Очнулся Корэр запертый в ловушке, созданной его же собственной просьбой. Миры слишком охотно исполняли его волю, ведь он задавал радиус действия всего в пару пэ от себя.

Единственное, что радовало и одновременно с этим несказанно злило его теперь, так это то, что Вихрь вновь оказался у него в руках, а он вновь схватился за рукоять клинка, как за единственное спасение. Как же он ненавидел в этот момент собственную слабость. Вихрь — клинок заставлявший его нарушать основные законы мироздания. Как бы ария хотел избавиться от этой погани, заставившей проглотить этэ того, кого он был готов назвать своим другом, доверившегося ему. И при том, он слишком боялся лишиться клинка, отчётливо понимая, что погибнет без него.

Разрезав плоть реальности Корэр скользнул в другой мир, чтобы через ещё один разрез вернуться в снятую ему на постоялом дворе комнату. Пошатываясь он кое-как добрёл до постели. Тело всё же оказалось измято глыбами, свалившимися на него, и от того шарниры лязгали и скрипели при каждом движении. Хорошо бы было проследить за процессом восстановления, но он на сегодня слишком устал, потому не стал не то что раздеваться, а даже пытаться тащить сапоги. Ария так и заснул в обнимку с Вихрем, выпустить который при всём желании не получилось. Похоже братец даже из Иных миров умудрился преподать урок и научить не перечить старшим.

Во всяком случае он хотя-бы попытался спасти Сморока. Так же, как когда-то попытался спасти мать... Позорище!

***

Когда Няша бесцеремонно окунула Корэра в бадью с ледяной водой, он только лениво за бултыхался. Всё тело ломило, двигаться почти не получалось а рука всё продолжала сжимать проклятый меч, словно тот прирос.

Кое-как вырвавшись и то, потому что воительница сильно не упорствовала, ария первым делом пообещал клинку, что эту его часть никому ни за что не отдаст, только после этого Вихрь позволил вложить себя в ножны.

Всё ещё не до конца придя в себя, Корэр всё же принялся распоряжаться, ведь теперь наниматель был мёртв, уж он-то знал:

— Собери всех остальных в комнате Сморока. Но перед этим принеси мои вещи, Синора должна была занести.

— Эта шлюха? — с какой-то странной ревностью спросила Няша, всё же протяну заплечный мешок и куртку.

— Это не то, что должно сейчас тебя волновать. Быстрее, чего переминаешься? — в его голосе ясно слышались распоряжение командира, а не каприз аристократа.

***

Все собравшиеся смотрели на него, ждали его слов, его решений. А он не успел толком и вымыться, просто рубаху поменял, а штаны так и остались залиты чужой кровью. Он весь пропитался сладковатым запахом смерти.

Окончательно собраться с мыслями перед началом речи Корэр так и не успел. Янь, знавший на что способен Корэр, по разнесённому дому слуг Ноюрна, оглядев его, поинтересовался:

— Та бойня, и целый городской район стёртый с карты, это вы устроили?

Корэр кивнул, начав с самого важного:

— Сморок мёртв, я не успел, слишком долго возился.

Молчаливый тут же хмыкнул:

— Слишком долго изничтожал всё, что попадается на пути? Увлёкся своей кровожадностью, ну с кем такого не бывает? — смотрел он как-то надменно, словно аристократ на грязь под ногами.

Это невыносимо взбесило Корэра, тут же рявкнувшего:

— Я хотя бы попытался что-то сделать, а не шатался по городу, лапая баб и накачиваясь выпивкой. Да от тебя несёт пойлом, так что не смей меня судить! Дело ещё не кончено

Он смотрел на Воина снизу вверх, готовый в любой момент совершить ответный выпад на его реакцию, которая уж точно не будет сдержанной. Так и вышло, Молчаливый, замахнувшись, рявкнул:

— Мои вещи не приносила поутру дешёвая шлюха.

Тут же он попытался ударить, но Корэр, уклонившись выхватил из-за пояса метательный нож, которым разжился в особняке предателей. Молчаливый промахнулся, обрушив удар на стол. Пользуясь мимолётным замешательством, Корэр вонзил кинжал в руку противника, пригвоздив её к деревянной доске.

Оглядев Няшу, готовую визжать от восторга, Яня и Жердяя, настороженно подобравшихся для ответного удара, если он только рыпнется в их сторону, Молчаливого, тут же вдруг присмиревшего, вернувшего прежнее спокойствие, Корэр брезгливо поморщился. Пожалуй он был слишком похож на брата, и от этого становился самому себе противен. А как иначе? Ведь это был единственный способ угомонить весь развязавшийся сброд. И всё же, теперь он пусть и не одобрял методы брата, но прибегал к ним, ведь теперь он вновь избрал самый простой для себя путь, а то, что произойдёт с другими его, как и Экора, не волновало.

— Заткнулись все, падлы, и слушаем меня! — рявкнул Корэр, оскалившись. — Сначала дела, потом собачиться. Сморок мёртв, но я продолжу его путь. Пойдёте ли со мной вы или нет, мне плевать. Нет Сморока, а значит я не могу гарантировать, что будут исполненный все обещания, что он давал. Вы ведь понимаете, что я чужеземец и вся власть, которую имею, держится на моём клинке. Я разделяю всю оставшуюся сумму, что держал при себе Сморок поровну, а дальше вы вольны идти куда хотите, но можете рискнуть и стать героями, если не боитесь, что нас просто вздёрнут как-только переступим ворота замка.

Отрядники переглянулись. Всё они и так прекрасно понимали, что снятие всех обвинений, слава и богатства исчезали со смертью нанимателя. Сморока знали все, и немногие осмеливались пойти против него, даже цари, короли, императоры. А теперь перед ними стоял всего лишь мальчишка, безусловно сильный, но не имеющий никакого статуса среди знати.

Видя сомнения на лицах спутников, Корэр добавил, рассчитывая тем самым избавиться от предателя или по реакции их понять, кто он:

— Есть и хорошая новость. Во главе заговорщиков, боровшихся против царя стоял маг, с фиолетовым глазами. Его я убил.

— Это схватка с ним обрушила несколько городских кварталов? — восторженно уточнила Няша.

Корэр в ответ только кивнул, пробегаясь взглядом по всем остальным. Услышав об убийстве мага только Янь остался спокойным, хотя в глазах его промелькнул интерес, но это объяснял ось очень просто. Жердяй как-то подозрительно выдохнул, судя по движению тряпья и блеск у в глазах вор ликовал, а вот Молчаливый наоборот помрачнел, хотя возможно дело было в пробитой насквозь руке, которую Корэр пока не стал лечить, всё ещё не до конца поняв, были ли все прежние действия лишь безобидный проверкой.

Тут вдруг заговорил Жердяй:

— Путешествие в любом случае подходит к концу, а личности вроде меня не стоит светиться, так что пойду я, и так отхватил достаточно счастья.

Корэр высыпав на стол все монеты из мешочка, прихваченного в особняке, так же опустошил небольшой сундучок с золотушками. Разделив всё на пять равных частей, он раздал деньги.

Ария взглядом проследил за уходившим Жердяем, только теперь вспомнив, что видел у Сморока документы, подтверждающие снятие обвинений со всех отрядников. Правда оставалось надеяться, что их наниматель с собой не взял.

— Стой, — потребовал ария, уже принявшись рыскать по всему скромному багажу Сморока.

Поиски его увенчались успехом, только вот в самих документах не хватало подписи нанимателя, как подтверждение, что бумаги подлинные. Но при этом стояли печати правителей большинства значимых государств этого мира...

— У кого-нибудь есть что-то написанное Смороком? — с надеждой спросил Корэр.

На помощь ему пришёл Молчаливый, ничего не произнося и лишь лелея раненную руку, он вышел из комнаты, вернувшись с уже подписанное оправдательной на имя Ремока.

Корэра удивило то спокойствие, с каким воин вновь относился к нему, словно бы ничего и не было. Признал сильного и решил не перечить? Всё-таки это была только проверка? Тогда, получается, он погорячился... Поганое зверьё, признающее лишь власть сильных! А ведь их Имперские поединки чем-то смахивали на принципы местных идти за сильнейшим.

Залив в пишущий стержень, прихваченный из Империи, чернила местных, Корэр аккуратно подмахнул все три оставшиеся документа: Яня, Жердяя и Няши, раздав их отрядникам, проворчал:

— Здесь было Ничего.

Янь тут же злился хохотом:

— А такой у тебя был благородный вид! А ты оказывается обычный мелкий мошенник. Свой!

Не сдержал смешка и Жердяй, вложив на прощание в руку Корэра странную монету, с дырой над царским гербом:

— В память о том, что мы были друзьями, чужеземец. Мы своих не бросаем, братство не забывает добра.

Приобнявший с вором на прощание, Корэр незаметно заколол в складках его балахона обломок Вихря.

Всеостальные решили продолжить путь и Корэр, распорядившись Яню распродать всё, вплоть до оружия покойных соратников, её самой и уж тем более сундука для артефакта, а полученные деньги Молчаливому потратить на скромные запасы еды и обновление оружия, исключительно для перестраховки. Ехать он собирался налегке, и выступить рассчитывал с рассветом, ведь небо уже понемногу начинало желтеть, а дневное светило спешно уползало за видимый край мира.

***

Когда все разошлись, Корэр наконец позволил себе облегчённо плюхнуться в кресло. Только теперь он заметил, что бок, раненный Вихрем кровоточил и очередная рубаха уже пропиталась кровью, сочившейся дальше, стекавшей по кожаной штанине и размазывавшейся вслед за переставляемой ногой.

Негромко выругавшись Корэр тут же разделся, оглядев своё измятое, покорёженное тело он ругнулся громче. Весь торс покрывали желтоватые пятна ушибов, рука, плечо которой смял противник в борделе, двигалась почти нормально, лишь иногда клиня. А вот порез всё никак не заживал, как бы Корэр не пытался направить к нему частицы Вихря — клинком удалось восстановить каркас, но ко всем последующим обращения Корэра он оставался глух. Это значило, что рану придётся вновь зашивать, как на корабле, после драки с Ремоком, который удивительным образом умудрился стать другом... Ну хотя бы с ним Корэру может быть удастся встретиться в следующем воплощении или, на крайний случай, в мирах мёртвых.

Промыв рану ария достал швейный наборчик, где было ещё и зеркальце, которому в первый раз он не предал внимания, а вот теперь заинтересовался.

Зашивать себя было больно, мерзко и противно, но Корэр уже успел пережить так много разнообразной дряни, что теперь, морщась и стискивая зубы до побеления дёсен, справился с этой задачей весьма быстро. Его удивляло то, что теперь, когда приходилось чинить себя самостоятельно, он чувствовал куда меньшую боль, чем во время работы Роктвика. Был ли полукровка, притащенный в Империю братом, глумливым садистом или это он, Корэр, теперь просто притерпелся?

Зажимая рану чистой тряпицей, пропитанной его же слюной, Корэр с интересом взглянул на отражение своей физиономии, страдальчески поморщившись. Ему не показалось, волосы действительно почти полностью вернули былую белизну, этой кровавой зачисткой он сумел восстановить энергию потраченную на контракт с планетами и звездой системы, где располагался Империя. Со смертью брата планеты начали распадается, а он оказался единственным, кто сумел занять место хранителя, ведь из-за родственной связи их энергетические фоны оказались довольно схожими. Правда ценой оказались несколько сшодов ходов, на которые уменьшилось время связи его этэ и фэтэ.

Но вот теперь они были восстановлены.

Брат, умудрился подосрать даже спустя два хода после смерти, обратив его акт героического самопожертвования в фарс, извратив это бескорыстное деяние до преступления против законов мироздания.

Теперь Корэр искренне желал, чтобы одноглазый урод оказался жив. Ведь только так он мог окончательно успокоить выродка, без возможности последующего воплощения. Раз и навсегда, окончательно и бесповоротно. Нужно было только найти способ заставить Вихрь пойти против своего же создателя. И как же забавно получится, что Экор подохнет от того самого действа, на которого обрёк никчёмного братца. Получится насмешка как раз в его стиле.

Корэр хотел отоспаться оставшееся время, ведь во сне тело хотя бы не болело, а всё, что он может восстановить, можно исправить и в седле ездовой, но только теперь заметил, что давно уже ощущает ужасный голод, удивительно не вязавшийся с тем фактом, что ещё насколько уров назад тело было накачано энергией под завязку. Да и в целом, раньше он обходился без еды по несколько акь и не испытывал ни малейшего дискомфорта, а теперь желание есть отдавалось болью.

Спустившись в уже начавший заполняться зал постоялого двора, Корэр сумел отыскать свободный столик. Он заказал какую-то жареную зверюгу из обитавших в окрестных лесах, в очередной раз поморщившись от того, как же всётаки до поганого выгодно складывались обстоятельства. Ведь получалось, что смерть Сморока принесла ему только плюсы: оставить Вихрь у себя стало гораздо проще, а в том, что клинок продолжит сопровождать его в дальнейших странствиях сомневаться не приходилось, уж слишком явно меч заявил о своих намерениях и то, чем кончится неповиновение никчёмного Императора. Но ведь и ещё, у Корэра появились деньги, которые он теперь без совестно тратил, набивая брюхо. Вот, совсем недавно он жаловался, что средств осталось всего ничего, как насмешница Судьба подкинула ему самое верное решение проблемы. Не важно, что он таким решением остался недоволен — жалобы рассмотрены и удовлетворены, пусть теперь не возбухает или в следующий раз сам хоть что-то делает для достижения своей цели.

***

Ближе к середине ночи Корэр выбрался на крыши, отчётливо понимая, кого там встретит.

Жердяй сидел любуясь копошившимися там в далеке, на развалинах былой красоты, горожанами. Кто-то из них всё ещё отчаянно пытался отрыть хоть малейших остатки погребённого под завалами имущества, другие рыскали в жаждет наживы. А вор сидел, отхлёбывая из бутылки тёмную, вязкую жижу, разящую выпивкой.

Когда Корэр опустился рядом, Жердяй шелохнулся, словно выйдя из оцепенения, тут же протянул арии бутыль, предложив:

— Будешь?

Корэр, посомневавшись мгновение, согласился. Выпивка с первым же глотком ожгла горло, распространившись по телу приятным теплом, заставившим на пару мгновений отступить паршивую ломящую боль. В надежде вновь испытать это столь непривычное теперь ощущение лёгкости, Корэр отхлебнул ещё и ещё, но ничего не менялось, тело по прежнему болело, а вина, наконец-то угомонившаяся, вновь дала о себе знать. Ведь это именно из-за его слабости и никчёмности в Иные миры отправилось столько жизней. Куда логичнее было просто забыть о Смороке, да позволить невинным продолжать жить, ведь он же знал, что в случае чего не сможет удержаться. Если бы он только забыл Первый язык, как забывают его все, воплотившиеся в мирах живых, кроме арий да упырей. Он ведь тогда бы не обратился бы к силам миров, не использовал бы заклинание, составленное ещё в ходы Академии и при первой же возможности так и просившее себя проверить.

Он психанул как типичный истеричка. Разве таким должен быть Император?

Понадеялся он, наивный, что хоть в этот раз сможет не подвести рассчитывавших не него, молодец, умница, теперь получилось даже хуже, чем когда он просто не успевал.

Словно услышав его мысли Жердяй поинтересовался:

— Коришь себя за сделанное?

— Конечно, — проворчал Корэр, вливая в себя ещё несколько глотков выпивки.

— А я тебе благодарен. Тот маг, он ведь был с виду ещё юным парнишей и глаза у него светились изнутри?

Корэр кивнул. Глаза того арии пусть и не были такими же завораживающе ледяными как у чистокровных, всё же мерцали подобно драгоценными камням.

— Этот подонок меня сделал таким, какой я сейчас. Спасибо, что отомстил, — хмыкнул Жердяй, забирая у довольно лыбящегося Корэра бутылку.

— Он дознаватель от столичного храма. «Мастер истин». Пытать тварь умеет.

— Со Смороком он как-то поспешил, — проговорил Корэр, припоминая отрубленную ногу нанимателя и вместе с этим пытаясь понять, жрёт ли его чувство вины, топит ли в пучине отчаяния осознание собственной беспомощности или же возносит к вершинам блаженства осознание бренности бытия, явно навязанное извне.

— Эта дрянь была моим соотечественником. Я по глупости думал сможем договориться, забыл, что и мы не все добрые и замечательные. Порой среди нас есть такая погань, что ни один прочий не додумается. Если бы я не принялся чесать с тем выродком языком, а прикончил как только увидел, может Сморока и вытащил бы.

— Ты и так сделал достаточно, против той твари мало кто справился бы, а ты его прикончил.

— Да в сравнении с сотоварищами моего братца он был просто дитём малым. Ну да плевать. На всё плевать!