Когда нам с Теа исполнилось шестнадцать, мы с ней купили старый форд у соседа напротив. Мама оплатила половину суммы и сказала, что эта машина подарок и на следующее день рождение. Нашей радости не было предела, мы создали график пользования и разделили дни недели. Теа иногда его нарушала, и это иногда было очень часто. Свидания, вечеринки и ночное мороженное, когда грустно, она часто забирала машину, даже не сказав об этом, и мне приходилось названивать ей, а ей приходилось выключать телефон. Эта машина стала для нас... домом. Когда мы сидели вдвоем, ехали по шумным улицам или пустынной трассе я чувствовала себя счастливо. Наши нелепые песни и глупые шутки, разбросанные по всей машине бумажки от бургеров и содовой, делали эти моменты особенными. А счастье и уют ассоциируются у меня с домом. Отношения Лайнела и Финна чем-то напоминают мне наши с Теа, а их машина – нашу. Свое место, личное и особенное и мне приятно, что они сделали меня частью этого.

Теа разбила наш форд, когда возвращалась ночью с вечеринки, я уехала раньше с Райтом, как только веселье превратилось в попойку, но она осталась с остальными девчонками. Форд починке не подлежал, а если и подлежал, то у нас не было столько средств. Это был первый раз, когда я почти потеряла ее. Страх как мерзкие скользкие водоросли опутал ноги и руки, утягивая глубже и глубже на дно. Я так испугалась, что совершенно не злилась из-за машины и впустую потраченных денег. Теа стоит дороже, наши воспоминания, когда нам было весело, стоят дороже. Но я злилась на нее потом, когда она напугала меня во второй раз, ведь он оказался последним. Я до конца убеждала себя в том, что это неправда, что я войду в палату, а она жива и виновато улыбается, боясь наказания, которое мама ей придумает. Беспокоясь о том, что снова заставила нас волноваться. Но это была лишь ложь, от которой стало еще больнее. Когда мы с мамой приехали, ее уже давно не было.

Время, когда мы вдвоем разъезжали по округе осталось одним из любимых воспоминаний. Поездки на машине имеют свое очарование, в такие моменты открываются многие двери, а другие наоборот рушатся.

Финн зол, но чем дольше мы колесим по улицам, тем быстрее он успокаивается. Я думала, что он отвезет меня домой, но вместо этого он бесцельно едет по городу и кажется сам того не осознает. В каком-то смысле я нужна ему сейчас и потому он меня не отпускает. Незаметно мы стали зависимы от встреч друг с другом, разговоров.

Одиночные поездки казались частой практикой у Финна, бензин заканчивался, и он это видел, так что остановился на ближайшей парковке торгового центра. Знаю, что в его голове сейчас целая буря из мыслей, и я как обычно окажусь в центре всего, к чему они приведут. И будто услышав мои мысли Финн заговорил.

— Скажи мне что-то, чего я о тебе не знаю, и я сделаю так же.

Глаза как обычно горели тем дьявольским огоньком, и он мне нравился, чтобы я ни говорила. С таким Финном я знаю как себя вести, но потерянного, сломленного и опустошенного Финна я не знаю. Хотя должна бы и очень этого хочу.

— Когда мы успели перейти на новый уровень близости?

Я не спрашивала зачем и почему, это все равно бесполезно, да и Финн всегда добивается чтобы все было как он хочет. А еще я не смею отказывать ему, ведь все еще соглашаюсь на все, о чем бы он ни попросил.

Каждый раз, когда Финну приходят в голову идеи, то они кажутся мне губительными для нас, но это не так. Раз за разом я открывала в себе что-то новое, испытывала что-то новое и безумно счастлива, что так произошло. Финн – мое отвлечение, желание, отдушина.

— Тесса...

— У меня была сестра близнец, — я прервала Финна, зная, что он сейчас начнет длинную речь, которая все равно приведет к тому, что я скажу ему что-то личное. Так опустим же этот тернистый пусть, лучше мне прямо сейчас свались весь груз, чтобы впоследствии это не всплыло тогда, когда я меньше всего это хочу. Я могла бы сказать много других вещей, которые он обо мне не знает, но сказала именно это. Ведь наши отношения – это баш на баш, пока не отдашь – не получишь обратно. Пока не признаешься, то не получишь признание в ответ. А по его виду, я вижу, что ему это нужно больше, чем мне самой.

Едкое слово была в моих словах Финн замечает не сразу. Я с трудом учусь его произносить снова и снова, и когда-нибудь боль утихнет, и сердце не будет сжиматься в стальные тиски. Финн откидывается на сидение и смотрит в лобовое окно, будто что-то ища. Я уже стала думать, что он мне ничего не ответит, но ошибалась.

— Не могу представить себе этого, — сказал Финн. — Чтобы был еще кто-то такой же, как и ты. Один в один.

От него не прозвучали слова утешения, не было банального «мне жаль» и других таких же плоских похожих слов. Я даже не представляю себе, чтобы Финн это произнес. Он не сожалел о моей потере и не замолкал от нехватки слов. Он был просто... Финном. Говорил о том, что его действительно волновало, о чем он думал.

— Это действительно ощущалось так, будто смотришься в зеркало?

В машине зазвенел смех и не сразу я осознала, что смеюсь. Какой же глупый и распространенный вопрос, нелепость какая. Из всех вопросов он задал именно это. Жду второго вопроса о телепатической связи между близнецами, думаю, он готов поверить во все, что я уже придумала для него.

— Нет, никогда. Мы слишком разные, чтобы быть похожими.

— Я конечно не спец в этом, но разве не все близнецы одинаковые?

— Да, Финн, ты не спец.

Финн улыбнулся мне и была бы я безумно в него влюблена, то сейчас же осела в кресле воздушным маршмелоу, который растает в любой момент. А пока я ощущала себя скатывающейся с небольшой горки, возможно чуть больше, чем я готова признать.

— Скажи мне что-то, чего я о тебе не знаю, — повторила я слова Финна.

— Моя семья хочет казаться идеальной, а я им мешаю.

— Нет, — я покачала головой, не принимая его ответ, — скажи мне что-то, чего я о тебе не знаю.

— Я ненавижу лгать, а их жизни сплетены изо лжи. Все, что люди знают о нас – ложь.

— Нет, это легко было понять сегодня. Скажи мне что-то, чего я о тебе не знаю.

Финн запрокинул голову, закрывая глаза и глубоко вдыхая слегка сырой воздух в машине.

— У них обоих есть любовники, о которых они знают. Я сам узнал об этом в прошлом году, а мне бросили, что это не моего ума дело и отправили на все лето в какой-то лагерь для богатеньких сыночков, на исправление. — Финн произнес это будто шутку, пустяк. Только глаза выдавали его. Как и говорил – Финн плохой лжец. — И нет, там не подавали на обед глэмбургер и пудинг и мы не купались в бассейне по утрам.

Они отослали его, чтобы Финн остыл и их тайна осталась тайной. Вот только зачем выдавать мертвую семью за живую? Неужели мнение окружающих для них так важно? Они причиняют боль своим детям оставаясь вместе, ненавидя друг друга и это... так эгоистично. Причина должна быть больше, чем перешептывания за спиной и мнения людей. Если понимаю это и я, то Финн тем более. Сегодня по одному признанию за раз, день и так выдался насыщенным.

— Неужели никаких пудингов? Это тюрьма, а не лагерь.

Слабая попытка вызвать у него улыбку и она оказалась неудачной. Из молла вышли студенты, они смеялись и громко шутили, когда проходили мимо нашей машины. Это отвлекло и у меня появилось несколько секунд, чтобы придумать как развеять обстановку. Не хочу и дальше барахтаться в этом неприятном состоянии.

Окна торгового центра светились яркими лампочками, завлекая посетителей, а мерцающие лампочки чем не хорошее отвлечение? В голове сразу же возникла ассоциация Финна как кота, который бежит играть к мигающим огонькам. В прошлой жизни парень определенно был большим пушистым черным котом. И теперь я знаю, что подарю ему на день рождения. Я вышла из машины зовя с собой Финна.

— Прогуляемся?

— Там в это время полно народу, — Финн держался за руль и поглядывал в переднее окно на вход. Словно видел сколько уже там людей и ему это не нравилось.

— Я разрешу тебе себя угостить.

— Ты вообще умеешь уговаривать людей? Потому что у тебя это плохо получается, если ты не знала.

Он улыбнулся, моя маленькая победа. Мне нравится, что я способна на это, нравится, что он считает меня особенной, раз рассказывает о себе и своей семье. Нравится, что я могу сказать ему что угодно, и что это останется только между нами двумя. Видеть такие разные его стороны очень завлекательно.

— Ты идешь? — я медленно шла к моллу, и Финну не осталось ничего, как уступить мне. Мне нравится, что он никогда не отказывает мне. Финн следует за мной, а я – за ним, и мы никогда не стоим на месте. Что-то вроде вечного двигателя, мы хорошо подходим друг другу.

Мы гуляли по моллу и задерживались в некоторых магазинчиках, разглядывая разные побрякушки и сладости. Финн развеселился и унылое выражение ушло с его лица. Внутри как и говорил Финн уже было много людей, в основном школьники, которые пришли развеяться после школы, а так же мамы с детьми младше.

Мы проходили мимо одного из модных бутиков, когда шайка девочек вылетела оттуда с небольшими пакетами в руках, они хихикали и пихали подругу, которая украдкой бросала взгляд назад. На милого консультанта лет двадцати, в белой рубашке он смотрелся очень хорошо. Я так засмотрелась на него и не сразу поняла, что Финн остановился точно столб. И сначала я подумала, что он тоже залип на консультанта, но взгляд его скорее был направлен вглубь самого магазинчика.

— Присмотрел себе что-то?

— Дай-ка мне свой список, Тесси. — Финн требовательно протянул руку, знает же, что я почти постоянно ношу его с собой. Я достала из внутреннего кармана куртки аккуратно сложенный лист бумаги.

— Признаю честно: мне нравятся эти твои спонтанные порывы, но все равно хочется знать, что ты задумал.

Финн широко улыбнулся.

— Ты будешь в восторге.

Он развернул список и прошелся глазами по пунктам, находя нужный.

— Читай желание под номером восемьдесят девять, — Финн протянул мне лист с довольным лицом. — И читай вслух.

Так я и сделала.

— Как в фильме целоваться в примерочной. Конечно же, ты запомнил этот пункт, а как иначе, — проговорила я, убирая список обратно в карман.

— Теперь идем!

Финн схватил меня за руку и повел в бутик, упрямо идя в конец магазина к примерочным.

— Мы не можем просто зайти в кабину и целоваться, нас же выгонят отсюда к чертям.

— Тогда я... — Финн взял первую попавшуюся одежду с вешалки, — примерю вот это.

Футболка была насыщенно желтой и с нелепой надписью.

— «Утята тоже умеют любить?» — прочитала я надпись.

— Да, ты имеешь что-то против утят? Лет в четырнадцать у меня был собственный утенок, вместо собаки.

— И что с ним стало?

— Он вырос, и бабуля зажарила его.

— Ты съел собственного друга? — воскликнула я слишком громко и обратила на себя взгляд нескольких покупателей. — Как ты мог!

— Он оказался вкусным, не тебе меня судить! — Финн схватил еще пару вещей. — Идем к примерочным, Тесса.

И я пошла за ним.

Не помню, что за фильм мы смотрели с Теа, но точно помню поцелуй, который так впечатлил ее. Это выглядело эффектно со стороны, страстно и романтично. Конечно она не могла не включить его в свой список.

Финн повесил вещи на крючок в кабинке, я успела разглядеть только пару футболок и свитер, когда он захлопнул дверцу перед моим носом.

— Не подглядывай, я же стесняюсь, — слегка пискляво проговорил Финн. Я засмеялась.

Он возился там около десяти минут и на все мои вопросы отмахивался всяким бредом, вроде: «Мне не идет этот цвет» или «Эти штаны меня полнят, не хочу, чтобы ты меня в них видела». А потом он все же приоткрыл дверцу, и на нем была эта жуткая желтая майка.

— Тесси, не поможешь мне с этим замком?

Все действительно как в фильме, только в дешевой пародии на оригинал. Я зашла в примерочную и Финн закрыл за мной дверцу. Внутри на крючках висела вся выбранная им одежда. И еще более ужасные зеленые штаны, как же я рада, что он сейчас не в них.

— Как я выгляжу? — Финн крутился у зеркала, но смотрел он не на себя, а на меня.

— Я не буду тебя целовать, пока ты одет в эту отвратительную майку.

— Она милая!

— Нет.

— Но тебе и не нужно это делать, я сам тебя поцелую.

Финн оставил зеркало и повернулся ко мне. Он не спешил, не шутил и не смеялся сейчас, в один момент он резко убрал все отвлекающие эмоции с лица и наклонился, целуя. И даже его нелепая майка сейчас меня не волновала, желтое пятно растворилось, когда я прикрыла глаза. Романтичность этого момента только что зародилась и с движением его губ я все больше улетала от реальности. Чувство полета затопило разум и мне это нравилось и пугало одновременно. С Райтом я не ощущала подобного, с ним все было по-другому. Но мама мне когда-то говорила, что мы не любим людей одинаково, всех по-разному, по-своему и чувства, что мы испытываем всегда иные и непохожие ни на что испытанное ранее. Я любила Райта, но другой любовью, которая уже давно прошла, а сейчас я начинаю испытывать совсем иные чувства. Новые, необузданные и свободные.

Я думала, что заморозила свое сердце и пройдет немыслимое количество времени, когда оно снова начнет работать, снова начнет чувствовать что-то помимо уже привыкшего скрипта боли. Я ошибалась и продолжать игнорировать это становится невозможным.