Тем же вечером мы всей семьей собрались в малой гостиной, чтобы обсудить неожиданно свалившуюся на Даниэллу удачу. Мама явно старалась скрыть тревогу, но я слишком хорошо ее знала, чтобы поверить в эту натянуто-беззаботную улыбку. Папа тоже выглядел напряженным, это было заметно по его плотно сжатым губам и обрывистым движениям.

Никто не показывал Даниэлле, насколько нас тревожила сложившаяся ситуация, потому что обратного пути нет. Она не могла отказаться. И мы не хотели ее пугать.

— Как я доберусь до поместья Кеймьяр? — Спросила сестра оживленно. Она вся светилась от счастья и гордости, как натертый сапог.

— На поезде. Вы с Аллой выезжаете в один день, — ответил папа. — Поезд прибудет в Рейвон, там тебя встретит капитан личной стражи Дома Кеймьяр с несколькими подчиненными. Потом вы отправитесь в Ирд.

— Что нужно взять с собой?

— Теплые вещи. Много. Возьми пару платьев, они пригодятся. Этого достаточно.

— После прибытия в Ирд я могу вернуться домой?

— Тебя доставят в Вирин, дорогая, — сказала мама, наливая себе в чашку чай. — Не нужно беспокоиться об обратном пути. Все остальное объяснят на месте.

Через час все стали расходиться по своим комнатам. Поднявшись наверх, я последовала за дедушкой в его кабинет и плотно закрыла дверь, чтобы нас никто не услышал. После собрания мы так и не успели поговорить.

— Ты видел лицо мамы? — Я провела рукой в воздухе, и кабинет озарили мягким светом несколько свечей. — Я заметила ее возмущение еще на собрании.

Дедушка снял сюртук и бросил его на диван.

— Лера не просто так возмущена, — ответил он. — Видимо, это был приказ короля.

— Очевидно, что герцог обратился к его Величеству с просьбой жениться на Алисии Кеймьяр. Ему удалось поймать слишком жирную рыбу.

— У него была неплохая наживка, Алла.

— Думаешь, это он устроил пожары?

— Сама посуди, — дедушка присел на стол и стал закатывать рукава рубашки, — он появился за неделю до первого пожара, всегда оказывался рядом с огнем. И только с его помощью магам удавалось справиться с пламенем. Все указывает на то, что пожары — его рук дело.

— А как же приверженцы старой власти? — Напомнила я.

— Они бездейстовали тридцать восемь лет. И потом, какая им выгода от пожаров? Разве что их цель — посеять смуту. Мол, взгляните, ваш новый король не может остановить даже шайку бандитов.

— Но в пожарах нет магического следа. Хотя я чувствовала в них магию. Странную, необычную. Она была беспорядочной.

— Ты что-то скрыла от меня, Алла.

Я поймала строгий взгляд дедушки. Он выжидательно смотрел на меня, пытаясь заставить говорить. Ему хотелось услышать, почему из последнего пожара мне удалось выйти совершенно невредимой. Мне и самой было тяжело держать это в тайне.

Я закатала рукав блузки, оголив страшный шрам на запястье. Дедушка осторожно дотронулся до него пальцами, и в его глазах на секунду вспыхнуло старое воспоминание. В тот день он не мог найти себе места, когда слышал мои истошные крики от сумасшедшей боли.

— Ты помнишь?

— Кухонная печь. Я ненадолго оставил тебя одну.

— Ты был прав, когда сказал, что огонь может причинить боль даже мне. Но во время последнего пожара он не тронул меня.

Дедушка шумно вздохнул. На его усталом лице отразилось непонимание.

— Он касался меня, но не обжигал. Понимаешь?

— Это невозможно.

— Я бы погибла, дедушка. Сгорела заживо. Огонь дал мне пройти.

— Ты видела черные всполохи?

— Да. Их было много. Но было и кое-что еще.

Я замолчала, обдумывая, сказать ли ему о видении, возникшее в огне, или не вдавать его в такие подробности. Но желание выговориться оказалось намного сильнее.

— Я видела мираж, когда уже собиралась уходить. Фантомы вдруг появились на лестнице, но видение продлилось не больше пяти секунд. Затем они пропали.

— Это явный признак магии. — Дедушка нахмурился. — Тебе хотели что-то показать.

— Кто? Зачем? — Во мне всколыхнулась тревога.

— Не знаю, Алла. Ты видела осколок воспоминаний. Будещего, прошлого или настоящего. — Он встал со стола и подошел ко мне. — Не бери в голову, милая. Мираж мог быть просто обрывком сна или желаний. Возможно, он ничего не значит. Иди спать, сегодня был трудный день.

Я недоверчиво посмотрела на него.

— Ты отправляешь меня спать? Это ты что-то скрываешь, дедушка.

Он усмехнулся.

— Разве я могу что-то скрыть от тебя? Ты всегда первая узнавала о всех моих тайнах.

— Что я буду делать без тебя, дедушка? — Я уткнулась ему в плечо и устало вздохнула.

— У нас есть еще два дня. Это целая вечность.

Дедушка поцеловал меня в лоб, и я с ноющим сердцем покинула его кабинет, отправившись спать.

Весь следующий день я и Даниэлла провели в поспешных сборах. До отъезда нужно было сделать кучу дел, но самое сложное дело состояло в укладывании чемоданов. Все эти панталоны, ночные рубашки, чулки, колготки, платья, юбки и блузки валялись по всей моей спальне, и я металась среди них, пытаясь сообразить, что мне пригодится больше всего, а что брать не стоит, чтобы, в конце концов, у выхода не стояли десять саквояжей. Казалось, что в моей комнате прошел ураган. В завале вещей я даже потеряла миссис Пард, которая пыталась помочь мне в бою с вечно пропадавшими чулками.

Втолкнуть в чемодан теплые накидки и свитеры оказалось просто чудовищно тяжело. Места катастрофически не хватало, а брать больше одного чемодана я не соглашалась. Во-первых, столько вещей в холодном Янтрисе мне просто не нужно, а во-вторых, все необходимое я могу докупить там или попросить дедушку прислать мне остальное с извозчиком.

Наконец, впихнув последние теплые брюки, я села на чемодан, чтобы камеристка смогла его закрыть. Все. Вещи были собраны.

Я еще раз проверила билет на поезд и приготовленные документы: паспорт, диплом, рекомендации от профессоров. Они спокойно лежали в моей маленькой сумке вместе с небольшой косметичкой.

В самый последний момент я увидела, как блеснул серебряный медальон, лежавший на комоде. Я сняла его еще в тот день, когда мы виделись с Робертом последний раз, и положила его у зеркала на косметический столик. Видимо, миссис Пард переложила его, чтобы я точно не забыла взять медальон с собой.

Мои пальцы дотронулись до холодного металла, и перед глазами снова пронесся образ профессора, удаляющийся в морозной дымке. Сердце больно сжалось, а в горле встал неприятный ком. К глазам подкатили слезы.

Неужели мы больше не увидимся?

Я положила медальон в сумку и закрыла ее на замок.

— Вам помочь еще с чем-нибудь, мисс Алла? — Обратилась ко мне камеристка.

— Нет. Благодарю вас, миссис Пард.

— Тогда побегу на помощь к Софии. Она все никак не может уложить вещи мисс Даниэллы.

Я кивнула.

Камеристка поклонилась и уже хотела выйти из комнаты, как я вдруг вспомнила, что хотела спросить.

— Постойте, миссис Пард. Дедушка еще не вернулся?

— Нет, мисс. Хотите, я выбью из камердинера, куда он подевался?

— Не стоит. Я сама это выбью из дедушки.

— Как скажите, — коротко бросила она и исчезла за дверью.

И куда он мог исчезнуть рано утром? Уже почти пять часов, а он до сих пор не объявился.

Я подошла к окну и посмотрела на синеющее зимнее небо. Сумерки накрыли округу тяжелой пеленой, и в этом морозном звенящем мраке ощущалось что-то тревожное.

Сердце ныло, словно его заковали в ржавые цепи. Я понимала, что мой отъезд необходим. Для меня. И для семьи. Но одна только мысль о нем заставляла меня снова и снова проглатывать тяжелый ком в горле и сдерживать слезы. Внутри уже плескалась безудержная тоска, хотя я все еще находилась в своей комнате. В своем доме.

Мне жаль, что так вышло. Но другого выхода нет.

По всей видимости, дедушка вернулся поздно ночью. Я слышала его тяжелые шаги в коридоре и скрип двери, когда он заходил в свою спальню. Мне безумно хотелось ворваться к нему и выяснить, где он пропадал все это время, но решила подождать до утра. Однако утром он не дал мне никаких ответов.

Весь завтрак я буравила дедушку взглядом. Его спокойное выражение лица и смеющийся взгляд просто выводили из себя. Меня не отпускало ощущение, что он что-то скрывал. Или в чем-то провинился.

Еще одна попытка допроса с треском провалилась.

— Я был в кабаке. — Вот и все, что он, пожимая плечами, говорил в свое оправдание.

Мой поезд должен был прибыть в пятнадцать тридцать. Даниэлла уезжала на следующем — ровно через час. Было решено выехать из дома вместе, чтобы сестра точно не опоздала. Дедушка вызвался отвезти нас на железнодорожный вокзал и помочь со всеми чемоданами. Однако, увидев, сколько вещей набрала Даниэлла, он едва сдержал порыв ярости. Все-таки пять чемоданов — действительно перебор.

Вся прислуга собралась в прихожей, чтобы проводить нас. Родители прочитали любимую нудную нотацию, но на их лицах читалась печаль. Не знаю, грустили ли они, потому, что уезжала их обожаемая Даниэлла, или потому, что уезжали мы обе, и теперь в доме совсем станет тихо и одиноко, но впервые за долгое время я почувствовала их заботу и тревогу за нас.

— Будьте осторожны. Напишите, как прибудете, — сказал папа и поцеловал нас обеих.

Мама ограничилась только теплой улыбкой.

— Помните, что вы принадлежите Дому Каспар. Следите за каждым вашим действием или словом. Вы всегда будете на виду.

Я поцеловала заплаканную миссис Пард и, подхватив свой чемодан, вышла из дома. Дедушка вместе с камердинером взяли чемоданы Даниэллы.

Когда все вещи были загружены, мы сели в тарахтящую машину, махнув родителям руками. Они стояли на крыльце, и за их спинами толпились служанки и камеристки, витирая слезы белыми носовыми платками.

Дедушка включил фары и нажал на газ. Под колесами зашуршал гравий. Мы медленно тронулись и поехали к главным воротам, за которыми начиналась дубовая аллея. Дом остался позади.

Пока мы мчались в направлении к городу, я пыталась думать лишь о том, какую карьеру смогу построить в Янтрисе. Я займусь любимым делом, буду работать с историческими документами и изучать редкие рукописи. Наберусь опыта, стану историком. И обязательно вернусь в Вирин, чтобы преподавать. Все будет хорошо.

За окном менялись знакомые пейзажи, а дорога плавно петляла среди прозрачных голых лесов, тонувших в синих сумерках. Дедушка расслабленно сидел за рулем, изредка посматривая то на меня, то на Даниэллу.

Я углубилась в свои мысли и не сразу заметила, что дедушка стал резко набирать скорость. Он тихо выругался.

— Что случилось?

— Мы чертовски опоздываем, — сказал он спокойно, протянув мне руку, чтобы я взглянула на наручные часы. Время — почти три.

Я тоже постаралась сохранить спокойствие, хотя внутри неприятно булькнула паника. Только бы не опоздать на поезд. Билетов в Янтрис больше нет. Место в гильдии за мной держать не станут.

— Не волнуйся. Обещаю, ты сядешь на поезд сегодня.

Как я могла не обратить внимания на время, когда мы выходили из дома? Это не похоже на меня.

Я бросила взгляд на молчавшую сзади Даниэллу. Конечно ее ничего не беспокило! У нее еще целый час до отправления поезда.

Булькнувшая паника стала нарастать. Время таяло, а километры словно растянулись. Мы въехали в город, когда до поезда оставалось двадцать минут. Я молилась, чтобы на дороге не оказалось никакого препятствия и чтобы дедушка сдержал свое обещание. Меня уже ничего не волновало, кроме страшного опоздания.

Из-за домов показался шпиль вокзала. Я бросила взгляд на дедушкины часы: еще десять минут.

Я выбежала из машины, вытаскивая свой чемодан. Даниэлла лениво открыла дверцу.

— Да не торопись ты так. Никто тебя там сильно не ждет.

Я едва сдержалась, чтобы не врезать ей.

— Закрой рот! — Рявкнул дедушка. — Вылезай. Быстро!

Даниэлла вздрогнула и вышла из автомобиля.

— Бери свои чемоданы и топай за мной.

— Но я же не унесу столько! — Заныла она.

— Сколько можешь. Не зли меня, Даниэлла!

Я приподняла брови. Никогда еще не видела дедушку таким злым. Наверное, он переживал, что я не успею на поезд.

Мы похватали чемоданы и побежали ко входу.

Внутри было просто не протолкнуться. Сотни людей с бесконечным количеством соквояжей и сумок не давали протиснуться к перронам. Отовсюду слышались режущие слух гудки паровозов и не прекращающийся гомон пассажиров.

Я постоянно за кого-то цеплялась, с кем-то сталкивалась или спотыкалась о чей-то ботинок. Дедушка пробивал нам дорогу, расталкивая людей, и мы с сестрой гуськом шли за ним, чтобы не потеряться. Время истекало, а до поездов было слишком далеко.

— Сюда! — Крикнул дедушка.

Мы направились к лестнице, чтобы перейти по надеземному мосту на третий путь. Где он находился, я не знала, поэтому полностью полагалась на дедушку. Оказавшись наверху, я на секунду взгянула на разноцветную толпу горожан, напоминавшую косяк напуганных рыбешек. Люди хаотично двигались, пытаясь пробить себе путь, чтобы успеть на свой поезд. Мимо них петляли носильщики и мальчишки с газетами, бегали толстые дяди в шляпах и темных пальто. Внизу кипела жизнь. И по этой кипящей жизни я буду скучать.

— Быстрее, Даниэлла! — Крикнула я, обернувшись назад и увидев, что сестра едва чешется.

— Я и так тороплюсь, так что помолчи, — огрызнулась она.

Мы спустились с лестницы и оказались на третьем пути. Поезд уже был готов к отправке. Дрожащей рукой я попыталась открыть сумочку, чтобы вытащить билеты, но замок никак не поддавался. Я стала паниковать.

— Я не помню, какой вагон! — Отчаянно выкрикнула я, все еще воюя с замком.

— Идем. У тебя восьмой вагон, милая, — спокойно ответил дедушка, кивая в сторону хвоста поезда.

Из главного вагона уже вовсю валил пар. Пассажиров на перроне почти не осталось — все уже сидели на своих местах. И только мы неслись, как кони, не чувствуя рук от тяжести чемоданов Даниэллы.

Наконец я насчитала восьмой вагон. Сбросив лишние чемоданы, я крепко обняла дедушку.

— Я буду скучать, — всхлипнула я, уткнувшись ему в шею.

— Я тоже, милая. Очень сильно.

Он вложил мне в руку какую-то записку и втолкнул меня в вагон. Проводник закрыл двери, словно разделив нас бетонной стеной. Прозвучал громкий гудок. Поезд с рывком тронулся вперед, набирая скорость.

Дедушка махнул мне рукой и исчез из окон дверей, оставшись позади. Мимо все быстрее проносились одинокие провожающие и бетонная лента перрона, которая совсем скоро резко оборвалась.

По моей щеке заскользила горячая слеза.

— Ваш билет мисс, — подал голос проводник.

Я смахнула слезу и открыла сумку, достав билет и протянув его мужчине.

— Хорошей поездки, — пожелал он, возвращая билет обратно.

— Сколько мы будем ехать до Янтриса?

— До Янтриса, мисс? — Черные брови проводника взлетели вверх. — Мы направляемся в Рейвон.

— Что значит — в Рейвон?

— Посмотрите в ваш билет, мисс.

Я опустила взгляд и прочитала черную надпись на белом фоне:

«Вирин—Рейвон.

Отправление: 14:30,

Прибытие: 17:50».

— Во сколько следующий поезд до Рейвона?

— В шестнадцать тридцать, мисс.

— А во сколько отходит поезд в Ятрис?

— В пятнадцать тридцать ровно. С вами все в порядке, мисс?

Я схватилась за стену, стараясь удержаться на ногах. Из моей руки выпала дедушкина записка.

Клянусь, я оторву ему голову, когда вернусь домой!