Вода погружала в приятное забытьё. Корэр любил воду, только в ней он мог расслабиться и понастроившему отдохнуть. Ничто не доставляло ему больше комфорта, чем обволакивающая тело влага или, быть может ещё приятный ветерок, несущий запахи нагретого дневной звездой леса или росы зарождающегося дня. Вероятнее всего дело всё было в благосклонных ему элементах.

Не раз Корэр замечал, что его сестрицу Ар всегда тянуло в леса, к нежной мягкой траве и нагретым камням, покрытым мховым ковром. А брат... Брат даже имея возможность использовать новейшие светильники, окружал себя живым пламенем. Мать как и сестра тянулась к природе, порой погружаясь в заботу об Имперских садах. Ну а отец... Он был мироздателем, все эти миры были его.

Корэр успел не только как следует вымыться, но даже отдохнуть и погрузиться в приятную дрёму, лишённую всяких навязчивым мыслей и неприятных воспоминаний, из которой его вырвала какая-то возня в коридоре и ворвавшийся в комнату Янь:

— Сморок всех срочно вызывает!

Реальность нахлынула неприятной, всеразрушающей волной.

Корэр с неохотой поднялся, промокнув волосы полотенцем, принялся одеваться. Рубашку он накидывал на ходу, успев до этого только натянуть запасные брюки, да затянуть ремни на сапогах. Мелкие капли стекали с кудрей, пропитывая ткань рубахи. Корэр отчаянно пытался не споткнуться попутно пристёгивая Вихрь к поясу.

Арии приходилось гадать, что же случилось, что идти пришлось в такой спешке. Ведь лично он ничего выходящего за рамки нормального не делал...

Всё собравшиеся тут же обернулась на вошедших Яня и Корэра. Жердяй как-то нехорошо хмыкнул, устремив на колдуна взгляд, наполненный чем-то вроде сочувствия к бесподобному.

Только опустив взгляд, Корэр понял причину: в спешке он первым делом позаботился о том, чтобы Вихрь был под рукой, и совсем забыл, что рубашку надо бы застегнуть. Его тело было весьма тощим и бедным, в сочетании с таким же бедным лицом, которое в отличии от всех прочих арий у него отливало не благородным золотом, а нездоровой желтизной, создавало впечатление болезненности. Картину всеобщего стыда колдуна дополняла ещё и парочка шрамов, весьма приметных, ещё более бледных и жёлтых, чем вся остальная кожа. А самый уродливый, так и взывавший обратить на него внимание, вертикальный с равными краями, расползся прямо по середине груди.

Стараясь игнорировать взгляды, как казалось Корэру с любопытством прожигавшие его насквозь, ария принялся максимально неспешно застёгивать пуговицы, равнодушно бросив: «Не обращайте на меня внимания».

Сморок, пройдясь по комнате, выложил на стол несколько кошелей с монетами и скруток бумаг, заговорив:

— Планы поменялись, с некоторыми из вас предстоит распрощаться. Есть те, кто хочет уйти по собственной воле? Все наши договоры остаются в силе и будут исполнены в любом случае, даже если я умру. Уже сейчас вы заработали достаточно, чтобы безбедно жить несколько летов.

Воцарилось гнетущее молчание, никто из собравшихся здесь не имел не привязаности ни каких либо иных тёплых чувств ко всем прочим отрядникам. Все они наёмники которых интересовала исключительно личная выгода и в большинстве своём они думали о том, стоит ли рискнуть и подзаработать ещё или выгода того не стоит. Они уже успели понять, что предупреждение нанимателя о том, что выжить мало у кого удастся, не пустые слова. В самом начале похода их было втрое больше...

Первым заговорил Ремок:

— Ты не думай, что так просто избавишься от меня, начинали эту дорогу вместе, вместе и кончим, а уж где, дело тринадцатое.

— С вами весело, — хмыкнула Няша, — да и мальчик теперь красивый в компании есть, — добавила покосившись на колдуна.

Корэр слегка поёжился, от взгляда невысокой женщины с привычкой держать себя как мужчина, но всё же ответил:

— Мне в любом случае с вами по пути. Да и убить меня не так уж и просто...

— Мне в любом случае на этом материке делать уже нечего, ближайший десяток летов, — усмехаясь сообщил Янь.

С ними остался и Жердяй, сообщив, что не один командир ещё не позволял мне по карманам лазить, да ещё и одобряя, умолчав, что чем дольше он оставался со Смороком, тем больше наниматель должен был ему выплатить. И Молчаливый, тот самый, которому Янь изливал печаль в начале дня, тоже не стал уходить, ничего не сказав.

Хотел пойти со всеми ещё и Малой — невысоки плотно сложённый парнишка, с только пробивающимися подростковыми усиками, но Сморок не позволил:

— Отправляйся лучше к матери. Дальше будет ещё сложнее. Ты заработал старушке не безбедную старость. Больше не нужно.

— Но ты же колдуна с собой берёшь, а он вообще совсем мальчишка! — возразил наёмник.

Вместо Сморока ответил Корэр, посмеиваясь своей жалкой судьбе и ёжась от осознания, что этот дурак умудрился бросить женщину, приведшую его в миры живых, отправившись а поиски наживы:

— Моя мать мертва, отец да старший брат в иных мирах, а сестра достаточно умела, чтобы позаботиться о себе самостоятельно. Обо мне некому горевать. А ты, пока не поздно, уходи.

Малой с вызовом посмотрел на колдуна, он хотел было съязвить, что не один колдун тут с несчастным житьём, но под строгим взглядом Сморока смолчал и, забрав свой кошель, удалился прочь.

Все остальные, придумав какие-то не особо подробные оправдания, сводившиеся в большинстве своём к паре скупых слов, поспешили удалиться со своим заработком.

Сморок с удивлением оглядел оставшихся Яня и Жердяя, которых он считал распоследними бандитами. Ещё только нанимая их, рассчитывал пустить в расход если не в первой, так во второй стычке, он бы не удивился, если бы они побежал бы впереди всех прочих, как только позволили смылся, однако же решили дойти до конца. Уж не благородство в них проснулось?

— Выдвигаемся не завтра, как планировали, а сегодня, через три ура. Корабль уже ждёт нас. Соберитесь.

— От чего такая спешка? — высказал Янь вопрос, волновавший всех собравшихся.

— Первые твари пустоши выбрались на материк. Их конечно остановили — всего небольшая стайка перебралась, но где одни, там и другие. Маленький отряд будет двигаться быстрее.

Больше ничего объяснять не пришлось. В молчании отрядники разбрелись по своим комнатам, только Корэр остался у нанимателя.

Оглядев колдуна Сморок кивнул:

— Это хорошо, я как раз хотел с тобой поговорить.

— Можно я не поплыву с вами на корабле, а встречу уже на том берегу? — тут же выпалит Корэр то, о чём переживал ещё с самого начал работы в наём, да только гнал волнение куда подальше, считая что потом само как-нибудь образумится.

Сморок вздохнул:

— Я бы хотел, чтобы ты не отходил от нашего груза слишком далеко. Янь рассказал мне, как вы повеселились ночью. За такое бы выгнать из отряда, да деньги не платить, благо некоторые добрые кеве́лы давно хотели избавиться от того гадюшника. Мне важно, чтобы ты исполнял мои приказы целиком и полностью, во многом из-за тебя я решился отпустить остальных. Да, я рискую, полагаясь на незнакомца. Тем более ты буквально только что прирезал ни в чём не повинную девку. Но всё же твоя сила многого стоит.

Корэр, оскорбившись, что в его действиях усмотрели что-то неправильное, поспешил объясниться, с долей надменности в голосе:

— Она была упырицей.

— Да какой упырицей?! — недовольно рыкнул Сморок. — Упыри, это нежить, восставшая из могил.

— Их кровь пахнет гнилью, — отметил Корэр, обращая внимание собеседника, что убитая была как раз таковой.

Сморок вновь тяжело выдохнул:

— Постарайся в следующий раз это делать хотя бы не так открыто... А теперь сядь, давай немного поговорим по-нормальному. Расскажи, пожалуйста, про свой клинок.

Кэрэр послушно опустился в кресло, протерев лежавшим на подлокотнике полотенцем всё ещё мокрые волосы.

— Его имя Вихрь.

Сморок понимающе кивнул:

— У любого доброго клинка должно быть имя. Откуда он у тебя?

— Брат создал.

— Не переделал из какого-то артефакта, а именно сам полностью создал?

Корэр кивнул, после чего последовал ещё один недоумённый вопрос:

— Может он взял что-то за основу?

— Клинки, которые придумал отец, — ещё не до конца поняв причину удивления нанимателя, буднично ответил ария.

И вновь Сморок не поверил, что создателем был по его разумению пусть может и великий, но всё же слишком молодой маг. Из-за чего Корэр, наконец догадавшись, в чём причина, решил разъяснить более подробно:

— Нет, он не отыскал кем-то созданный артефакт. Он был творцом и не только клинков. На самом деле существует не малое количество различных миров и время в них идёт по разному.

Сморок смотрел на колдуна как на спятившего, хотя что-то на крою сознания отчаянно повторяло: «С тем, что творит мальчишка, подобное запросто может увязаться». Ведь нет на свете колдунов, которые бы так просто обращались к своей магии, не тратя времени на ритуалы, не собирая кору, травы, помёт да трупы насекомых. И магия ведь у них была другая: припарки исцеляющие наложить, падёж скота прекратить, погоду предсказать, да чуть может поменять, урожаю в засушливое или морозливое лето не дать погибнуть. Всё это он понимал, и даже принимал, а у мальчонки была какая-то своя, выходящая за рамки постижимого магия.

Наниматель всё сидел, пытаясь уложить в голове открывшиеся обстоятельства. Он успел в своё время получить образование и научился сомневаться, не принимая всё на веру. Сморок привык не соглашаться даже с духовниками, призывавшими кланяться богине, прядущей судьбы, уж слишком нелепо жестоки были повороты жизни.

Корэр, пользуясь предоставившейся возможностью, сообщил:

— Ладно, обещаю до окончания пути следовать твоим указаниям, только если не найдётся лучшего решения. Но вот только мне нужно знать, ради чего я рискую. Покажи артефакт.

Сморок хотел было что-то возразить, но всё-таки решил молча открыть сундуки, вложенные друг в друга, запечатанные так что быстро и не вскроешь.

Корэр тут же злился звонки смехом, стоило ему только увидеть содержимое. О том, что это был только лишь сегмент лезвия Вихря, вплавленного в резную, слишком даже вычурную для такого клинка рукоять, ария говорить не стал, просто развернулся и вышел прочь, вздрагивая от всё не утихающих приступов весёлости.

***

Корабль покачивался на волнах, а Корэр в страхе до побеления пальцев цеплялся в планшир фальшборта, настороженно всматриваясь в начинающей светлеть небо. Проклятый ветер продумал непросохшую куртку, а отвратное грязное море плевалось брызгами, пропитывая солью одежду и волосы, заставляя ту въедаться в кожу. Он мог бы спуститься в каюту, но так было ещё страшнее, ведь пропал бы и без того малый контроль над происходящим.

Неожиданно опустившаяся на плечо тяжёлая большая рука заставила Корэра вздрогнуть. Слегка присев он тут же схватился за клинок приготовившись быстрым движением обнажить его. Замедленно, настороженно, стараясь избежать резких движений ария обернулся, увидев лыбящегося Ремока:

— Ты чего так дёргаешься, колдун? Уж не за борт я тебя проспать собираюсь, — проговорил тот чуть ли не похохатывая.

Корэр издал ответный истерический смешок, покосившись на позолоченные дневной звездой солны, проходящие чем-то на скрывающие смертоносных тварей песчаные барханы Ренто — его родной планеты. Это поведение вызвало у Ремока удивление, со снисходительной улыбкой бывший дезертир проговорил:

— Успокойся, грозный волшебник, не трону.

Корэр, хищно оскалившись, высвободил Вихрь из ножен, приставив лезвие к горлу собеседника, проговорил:

— Не смей насмехаться надо мной.

Ремок хотел было спросить, а хватит ли у мага смелости, но не стал. В новом их попутчике разбойник видел в первую очередь мальчишку, обделённого заботой, от того озлобленного на весь мир. Он решил не задевать явно и без того ущемлённое самолюбие парня, потому всё так же улыбаясь посоветовал:

— Научись различать дружеские шутки и насмешки.

Корэр ещё боле оскалился, всем видом показывая, что сейчас его лучше оставить, но Ремок всё не унимался:

— Научись доверять окружающим, пацан. А то один так и помрёшь. Мы конечно негодяи распоследние, но и среди нас есть те, кто этим занялся не от жизни хорошей. Порой среди вас, благоблюдных, паршивцы похлеще нашего встречаются.

— Благородные разбойники... — проворчал Корэр, убирая клинок обратно в ножны.

А Ремок этого только и ждал. Стоило колдуну выпустить из рук его необычный меч, как наёмник сгрёб арию, словно бы он был мелким проказником, потащил к середине палубы.

Корэра в этот момент сковал неподдельный ужас. Он, такой весь из себя сильный и независимый просто не успел ничего предпринять! Скрутили его так запросто, а он и дёрнуть я не смог. Тут же вспомнилось, как холодная мрачная пучина протягивала к нему всезагребущие лапы, забирая силы, обещая покой. А брат смотрел на него лыбясь как умел лишь он, только половиной рта, в жестоком предвкушении.

Вроде бы и брата уже не было, а он всё так же оставался мелким никчёмный дураком.

Ремок оставил его и пошёл куда-то в трюм.

Корэр, осмотревшись и поняв, что обратно добираться слишком далеко, поплёлся, под хохот матросов, пригибаясь и пошатываясь, почти ползком к ближайшей мачте, уселся под ней, прижавшись спиной, сверкая злобными глазами и сжимая как последнюю ценность в мирах рукоять Вихря.

Один из моряков решил было подойти к пассажиру, вызнать причину такого поведения, но клинок, материализовавшийся прямо у его горла в миг заставил его передумать.