***

Обычному человеку нельзя испытывать столько мощных чувств. Это может убить, что со мной и произошло.

На улице уже было темно, когда мы с Мэнхеном вышли из Ангара. Решётка закрылась за нашими спинами с противным скрежетом. Колени подогнулись, и я рухнула на песок, чувствуя, как горло сжимает от едва сдерживаемых рыданий. Слёзы покатились по щекам, добротно орошая землю солёной водой. Но это были слёзы счастья.

Мне даже не пришлось их звать.

Я боялась, что изменённая внешность может отпугнуть тигриц, но опасения оказались напрасными. Кода выбежала из пещеры сразу же. Она повалила меня на землю и принялась облизывать лицо. Нирэд и Нола были более осмотрительными, но долго жеманиться не стали. Животные не умеют врать. И они последовали примеру Коды.

Мэнхен хохотал во весь голос, когда тяжёлые киски повалили меня на землю и не давали подняться. А потом хохотала я, когда Нола повалила его на землю. И в целом поведение тигриц относительно него меня немало удивило. Возможно, если бы на его месте был кто-то другой, то я бы испытала укол ревности, но... я была рада. Рада за то, что хоть кто-то поддерживал его в это сложное время, что хоть где-то он чувствовал себя нужным. Действительно рада за то, что моя семья приняла его за своего.

Я скучала по своим тиграм. И поняла это только тогда, когда вошла в вольер. Это невероятное чувство облегчения и радости, что охватили меня, было сравнимо разве что с океаном.

Сейчас, когда я плакала перед входом в Ангар, Мэнхен терпеливо стоял рядом и ждал. Я поняла, что он очутился рядом, только когда детская рука дотронулась до моего плеча.

— Всё хорошо, не плач, — он попытался меня успокоить.

И в тот момент это были лучшие слова, что только можно было услышать.

— Я знаю. Спасибо тебе. Идём, я проведу тебя домой, — гнусаво проговорила я.

Через час я уже поднималась по ступенькам и мечтала лишь о кровати. Я была уставшей и опустошённой. Но эта лёгкость была долгожданной, словно тяжёлый камень свалился с плеч.

В вестибюле мне снова никто не встретился. Из столовой доносились голоса, и желудок вдруг вспомнил, что пищи он не видел уже очень давно. Но усталость была сильнее. Перебирая ватными ногами, я плелась в больничное крыло.

Но палата пустовала. В ней не было никого, кроме Эйны, которая снимала постельное бельё с кровати Аргеса.

— Привет, а где...

— Ушёл к себе в кабинет. Не захотел оставаться тут.

— Ушёл? — изумилась я.

— Да. Ногами. Сам. На костылях, правда, но без них он не может пока ходить, хоть и он очень пытался.

— Он в порядке?

Эйна обернулась и озорно улыбнулась.

— Сама у него спроси.

Я не стала дожидаться других глумливых фраз и на всех парах помчалась в кабинет на самом верхнем этаже. Нога, как назло, слушалась всё хуже и хуже.

Сердце как всегда выскакивало, а лёгкие горели огнем, когда я ступила на площадку перед кабинетом тинаанского главы. Серебряная ручка мерцала под светом ламп. Но я очень рада, что это единственное, что осталось от его проклятой руки. Потому что кулон с эдельвейсом сгинул в морской пучине.

Я не стала стучать в дверь понимая, что ему будет тяжело подняться и открыть её. Да и наверняка он уже спал. Не особо веря в удачу, потянула за кольцо. Дверь отворилась с привычным скрипом. Петли тут никто не смазывал, наверное, ещё со времён Тиная.

В кабинете никого не было, светильники не горели. Прихрамывая, я прошла сквозь помещение к ещё одной двери, уже не такой массивной. Открыв её, я застыла на пороге, не решившись сделать и шагу дальше.

Комната освещалась мягким жёлтым светом от лампы, что стояла на прикроватной тумбочке. Но тень от балдахина скрывала лица Аргеса. Он спокойно лежал, вытянув поперёк одеяла руки и, казалось, спал.

И только я собиралась уйти, как в мою сторону прозвучало едва тихое:

— Анаит, это ты?

— Да, — невесть от чего смутилась я.

— Иди сюда.

Закрыв дверь, я подошла к кровати и аккуратно села на край. Мне хотелось дотронуться до его руки, но почему-то я не посмела этого сделать. Не хотелось нарушать его покой.

Его веки вздрогнули, и через мгновение взгляд сфокусировался на мне. Лицо озарила слабая улыбка. Аргес глубоко вздохнул и медленно подтянулся на локтях, принимая сидячее положение. Кожаная перчатка валялась на полу рядом с кроватью.

— Привет, — выдохнул он.

— Как ты себя чувствуешь?

— Словно из меня вытащили все внутренности, а потом запихнули их обратно и всё это заклеили пластырем, — саркастически хмыкнул он. Голос был ещё слабым.

— Так оно и было, — заверила я.

— Где ты была?

— Проведывала Бумфиса, а потом ходила с Мэнхеном к тиграм.

— С ними всё хорошо?

Наш разговор больше напоминал отчёт рабочего у командующего, что не могло не угнетать. Я слишком долго находилась без него, слишком долго чувствовала себя в опасности, и сейчас была готова броситься ему на шею от облегчения. Но не посмела. Всё, что я смогла, так это кивнуть головой и ставиться в стену.

— Разденься.

— Что? — удивлённо переспросила я, сфокусировав свой взгляд на лазурно-голубых глазах.

Аргес закатил глаза и тихо засмеялся своим мыслям.

— Разденься. В куртке спать неудобно, а в обуви я тебя не пущу в кровать. Или ты хочешь пойти к себе в комнату?

— Нет, — совсем уже смутилась я, стягивая с себя куртку. Она оказалась невыносимо тяжёлой и горячей, а ботинки весили минимум по пять килограмм каждый. Без этой одежды я чувствовала себя, если не пёрышком, то чем-то близким к этому.

Аргес приподнялся ещё выше, откидывая одеяло. Было видно, что это действие далось ему с огромным трудом. Он пытался сдержаться, но всё же на долю секунды проиграл боли. И в этот момент он был настоящим, без своей привычной маки всемогущего правителя и вершителя судеб.

Поддавшись порыву чувств, я придвинулась ближе и прижалась к нему, положив голову на грудь. Словно он был единственным спасательным кругом. Я слышала размеренное биение сердца и посылала мысленные благодарности вселенной за этот звук.

А ещё параллельно удивлялась сама себе. Весь мир перевернулся с ног на голову только для того, чтобы я здесь и сейчас задавал себе странные вопросы. Неужели все события, происходящие с людьми, нужны для того, чтобы они осознали себя и своё назначение в этом мире? Неужели нужно прости сквозь столько испытаний, чтобы понять, что важно, а что нет?

Не знаю. Не могу ответить однозначно на это. Но точно могу сказать, что меня это изменило. В лучшую сторону или в худшую — отдельная история.

Я поняла, чего хочу для себя. И поняла, что пойду на всё, чтобы это защитить.

— О чём думаешь? — нарушив благоговейную тишину, спросил Аргес.

Я приподнялась на локте, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Мне всегда было интересно, чего хочешь лично ты. Для себя, а не для остальных. Если бы вдруг не стало Империи и Лиарды, если бы не было всех этих проблем, если бы на тебе не лежало бремя правителя. Чего хочешь ты?

— Я никогда не думал об этом, но... пока я был в отключке, мне приснился сон. Не знаю, возможно, это прозвучит полным бредом, но...

— Просто говори. Представь, что я элемент декора.

Аргес был немного напряжён. Было понятно, что эта тема слишком личная для него, а он не привык ни с кем делиться содержимым своей головы. Он не привык выворачивать себя наизнанку.

Я дотронулась тыльной стороной ладони до его щеки, проведя по колючей щетине. Она делала его визуально старше, а ещё более серьёзным и грозным. Наверное, через несколько лет он отпустит себе бороду, как у Бумфиса. А я надену чёрное платье в пол.

— Я делал украшения. Во сне. У меня была своя мастерская. И я видел тебя. Правда у тебя были светлые волосы и серые глаза, но это не имеет значения. И мы были в Тинаане, а не в Лиарде. Жили по соседству с Бумфисом и Люцией. Ещё я помню детей, которые играли с тиграми. Они были похожи... на меня. Я... не знаю, это всё был бред от горячки, так что...

Но я прервала его поток нелепых оправданий, заткнув рот поцелуем. Внутри горел огонь настоль яркий и чистый, что невозможно было вытерпеть. Чувства требовали выхода и заставили действовать.

Я услышала. Увидела, словно сама присутствовала в его сне, словно это уже когда-то происходило. Оторвавшись на секунду, я заглянула ему в глаза.

— Кстати, у меня сегодня день рождения.

— Правда? — бровь Аргеса удивлённо взмыла вверх. Я согласно кивнула.

Большим пальцем он повторил контур моих губ. А затем криво усмехнулся.

— Тогда вот мой подарок, — проговорил он и притянул меня к себе.

Это был лучший день рождения за всю мою жизнь.