Аргес выдержал драматическую паузу. А я до последнего надеялась, что он говорит это о Бумфисе и Люцие.

— Тайрина нашла путь, подобрала ключи и выдержала все: смерть отца, смерть лучшего друга, смерть хорошего приятеля. И я горд, видеть такого человека при правлении. Я горд, видеть такого человека среди вас. Я горд, видеть такого человека, стоящим рядом со мной, плечом к плечу.

Мне хотелось нырнуть в океан с головой, чтобы смыть с себя все пристальное внимание, что прилипло к каждому сантиметру моей кожи. Но не смогла даже пошевелиться, не смогла даже отвести от него взгляда.

— Тайрина — новая бета Тинаана! И сегодня мы все собрались здесь, чтобы отметить ее праздник рождения!

Человеческое море снова содрогнулось овациями, свистом и окликами. С плеч свалилась целая скала, а воздух, наконец, начал поступать в легкие. Я оглянулась на Аргеса и одними губами проговорила:

— Я тебя ненавижу.

Он улыбнулся и ответил:

— Ровно наоборот.

Но моя интуиция не смела бы носить это название, если бы хоть раз сработала ложно.

Кто-то упорно пробирался сквозь толпу прямо к помосту, нахально распихивая людей локтями. Этот кто-то обладал молочно-белыми волосами и хрупким девичьим станом. И этот кто-то держал в руках саблю.

— Фаир, Офелия, задержите ее! — рыкнул Аргес, не отрывая своего взгляда от Даерины.

Повторять дважды не пришлось. Они вдвоем спрыгнули с помоста и в мгновение ока оказались возле девушки, но она была настроена решительно.

— Отвалите! Убери их от меня, или я их покалечу! — прорычала Даерина.

— Что тебе нужно?

— Мне нужно правосудие.

Снова воцарилась давящая на уши тишина. Люди немного расступились, но не отходили слишком далеко, чтобы не упустить деталей этого зрелища.

— Даерина, какого Императора ты творишь?

— Ты помогла нам только для того, чтобы вернуться сюда и отомстить? — холодно спросил Аргес.

— Оставь свои напыщенные речи для этих идиотов! Не притворяйся таким благодетелем, потому что ты не лучше, чем твой любимый старый ублюдок! Ты такой же эгоист, как и он! Готов что угодно и кого угодно подставить под нож, лишь бы достичь своей поганой цели! И не отрицай, что ты делаешь это для себя.

Фаир и Офелия пытались обезвредить воинственно настроенную девицу, но она очень умело размахивала саблей, что подступиться к ней было фактически невозможно.

Эти слова ударили Аргеса под дых, но он быстро собрался и набрал полные легкие воздуха, чтобы ответить ей, но не успел — его остановил Бумфис.

— Она пришла за моей головой, — спокойно сказал он.

— Не смей, — не оборачиваясь, прошипел Аргес.

— Ты не можешь мне указывать, сынок.

Оттолкнув Аргеса себе за спину, мужчина спрыгнул с помоста с ловкостью юнца. Расправив плечи, он медленно шел в направлении неминуемой гибели.

Ураган истерики накрывал с каждой секундой все быстрее. От напряжения мое сердце готово было взорваться.

— Нет... — простонала я, чувствуя, как горло сдавливает от слез.

— Оставь свои пламенные речи. Ты пришла за мной. Я здесь. Делай то, что считаешь правильным, — спокойно сказал Бумфис, смотря Даерине прямо в глаза.

Мне было сложно представить, что он чувствовал, когда в них смотрел. Он ошибся. Все мы ошибаемся, но никто из нас так себя за это не наказывает. Он был готов принять смерть за свою ошибку. И остальные были готовы позволить ему это сделать. Потому что это было его решение, и никто не смел этому перечить.

Мое сердце пропустило несколько ударов, когда Бумфис склонил голову и опустился на колени.

— Перед тем, как ты занесешь руку для удара, я хочу кое-что сказать. Я любил Ситара, как своего сына.

— Ты лжешь!

— Он сам решил уйти от меня. Это было его решение, и я не стал ему противостоять. Я утаил правду о ваших семьях в целях вашей же безопасности. Но теперь я понимаю, что скрывая правду, многого не добьешься. И чаще всего это сокрытие несет вред. А иногда и смертельный вред. Он пал от моей руки, больше виновных здесь нет. И я готовь принять наказание. Кровь за кровь. Но моя голова не вернет его, ты должна это понимать.

— Нет, но сделает мое существование менее болезненным, когда я не буду видеть лицо убийцы своего брата. И в памяти людей ты останешься, как бездушный убийца и узурпатор. Никто не вспомнит ничего хорошего о тебе. Потому что нечего будет вспоминать. Ошметки твоего старого тела просто сгорят в полной тишине, — хрипло прорычала Даерина, перехватывая саблю.

— Сделай же хоть что-нибудь! — сквозь всхлип прокричала я.

Поздно. Я увидела отблеск сабли, летевшей прямо на шею Бумфиса. А затем услышала дикий истошный вопль.

Ноги подкосились и я осела на доски, чувствуя холодное пустое нечто под ребрами. Окружающие пейзажи начали рябить, а дыхание сбилось. Я была близка к обмороку. Или к остановке сердца.

— Ненавижу! Будь ты проклят!

— Я уже проклят.

Кто-то схватил меня под руки и попытался привести в вертикальное положение, но ватные ноги не поддавались. Перед глазами все плыло.

— Анаит, очнись!

— Она... она...

— Не смогла.

Я попыталась сфокусировать взгляд на месте действия, ожидая увидеть страшное. Но я видела лишь Бумфиса, стоящего на коленях. Голова, хвала вселенной, была на месте. Даерина лежала на земле рядом.

Судорога отпустила, мышцы расслабились, и я повалилась в руки Аргеса.

— Почему ты ничего не сделал?

— Он... он прав, я не имею ему права указывать.

— А если бы она смогла?

— Я почти был уверен, что она сможет.

— Забери меня отсюда. Сейчас же.

Во рту появилась отвратительная горечь. Или же она витала в воздухе. Или въелась в каждый атом моего тела.

Я не хотела этого видеть, не хотела слышать, знать и чувствовать. Я хотела оказаться далеко, как можно дальше от людей, этого мира и его проклятых законов.

— Я бы не смог его остановить. И Люция тоже.

— Но ты даже не попытался.

— Он бы натравил на меня всех караульных. И они бы не ослушались его.

— Бред! Альфа теперь ты, а не он!

— Я нахожусь на этом посту неполный месяц. А он правил Тинааном сотню лет. Он дал возможность жить здесь почти всем тинаанцам. Он их настоящий лидер, хоть технически им не является.

— Но он вырастил тебя, как отец.

— Анаит, если я, когда-нибудь, решусь на что-то подобное, то ты тоже не сможешь меня остановить.

Я едва ли заметила, как мы минули внутренний дворик, вестибюль и несколько пролетов ступенек. Оказавшись у знакомой двери с серебряной ручкой, Аргес достал ключ, поворочал им в замке и пнул дверь ногой. Кабинет окутывал полумрак из-за садящегося солнца и наглухо задернутых тяжелых штор. Меня знобило, и я обхватила себя руками.

— Ненавижу... — тихо проговорила я.

— Твое право.

— Ненавижу этот дурацкий мир и его законы.

Аргес выудил из стола бутыль, оплетенную сеткой. Оттуда же достал два бокала. Тишина нарушалась только мерным бульканьем жидкости.

— Выпей.

Без раздумий, я схватила бокал и сделала несколько больших глотков, чувствуя, как жар разливается по телу. Аргес что-то хмыкнул себе под нос и сделал аккуратный глоток.

— Ты ненавидишь меня? За то, что я ничего не предпринял?

Слова застряли в горле, вопреки грохочущей мысли. Меня пробирала дрожь, которая брала начало где-то в глубинах подсознания.

— Не могу...

— Почему?

Спокойный размеренный тон, с которым он говорил на столь вызывающие темы, действовал на меня очень странным образом. Дрожь медленно превращалась в мерные колебания, на которых было приятно покачиваться, словно дрейфуя по волнам.

— Тебя больно ненавидеть.

Странная сила, о корой говорила Люция, пробудилась в самое неожиданное время. Она была сильнее здравого разума, сильнее силы воли и сильнее страха. Не об этом ли мне сегодня говорил мне Бумфис?

Чтобы оказаться по ту сторону страха, нужно столкнуться с ним лицом к лицу. Почувствовать его запах, познать его на вкус, ощутить его форму. Его нужно вдохнуть полной грудью, позволив одурманить разум и опьянить чувства.

Оказывается страх — тот еще наркотик. Когда волна накрывает с головой, то появляется способность дышать под водой. Когда же волна идет на убыль, то остается в памяти отпечаток о том, насколько это было восхитительно. Хочется пробовать снова.

— Мне было очень страшно. Мне страшно постоянно.

— Но ты выдержала.

Чем больше оголяешь собственные нервы перед миром, тем больше хочется. Делать это чаще, яростнее. Хочется чувствовать страсть и жажду жизни.

— Сама не знаю, почему. Это... так странно.

— Что «это»?

Его голос ложился патокой на гремящие чувства и мысли. Я вспомнила об истрескавшейся земле, и поняла, что в данный момент очень похожа на нее. Его голос был подобен долгожданному дождю.

— Ты хочешь отдохнуть?

— Нет, я...

— Чего ты хочешь, Анаит?

Вместо ответа я поднялась и направилась к спальне. Открыв дверь, я остановилась и бросила на Аргеса короткий взгляд. Пальцы автоматически скользнули к плечу, но снова нащупали лишь гладкую кожу.

Тонкие бретельки слишком легко соскользнули с плеч. Черное платье прошуршав, упало на пол, тем самым разгоняя адреналин в крови.

Именно в тот момент я поняла, о чем сегодня твердила мне Люция.