Открыв глаза и напоровшись на яркий свет, Энзо понял одно.

Его бесит постоянно терять сознание и просыпаться в неизвестных локациях.

Ну правда, сколько уже можно? С каких пор его жизнь превратилась в что-то между фильмом фэнтези для девочек-подростков и полной бессмыслицей?

– Аден, Аден! С вами все хорошо? Пульс есть, все в норме! Что там с Эммой? Она пришла в себя?

Взволнованный голос заставил вновь распахнуть веки. Толстоватая женщина лет тридцати с очками с толстыми линзами на носу и яркой красной помадой не прекращала кричать во всю глотку. От ее крика у парня разболелась голова. Хотелось только одного – чтобы все заткнулись и дали ему минуту на то, чтобы прийти в себя. Он не помнил, что с ним произошло, но в сознании мелькало ее имя. Амелия. Девушка была с ним, когда случилось то, из-за чего он... опять отключился.

– Ам... То есть, Эмма. Г... где она?

Похоже, до школы они все же доехали. И кричащую женщину в очках Энзо тоже узнал – школьный психолог, Мисс Клэнтон, с которой он успел несколько раз столкнуться в стенах здания, когда приходил договариваться насчет поступления Аме... Эммы. Психолог что надо, стоит заметить. Орет и паникует громче всех.

– О, Аден! Как я рада, что вы пришли в себя! Ваша сестра еще без сознания, но уверяю вас, с ней все хорошо! По крайней мере, мне только что сообщил об этом врач, – на одном дыхании произнесла женщина, вглядываясь в его лицо. Все это время она держала его за руку, парень почувствовал это только сейчас, и быстро отдернул ее, совсем как Амелия, которая терпеть не могла подобные прикосновения. Однако мисс Клэнтон не поняла намека и положила крупную ладонь на его голову, словно собираясь убаюкать Энзо.

– Где она? – вновь задал вопрос он, очень сильно надеясь, что услышав грубоватые нотки в его голосе, она уберет от него свои руки.

Мисс Клэнтон погладила его по волосам и улыбнулась:

– Вот, на соседней койке, Мистер Руголос. Мы вызвали скорую, как только кто-то из наших учеников заметил, что ваша машина перевернулась. Знаете, я бы тоже перепугалась, заметив волка на дороге! В наших-то краях, где царит скука смертная! Кажется, вас увидел Карл. Да, скорее всего он, мальчишка просто не отлипает от окна. Думаю, у него Синдром Мюнхгаузена*. Понимаете, его очень часто рвет, и он утверждает, что тяжело болен, но я несколько раз застала его за употреблением Ипекакуаны*. Мы его конфисковали, но он продолжал каким-то образом проносить растение в школу! Считаю, ему просто нравится быть в центре внимания. Видели бы вы его самодовольное лицо, когда он позвал нас на помощь. Ой, что это я... Мне запрещено говорить о психическом состоянии наших учеников. Простите меня, Аден. Со мной такое нечасто бывает... Послушайте, почему вы скрывали свои замечательные татуировки под рубашкой? Признаюсь, мне не понятен их смысл, но они вам очень идут!

Господи боже.

Еще секунда и его самого стошнит.

– Пожалуйста, хватит... хватит говорить.

Женщина нахмурилась, открыла рот и закрыла, будто бы не решаясь продолжить свой бессмысленный монолог. В итоге замечание Энзо все же дошло до ее сознания:

– Вы, наверное, ужасно себя чувствуете... – спустя пару секунд поникшим голосом сказала Мисс Клэнтон.

Энзо слегка приподнял голову. Его рубашка порвана в рукавах, руки забинтованы. Лицо жжет, он был уверен, что заработал не меньше дюжины царапин, серьезных и не очень. Серьезные, скорее всего, пришлись на руки.

– Ваши руки, Мистер Руголос, – чуть ли не ахала женщина, – пострадали из-за разбитого стекла. Думаю, вы старались защитить вашу сестру, когда оно разбилось, и большая часть осколков пришлась на вас.

«Какая еще сестра?» – хотел было спросить Энзо, но тут же вспомнил об их с Дэном продуманной истории.

– Я хочу ее видеть, – решительно сказал он.

– Кого?

– Эмму.

– Ах, Эмму! Подождите, я отодвинусь. Поднабрала я веса, ничего не скажешь! Вот она, сестра ваша. О, Аден, а это врач, благодаря которому вы сейчас со мной разговариваете.

В палату вошла высокая стройная женщина с застывшей на губах полуулыбкой, но Энзо было далеко не до нее. Его взгляд зацепился за спящую девушку на соседней койке, грудь которой опускалась вверх и вниз, указывая на то, что она дышит. Жива. В царапинах и ушибах, но жива.

«Пустоголовый придурок с нарциссическими замашками...»

Говорит ли в нем тот самый придурок, какого видела в нем мать, переживающий лишь за то, какую взбучку ему устроит Дэн, узнай о том, что произошло с его сестрой, или Энзо на самом деле впервые переживал за кого-то, кроме себя? Как еще объяснить этот неожиданный инстинкт закрыть Амелию своим телом в машине?

– Вы настоящий счастливчик, Аден, – сказала женщина в белом халате, засовывая руки в карманы.

Она начала перечислять полученные им травмы, но Энзо быстро остановил поток медицинских терминов вопросом:

– А с ней что?

– Большая часть ушибов пришлась на вас. С Эммой все будет хорошо, повреждения не серьезные, жизненно-важные органы не задеты. Могу сказать, что вам обоим крупно повезло.

– Как хорошо, что все обошлось! – вставила свое Мисс Клэнтон.

– Что случилось с тем волком? Он... остался жив?

В который раз Энзо вспоминает произошедшее очень быстро. Волк с желтыми глазами, такими же, как у Дэна, резко выбежал на дорогу, и парню не составляло труда узнать в нем Ника. На их след напали. Был ли этот способ показать, что в скором времени им всем крышка?

– Как ни странно, волка на месте происшествия не было обнаружено. Он успел сбежать, хоть я и не совсем понимаю, как ему это удалось. В этой ситуации повезло всем пострадавшим.

Значит, Ник сбежал. Энзо мог поставить на что угодно, что полуволк выбежал на дорогу специально, по приказу. Что теперь делать Энзо? Все случилось чуть ли не в воротах школы, и теперь, каждый учебный день Амелии будь окутан страхом перед неизвестностью.

Волка не обнаружили. Энзо прикрыл тяжелые веки. В отсутствии Ника не было ничего хорошего. Полуволк мог с таким же успехом напасть на след Дэна, Виля или Каи.

Был ли он один? Или тащил за собой стаю?

– Аден, с вами все в порядке?

Энзо грустно усмехнулся и открыл глаза. Парень осторожно привстал, морщась от невыносимой боли в боку, отмахнулся от руки помощи Мисс Клэнтон и проигнорировал замечание врача.

Энзо видел, как дрогнули пальцы спящей Амелии.

– Могу я поговорить с Эммой наедине?

– Но она ведь еще не... – сказала было врач, но запнулась, заметив, как Амелия вдруг открыла глаза.

***

Кая Акияма была известна своей необузданностью. Еще с детства ее называли гиперактивным ребенком, не способным усидеть на месте. Благо, родители были ослеплены своей любовью к единственному ребенку настолько, что не замечали некоторые изменения в характере маленькой оптимистичной девочки.

– Она у нас такая активная! Вечно чем-то занята. То устраивает чаепитие с куклами, то рисует каких-то монстров на обоях, то все лицо накрасит моей помадой. Причем так аккуратно, как настоящая леди! – говорила ее мама в те самые моменты, когда кто-то из ее подруг в офисе спрашивал: «А как поживает малышка Кая?»

Когда оба твоих родителя являются офисными планктонами, сотворить что-то прямо у них под носом, за что обычно ругают и отшлепывают в нормальных семьях, не составляет особого труда. Родители вечно на телефоне или в глубоких раздумьях. Что остается ребенку? Правильно – крушить и ломать. Никто ведь не запрещает!

Для мамы и папы Кая была ангелочком. Мамочка в дверном проеме улыбалась, любуясь, как Кая наливала импровизированный чай кукле Роуз, и понятия не имела, что после ее ухода (Кая всегда знала, когда мама смотрит), она отрывала Роуз голову и пыталась поменять пластиковые руки и  ноги местами.

С возрастом желание «что-то постоянно делать» переросло в хулиганство и воровство. Сколько Кая себя помнит, она никогда не останавливалась и не рефлексировала по поводу какого-либо деяния. Расписание на оставшуюся жизнь было простым: я хочу сделать – я сделала – я забыла о том, что сделала, и я хочу сделать что-нибудь еще. Ей не было совестно или стыдно. Да плевать. Главное запланировать и совершить. Для Каи это было своего рода наслаждение от поставленной галочки рядом с рутинным делом в ежедневнике.

– Нарисовать монстров из ее снов на стене – есть!

– Накраситься маминой помадой и пойти так в первый класс – есть!

– Украсть зеленую бумажку из кошелька отца – есть!

– Купить что-то на эти деньги... а лучше, украсть!

– Украсть красивое зеркальце у бесячей Синди – есть!

– Протащить сигареты в школу – есть!

– Нарисовать на воротах школы «Энзо Приц жрет дерьмо» – есть!

Когда Кае исполнилось тринадцать и ее деяниям как в Матере, так в Алиене не было счета, в ее классе по математике появился высокий мальчишка с иссиня-черными волосами. Она возненавидела его сразу же: во-первых за то, что тот просто выглядел самодовольным типом, а во-вторых – за кражу ее мастерства. В школе не знали, что почти за всеми проделками стояла тихая Кая, у нее не было друзей, чтобы обсудить с ними свой успех и уж тем более ее ни разу не ловил никто из учителей. Кая была невидимкой. Ей нравилось молча делать и наслаждаться результатом, будь то это заплаканное лицо стервы Синди или целая лекция о вреде курения от Миссис Сфаджелл, после обнаружения сигареты Каи в женском туалете. Потом, кстати, выяснилось, что Миссис Риксон, их преподаватель по физкультуре, несколько раз была замечена учениками курящей неподалеку от школы, и всю вину свалили на нее.

Нет, в отличие от Каи, Энзо не желал быть невидимым хулиганом. Он хотел быть замеченным. Он хотел, чтобы все знали, кто стоит за деяниями типа: розыгрышами над учителями, ненормативная лексика на доске объявлений, испорченный костюм директора на весеннем балу. Он с радостью оставался после уроков и с ухмылкой выслушивал угрозы об отчислении. Энзо нравилось, что его имя было на слуху. А Каю бесило, что многие ЕЕ проделки присуждали этому придурку.

Кая считала их разными. Однако со временем многие ее идеи находили исполнение в ловких руках Энзо. Значит, они были не такими уж и не похожими друг на друга. Что же остается делать двум совершенно несносным подросткам, которые только и знают, как воровать и хулиганить? Правильно – объединиться. Парнишка будто бы догадался о мыслях Каи и первым пошел на встречу.

Он застал ее чиркающей в тетради в очередной весенний день во время перемены. Кая всегда приходила раньше всех в класс, на ланче не задерживалась. Привыкала делать все четко и быстро.

– Я знаю, что это ты украла у Мистера Д. его очки, – вот так прямо, без церемоний, сказал Энзо, глядя на нее сверху вниз своими карими глазами с вечно пляшущими в них искрами задора.

Кая терпеть не могла этот взгляд.

– Мне не нравится, когда на меня смотрят сверху вниз, – сквозь зубы ответила она. Нет, она знала, что это не из-за того, что она сидела, а он – стоял, обычно в таких обстоятельствах по-другому не посмотришь, Каю смутило то, как это делал Энзо Приц. Будто бы она должна ему просто потому, что находится с ним в одном помещении.

– Очки Мистера Д. Их украла ты, а не я, – повторил мальчишка медленнее, пропустив ее замечание мимо ушей.

– То, что я азиатка, не значит, что я плохо говорю по-анвийски. И я ничего не крала, – Кая вернулась к своим чертежам.

Энзо усмехнулся:

– Забавно. Я тоже их не крал, но все девчонки благодарят меня за то, что этот придурок больше не ошивается возле женской раздевалки. Занят разбирательствами. Он поднял такую панику, когда обнаружил пропажу своих любимых итальянских очков.

– И чего ты взял, что это я?

– Я не знал о влечении Мистера Д. к девочкам подросткам. А если бы знал, избил бы его, а не крал бы чертовы очки, – Энзо закатил глаза, словно это было супер очевидно, – Но я замечал твои ненавистные взгляды в его сторону в школьном коридоре. Дай угадаю: очки это только начало. Ты планируешь уничтожать его по кусочкам.

И Энзо предложил свою помощь в исполнении плана.

Так, вместе, они добились увольнения учителя из школы. А после – суда. Помогли свидетелям (одногодкам Каи, и даже девочкам помладше), не утонуть в пучине страха и высказаться. Помимо очков был украден компьютер с дополнительными доказательствами в их пользу, была разрисована машина Мистера Д, несколько раз спущены шины, а еще на мужчину нарвались местные хулиганы (по совместительству очень хорошие знакомые Энзо), и избили чуть ли до смерти.

Энзо и Кая были осторожны. Светить своими лицами было нельзя, и у них получилось сохранять инкогнито. Вскоре все забыли о детских проделках Энзо, парень согласился, что будучи невидимым для окружающих, идти против системы было гораздо легче. Величия в нем не убавилось, конечно, также, как и не убавилось в Кае грубости.

***

Девушка тяжело вздохнула и распахнула глаза. Воспоминания, словно сновидения, всегда настигали ее под утро.

Вибрацию на телефоне было невозможно игнорировать. Энзо дал ясно понять, что придерживать связь для них сейчас самое важное. Мало ли, что может произойти.

Ее подруга, белая девушка Нина, чем-то похожая на Амелию, сладко спала на второй половине кровати. Она никогда не просыпалась от посторонних звуков. Кае бы тоже хотелось спать, как младенец. Но нет. Теперь от каждого шороха ее мигом бросает в дрожь.

Кая шмыгнула носом и взяла телефон с тумбочки рядом с кроватью. Нажала «ответить», успела глянуть на время. Десять утра.

– Слушаю.

– Кая... Тут... В общем, мы в полной заднице.

Голос Виля звучал как никогда взволнованно.

– Что случилось? – она резко приподнялась.

– Амелия... Энзо... Там, в общем...

– Виль, не жуй слова. Говори как есть. Что произошло?

Ну все, она окончательно проснулась. Сердце Каи отбивало чечетку.

– Их нашел Ник. На наш след напали.

– Ч...что?

Закончить Кае так и не удалось. Раздался стук в дверь.

– Авария... Он выскочил на дорогу. И он еще называл меня идиотом! Как Нику вообще могло прийти в голову...

Нескончаемый поток слов Виля на той линии не прекращался, Кая зажмурилась и положила трубку. Ей нужно подумать. Нужно все переварить. Нужно...

Стук в дверь.

Вежливая мама Нины. Она приехала совсем недавно, погостить у дочери.

– Прошу, входите, Донна, – Кая пыталась говорить ровно, но голос все равно поник. Ужас, что ей делать? Что же, что же...

Авария? Они живы? Нужно перезвонить Вилю. Но сначала не помешало бы отдышаться и подготовиться к плохим новостям...

– Боже, это соня еще спит! – Донна вошла, разочарованно глянула на дочь, – Кая, тут к тебе гости... Прости, что так неожиданно, но она просто ломилась в дверь, так хотела тебя увидеть, я не могла отказать этой милой женщине... Что с тобой, дорогая? Ты будто призрака увидела!

Кая встала с кровати.

– Кто-то хотел меня виде...

За спиной Донны показалась пышная копна волос. О нет.

– Здравствуй, Кая.

Шона улыбалась, наблюдая, как на лице девушки отражается ужас.

***

Синдро́м Мюнхга́узена — симулятивное расстройство, при котором человек преувеличенно изображает (симулирует) на глобальном уровне или искусственно вызывает у себя симптомы болезни, чтобы подвергнуться медицинскому обследованию, лечению, госпитализации, хирургическому вмешательству и т. п.

ИПЕКАКУАНА — (рвотный корень) кустарничек семейства мареновых. Благодаря этому растению Карл вызывал у себя рвоту.