Порой говорят, что противоположностям не суждено быть вместе, ведь как плоть и кровь безжизненное могут полюбить?

Слишком опасно, слишком рискованно влюбляться в ту, которая воспользовалась, убила, истощила. Но всё решила матушка-судьба при встрече, рука об руку сжигая страстью, похотью и животным желанием двух таких разных душ: одна древняя, повидавшая войны, смерти и революции, а другая слишком молодая и такая слабая, чтобы удержаться перед теми желанными утехами и сладкими поцелуями.

Впервые их взгляды встретились, и возникла притягательная страсть, что ножами разрывала плоть, сжигала всё жившее внутри когда-то: надежды, планы и влюблённость в человека. Но смертельное притяжения порой может заставить забыться, утонуть в глазах своей любви и невыносимого желания погрязнуть в жутко страстном сексе, позабыв навечно о смысле жизни, ведь теперь смыслом было выжить в адском огне, в кровавых руках дьявола.

Парень, чьё сердце сгорало в агонии любви, был не властен более над чувствами своими, над жизнью человеческой, ведь слишком сильно ненавидел себя, своё никчёмное существование, полное бессмысленности и страха однажды исчезнуть, не оставив после себя на свете и следа, такого, который сможет перечеркнуть все грехи, совершённые раннее: наркотики, секс, алкоголь и она.

Девушка, что свела его с ума, что заставила окунуться в пропасть беспомощности и тьмы, где правила лишь она одна, которая создала его личный ад, где Джухон захлёбывался собственной кровью, этой сладко-горькой жидкостью, что вечно оседала на кончике языка его возлюбленной - Чо Миён.

Смерть и любовь всегда витали между ними, что в сексе, что в простых прелюдиях, ведь каждый раз её острые зубы впивались в упругую, полную бархатной крови шею, из ран которой бесконечно сочилась кровь, пока слизкий язык не оставлял скользких дорожек после, а зубы не находили новое чистое, ещё не укушенное ею место.

Смерть и боль его - она. А он лишь мясо с кровью для неё. (Или всё же нет?)

Только вот Ли не против того, чтобы Миён при оргазме впивалась в его шею, чтобы кусала его, пока в глотке застревали крики от боли и безысходности, пока телом овладевала дрожь из-за низкого гемоглобина, ведь кровяные тельца просто не в силах больше обновляться.

Его вовсе не смущал тот факт, что однажды Миён не сможет остановиться вовремя и убьёт его как ни в чём не бывало, а после найдёт новую ходячую еду. Правда, не факт, что следующая жертва будет так же любезна с ней, как он.

Джухон слишком сильно любил её, слишком сильно старался продлить себе жизнь, отвергая всякий раз мысли о суициде, что лезли в голову, пока её не было рядом. Когда он оставался хоть на минутку без присутствия его убийцы, она сразу грызла и заставляла идти вновь на крышу провонявшего похотью и сигаретами борделя, усаживаться на самый край, смотреть вниз, с пятого этажа которого земля казалась адом, и внизу, под его ногами, суетились маленькие люди с большими судьбами. Не такой, как его - в роли страдальца от любви к вампиру.

Хотя Джухону слишком нравилось быть в её власти, когда она сверху двигалась голая на его детородном органе, что держался лишь на виагре, стонала, изгибалась, пока рёбра показывались сквозь мраморную кожу, будто вот-вот порвётся - он со слезами на глазах и ощущением дыры в груди лишь смотрел всегда на исцелованную грудь с синяками от засосов, что через некоторое время исчезали, со вставшими розовыми сосками, которые недавно он так бережно обхаживал пухлыми губами, а после языком.

Ему слишком нравилось быть слабым перед ней, быть её рабом, ведь она здесь королева.

Всё внутри разрывалось на части каждый раз, его Вселенная рушилась с каждым днём, хоть и жизнь в глазах давно потухла. Один вид её такой изящный, хрупкий удовлетворял душу грешника, ведь в её красных полных кровью глазах он видел звёзды, которые вряд ли когда-нибудь погаснут. Мерцающие звёзды страсти, удовольствия и наполненности жизнью, хоть мертва она уже давно. Хоть и каждое прикосновение к тёплой накачанной мужской груди - холодное. Хоть каждый поцелуй при встрече её холодных алых губ и языка с привкусом его крови на кончике уничтожал человеческую сущность, пока в голове закрадывался страх смерти, внезапной неожиданной от рук её. И всё же он не мог отречься от любви, что лепестками алыми опала куда-то на дно безжизненного тела, от тех четырёх лет встреч и обольщения ею, от той версии Миён, которую знал раньше.

Только звук рвущейся плоти под давлением её клыков на шее в первый раз вмиг повергли Ли в шок, заставили упасть на пол, отпрянуть, скользя в луже собственной крови, между тем стараясь остановить ладонью в шрамах струйкой сочившуюся жидкость из четырёх маленьких дырочек. Его телом овладел страх, а в глазах светилось ярким пламенем желание выжить. Правда, Джухон всё равно остался наблюдать за тем, как кожа, когда-то полная тепла и человеческой крови, вмиг стала мраморной и белой, как у трупа, кровавые вены у глаз вздулись, словно вот-вот лопнут, наполняя белок кровью, а когда-то чёрные волосы, аромата вишни, постепенно наполнялись белой краской от корней до самых посечённых кончиков.

В тот момент у Ли отпали все вопросы и на миг здравый смысл покинул его голову. Что-то щёлкнуло, и уже поверить в происходящее было невозможно. Один лишь взгляд её заворожил, заставил служить ей, отречься от нутра своего, стать её рабом, идеалом, которым он не являлся, вечно убиваясь из-за своих комплексов и собственной ничтожности в чужих глазах. Тело помнило, сколько попыток было, сколько шрамов осталось, сколько боли пришлось перенести, а она вылечила его больную психику, взяла под свой контроль, убаюкала собой. Заточила его в своей комнате, где обитала хладнокровная Чо Миён, смерть и кровавые пятна её прошлых ухажёров где-то за кроватью, на белоснежной стенке.

Только вот страшило Джухона лишь то, когда он наскучит ей, когда она сорвётся и решит выпить его до последней капли, обескровить жалкое тело качка-неудачника? А может, сейчас, уже сегодня?

Может, потому сегодня она особенно красива, особенно изящна. В своей чёрной атласной ночнушке и на чёрных каблуках. Смотрела в окно, где скоро поднимется рассвет, пила горький кофе и курила сигарету, словно обычный человек, чего в своё время не хватало Джухону, дабы перестать без повода одним лишь видом волновать других.

В общем, играла роль той, кем не являлась - человеком, пока Джухон бессильно стоял на стёртых в кровь коленях перед ней, опустив голову, чувствуя, как кровь стекала по бледной щеке к носу, а невыносимая боль пронзала место вытекшего глаза. Ли шикал и терпел, чувствуя, как тугие верёвки сдавливали запястья, усеянные шрамами, вскрывая те вновь. Слёзы от напряжения стекали из одного полного печали глаза, но где всё ещё в отражении стоял её любимый образ.

Силы покидали, и он готов был распрощаться с жизнью, печалью и любовью к ней. Но она обернулась и сказала нежно, как всегда:

- Джухон-а, я долго думала, - она поставила чашку на прикроватный столик, а после вновь сделала затяжку, выпуская едкий дым. - Долго искала достойного человека, что стерпит всё. Все мои терзания, - она присела на корточки, заглядывая ему в глаз, пока дым от сигареты отзывался теплом на коже Ли от близости к лицу. - И удивительно, что такой слабый мальчик, такой беззащитный качок, подчинился мне - хрупкой девице, - она встала, продолжая стучать каблуками. - И всё же день за днём я убеждалась в том, что ты тот, кого искала я столетиями. Тот, кого моя холодная душа будет любить сквозь вечность, ведь ты уже без сил, а всё равно любишь меня и ждёшь прощения или моего отпущения твоих грехов. Словно я твой палач на смертном одре.

Она вновь уставилась и жаждала ответа.

- Ты ведь уже почти мёртв, так скажи же мне, желаешь ли ты провести следующую вечность со мной?

Кровь бежала по тёплой груди, в которой ещё билось сердце, раненное тысячью ножами, качавшее человеческую кровь, принадлежавшую ей. Лишь плоть осталась от него, ведь самого Джухона уже давно нет.

- Я... - хриплый голос разнёсся по комнате, оставляя горький осадок в безжизненной женской груди. - Хочу умереть.

Чо смотрела на него уверенно, без злобы, ведь знала, что сделала правильный выбор. Он не фальшивка, как она - бесчувственная. Он - человек.

Она не сказала ни слова, подошла и наклонилась, нежно коснулась вспотевшей тёмной чёлки и властно взяла кончиками пальцев измазанный кровью подбородок, а приблизившись, прильнула к губам в крови и ранах от её клыков, что искусали в мясо.

Ли от боли отвратно замычал, но терпел, болезненно отвечая, так медленно и тягостно, так сладко, словно карамель, вместо его боли. Он будто на десерт. И уста его она клеймила собою навсегда, проникая своим длинным языком всё глубже в рот его, залечивала раны, искусанные стенки щёк. Заставляла отвечать изорванный язык, от которого остались лишь ошмётки. Она тянула и ждала, когда же смерть, как в «Ромео и Джульетте», ворвётся в комнату внезапно, разлучая.

Как она мечтала.

Джухон до последнего отдавался ей, оставаясь верным вампирской власти, пока не почувствовал, как мраморная холодная рука коснулась груди в области сердца, ноготком рисуя всякие узоры, чему мурашками отзывалось тело, ведь так любило её нежные касания. А после она силой ворвалась туда, в его давно пустую грудь, ломая рёбра в щепки.

Сердце его теперь в руках её холодных, тёплое, отбивало свой последний ритм. Поцелуй прервал Джухон, отторгая любимые ним губы, не молвя ничего. Слюна мостом соединяла их когда-то жадный поцелуй, и кровь выливалась фонтаном из уст. Захлёбываясь, он смотрел в любимые глаза, не видя там былых любимых звёзд - потухли.

Сбылась мечта Миён.

Жизнь покидала мужское тело. И как бы Джухону ни хотелось терять контроль над ним, он бы отдал всё лишь бы зажечь фонтан любви и небосвод любимой вновь. Только последнее предсмертное «Миён» осталось на устах, и кончились душевные мучения во власти её клыков.

Лучи солнца уже касались белых стен, измазанных в крови, быстро тела бездыханного настигали, заливая солнцем, а Миён лишь:

- Да, это он.

И пеплом растворилась в своей любви вампирской к человеку.

Коллажик от прекрасной Pupilita 💜✨️