Лидерство Дэна никогда не поддавалось сомнению. Естественно, звание беты* по обычаям всегда переходит к старшему сыну альфы*, однако у каждого правила есть свои исключения. При наличии у беты чрезмерной агрессии, неподатливости, при не выполнении прямого приказа альфы, вопрос о снятии прямого наследника главаря с поста может не поддаваться сомнению. Таковы законы племени Патрия.

Однако Амелия уверена, что отец так не поступит. Потому, что лучшего лидера, чем Дэн, в племени не сыскать. Потому, что он был рожден отдавать приказы.

И как бы Ник, средний брат, не старался указать на минусы Дэна, его мало кто воспринимал всерьез. Всем известно, что Ник принадлежит к типу полуволков, не способных к сдерживанию эмоций и внутренних переживаний. В народе эти качества не ценятся.

Ну а Виль с Амелией... Кандидатура младших почти никогда не поддается рассмотрению. Хорошо, конечно, что для Виля власть не представлялась чем-то привлекательным – Амелия уверена, что будь он старшим, сделал бы все, чтобы в одночасье лишиться статуса. И девушка не могла прийти к точному определению — хорошо это или плохо.

Что насчет нее, власть ей казалась инструментом для достижения собственных целей путем социального признания. У Амелии есть толика интереса, но недостаточного для того, чтобы побороться за место правой руки отца с Дэном. Нет, ее положение любимицы отца ее вполне устраивало. Ведь благодаря ему, сегодня он, возможно, проявит милосердие.

– Утро доброе, сестренка.

Думы девушки прерываются из-за появления отражения улыбчивого Виля в углу зеркала. Она, закончившая чистить зубы у умывальника, сплевывает и протирает лицо рядом висевшем на крючке полотенцем, а после — поворачивается к брату.

Волосы Виля в жутком беспорядке, под глазами мешки. Как бы он ни старался казаться беззаботным, беспокойство из-за предстоящего, вероятно, всю ночь не давало погрузиться в царство Морфея.

– Не спалось? – спрашивает она.

Похоже, они единственные среди всех обитателей хижины проснулись гораздо раньше обычного.

– Кто бы говорил, – отвечает Виль, всматриваясь в ее уставшее лицо, – Уступи очередь.

Девушка отодвигается от умывальника, предоставляя возможность Вилю привести себя в относительный порядок.

– Пойду подышу, – напоследок, она теребит его волосы, и с довольной улыбкой после его восклицания, покидает хижину.

Легкий ветерок раннего утра заставлял поежиться, но воздух, как и всегда в лесу, был чист и свеж. Амелия вдыхает природный запах и закрывает глаза – вот уж чего никогда не проделаешь в душном городе. Будучи снаружи, она почти задыхалась от едкой смеси нефтепродуктов. К тому же, не стоило забывать, что все эти ежегодно сменяющие друг друга чуда техники обходились человечеству ценой уничтожения окружающей среды.

За это, она презирает каждого человека вне Патрии.

И почему она согласилась пойти на этот чертов концерт вместе с Дэном? Она ненавидит столпотворения. Запах потных тел и алкоголя. Терпеть не может громкую музыку. Но что-то ее подтолкнуло согласиться, и нет, не уговоры старшего брата. Дэн никогда не настаивал на вылазках во внешний мир, знал, что ее это не интересует и интересовать не могло. Однако, именно вчера, Амелия сказала да.

И не вернулась вовремя.

Опоздание для братьев — не единичный случай. Для Амелии – первый. Это, безусловно, пошатнет доверие отца. Возможно, он даже запретит ей впредь выходить за пределы леса. Да и это, наверное, даже к лучшему. Образование Амелия получала в стенах хижины, она умела писать, увлекалась чтением художественный литературы, разбиралась в квадратных уравнениях, могла даже проводить некоторые химические опыты. Глупой ее не назовешь, также, как и не назовешь таковыми ее старших братьев. Но нужны ли ей эти глубокие познания, коль судьба все равно предрешена? Дэн, Ник и Виль – полуволки, и им предстоит в один прекрасный момент навсегда лишиться человеческой оболочки, что означало, наличие образования в их случае не имело смысла. Ну а ей... Ей уготовлено стать такой же.

И она предвкушает наконец почувствовать эту силу.

Прошел ровно час после ее пробуждения, как в хижине раздались звуки утренней возни. Она мысленно настроилась. Сегодня отец при всех подвергнет суждению собственных детей. Конечно, раньше такое уже случалось, но чтобы всех детей Малькома Запанса разом... Это уже что-то новенькое.

Сидящая на пороге Амелия начала привлекать заинтересованные взгляды. К ним она уже привыкла, но если раньше на Амелию Запанс смотрели с нескрываемым любопытством и даже некоторой опаской, как на драконье яйцо среди куриных, то теперь эти взоры были полны презрения. Народ начинал сгущаться. Все советники племени Патрия покидали свои хижины, дабы присутствовать на вынесении окончательного вердикта. Тут были мужчины и женщины полуволки разных возрастов, их было десять человек, одеты они были, как и Виль после мгновенного перевоплощения вчера, кое-как. Одежда была для них лишь вещью, прикрывающей срам, не боле. Амелии претило думать, что человеческое обличье все члены Патрии принимают лишь для того, что свободно коммуницировать в ее присутствии. На этом настоял отец. Будь они волками, Амелия, и другие подкидыши, не имели бы возможность участвовать в процессе. Если волки и понимали друг друга – то подкидыши, те, кому еще предстоит обрести волчью оболочку, не были способны к чтению мыслей.

Как только послышались шаги за спиной Амелии, девушка привстала и отряхнулась, скорее из-за волнения, чем из-за уверенности в том, что она испачкала джинсы. Дэн и Ник, оказавшиеся источником звука, выглядели решительней некуда. Амелия никогда не считала их похожими друг на друга, как это обычно бывает у единокровных братьев, но сейчас их лица были почти идентичны. За ними показался и третий брат — Виль.

– Утро доброе, – поприветствовала братьев Амелия, стараясь выдавить из себя улыбку. Кажется, получилось, потому что Виль, заметив ее хоть и фальшивый оптимизм, улыбнулся во все тридцать два.

Пока советники мирно беседовали между собой в ожидании альфы, на специально отведенных деревянных лавочках недалеко их хижины, детям Малькома выдалась возможность перекинуться парочкой слов.

– Жду не дождусь, как отец произнесет томным голосом «Я глубоко разочарован...», – облокачиваясь головой на прочную поверхность хижины, произнес Виль. Они дожидались отца для того, чтобы вместе с ним пройти к назначенному месту суда.

– Может, в этот раз он скажет что-то иное, – поделилась предположением Амелия.

– Он всегда говорит одно и то же, – Дэн сложил руки на груди, – Но слова не имеют значения. Главное – то, какую эмоциональную окраску им придают.

Виль нахмурился.

– Значит, если я скажу «Амелия раздражает меня одним своим видом» таким же томным голосом, что и отец, это будет восприниматься как-то по-другому?

Амелия стукнула Виля по плечу, и брат сделал вид, что испытывает неописуемую боль.

– Кончай придуриваться, – кинул Ник.

– Какие вы скучные, – поддержала Виля Амелия, – Чтобы избавиться от волнения, нужно хотя бы ненадолго позабыть о нашем положении.

– Боюсь, наше положение настолько плачевно, что я, вероятно, не забуду этот день никогда, – ответил Ник, задерживая взгляд на Дэне.

– Что? – вопросительный взгляд Дэна не заставил себя долго ждать, – Я не говорил тебе дожидаться нашего возвращения. Сделай ты это, мог бы не присутствовать сегодня на вынесении вердикта.

Одна из лучших черт Дэна – избегание прямого конфликта. Он укажет на ошибку с возможным решением между строк, но никогда не осудит за сделанный выбор. Дэн считал, что советы – пустая трата времени.

– Серьезно, Ник, хватит ныть, – сказала Амелия.

– Его просто бесит, что он пожертвовал собой, - усмехаясь, выдал Виль, – Сейчас-то ты сделал бы другой выбор, а?

– Завались, – Ник закатил глаза, демонстрируя безразличие, но Амелия заметила, как сжался его кулак, – Вы прекрасно знаете, что я просто... переживал.

– Ха!

Амелия с Вилем прыснули, призывая внимание некоторых советников громким смехом. Да, их поведение было противоречивым. Но осознание того, что Ник Запанс способен на переживание, вызывает неконтролируемые эмоции.

– Не думал, что ты такая душка, – признался Виль, откашливаясь после неожиданного прилива веселья. Хотя, этих приливов у него было пруд пруди. Младший из братьев Запанс постоянно находил повод вдоволь посмеяться. Даже в такие дни, как сегодня.

– Тише, – скомандовал Дэн, определенно не глядя ни на кого из присутствующих.

Они прислушались. Шаги отца Амелия различала еще с детства. Сразу стало понятно – нужно придержать язык.

– Направляйтесь в центр круга, – спокойным, почти гипнотизирующим тоном сказал отец, едва его стопа коснулась порога.

Не злится. Хотя, конечно, притворяется. Эту характерную черту у него позаимствовал Дэн.

Дети Малькома Запанса послушно исполнили приказ. Амелия чувствовала, как внутри все сжимается – она могла бы признаться, что ощущает даже некое предвкушение. Возможно, из-за того, что сегодняшнее событие в очередной раз докажет, что к Амелии относятся, как к равной. И она, несмотря на свой статус, обязана отвечать за последствия в той же мере, что и братья.

Дэн Запанс, напротив, никакого предвкушения не ощущал. Его знатно напрягает процесс вынесения вердикта, хотя он прекрасно понимал, что сей процесс необходим для поддержания установленных порядков. Он переживал, что опоздание, что он совершил вместе с сестрой станет поводом рассмотрения удаления его с поста беты. Крошечная, невозможная в представлении мысль, однако всю ночь она не давала ему покоя.

Ник Запас шел с поднятой головой. Ничего не покоробит его самоуверенности. Он поступил, подобно настоящей бете, ждал братьев и сестру, дабы, убедившись в их целостности, вернуться в хижину. И хоть братья с сестрой не допускают думы, что Ник действовал инстинктивно, он был больше чем на сто процентов уверен, что отец оценит проявленную самоотверженность и преданность стае.

Младший сын Малькома, Виль Запанс, всеми силами старался выдавить из себя очередную улыбку, но губы не слушались. Вместо этого, получалось лишь нахмуриться и свести брови на переносице – да уж, не слишком саркастичное выражение. Конечно, он выглядит смешно, но ему хотелось совершенно не этого. Главной целью Виля в этот напряженный день было вести себя как можно расслаблено, насколько это позволяет накопленный за восемнадцать лет опыт. Все-таки, наказаний и мелких упреков от отца он пережил великое множество, так почему же сегодня суд казался чем-то конечным?

Подойдя к центу, дети альфы навострили уши. Начинается суд.

– Я глубоко разочарован... – начал отец, таким же томным голосом, что пару минут назад изобразил Виль, – ... что правила, установленные нашей многоуважаемой стаей задолго до рождения моего первого сына, по мнению судимых, поддаются нарушению.

Мальком оглядел каждого советника, долго не задерживаясь на ком-то определенном. Амелия чувствовала себя под наведенной огромной лупой, но отсутствие комфорта ее не беспокоило. Главное – постараться как можно искуснее изложить свою правду. Нет, врать она не будет – Дэн вывел ее во внешний мир, они и правда загулялись, но само слово «концерт» Амелия предпочтет опустить. Узнай отец, что они с Дэном тешили себя людскими развлечениями, слетит с катушек. Наверное, стратегии «неполная правда» будут придерживаться и братья.

– Опоздание – это риск, - продолжал отец. Единственным источником звука был его голос. Никто и никогда не смел перебивать Альфу, – Риск быть обнаруженными. Правило, о возвращении в лес Патрии до двенадцати часов, было установлено мною, альфой, с целью обезопасить полуволков по всей Алиене. Однако, мои собственные дети вчерашним днем предпочли забыть о существовании данного правила. Нужно ли мне напоминать о том, почему возвращение до двенадцати часов так важно для таких, как мы?

Риторический вопрос повис в воздухе, но Амелия взяла на себя инициативу продолжить:

– В двенадцать часов происходит вынужденное перевоплощение, – сказала она, – Но, отец, я же не...

– Коль ты являешься членом племени Патрия, ты обязана следовать нашим законам, даже если не являешься полуволком, – перебил ее Мальком, не скрывая ноток гнева в голосе. Советники вокруг закивали, кто-то не скрывал презрительности во взгляде. Вот теперь, девушка почувствовала себя неуютно. Не зная, куда деться от стыда, она впилась глазами в твердую землю.

– Это моя вина, отец, – сказал Дэн. Советники стали еще тише, сейчас тишину уже можно было назвать гробовой. Конечно, ведь говорит бета – правая рука, и по совместительству, сын альфы. Даже если кто-то таил ненависть к Дэну, на него не смели, в отличие от Амелии, смотреть с укором. Осмотревшись, Амелия убедилась в своей правоте. Многие советники почтительно опустили глаза.

– Вечером, я позвал с собой сестру с целью прогуляться за пределами леса Патрии, – говорил Дэн, – Но, несмотря на присущую мне бдительность, я потерял дорогу назад. Мы заблудились, и вернуться к двенадцати часам казалось невозможным, ибо я не имел понятия, где нахожусь. Я полностью признаю свою вину, и прошу советникам учитывать это при вынесении окончательного вердикта.

Коротко и ясно. Дэн заговорил первым, давая Амелии понять, какой версии «правды» стоит придерживаться. Теперь, девушке главное выглядеть также убедительно, как и брат.

– Мы принимаем ваше слово, Дэн Запанс.

Эти слова произнесла Шона, белая волчица, заставшая их той ночью врасплох у хижины. Странно, что Амелия заметила ее только сейчас – она выделялась среди остальных советников своими пышными волосами, которые никогда не собирала в прическу. Как бы девушка не старалась перехватить ее взгляд, Шона не поддавалась, так как смотрела на Дэна, и была единственной из советников, позволившая себе такую вольность. Но Мальком Запанс не замечал гипнотизирующего взгляда Шоны в сторону сына, он только кивнул, принимая ее слова, как советника. Остальные, в поддержку женщины, произнесли такую же фразу. Амелия могла поставить на что угодно, что ни один из советников, кроме самоотверженной Шоны, не мог решиться заговорить первым после слов самого беты, поэтому дожидался того смельчака, кто возьмет на себя эту ответственность.

– Хорошо, – сказал отец, – Твои слова мы возьмем в рассмотрение. Ник Запанс, мой второй сын, предлагаю и тебе изложить причину своего опоздания. И пусть сказанное тобой будет лишь правдой и только правдой.

– Я... – Ник прочистил горло, голос его прозвучал хрипло и неуверенно, но спустя секунду он взял себя в руки, – Да, отец. Я, как обычно, катался на мотоцикле по вечерней Алиене, в мои планы не входило опоздать и на минуту. Ровно в десять часов, я вернулся к лесу, но дойдя до хижины понял, что моих братьев и сестры нет на месте. Тогда, я ринулся обратно, предчувствуя неладное. Я знал, что у них в запасе еще два часа, но нутром ощущал, что творится что-то из ряда вон. Я остался...чтобы дождаться их.

Ник не поднимал своих желтых глаз на советников, чем в очередной раз доказал точное различие со старшим братом. Соответственно, советники не стали дожидаться конца его речи, хотя Амелия могла поклясться, что Ник хотел добавить что-то еще.

– Мы принимаем ваше слово, Ник Запанс, – сказал, в этот раз, советник Кларо, выглядящий подобно старому мудрецу из древних сказаний. Кларо в племени Патрия, помимо статуса советника, занимал место учителя, отвечал за образование полуволков и подкидышей. По натуре своей он был человеком добрым и отзывчивым, но Амелия знала, что он не пользуется должным уважением у отца. Мальком, ее отец, самим будучи достаточно образованным альфой, выступал против обучения нового поколения полуволков. Им, по его мнению, стоит сосредоточиться на слиянии с природой, а не поддаваясь человеческому соблазну тяги к высшим знаниям, сделать это будет гораздо проще. Сама Амелия на этот счет не имела определенного мнения – ну, думает так альфа, и что? Решение-то выносит совет, а запроса на рассмотрение данного вопроса отец не выдавал. Значит, полуволки и подкидыши имели полное право на обучение у Кларо.

Ник, поднявший глаза на Кларо после его вмешательства, удовлетворенно кивнул. Кларо вряд ли проголосует «за» суровое наказание, от этого осознания у Ника, кажется, отлегло от сердца.

– Виль Запанс, – громко огласил отец. По спине Амелии пронесся пласт мурашек. С каждым названным именем, тон отца становился все менее ровным. Это означало одно – потихоньку, Мальком теряет контроль, на который, по всей видимости, настраивался всю ночь после поисков.

Виль тоже это отметил, поэтому вовремя принял виноватое выражение. Хотя, может быть, он даже не притворялся, а на самом деле ощущал себя далеко не в своей тарелке. Амелия старалась расслабить его подбадривающей улыбкой, иногда она чувствовала потребность заботиться о нем, словно это он на самом деле был младшим из Запанс, но ее улыбка осталась не замеченной задумчивым Вилем, зато привлекла внимание холодной Шоны. Та медленно покачала головой из стороны в сторону – ой, какое разочарование в поведении единственной дочери Малькома Запанса, стыд и срам! Амелия подавила желание показать ей язык.

– Я... – Виль, прям как Ник, заикнулся в самом начале. Но, по сравнению с вовремя собравшимся Ником, ему понадобилось долгих несколько секунд, чтобы приноровиться к анализирующим взглядам, – Я...

– Прошу тебя, Виль, сын мой. Пусть сказанное тобой будет лишь правдой и только правдой, – почти умоляюще произнес Мальком. Ключевое слово – почти. То был лишь притворством, чтобы заставить Виля обойтись без лжи.

Но мало кто знал, что младший сын Малькома способен на еще более искусное притворство. Несомненно, с использованием пирога из лжи, под кремом из присущего ему шарма.

– Отец, ты ведь знаешь, что у меня тяга к приключениям, – уголок губ парня дернулся вверх, – И до сегодняшнего дня, я был предельно осторожен. Всем здесь известно, что мне нравится проводить время в городе. Я никогда не скрывал, и не буду этого скрывать, – До этого момента Виль глядел вниз, но теперь взгляд его был сосредоточен на дереве поверх голов советников.

– Я заявляю совету... И, надеюсь, мои слова примут, как бы выразиться... С серьезностью. Простите, речи произносить не входит в мой список талантов.

На лицах советников проступили улыбки, кто-то даже издал смешок. Амелия оценила стратегию брата. Юмор – его инструмент.

– В общем, леди и джентльмены, а точнее полу-леди и полу-джентльмены, – продолжал Виль, – Я загулялся. Так же, как мой старший брат Дэн. Да, даже лучшие из нас совершают ошибки, но их не избежать... Главное – это то, что полностью признаю себя виновным. Я – дурак. Прошу наказывать со всей строгостью. Только, если наказание не включает в себя порку. Это уже слишком, не считаете?

– Довольно ребячества, – провозгласила Шона, – Мы принимаем твое слово, Ви...

Но тут произошло немыслимое.

До этого момента, никто не смел перебивать членов совета, ибо то было неоспоримым проявлением неуважения, а чтить великие умы советников необходимо было каждому представителю племени Патрия, правило даже не поддавалось огласке, это – само собой разумеющееся. Благодаря наставлению родителей, дети здесь росли с четким пониманием, что советники – ровня божественным существам, и относится к ним нужно соответственно. Их решение определяет судьбы судимых полуволков и подкидышей, они есть голова Патрии, в то время как альфа – шея.

Виль стал единственным на памяти Амелии полуволком, перебившим советника.

– Прошу прощения, я не закончил, – ухмыляясь, сказал парень. Гнев Малькома нельзя было ни с чем перепутать, казалось, он был готов прямо здесь и сейчас разорвать сына в клочья за столь своевольный прием.

Советники молчали. Им, как и Амелии, вероятно хотелось посмотреть на то, что будет дальше. Старшие братья тоже не казались шокированными, хотя Дэн, судя по сведенным бровям, был недоволен. Возможно, даже взбешен, как и отец.

– Я заявляю, – продолжал Виль, как ни в чем не бывало, – Что желаю отречься от Патрии.

***
Бета – правая рука альфы, главный помощник вожака в стае.
Альфа – вожак стаи.