***

Существует одно чувство, которому я никак не могла дать определения. Его тяжело было описать словами или метафорами, да хоть как-то определить.

Это ощущалось так, будто я унаследовала все имущество своего ранее неизвестного родственника, но эта новость настигла меня по дороге на эшафот.

Я сидела в Ангаре и наблюдала за тем, как Кода играет с Мэнхеном. Нирэд, воспользовавшись моим рассеянным состоянием, подставила свое брюхо под мою руку и млела от почесываний. И только Нола, как всегда, находилась в стороне от общей компании, похрустывая свиными костями на одном из валунов.

Я сидела в ожидании. Я знала, что дверь вольера рано или поздно откроется, впуская внутрь разъяренного альфу. Знала, что этот разговор не будет одним из легких и приятных. Разбушевавшаяся фантазия выписывала разные варианты развития событий, и каждый был хуже предыдущего.

— Тайрина, смотри!

Детский голос вернул меня в реальность. Я улыбнулась, смотря на маленького наездника и его полосатую «лошадку». Эти двое отлично ладили.

— Она больше похожа на зебру, чем на лошадь. Смотри не упади, а то я потом не хочу получить выговор от Люции.

— Не упаду! Я не маленький! Кода, вперед!

Тигрица рванула с места, словно точно знала, что делает, словно катать на спине детей — привычное для нее дело. Я лишь удивлялась той скорости, с которой тигры привыкли к мальчику. Ему не пришлось к ним подлизываться, завоевывать одобрения, пытаться понравиться.

Кто-то лидер по призванию, а кто-то по нужде.

— Лидер по призванию... — отстраненно повторила я.

В висках внезапно застучало, а ладошки вспотели. Я уставилась на дверь, считая хаотичные удары своего сердца.

Один... два... три... четыре...

Дверь распахнулась так резко и широко, словно ее снесли тараном. В проеме стоял грозный, как небо перед штормом, глава Тинаана. Те несколько секунд, пока мы буравили друг друга взглядами, я успела испытать все существующие в человеческом сознании чувства.

Он был зол, и сейчас, как никогда, напоминал айсберг. Но было еще нечто такое в его взгляде, от которого непритворно защипали глаза. Я уже видела такой взгляд раньше. Так всегда на меня смотрела мама, когда прознавала о моих ночных вылазках и других проступках. В его взгляде грохотало разочарование. И это было в разы хуже, чем ненависть.

— Мэнхен, пойди к Бам-Баму и Мышке, они в вольере у Шила и Амиры. Нам с Тайриной нужно поговорить.

Огромные зеленые глаза уставились на Аргеса, а затем вопросительный, немного недоверчивый взгляд перекочевал ко мне. Я слабо улыбнулась и кивнула головой. Мальчик спрыгнул с Коды и молча направился к выходу. Но, остановившись в проходе, он снова повернулся в нашу сторону.

— Если ты ее обидишь, то я заставлю Коду покусать тебя, — с хорошо читаемой угрозой в голосе, произнес он.

Дверь захлопнулась за его спиной. Тигрицы, словно почувствовав серьезность момента, скрылись в пещерке. Мы остались один на один в давящей тишине и коконе спорных чувств.

Мне, почему-то, вспомнились его слова на выборах: «Я готов пожертвовать всем, и даже сердцем, которое у меня незаметно украли».

— Ты не только освободила потенциально опасную заложницу, но и оставила весь Картарэф без воды, — его тон был ядовито спокойным.

Я мечтала, чтобы он на меня накричал. Чтобы размахивал руками, угрожал скормить змеям, называл меня всякими оскорбительными словами. Но Аргес излучал лишь холод и отстраненность, а для меня это было подобно смертному приговору.

— Она вовсе не опасна. Ты не понимаешь...

— Не понимаю? Ты наплевала на мой приказ, пошла против моей воли, рискнула своей жизнью и выпустила на волю человека, который прилюдно пытался убить Бумфиса. Это похоже на предательство, — отчеканил он.

Каждое произнесенное слово вонзилось в меня, подобно стилету. И хуже всего, что именно предателем я себя и ощущала.

— Она умирала, Сэт. Ты бросил ее в камеру без воды, где она попросту задыхалась. Тебе не кажется это слишком жестким наказанием для человека, который не позволил твоим внутренностям раскатиться по лесу?

Во мне зарождалась настоящая истерика, но я старалась держать бушующие нервы в узде. Хотя с каждой минутой, это становилась делать все сложнее. Вопреки всему, разум был холодным, и отступаться от своей позиции я не собиралась. Несмотря ни на что.

Аргес глубоко вздохнул и прикрыл на минуту глаза. На его лбу вздулась вена.

— Анаит...

— Сэт, ты сам назначил меня бетой, а это значит, что судьбы тинаанцев и самого Тинаана частично лежат и на моих плечах. Это было моим решением, и тебе стоит считаться с моим мнением.

Синие глаза в обрамлении густых черных ресниц выглядели, как никогда холодно. Не одна я боролась с противоречивыми чувствами. Эта вечная война разума и сердца. Наверное, это самая кровавая война, которая только может происходить в мире. И одному Тинаю известно, сколько крови в душе каждого из нас.

Аргес был лидером по призванию, но он ненавидел этот статус, хоть сам этого не понимал. Это понимала я, но не знала, как открыть ему глаза на эту истину.

— Анаит...

— Даерина не опасна. Она просто потеряна, и не знает, что ей делать. Ей нужна помощь.

— Анаит!

Я проглотила вырывающиеся наружу слова. Закусив губу, подняла взгляд на Аргеса. Глаза щипало, и это в один момент стало невозможно скрывать. Альфа тяжело вздохнул и направился в мою сторону. Оказавшись возле меня, он устало опустился на землю.

Мы были рядом, так близко друг от друга, но что-то не позволяло прикоснуться к нему. Больше всего я боялась, что мы так и не найдем компромисс, что на этом моменте наши взгляды разойдутся окончательно, а мы вслед за ними. Я боялась, что это может быть нашим последним откровенным разговором.

— Анаит, мне не хочется быть по разные стороны с тобой. Меня злит одна мысль о том, что наши взгляды могут разойтись. Но именно так и происходит. Мне казалось, что мы видим этот мир одинаково.

— Мы не можем видеть мир одинаково. Мы разные люди, с разными характерами. У тебя свои химеры в голове, а у меня — свои. Сэт, я не считаю свой поступок неправильным.

— Я знаю, — устало выдохнул он, прикрыв глаза.

— Знаешь, — тихо начала я, обняв свои колени, — Тинаан научил меня тому, что нужно хорошенько подумать перед тем, как что-то сделать. А еще научил анализировать свои поступки.

Аргес иронично хмыкнул, не открывая глаз.

— Она хочет уйти в Лиарду. Сам знаешь, что туда хотят уйти лишь те, кто разочаровался в этом мире, те, которых здесь больше ничего не держит. Знаешь, все мы хотим быть понятыми, но не всегда мы хотим понимать окружающих.

— Анаит, от моего понимания или непонимания ситуация сейчас не зависит. Существую вещи сильнее моих собственных желаний, и даже если я с ними категорически не согласен, я должен поступить правильно.

— А чего тебе хочется? — осторожно спросила я.

На красивом измученном лице появилась легкая, но настоящая улыбка. Она не обнажила зубы, а значит, символизировала что-то приятное, что-то теплое. В глубине души я понимала, что этот бой еще не окончен, но не могла не улыбнуться в ответ, даже если он этого не видел. Моя улыбка была в большей степени ответной реакцией. Мне нравилось быть его зеркалом, отражать его эмоции, его чувства, нравилось заставлять его видеть собственное могущество.

Аргес открыл глаза и внимательно посмотрел на меня. Его глаза о чем-то мне кричали и, казалось, что подсознание прекрасно понимало этот посыл. Или мне казалось, что я понимала. Но мне очень хотелось понять, поэтому я отбросила подальше мысли о самообмане.

— Я не люблю выворачивать себя наизнанку, — тихо проговорил он. — Но ты заставляешь меня делать это раз за разом.

— Прости, — все, что я смогла из себя выдавить.

Его ладонь легла поверх моей и крепко ее сжала. Я прикрыла глаза, концентрируя все свои чувства на этом моменте.

Необъяснимая смелость заставила меня перелезть к Аргесу на колени. Его веки удивленно распахнулись, но через мгновение взгляд приобрел ехидный прищур.

— Хочу, чтобы это была комната на верху башни, хочу, чтобы не было всех этих проблем и решений. А только сумерки и задвинутые шторы. И чтобы никто нас не тревожил.

Его губы накрыли мои, а руки, подобно силкам, оплелись вокруг талии. Я тонула в нем, в этом моменте, сама в себе. Но не хотела останавливаться, словно это было больно. Мои руки самовольно окунулись в его мягкие волнистые волосы.

Мир даже не подозревал о том, насколько глава Тинаана Аргес Шиен был чувствительным. Мир знал его, как жесткого холодного руководителя, достойного сына своего отца. Мир его боялся и уважал, мир его ненавидел и презирал. Мир пытался разгадать ребус, спрятанный под сотнями замков.

Но его нужно было просто любить.

Аргес отстранился и обхватил мое лицо руками. Он смотрел на меня внимательно и долго.

— Я принимаю твое решение. Но я должен поступить правильно.

— Я знаю, — вздохнула я, неотрывно смотря в тающие ледники его глаз.

— Ты временно отстранена от полномочий беты.