Некоторые мысли приходят к нам в совершенно неурочное время. Когда сидишь, занимаешься своими повседневными делами, в голову коварно закрадывается решение спора, который был актуален на позапрошлой неделе.

Большинство людей находят это очень раздражающим. Но почему-то никто не задумывается о том, что такие идеи приходят всегда вовремя.

Мои же внезапные мыслительные процессы были еще слишком хаотичными и нечеткими, чтобы сформулировать их в конкретные слова. Но я понимала их смысл. Это было волнительно и немного жутко от поджидающей за углом неизвестности.

Аргес не знал о моей афере, потому что иначе все планы покатились бы под хвост Императору. Вопреки своей логике, лидерским качествам и рассудительности, иногда он бывал слишком упрямым и необъяснимо категоричным в своих решениях. У них с Бумфисом это было общей чертой, что заставляло меня в который раз задумываться об их родственных связях. Аргес был больше похож на бывшего главу Тинаана, нежели я.

В моем кармане позвякивали ключи — старые, подбитые ржавчиной, которые наверняка при входе в пазы, заставят замок натужно скрипеть.

Я знала, что Аргес взбесится от такой дерзкой самовольности. Но эта пробудившаяся сила безустанно толкала меня в подземелье Картарэфа.

Я собиралась поговорить с Даериной.

Несмотря на ее нескрываемую ненависть к нам, на попытку убить Бумфиса, на публичные обвинения и прочие не самые приятные поступки. Эта девушка спасла нам жизнь, наплевав на личную неприязнь. За этим скрывалось нечто большее, чем просто ненависть и жажда мести. Мне казалось, что мы с ней похожи: такие же потерянные на дороге жизни, без указаний дальнейшего маршрута, без какого-либо понятия, что вообще делать, когда над головой гремят выстрелы, а почва под ногами проседает.

Аргес был уверен, что я помогаю Кэму, Ким и Фаиру с доставкой провизии. Они же в свою очередь были уверены, что я помогала Дофе с организацией патруля.

Грубо срубленные ступеньки сменялись одна за другой. Ботинки на мягкой резиновой подошве позволяли передвигаться бесшумно. Чем ниже я спускалась, тем больше было нетерпения. Эти коридоры я помнила лучше, чем любую другую локацию в Картарэфе. Слишком уж яркими были воспоминания.

Направление я выбирала наобум, осматривая камеры, но все они пустовали. Одна догадка вертелась в голове, но мне не хотелось считать Аргеса настолько предсказуемым.

— Ты ведь не серьезно... — пробормотала я, остановившись посреди коридора.

Я окинула взглядом неприветливые стены, пытаясь заглушить голос подсознания, который ехидно подмечал очевидное. Закусив губу, я двинулась вглубь коридора, но не доходя до конца, свернула налево и прошла еще несколько метров.

Она была там, в той же камере, в которой когда-то держали меня. Это я поняла еще до того, как глаза разглядели в темноте хрупкую девичью фигуру, лежащую на полу. Единственным признаком жизни было тяжелое хрипящее дыхание. Она задыхалась.

Замок щелкнул несколько раз, решетка натужно заскрипела. Из всех камер, эта, наверное, самая скрипучая. Даерина никак не отреагировала. Вполне возможно, что девушка была без сознания.

Я аккуратно подошла к ней и присела. Протянув руку, дрожащими пальцами дотронулась до ее лба. Вся ее кожа была липкая от пота, а температура тела явно ниже нормы. У меня засосало под ложечкой от мрачной догадки: Даерина умирала.

Злость пронзила меня, пройдясь по хребту электрическим разрядом.

День выборов должен был считаться как день новой эры, новой эпохи, в которой не место таким спонтанным и жестоким событиям. Новый мир должен был исключить месть, войну за власть и убийства из списка обязательных вещей. То, за что мы так долго и тяжело боролись теперь доступно каждому, и каждый сам выбирает, что делать ему с этим приобретением.

Но, все же, что-то мы где-то не доработали, а это значит, что наш путь еще не закончен. И умирающая без воды девушка у меня на руках яркое тому подтверждение.

Мышцы в болезненном тонком теле напряглись, и Даерина вздрогнула. Ее губы приоткрылись, и с них слетело едва различимое:

— Ситар...

— Очнись, Даерина, прошу!

Веки вздрогнули, но так и не открылись. По ее телу прошла странная вибрация, а затем девушка разразилась сухим кашлем. Я отказывалась верить в то, что Аргес сделал это намеренно и оставил бы ее умирать. Его ярость была мне понятна, и какие бы обиды он не затаил на Бумфиса, они не могли сравниться с чувствами, которые он испытывал к своему названному отцу.

Я оглянулась на вход, словно ожидала увидеть там Аргеса с бочкой воды, но, естественно там никого не было. Даерина снова раскашлялась и со свистом втянула воздух, который еще больше ранил ее легкие. Выругавшись, я аккуратно переложила ее голову обратно на пол. Действовать нужно было быстро.

Выскочив в коридор, я точно не знала, что ищу. Нужна была вода, но где ее взять в темнице — другой вопрос. Я пролетела первый поворот пулей, несмотря на простреливающую боль в ноге. Я бежала, поочередно заглядывая в каждую камеру в надежде найти там таз с водой. Но все попытки были неудачными. Здесь не было и намека на воду. Наверное, тот, кто проектировал замок, рассчитывал, что в эти камеры будут попадать только смертники, которым не нужен свет, пища и вода.

Мой браслет запищал. Этот резкий звук чуть ли не заставил сердце выпрыгнуть из грудной клетки. Подкатив рукав, я взглянула на экран: «Собрание. Мой кабинет. Через час».

Император бы тебя побрал! Совсем забыла об этой штуке!

Я уже собиралась вернуть рукав в прежнее положение, как осознание свалилось на голову, подобно кирпичу.

Фаир однажды жаловался, что отстойник с водой совсем уже прогнил и даже постоянные заплатки не помогают. Наверняка он фильтрует морскую воду, превращая ее в пресную, а, насколько мне известно еще со школьной скамьи, что морская вода способствует коррозии. Это значит, что, возможно, мне удастся пробить в нем маленькую дырку, — как раз такую, которой бы хватило для одной умирающей девушки.

Поднеся экран к глазам, я начала искать план замка. Конечно, раньше мне не доводилось использовать эту функцию, и я имела весьма смутное представление, как ее вообще включить, но я неоднократно видела, как в таких целях Бумфис и Аргес использовали свои браслеты.

Но все оказалось намного проще. Уже через минут пять я следовала за мигающими стрелками на экране, которые указывали дорогу к отстойнику. И он находился неподалеку от камеры Даерины. Еще не видя его я знала, что он близко, потому что под ногами начала хлюпать вода.

Отстойник находился за поворотом. Он чем-то напоминал ежа-переростка: огромный бак, из которого торчало множество разнообразных труб. Слышалось журчание воды. Включив фонарик на браслете, я подошла ближе, внимательно оглядывая сию конструкцию. Выглядел он и впрямь плачевно и давно просился на свалку.

Я присела у неприметной дырочки и достала из кармана ключи, — единственная твердая вещь, которой можно было расковырять ржавое железо. Оно поддавалось туго, но, все же, поддавалось. После очередного удара ключом, струйка ледяной воды брызнула мне в лицо. От неожиданности, я не удержалась на ногах и села прямо в лужу.

— Вот ведь зараза... — процедила я сквозь стиснутые зубы.

Поднявшись на ноги, оглядела свой труд. Такого напора должно быть достаточно, чтобы Даерина смогла дышать и прийти в себя. О последствиях я старалась не думать.

Сорвавшись на бег, я вернулась в камеру и подхватила девушку под руки. Пришлось бесцеремонно тащить ее, как мешок с крупой. Другого выхода, к сожалению, не было.

— Давай, вот так... — бормотала я, подставляя ее лицо под струю воды.

Стоило только первым каплям коснуться ее кожи, как Даерина начала судорожно открывать рот. Что-то попадало ей в рот, что-то в нос, но кашель прекратился. Грудь начала вздыматься мерно, а пугающие конвульсии мышц постепенно пошли на убыль.

Казалось, что я прождала целую вечность, когда Даерина открыла глаза. Девушка зашевелилась, пытаясь принять сидячее положение. Некогда лазурные глаза были сейчас тусклыми и пустыми, а волосы больше напоминали жмых мокрой соломы.

Это действие далось ей с трудом, но предложенную помощь она отвергла с королевским равнодушием.

— Зачем ты пришла? — все еще слабым голосом поинтересовалась она.

Я открыла рот, но так и не произнесла ни слова.

Иногда, когда кажется, что истина просочилась сквозь волны отчаяния и отрицания, после долгих дней ожидания настигает некая легкость и эйфория. Кажется, будто все проблемы этого мира незначительны и разрешимы. Но когда эти проблемы подходят к порогу, вслед за ними приходит сомнение, и окружающие цвета уже не кажутся такими яркими, а птицы уже не поют так звонко.

В силу своего упрямства, я знала, что должна довести это дело до конца.

— Я... хотела поговорить с тобой.

Даерина искривила губы в болезненной ухмылке.

— Хочешь знать, почему я не смогла?

Я молчала, затаив дыхание. Этот вопрос не требовал моего ответа.

— Я ненавижу... его поступок. Не его самого. Это я сама поняла, когда взяла в руки клинок. Этот старый сукин сын забрал меня сюда без моего согласия, и все время врал о моем собственном происхождении. Ты хоть представляешь, каково это? Не знать, кто ты на самом деле, не знать, зачем ты вообще пришел в этот мир, но при этом от тебя чего-то ожидают и даже требуют.

— Наверное... — эхом откликнулась я.

Даерина зловеще засмеялась.

— Нет, принцесса, не понимаешь. С самого рождения и вплоть до сегодня ты обласкана заботой и вниманием.

— Меня держали в той же камере, что и тебя, — резко выпалила я.

Даерина хмыкнула и покачала головой.

— Тебя держали там, чтобы ты не сбежала обратно в Талитану и не попалась в лапы герэндам. Бумфис, конечно, вспылил тогда, засадив тебя в камеру, но если бы он хотел тебя держать в клетке, то не дал бы Люции ключей. До меня дело было только Ситару, и даже твоя обожаемая змея общалась со мной только при необходимости. Мы были с ним одни, цеплялись друг за друга, как за спасительные соломинки, вися над пропастью, в которой кипела лава.

Она на минуту замолчала, прислонив голову к баку. Холодная вода продолжала стекать по ее волосам и лицу, но это, казалось, вовсе не тревожило девушку.

— У нас был план, как достать информацию о нашем происхождении. Но все пошло наперекосяк, когда в Картарэфе появилась ты.

— Поверь, это не было моей идеей, — проворчала я, чувствуя, как замерзают ноги в воде.

— Не строй из себя жертву. Это самая низкая позиция, которой можно пользоваться. Это удел слабаков.

Вспышка раздражения, обосновавшаяся в висках, погасла внезапно от одной лишь безумной мысли: Даерина не считала меня слабой. Это было еще более удивительно, чем ясное небо над Талитаной.

— Я... я не... хочу ковырять эту рану. Она слишком свежая. Не хочу пережевывать все это. Не хочу слов...

— ... потому что тогда монстры обретают очертания, — договорила я за нее.

Даерина осеклась и взглянула мне в глаза. Она смотрела удивленно и настороженно, словно не верила в только что услышанное, словно не верила, что наши мысли совпали.

— И все же, зачем ты пришла? Аргес ведь не знает об этом.

Последние слова были железным утверждение, не ожидающим обратной реакции. Даерина даже немного выдвинулась вперед, чтобы лучше увидеть мою реакцию, те мелкие изменения мимики, чтобы потешить свое самолюбие.

— Ты в отчаянии, так же, как и я. А отчаяние, если не убивает, то заводит в лужу дерьма. Ты не такая, какой хочешь, чтобы тебя видели остальные. Ты обычная напуганная и запутавшаяся девочка, которая пострадала от несправедливых обстоятельств.

— Не пытайся сделать из меня бесформенную амебу, принцесса. Ты не глотнула той смолы.

— Ты так считаешь? Мой отец осознанно пошел на смерть, чтобы защитить нас от Белой Империи. На моих глазах убили родителей восьмилетнего мальчика. Невинного старика химеры разорвали в клочья и загрызли мою тигрицу. Это, по-твоему, не достаточно горько?

На каждом выдохе в моем голосе было все больше железа. Каждое произнесенное слово становилось все острее и злее. Каждое слово заставляло едва затянувшиеся раны кровоточить. Во рту появился отчетливый привкус железа, но я едва ли обратила на это внимание, облизав искусанные губы.

Даерина молчала, не переставая буравить меня испытующим взглядом.

— Я пришла для того, чтобы дать тебе то, чего у тебя никогда не было.

— И что же это? Только не разводи философскую сырость о важности свободы выбора. Я наслышана, и меня тянет блевать от этой чепухи.

Я резко поднялась на ноги, не отрывая своего взгляда от девушки.

— Отказаться от выбора — тоже выбор. Теперь можешь опорожнить свой желудок, уж если тебе это настолько противно, — бросила я и, не дожидаясь ответа, зашагала в противоположном направлении.

Пальцы ног и пятки онемели от сырости и холодной воды. Идти было трудно, но я не подавала виду, стараясь превозмогать эту минутную слабость.

— Тайрина...

Я никак на это не отреагировала.

— Погоди... прошу.

Медленно обернувшись, я окинула Даерину пустым равнодушным взглядом. Дейтсвие это было умышленным, но сцена удалась.

Взгляд девушки растерянно блуждал по мне, не в силах остановиться на одной точке и, тем более, заглянуть в глаза.

— Я хочу уйти.

— Ты свободна.

— Нет, я... я хочу уйти в Лиарду. Я больше не могу, не могу это терпеть. Не могу жить одна, не могу просыпаться и чувствовать... это.

— Что «это»?

— Свою бесполезность.

С секунду помедлив, я подошла к ней и присела на корточки. Красивое лицо скривилось от борьбы между реальными чувствами и желанием сохранить циничность. Но это все равно, что идти с бумажным зонтиком против муссона.

Я не видела ее слез, потому что их смывала ледяная вода. Я лишь видела, как порвалась истерзанная нить самообладания. Но Даерина не понимала, что именно сейчас она была сильнее, чем когда либо. Ведь не каждый решиться выпустить лавину наружу, не каждый сможет стерпеть ее ожоги.

— Я хочу уйти, хочу... уйти...

— Ты уйдешь. Даю тебе слово беты Тинаана.

— Ты хотела знать, почему я не убила Бумфиса.

— Можешь не отвечать. Это уже не имеет никакого смысла, — ответила я, предпринимая попытку подняться на ноги.

— Нет, я хочу сказать.

Она на минуту замолчала, прикрыв глаза и облизав губы, которые больше не имели синего оттенка.

— Он был прав. Это бы ничего не исправило, его голова не вернула бы мне Ситара. Его смерть не дала бы мне того, в чем я нуждаюсь. Эта смерть была бы бессмысленной. Но я видела его глаза. Они почти угасли, а я не хочу, чтобы это же произошло со мной.

От ее слов по моей спине прошелся отвратительный холодок. Казалось, что из темных углов подземелья потянулись мерзкие щупальца. Те самые, от которых, я думала, что избавилась.

И самое ужасное, что я понимала, что Даерина была права.