Вечерело. Волчица-Солнце щедро покрывала линию горизонта собственной кровью, постепенно угасая и умирая, чтобы на её место встала Волчица-Луна. Вишнеглазка нервно сглотнула. Навострив уши, она ожидала, когда вожак издаст призывный вой. Волчица заставляла себя держаться достойно внучки вожака, чтобы было не видно, как она подрагивает от предвкушения.
Она уже ощущала свежую кровь на языке. Изнутри её распирала тревога, но внешне она сохраняла безразличие. Сердце колотилось в груди тревожной птичкой.

Вот в тени прохода в пещеру вожака мелькнула тень. Сверкнули во тьме небесно-голубые глаза.
В сгущающихся сумерках казалось, что эта тень является таким же каменным изваянием, как и сама скала. Фигура постояла, смотря куда - то вдаль, пока медленно темнело.
Когда долина полностью погрузилась во тьму, и показался диск ока Волчицы-Луны и безмолвных холодных звёзд, силуэт поднял голову, ещё раз взглянул на небо. Затем, вдруг, Альфа поднялся и величественно взошел на скалу. В первом лунном свете, пробившемся сквозь сумерки, теперь была чётко различима белоснежная фигура Снежного.
Вожак поднял голову в небо и взвыл. Вишнеглазка мысленно стала перечислять все боевые тактики, которые только знала, затем подняла морду ввысь и взвыла в ответ. Из всех пещер послышались звуки звонких волчьих раскатистых голосов. Все эти голоса были разными, но вместе они сливались в единое целое. Дул лёгкий ветерок, но он не уносил звонкого воя. В перерывах между этой песнью, которая всегда предшествовала любым ритуалам Стаи, был слышен лепет зелёной листвы на деревьях. Вишнеглазке показалось, будто ветер шепчет листьям её имя. Весь этот ритуал вселял в душу благоговейный страх перед предками, голоса которых обитают в каждом дуновении ветра, в каждом эхо в пещерных лабиринтах, в каждом плеске волн, разбивающихся о берег. И в этот момент в её душе пробудилось какое-то новое чувство. Это был Зов Предков, Ужасных волков, которые, как и она, проливали кровь, отстаивая свою честь в бою. Со времён, когда последний Ужасный волк пал жертвой Армагедона волки сильно измельчали, но остались все теми же хищниками.
Таинство продолжалось ровно до того момента, когда белый диск луны полностью взошёл на небо, озаряя поляну холодным свечением.
В кромешной темноте волки окружили Скалу. Было трудно различить, кто где находится, запахи смешались средь многих других. Только глаза Капеля во тьме, казалось, отливали алым.

«Как алые глаза из моего ночного видения!» — мелькнула мысль в голове у волчицы.

Вишнеглазка твердо подошла к скале и во все глаза уставилась на вожака. Снежный, заметив её волнение, ободряюще кивнул.
Однако, это не произвело должного эффекта, и волчица лишь больше занервничала. Клыки и когти зачесались в предвкушении. Нет, пусть Снежный и её дед, оценивать её он будет в первую очередь как всех студентов. Возможно, от неё будут требовать даже больше, чем ото всех, и она должна проявить себя.
Когда под скалой собралась вся Стая, и ее одноклассники сгрудились в центре поляны, Снежный заговорил, и его голос громогласно разнёсся над поляной:

— Стая! Учителя, ученики, рядовые. Сегодня мы с вами собрались в эту ночь полнолуния, чтобы наши молодые продемонстрировали свои умения. Они учились не покладая лап, постигая знания, которые пригодятся каждому волку в жизни...

— Ага, а особенно ты, Вишнеглазка, очень хорошо познала искусство сна, очень важное умение, — сострил сидевший рядом Крылятник и подмигнул, в ненужные моменты он становился совершенно невыносим. Однако, получив оплеуху от Вишнеглазки, рыжий волк замолк.

— ... И теперь, когда они прошли своё обучение, — продолжил Альфа. — Мы с вами станем свидетелями того, как они будут отстаивать свою честь. Бастет, к превеликому сожалению, не сможет сегодня поучаствовать в этом ритуале, поскольку не до конца восстановилась, она пройдет посвящение отдельно.

Вишнеглазка повернулась к Лазарету, посмотреть на Бастет, которая наверняка сидела там, но никого не увидела. Очевидно, Бастет было слишком больно смотреть на важный ритуал, в котором она не смогла поучаствовать.

— Итак, начнём. Первая пара: Вишнеглазка и… — Снежный ненадолго задержал взгляд на Стае, выискивая кого-то глазами, заставив сердце Вишнеглазки ёкнуть и громогласно произнёс: — Вишнеглазка и Ястреб.

Вишнеглазку парализовало. Странный импульс прошёлся по телу, заставив ее вздрогнуть. Это был страх. Волчица отряхнулась и бросила взгляд в сторону Логова Лунных Стражей. Там виднелась тень огромного полуволка, метиса маламута и волка. Вишнеглазке он всегда внушал страх, и молодая волчица мысленно попрощалась с жизнью.
Из пещеры величественно прошествовал Ястреб. Длинная пушистая шерсть, доставшаяся от собачьих предков, переливалась под ледяным сиянием лунного диска. Янтарные глаза смотрели свысока. Скругленные маленькие вздёрнутые уши стояли торчком, как будто он все время прислушивался, чтобы к нему никто не подкрался со спины. Высоко поднятая голова с короткой слегка приплюснутой мордой была приподнята. Все говорило о его величии и чувстве собственного достоинства. Он вышел, и сверля глазами Вишнеглазку, как-бы говоря «Даже не думай, что сможешь мне противостоять», подошёл к волчице. Та, стараясь не опускать взгляд, тоже стала сверлить его своими васильковыми глазами.

Волчица первой нарушила молчание. Она цапнула соперника клыками за плечо и осткочила, как ошпаренная. Вишнеглазка сделала это неожиданно для всех, и даже Ястреб зашатался на лапах, но не упал. Полуволк взвыл от ярости, глаза налились кровью, из оскаленной пасти капала слюна.
Вишнеглазка почувствовала себя куском мяса средь голодных собак под безумным взором янтарных глаз. Полуволк сделал прыжок и обрушился всей массой тела на хребет волчицы, не успевшей отскочить. Волчица стала рьяно вырываться из объятий смерти, но полуволк был слишком тяжел, и она лежала, прислонившись брюхом к холодной земле и хрипло пыхтела. Потом, поняв, что лучше пойти на хитрость, волчица просто обмякла.
Полуволк, который, видимо, проспал уроки Боевого искусства, расслабился, и тут-то волчица выскользнула из-под громоздкой туши, и с озорным огоньком в глазах вцепилась в его хвост зубами и дернула так, что кости хрустнули. Все это она провернула молниеносно, полуволк повернулся к ней лицом и клацнул зубами в слепой ярости.
Он резко рванулся вперёд, с разбега вцепился в ее загривок зубами и начал теребить, все глубже вгрызаясь в плоть, и волчица почувствовала, как струйка крови потекла по спине. Она ощутила холод, пробравший изнутри и сковавший движения. Тело пробирал озноб, и волчица обречённо обмякла.
Но, быстро сообразив, что сейчас не время становиться тряпкой, Вишнеглазка клацнула зубами, в ней вновь вспыхнул потухший было огонёк, и она яростно затеребила лапами в воздухе. Однако, Ястреб совсем не намеревался ее отпускать, и лишь крепче стиснул челюсти на загривке. Волчица с силой дернулась и наконец смогла освободиться. Она не ожидала, что окажется в таком положении, однако, отступать не собиралась.
Серая волчица, кинувшись на соперника, вцепилась в его шею. Рана алым цветком расцвела на его горле, и Вишнеглазка неожиданно для себя почувствовала странное мрачное удовольствие от медного привкуса алой жидкости на языке.
Полуволк завизжал от боли, а в волчицу словно что-то вселилось, и она, игнорируя все выкрики состайников, дала волю своим клыкам и когтям, и, легко и непринужденно, словно в ритуальном танце, стала рвать, вгрызаться зубами в его плоть, кровь хлестала из ее ран потоком, волчица впала в своего рода транс.

— Давай, Ястреб, давай! — выкрикнул кто-то в толпе.

— Вишнеглазка! — послышался другой возглас.

Вишнеглазка очнулась, когда оба уже обливались кровью, едва стоя на лапах и пиля друг друга яростными взглядами. Драка приняла то состояние, в котором была с самого начала. Волчица, собрав последние силы, со всей силы толкнула Ястреба лбом в бок и вцепилась зубами в живот. Терпя шерсть в пасти, доставлявшую не очень-то много удовольствия, Вишнеглазка все глубже вгрызалась в кожу, кровь пульсировала в её пасти.

Внутри волчицу разбирали противоречивые чувства. С одной стороны, ей правил кровожадный хищник, а с другой был голос разума, который требовал остановиться.
Перед глазами волчицы мелькнули черты отца. Льдисто-голубые глаза, гордо вскинутая голова, надменный взгляд...

«Нашла время вспомнить о папочке!» — выругалась мысленно волчица.

Вспомнив, что происходит, она спохватилась и разжала челюсти. На землю с диким грохотом упало обмякшее тело. Из ран на брюхе текла кровь, струйка алой жидкости ручейком стекла из пасти, в янтарных глазах застыла безмерная ярость. По телу прошлась мучительная судорога. Агония длилась недолго, и все это время волчица зачарованно смотрела на него.
Вишнеглазка стояла и пялилась на труп в ошалении, она не могла отвести глаз. Волчица не верила, что она это сделала. Она не могла.

Волчица уселась рядом, первая подняла голову в небо и взвыла. Стая, молчавшая до этого момента, подхватила вой. Волчица покраснела под шкурой, она не знала, как объяснить товарищам, что она сделала, зачем она это сделала, и как она могла это сделать. Она просто траурно выла, выражая всю свою скорбь в песни.
К мёртвому телу приблизился Анубис. Черная шкура волка отливала серебром в сиянии луны. Дядя Бастет взял труп за шкирку и поволок в направлении Захоронения. Волчица, чувствуя вину за случившееся, пошла за ним, опустив голову и виновато поглядывая на волочащийся по песку хвост мертвого полуволка.

***
Анубис долго ходил по Захоронению, пока не нашел свободный клочок земли для места последнего сна Ястреба и начал копать. Могильная земля летела из-под его лап прямо на морды волкам, но они, казалось, не замечали.
Потом, когда яма была готова, он кивнул Вишнеглазке и Альбе и приказал:

— Принесите шкуру оленя, чтобы утеплить подстилку мёртвому. Мы должны создать ему комфортные условия, его душу ждёт долгое путешествие.

Он с холодным упрёком бросил взгляд на Вишнеглазку, и волчица почувствовала укол вины. Быстро, словно молния, метнулась к Убежищу, так что сводный брат едва поспевал за ней, они вместе с Альбой содрали шкуру с лежавшего в Хранилище оленя и стремглав понеслись к Захоронению.
Анубис кивнул им, взялшкуру и положил ее на дно ямы. Потом, бережно расправив оленью шкуру, волки опустили тело на подстилку, и похоронщик стал закапывать могилу. Когда он закончил, то уселся в головах у места последнего сна состайника и скорбным голосом произнес:

— Слушайте все, кто может слушать! Смотрите все, кто может смотреть! Сегодня в Стаю Подземного Эхо ушел наш товарищ. Друг, боец, опора Стаи. Он очень многое сделал для нас, с каждой охоты он приносил в Стаю дичь, не взяв себе ни куска. Каждый день он отдавал всего себя Стае. Давайте почтим его память, и проводим его к предкам.

Вся Стая вскинула головы и залилась траурным воем. Взвыла протяжно, скорбно. Сначала из толпы послышался голос Альфы, потом к нему подключился голос Капеля, и так, по иерархической лестнице, к песне присоединялись все новые и новые голоса. Все они сливались в единое целое, в одну траурную эпитафию. Когда настала очередь, Вишнеглазка тоже подключила свой голос, поскольку своё место в Стае она, пусть и таким жестоким образом, но завоевала — теперь она была Студенткой-Лунной Стражницей. Должность была наравне с Солнечными Стражами, сторожившими логово днём.

***
Песнь закончилась. Волчица сидела в глубине толпы, разглядывая новое захоронение, и словно ожидая, что сейчас из - под земли появится темно-серая пушистая лапа с белым носком, и на лунный свет вылезет воскресший, или чудом выживший Ястреб. Это было так странно-сидеть и смотреть на могилу убитого ей.
Толпа зашевелилась. Вишнеглазка почувствовала нарастающее напряжение в воздухе и обернулась. К ней подошёл белоснежный вожак. Его голубые глаза были окутаны холодным сиянием. Всё расступились перед Альфой. В его глазах, похожих на два горных кристалла, теперь появилось что-то новое, незнакомое, гордость за внучку и что-то ещё. Наконец приблизившись к Вишнеглазке, через силу, он, все таки заглянул в ее васильковые глаза и произнёс:

— Поздравляю с новой должностью, Вишнеглазка. Надеюсь, ты проявишь себя достойно на должности, за которую Ястреб отдал жизнь. Мы продолжим посвящение твоих одноклассников, а пока, ты должна сидеть у могилы Ястреба и охранять ее в полном молчании, и не произносить ни слова да самого завтрашнего заката. Поняла? — волчица кивнула.

Ее немного удивило, что нужно молчать так долго, но возражать правилам она не стала.

***
Солнце восходило на горизонт. Вишнеглазка лежала у холмика земли и несла караул, мысленно вспоминая историю, рассказанную ей в детстве про пса, который после смерти хозяина сторожил его могилу. Волчица улеглась поудобнее, стараясь согреться. Холодный утренний туман покрывал солнечное тепло, не позволяя солнечным лучам проникнуть сквозь себя. Воздух паром вырывался из пасти, мурашки бегали по коже, и шкура не особенно грела. Волчица стала всматриваться в тень елей, надеясь встретить живого сородича, поскольку проводить ночь и раннее утро в полном одиночестве было жутковато.
Среди черных еловых карнизов заплясала чья-то тень. Юрко и бесшумно проскользнув по бревну, преграждавшему путь, белоснежный волчий силуэт с серыми бледными подпалинами направлялся к Вишнеглазке. Один карий, другой голубой глаз сияли. Это был Альба, её сводный брат.

— Как тебе роль Грейфрайерс Бобби? — съязвил волк. Вишнеглазка посмотрела него, как на сумасшедшего. Сделав вывод, что брат пришёл поехидничать, волчица отвернулась. Альба фыркнул и пожал плечами.

— Я лишь хотел передать, что ты свободна. Снежный решил не мучить тебя до восхода солнца, так что, можешь идти, если, конечно, тебе не понравилось и ты не захотела покараулить ещё.

Вишнеглазка повернулась к нему, собираясь ответить что-то резкое, но тот уже удалился, и его юркая тень вновь замелькала в тени деревьев, а потом скрылась из виду. Волчица, чуть не завиляв хвостом от счастья, как настоящая собака, галопом метнулась в Убежище.

***
Вишнеглазка лежала в тени рядом с Лазаретом. Около неё расположилась Бастет. Черная одноглазая волчица прислонилась боком к боку Вишнеглазки, отдавая ей тепло своего тела. Волчицы молчали. Подругам было приятно просто помолчать вместе, наслаждаясь обществом друг друга.
Кроны елей бросали на землю причудливые тени, четко был виден силуэт каждой хвоинки.
На фоне алого заката показались две фигуры волка и волчицы. Это были Крыжовник и Ива. Бастет бросила на них взгляд, полный презрения и оскалилась, издавая грозное рычание. Голубки, продолжая ворковать, побрели в тень деревьев. Шоколадно-бурый волк и серая волчица шептали друг другу на ухо ласковые слова и лизались.
Вишнеглазке стало противно на это смотреть, Бастет же эта картина заметно взбесила. Шерсть на её загривке поднялась, губы поднялись в оскале, у клыков показалась пена. Волчица встряхнулась. В единственном зелёном глазу подруги сверкнул недобрый огонёк.

— Что ты... — Вишнеглазка не договорила. Бастет, приняв вид презрения и равнодушия, приблизилась к Крыжовнику и Иве.

— Привет отбросам волчьего общества! — бросила черная волчица, свысока смотря на них.

В зелёных глазах Ивы блеснула ненависть. Крыжовник, не соображая, что происходит, тупо уставился на двух волчиц.

— Что, завидуешь? Ты свое счастье просмотрела, уступи место достойным, — заявила Ива, и поднялась на лапы. Она оскалила зубы, топорща загривок.

Рядом с Вишнеглазкой присел Крылятник, с интересом наблюдая за разворачивающейся сценой.
Ива набросилась на Бастет и вцепилась в плечо клыками. Чёрная волчица взвыла, ее единственный зелёный глаз потемнел от злости. Гибкой тенью она ловко отскочила от соперницы и попыталась зайти за спину противницы, чтобы атаковать сзади. Ива повернула голову в сторону Бастет и оскалила белые клыки. Черная длинношерстная одноглазая тень с гибкостью анаконды и изяществом лани двинулась вперёд и с разбега прыгнула на спину серой волчицы. Бастет схватила Иву за шкирку зубами, встала, и начала теребить, светло-серая обмякла. Бой был окончен. Баст швырнула полуживую бывшую соседку по пещере на землю. На плече чёрной волчицы красовалась глубокая рана, из царапины на ухе капала кровь. Вся шерсть была в пыли.
Она бросила полный ненависти взгляд на Иву.
Серую волчицу в схватке потрепало. На морде появились глубокие царапины, лоскутка кожи от уха как не бывало.
Бастет презрительно фыркнула, отвернулась, и неторопливо побрела по направлению к Лазарету.

Ива поднялась на шатающихся лапах, и прошипела:
— Ты ещё пожалеешь об этом, я тебе обещаю!

Одноглазая повернула к ней морду, с презрением посмотрела и неспешно удалилась. Вишнеглазка пошла за ней, и они вместе вернулись в Логово.