − тон уже приказной. Друзья стоят и молча наблюдают за нами с распахнутыми глазами. − Ты неугомонная шалупонь, вечно ищешь приключения.

С меня пример брать нельзя.

− Ты мне отец что ли?! Хватит приказывать с кем гулять, куда ходить! Я не маленькая девочка и мне не десять лет!

Ох, тут можно и поспорить!

− Да пойми ты, идиотка, там не безопасно!!! − я просто пытаюсь оградить ее от неприятностей и проблем, как она не поймет? Что не делаю, она злится. Хочу поговорить, тоже злится. Это не общение, а черт знает что!

− Надоело! − Вика поспешно шагает к двери. − Я пойду и мне все равно на твои запреты! Можешь ко мне больше не подходить, не хочу тебя видеть!

− Ну и пожалуйста! Скатертью дорога! − дверь с громким стуком хлопает и в классе повисла тишина. Но внутри меня совершенно противоположные чувства. Буйный ураган злости и раздражения продолжает обжигать горло.

− Старик... Ты чего? − шокированным голосом спрашивает Паша. − Вы же дружили нормально.

− Я защитить пытаюсь! − агрессивно резко выплевываю, не до конца осознавая, что взбесило меня больше. То, что Вика идет с Элаем или ее пренебрежение к моим предостережениям. − Если ей этого не надо, то пусть идет куда хочет... − я солгал. Даже после этого не смогу спокойно спать, если не буду знать, что Вика жива и в порядке.

Сегодня вечером прослежу за ней, дабы убедиться в том, что все пройдет гладко. Поделом если увижу то, от чего сердце разобьется. Покидая класс следом за ней, оставляю ребят одних, переваривать эту сцену.

− Ну и ну... − мотая головой, говорит Нина. − Что творится...

− Дела плохи, − соглашается Паша. − Их дружба идет на распад, они не уступают друг другу. Два упертых барана.

− Все же хорошо было... − Нина грустно вздыхает. − Что-то не так.

− Клаус тоже странно себя ведет, он что-то скрывает. Нервный какой-то.

− Думаешь, она все же нравится ему?

− Даже предугадать не могу, по его лицу не понятно. Он и никогда о серьезных отношениях не задумывался. − Паша почесал подбородок. − Надеюсь они помирятся, либо нам с тобой придется их мирить.

***

На физре также не дают покоя мои дражайшие друзья. Паша в оба уха засовывает свои предложения и советы, каким образом смягчить ситуацию, а мне быть лояльнее. Серьезно? Лояльнее?! А не ты ли, Павел, с пеной у рта мне высказывал ненависть к Киту, когда считал, что тот уведет у тебя девушку?

Не ему мне говорить, как себя вести уж точно.

− Извинись перед ней.

− Нет. − уже наверно в сотый раз отвечаю ему, но другу все равно. Паша упрямо вдалбливает свое. Вот в самом деле у кого пластинка на граммофоне заела.

− Сделай первый шаг сам.

− Не я эти ссоры устраивал. − дергающийся глаз того гляди лопнет от давления! Пытался уже, ее и сам демон не поймет! − Ей не нужна моя помощь, ну и поделом. Пусть делает что хочет... Я же ей никто. − выделяю язвительно последнее слово.

Паша устало вздыхает, посылая одними губами по известному каждому третьему маршруту. Он разговаривает со мной как с ребенком, который дуется на другого такого же дитя, что те оба не поделили горшок. В его глазах я, наверное, действительно большой психующий ребенок.

− Тебе решать, с тобой спорить бесполезно... Но не лечи мне потом, что ты был идиотом и зря не послушал.

Мы выходим из раздевалки. Слава богу прекратил, я люблю Пашку, но его занудство доводит до кипения.

− Парни, идем в выбивалы играть? − зовет Нина вертя мяч в руке. Обаньки, золотое предложение, почему бы и да.

С нами еще несколько ребят из нашего класса присоединились к игре. Здесь только такие же как и мы, отбросы общества по мнению остальных. Высшего ранга с нами и общаться не станут, о другом и речи нет. И я имею в виду Диану с ее золотой свитой. Одна радость-она учится в параллели, но эта Везде-Сующая-Свой-Нос-Куда-Не-Надо всегда найдет лазейку отыскать меня.

Нина вместе с Викой выбивают нашу небольшую группу. В начале они справлялись хорошо, поочередно выбивая игроков, но мы с Пашей уклонялись ото всех ударов мяча.

− Бесишь меня.... − шепчет Вика, когда остался на поле только я один. Кажется в ком-то просыпается злость. Не знаю прям, смеяться мне с этого или заразиться тоже?

− Стараюсь. − усмехаюсь, снова увернувшись от удара. От скуки начинаю пританцовывать, ученики с небольшим интересом наблюдают за игрой. Всё их любопытство подпитывает Вика-новая ученица о которой неизвестно ничего и что общается с нашей компанией. Вот что действительно удивляет здешних подростков и молодых людей: как новенькая может быть такой слепой и предпочла общение с нами?

− Любишь выкрутасничать? − в меня летит от нее мяч, но увы, снова мимо.

− Да ты смотрю очень наблюдательна, Виктория. − это ее злит. У нее прикольное лицо, когда она злится. Это потому что произнес ее имя полностью? − Я могу поддаться.

− Не нужна мне твоя пощада... − Вика с силой кидает мяч и он в миллиметрах пролетает около плеча. Я незаметно выдохнул, чуть не проиграл. Вика снова корчит озлобленное лицо. – Да, что же такое!

− Что Вика, не так уж все просто, да? − приседаю и над моей головой пролетел мяч. − Ну давайте, попадите наконец, мне уже наскучило танцевать.

− Выпендрежник хренов!

− Ты сама сказала, никакой пощады. − пожимаю плечами, улыбаясь. − Властвуй или подчиняйся, Виктория! − призываю ее для поднятия энтузиазма. Третьего в этом законе жизни не дано. Либо ты ведешь, либо ты чей-то ведомый. Данную фразу мама вычеканила в моем мозгу навсегда.

Увидев искру осмысления в озлобленных зеленых глазах, понял, что попал точно в цель на поражение. Вику моя фраза сильно задела, возможно, и зацепила тоже.

Их попытки попасть по мне мячом продолжились, пока в спорт зал не вошла группа парней. Мы перестаем играть и оборачиваемся на них. Мартин со своими дружками... Уже чувствую дурное предзнаменование. Заметив меня, злорадно усмехаются и направляются в мою сторону.

− Клаус, как делишки? − улыбается Мартин. − Это не твое ли? − он достает из кармана фотографии. Я застываю при их виде, на них есть мама. Откуда они у него?! − Смотри, какая прелесть.

− Убери от них руки, Мартин...− в упор смотрю на фотографии. Фото находились у меня в дневнике, а дневник в портфеле. Неужели они копались в моих вещах?

Сукин сын, забыл его убрать из портфеля, до чего опрометчив...

Он со своими друзьями хищно лыбятся, как звери болеющие бешенством. Остальные лишь молча наблюдают. Конечно, кто осмелится идти против самого Джексона Мартина с его бандой? Кому нужны проблемы? Легче стоять и наблюдать как, скорее всего, на этом месте случится убийство. И не одно.

− Эй, какого черта? − Паша ближе подходит к ним. Он их не боится, пусть и помня детские травли с их стороны.

− Спокойно, дружище, − Джексон подносит зажигалку к кончику одной из фотографий и Паша замирает. − Одно движение и фото вспыхнут огнем.

Тернер злобно смотрит на меня. Они ждут, что разрыдаюсь, как тогда. Перебьются. Больше не собираюсь подчиняться.

− Знаешь, а твоя мамочка и вправду красивая, −ухмыляется Миша. Слова звучат двусмысленно и грязно. От прилива ярости перед глазами потемнело. − Но вот с сыночком не повезло. − цокает он, вздыхая. − Сильно любишь ее?

Глаза мечутся между фотографиями и ними. Пожалуйста, нет. Они же не собираются их поджечь...?

− Отдайте то, что принадлежит мне по хорошему...

Все смеются. А боль внутри меня всё сильней.

«Не строй наивные мечты, Клаус. Не будь ребенком... Ты знаешь, чем всё закончится.»-вторю сам себе, щурясь.

− И ты еще собираешься идти в полицию? Да у тебя отклонения в голове вместо мозгов. − снова начинаются их упреки и напоминания-мне тут не место.

− Я сказал, верни обратно...− делаю шаг вперед. Опасное действие, но не стоять же нам так вечность?

− А ты отними, − снова смеется Мартин. − Смотри аккуратней, фото ведь в моих руках.

− Клаус, не делай необдуманных поступков. − предупреждает Нина, осторожно оттаскивая назад. − Он не стоит этого, пойми. Твоя жизнь дороже.

Но я не слушаю никого. Эти подонки собираются уничтожить важные для меня вещи...

− Ты знаешь, что у них в руках. Значит и понимаешь, чего я могу лишиться. − процедил сквозь сжатые зубы, каждое слово пропитано вселенской ненавистью.

− Хотя, думаю мы поступим по другому... − один щелчок зажигалки. Фото полыхают огнем, пожираемые стихией, частички пепла падают на пол. Он... он сделал это... Видя мою гримасу неподдельного ужаса, улыбается шире. Нету слез, но услышал как и без того разбитый мир вновь рухнул. − Смотрите, наш брутальный паренек дал слабину! Фоткайте! Слабак! Вот ты кто... − хрипит Джексон, продолжая ковырять словами раны в душе. − Корчишь из себя невесть что, да знаешь, в тебе нету ничего святого!

Во весь голос произносит он эти слова. Ребята стоят в шоке не меньше меня.

− Какой же ты жалкий, Кастильо. Ты-никто...

− Пасть захлопни, Мартин! − Опомнился Паша. − Ты совсем охренел?!

− Тоже хочешь к нему? − довольный моим оцепенением хмыкает он, кивает в мою сторону.

− Тебя разве не предупреждали, чтобы ты не подходил к нему?! Ты на самом деле идиот или действительно?! – друг хрустит пальцами, выступая впереди меня. − Не смей трогать его!

− А то что? Ты же драться не умеешь. − Тернер смеется, подходя к Паше. Один на один сверлили друг другу переносицы, тяжело дыша от накатывающей, обжигающей злости. − Беспомощный паренек без дружка тявкать только может...

На руку его Паша выливает жидкость, она начинает пузыриться, проникать под ткань кофты. Кожа вмиг воспылала жжением. Тернер вскрикивает, тряся рукой в воздухе, не зная, что делать. − Ты что сделал, тварь?!

Друг слегка улыбнулся, затем холодно продолжил:

− Ты не учел одного, я очень хорош в химии и любой науке. Мне хватит духу растворить вас, олухов, и никакая полиция вас не отыщет, а за свои ходатайства будете умирать в агонии! − впервые за все время вижу его таким. Озлобленным, громким, нервным. Паша всегда был прилежным учеником, в отличии от меня. Он старался решить компромиссами, тащил наши побитые тела до дома, укрывал от родителей...

Мое тело до этого мгновения было парализовано. Довольно. Мне надоело это терпеть. Тернер собирался накинуться на Пашу, но Нина швыряет мяч и он смачно впечатывается Мише в лицо. Главное правило в нападении-неожиданность действий.

− Только попробуй тронуть его! − кричит Нина, вбрасывая очередной тяжелый баскетбольный мяч в Мишу и снова в лицо. Паша хлопая глазами уставился на нее. − Исцарапаю лицо так, ни одна ринопластика не спасет!

− Нина, не лезь... − предупреждает он, в душе восхищенный смелостью Нины. Чудо, а не девушка.

−Кажется, наша серая мышь решила показать себя? − Миша оскалился на нее. Вика уверенно подходит к подруге.

− Через мой труп...− прищурила враждебно она глаза. Хотя мне показалось, толика страха в ней таится.

− Отошла бы ты, не лезь не в свое дело, новенькая. У нас свои правила, так что помалкивай. Ты на нашей территории.

− Тронешь ее, тронешь и меня.

− Сама напросилась...− раздраженно выдыхает Тернер, идя в их сторону, потирая ушибленную макушку. Я перевожу взгляд на девочек.

− Сзади! − выкрикиваем с Пашей, когда парни хватают девчонок за руки, скручивая за спину.

− А ну убери культяпки, отморозок!!! − кричит Нина, но ее руки скручивают сильнее.

− Не рыпайся...− огрызнулся Уилл. Тернер и Мартин направились на нас.

Паша резко откупоривает еще одну склянку и выплескивает на них. Они вскрикивают и яростно смотрят на нас.

− С каких пор стали такие отважные?!

− С этих самых! − я со всей дури ударяю Мартину по лицу, тот отлетает на пол с ошарашенным видом. Не останавливаясь на этом, начинаю лупить его без остановки. Паша накидывается на Тернера и у него не хуже получается избивать толстяка.

Слышу взволнованные возгласы собравшихся поглазеть на бои без правил: они выкрикивали наперебой имена, подначивали продолжать.

Нина пользуется случаем рассеянности того, кто ее держит за руки и со всей дури ударяет ему по ноге подошвой своих кроссовок. Клаус всегда говорил, что они у нее будто чугунные, вот и решила проверить.

Тот резко вскрикивает ругательства, его руки ослабевают и она тут же оборачивается, ударяя в пах коленкой. Уилл изгибается пополам. Нина заезжает кулаком по лицу, он с первого удара отлетает на пол без сознания. Подруга стоит в полном шоке, смотря на парня. Ноющая рука не вызывает столько эмоций, как скорченный на полу Уилл Замер. Но это состояние проходит сразу же и она помогает высвободиться Вике.

− Спасибо, Нин. Это было классно. − искренне выговаривает Вика, потирая запястья, что были сильно сжаты.

− Благодарю, уроки с Клаусом не прошли даром. − они встали спиной к спине, готовясь к очередным ударам. Но вскоре бой переходит все границы и появляется кровь, тогда то уже все забили тревогу.

− Клаус, достаточно! − Паша пытается остановить меня, но поздно. Я продолжаю бить Мартина по лицу, тот перестал сопротивляться, крови на лице прибавляется, моя ярость раздувается. Мне это понравилось... Доставлять ему боль.

Вдруг нас друг от друга оттаскивают физрук и учитель по экономике. Тут же прибегает директор. Кто-то додумался и вызвал учителей.

− Боже...

Всё, что он сказал, взглянув на залитое кровью лицо Джексона. Его печальный взгляд пал на меня, я выдерживаю его.

− Я звоню вашим родителям. − хватая нас всех под руки, точно преступников, ведут в директорскую. Если директор не рассказал про тот случай, так сказав, припугнул меня...То теперь он выложит все. Наказания мне не избежать, но плевать. Пусть хоть вышвырнут, я вздохну с облегчением. Лишь бы не видеть и не слышать всего этого.

***

Родители наши находятся в кабинете директора, а мы сидим около двери в ожидании вердикта. Паша с Ниной держат меня за руки, чтобы я не сорвался на Джексона снова. Очнулся. Он молча вытирает кровь из носа, впиваясь в меня яростным взглядом. Никогда во мне еще такой агрессии не было. Видимо все таки это сказалось на мне, что копилось внутри слегка выплеснулось наружу.

Вика протягивает салфетки.

− Вытри кровь. – резко взглянув на нее, забираю влажную салфетку.

− Спасибо... − сдавленно буркаю я, стараясь не нагрубить ей.

− Ты в порядке?

− В полном. − отвечаю на вопрос, вытирая запёкшуюся кровь с лица. Ее обеспокоенный взгляд продолжал смотреть на меня. Вика не верила, но жаловаться не собираюсь. Бывало и похуже состояние, когда буквально полз до дома с перебитыми ногами. То мои личные дела, в которых не особо просвещаю друзей. Отца в особенности.

− Жалко не успел разукрасить твое лицо...− презрительно произносит Джексон.

− Я пытаюсь изо всех сил, чтобы не перегрызть тебе глотку, сука.

− Полегче... − Паша крепче сжимает мою руку, прижимая к себе. − Всё в порядке...

Он сам прекрасно понимал-всё наоборот и как я себя чувствую. Тварь... Он сжег их, все. Таких фотографий больше нету у меня, они уничтожены. Никогда не думал, даже не догадывался, что произойдет такое. Видно я так думал зря... Вечная несправедливость, почему не могу грешить как и все? Папа всегда говорил: не обижай того-то, не разбивай сердце другому, не разрушай доверие... А что насчет меня? Как насчет моего сердца?

− Какая же ты тварина, Мартин. Любишь издеваться над горем других. Тебе это нравится? Нравится, да?! − резко вскакиваю, но друзья тут же сажают обратно. − Ты даже не представляешь, какого это! Да и тебе плевать! Что я такого тебе сделал?!

− Появился! – выплевывает гневно он. − Ненавижу тебя! Вечно весь из себя героя и такой крутой! Переигрываешь...

Дамы и господа, перед нами пример, до каких низменных поступков доводит один из смертных грехов.

− Мне любопытно, твоя мамочка так и дальше шляется по мужикам? − ухмыляюсь я и Джексон распахивает глаза, взглядом приказывая замолчать. Он же в курсе, что мне плевать?

− Закрой рот, Кастильо....

Только ему можно ломать меня? Иногда, чтобы победить одно зло, нужно другое. Во мне его куда больше, чем добра. В жизни оно призрак-редкое явление.

− О нет, − слегка истерично смеюсь, протягивая. − Скажи честно, она когда-нибудь признается твоему отцу, что собирается его бросить, потому что он конченый наркоман?

− Заткнись! − друзья Мартина держат его изо-всех сил, но тот так и рвется в мою сторону. Я же сижу неподвижно и не моргая, внутренне злорадно улыбаясь. Эмоции во мне отключились, ничего кроме пустоты.

− Что, по больному задело малыша Мартина эти слова? Ты же так любишь своего отца... Именно поэтому покрываешь его грешки. Но это бесполезно, знаешь ли, его сдали полиции.

− Что...? − я увидел то отчаяние в глазах Джексона, будто его толкнули в бездонную пропасть, лишая возможности спастись. Сказать по правде, ко мне пришло чувство удовлетворения, завидев гаснущий свет во взгляде врага. Он становился стеклянным.

Боль в ответ на боль. Есть ли что-то более прелестное?

− Неожиданно, да? Он сегодня поступил в отделение, а дома нашли целые залежи наркотического вещества. Оказывается он еще и продает его, есть посредники. Кажется твой отец влип надолго. − небрежно произношу последние слова, умело дергая за человеческую слабость.

− Это ты! Ты всё рассказал!

− Увы, − вздыхаю иронично. − Какая жалость, но это не моих рук дело. Это твоя мать.

− Врешь! Наглое вранье! − сколько же боли в этих словах. Плевать. Он поступал со мной ровно так же и заслужил страдания. Пусть узнает, какого это: вариться в моем котле.

− А с чего бы мне лгать, Джексон? Посуди сам, отец наркоман, сын идет по стопам отца. И уставшая мать, разбивая колени в кровь, пыталась поставить мужа на ноги. У вас было много долгов, по его вине, кредитов куча. Твой отец часто пропускал работу, пару раз его чуть ли не выгоняли. А все из-за наркотиков... В его деле сказано, что не раз ловили по этой статье, но все обходилось мирно. Не находили неопровержимые факты. Твоя мать пробовала все способы выгнать всю эту дурь из него, не вышло. И в какой-то момент она сдалась и забила на это, находила утешение с другими мужчинами, ей понравилось. А сынок, недалеко ушел от него. Такой же гад... Знаешь, а вы с ним очень похожи. Он там хоть пребывает в сознании или не отходя от кассы? Надеюсь тебя то не позабыл? − фразы были холодные и колкие, как острый край льдины. Мартин застыл без движения. Во взгляде виднелись душевные страдания. – Ну, что скажешь, Джексон? Какого это, чувствовать боль? Эмоциональную боль.

− Клаус, спокойнее, прошу. − обращается ко мне друг мирным голосом, призывая вернуться в реальность. Но я никуда мыслями не уходил. Мы здесь...

− Скажи, неужели они не заслуживают наказания?

− Ты достаточно наказал их. − самым что есть спокойным голосом говорит Паша.

− Не достаточно Паш, эта мелочь, по сравнению с тем, что они делали раньше со мной. − Паша похлопывает меня по плечу.

− Я знаю старик, знаю...

Дверь директорской открывается и оттуда выходят родители: отец, семья Василевски, Блю, этих подонков. Отец с особой строгостью смотрит на меня, по его взгляду понимаю-он вне себя от гнева. Безразлично отводя от него глаза, тот продолжает сверлить взглядом в затылок.

− Ребят, идем на улицу. − мягко говорит мама Нины. Тетя Дарси всегда спокойна, за семнадцать лет мне не выпадал случай заметить ее в плохом настроении и уж тем более злой. Я последний раз взглянул на Мартина и покидаю стены злосчастной школы.

− Что вы там устроили? − удивился мистер Невил, разводя руки. − Объясните, молодые люди, как так получилось, что вы чуть не пошли под статью?

− Пап, это не наша вина, честно, − заговорила Нина, оправдывая наши поступки. − Произошла моральная давка.

− Да? А нам сказали что ты, сын, использовал химический раствор на них. − Георгий в упор смотрел на Пашу.

− Отец, у меня не было выбора, тем более это разбавленная доза, не умер же!

− А если бы небольшого концентрата хватило? − терпеливо продолжает говорить мистер Василевски. − Или хуже того, пошла бы реакция? А попади ты ему на лицо?

− Я просчитал возможность урона. Лишь химический ожог, не более. Всё было рассчитано в секундах.

− Павел, ты всегда был прилежным учеником. Что случилось сегодня?

− Сегодня случилось то, что моего брата обидели. Я отмалчиваться не намерен.

− У меня есть к тебе пару ласковых, сын...− отец обратился ко мне. Нарастающая по шкале злость переходила в ярость, желающая накинуться на ближних, выпустить когти и задеть каждого. Обида кипела и варилась в желудке, сводя его. − Что за мордобой? Ты чуть не убил его!

− Стивен, не горячись сильно. − Оливия окликает друга, оттягивая за плечо.

− И очень жаль!

Сорвавшись, выкрикиваю обиды.

− Что прости? − его брови взлетели вверх. Он держится на одном месте благодаря Оливии. Не держи его, отец, скорее всего, всыпал мне смачного подзатыльника.-Ты понимаешь, что натворил?! Нам придется со своего кармана платить за моральный и физический вред их семьям. Я заплатил вдвойне, чтобы ты, дурень, не пошел за решетку!

− О да отец, я понимаю что сделал! И ничуть не жалею, он заслужил!

− Постоянно ты попадаешь в драки! Тебе спокойно никогда не жилось, Клаус?! Что же ты вечно ко всем лезешь?! Мне стыдно знать, что мой сын превращается в потенциального преступника!

− Ты издеваешься?! − неожиданно срываюсь на крик, до дрожи в руках сжимаю кулаки.

− Не повышай на меня голос! Имей хоть какое-то уважение!

− А ты не учи меня жизни!

− Ты теперь так разговариваешь?! − все остальные с удивленными глазами наблюдали за нашей ссорой. Было похоже на то, кто кого перекричит.

− Стивен, остынь. − осторожно говорит теперь уже Георгий.

− Быстро сел в машину... − строго выдает он, унимая эмоции. А вот свои мне приручить не удается. Уж долго был в роли терпилы.

− Никуда я не сяду.

− Я сказал сел в машину, живо... Ты под домашним арестом. И плюс за прошлую выходку, неизвестно когда выйдешь из дома теперь. Только когда научишься себя вести подобающе.

− Вот так значит... − машинально поправляю на себе плащ. − А чтобы ты сделал, будь на моем месте?! Просто молча, склонив голову, слушал унижения и принимал побои? Ты предлагаешь это? Смиренно опустить руки и позволять делать с собой все, что они захотят?! − отец молча в шоке уставился на меня. − Нет пап, мне осточертело это! Я сыт этим дерьмом по горло. Ты даже понятия не имеешь что я испытывал каждый раз! А она знала, только она... − эта фраза будто ударила по лицу, он даже болезненно поморщился. − Я для них был лишь потехой и не жалею о тех поступках, что сделал. Я просто устал...

От боли стало трудно дышать. Не вынося больше его взгляда, срываюсь с места и убегаю прочь.

− Клаус! Стой! – выкрикивали Паша, Нина и Вика в один голос. Но слова не имели смысла, меня уже не было.

Стивен, стоя на одном месте, смотрел напротив себя в одну точку.

− Что я делал не так, − Стивена словно ледяной водой окатили. – Где допустил ошибку в воспитании? Знаю, я ему не родной отец, но...

Не договорив последние слова, устало прячет лицо за рукой, проведя по волосам, зачесывая и выдыхая шумно. Груз вины с воздухом не исчезал: он давил в груди сильнее, распирая ребра.

− Мы должны догнать его. − заявляет Оливия, взволнованно поглядывая на Стивена. Со смертью жены он часто жаловался на боли в сердце, она боялась ухудшения его самочувствия, то и дело присматривая за давним другом. − Он не мог далеко убежать.

− Зная Клауса, он может очень хорошо спрятаться, − говорит Паша своей матери. − Мы его не найдем, если он сам не захочет этого.

− Ты уверен?

− Мы сами отыщем его и приведем домой. − кивает Нина.