В местах дивных, где дальняя дальность,
Жил-был пребедный Скрипач.
Он молодость знал, но и старость
Еще не успел повстречать.

Он в город ходил, но не часто.
Любил только дома бывать
Зверушек держал, птиц горластых,
Из мебели – только кровать.

Проживал лишь на корочку хлеба
Да воды небольшой котелок.
Его храм – предвечернее небо,
А молитва – предпраздничный рог.

Подбиралась по-тихому осень,
Налилась виноградная гроздь.
И на ярмарке вин и ремесел
Скрипач был, как особенный гость.

Он играл всем вокруг свои песни,
Его скрипка ждала этот час.
Он в далеких краях был известен,
И с него начинается сказ…

***
Его звали далекие земли,
Слышал он глас неведомых гор.
И шептал ветер северный: «Внемли
Нашим душам, послушай наш хор».

В его снах ему грезились люди
На далеких чужих берегах.
Он как будто их связывал судьбы
И взывал к душам на небесах.

И всегда, неизменно на скрипке,
Он играл, чего вспомнить не мог.
Только в утренних солнечных бликах
Скрипач брал в руки старый смычок.

Стоит ли говорить, что он жаждал
Отыскать эту музыку вспять?
Он искал ее в каждом и каждой
И пытался скорей записать.

Что же в ней несказанного было?
Отчего ему снилась во снах?
И он понял: ее полюбили
Все на свете и в разных краях.

Он не стал ожидать и минуты,
Собрал скудный еды узелок.
Не продумав ночлег и маршруты,
Он помчался вперед со всех ног.

Не забыл прихватить только скрипку,
Шляпу с дырками, ну и свой сон.
На губах заиграла улыбка –
Он создаст Песню лучших времен.

Ее все в этом мире полюбят.
Она тронет людские сердца,
Их душевные страхи притупит
И останется в них до конца.

Путешествуя по всему миру,
Словно старый мудрец-пилигрим,
Он узрел блеск дворцов и секиры,
Жару летнюю и хладность зим.

Скрипач видел долины и кряжи,
Обжигал ноги знойным песком,
Слышал сказки о войнах отважных
И плясал вместе с целым селом.

Столько жизней Скрипач перевидел,
Столько судеб: скорбящих детей,
Свадьбы пышные, смерти обитель.
Слышал лязги военных мечей.

В каждой жизни была своя Песня,
Их истории – сети из нот.
В смехе радостном, в трудной болезни –
В людях Музыка вечно живет…

Он от каждого брал понемногу.
С песен разных копировал звук.
Но искал свой маяк и дорогу
И писал обо всем, что вокруг.

И однажды, как будто по вечер,
Скрипач взял в руки нотный листок,
Распрямил широченные плечи,
Забрал скрипку и длинный смычок.

Он собрался к Былому отрогу –
Там, где нет никого, ни души,
Чтобы Песнь посвятить только Богу,
Необъятной и вечной тиши.

Скрипач начал играть, но несмело,
Словно дума, что ноты спугнет.
Стало холодно, быстро стемнело,
А в груди рос и креп острый лед.

Его Музыка – небу молитва.
В ней сокрыты людей голоса,
Их со смертью нещадная битва,
Вера в сказки, добро, чудеса.

Ветер нес его Музыку в дали,
С ней шептали листва и прибой.
И везде все ее принимали.
В ней искали приют и покой.

А Скрипач доиграл и все понял:
Вот та Музыка, что он искал.
Мира жизнь у него на ладони –
Белый лист, где он все исчеркал.

Скрипач тронулся снова в дорогу,
Но теперь же познал свою цель –
Он направится прямо к востоку
И достигнет далеких земель.

И пока он метался по миру,
Он играл свою Музыку всем.
В ней искал путь вперед, ориентиры,
А нашел настоящий эдем.

С этой Музыкой люди тужили,
Вместе с ней запивали печаль.
В ней скрывались легенды и были,
Она знала порок и мораль.

Скрипача узнавали народы,
Привечали с улыбкой – и в дом.
Он показывал всем свои ноты,
Играл Музыку с первым лучом.

Весть о нем разлетелась за море.
И о Песне прослышал Король.
С королевствами разными в ссоре,
Он корил свои лесть и юдоль.

Но придумал, как можно исправить
Положение бедной страны.
И просил непременно доставить
Скрипача до начала весны.

Бедолагу за миг отыскали.
Пригласили в заморский дворец
И отправили в тронные залы,
Где сидел в драгоценностях льстец.

Тот был молод и глупо отважен,
Но в глазах его зрел жуткий мрак.
Он держался легко и вальяжно,
Как обычный юнец-холостяк.

– Долгой жизни тебе, вечный странник!
Будь как дома, дражайший Скрипач.
Ты – святейших случайный посланник,
Что избавит нас от неудач.

И Скрипач поклонился до пола,
Посмотрел, не скрываясь, в глаза.
И узрел он не сына престола,
А скупого купца-торгаша.

– Я тебе предлагаю работу:
Поиграй свою Песнь для гостей.
Пусть послушают, снимут заботы
И припомнят искру светлых дней.

Я тебе заплачу. Сколько надо,
Не уедешь отсюда ни с чем.
Дам тебе серебро… Лучше злато!
Будешь главным героем поэм.

– Мне не нужно ни злата, ни чести.
Я сыграю для них просто так.
Эту Песню сыграем все вместе,
Все мелодии есть равный такт.

И коль души их тянутся к свету,
В Песне этой отыщут ответ
Или спросят немого совета,
Или вспомнят о тех, кого нет.

Потому что они – это Песня.
Потому что их Музыка в них.
Моя Песня – их глас, но и бездна,
Отражение мрака в живых…

Солнце село. И вот уже вечер.
В главном зале собрался народ.
Прозвучали и песни, и речи,
И закончились танцы господ.

В самый центр под светлою люстрой
Скрипач вышел и ноты достал.
Не о радостном думал и грустном,
Лишь о том, кем он был и кем стал.

И взлетела мелодия птицей,
Пробралась в души знатных гостей.
И кто начал рыдать, кто – молиться,
Кто стал смелым, а кто стал добрей.

Только каждый услышал о жизни
И узнал себя в нотах простых.
Кто-то вспомнил любимых и ближних,
Кто-то сбросил грехи дней былых.

Кто-то знал, что любим и что нужен,
Кто-то плакал о боли любви,
Кто-то понял, что мир не разрушен,
Кто-то медленно гас от тоски.

Они пели о счастье и горе,
Они жили под Песню. Сейчас.
Только в чьей-то душе злилось море
И плескалось во тьме ясных глаз.

И закончила Музыка литься,
Опустел он свой длинный смычок
И взглянул на счастливые лица.
До сердец он дотронуться смог.

Опустел главный зал, тлели свечи…
И Король его благодарил.
Но из комнаты скрытой, где печи,
Скрипача уже кто-то любил.

Она Музыку слышала тоже,
Песнь открыла ее глубину.
Но не Песнь полюбилась до дрожи,
Только тот, кто сыграл тишину.
Ибо Песню она разглядела
Не в смычке и не в скрипке, а в нем.
И любви беспощадные стрелы
Ее сердце пронзили огнем.

Только кто она? Девка без рода,
Что на кухне у печки стоит.
Она платит за воду свободой,
А за хлеб о жестоком молчит.

Разве может она свято верить
В доброту? Разве может любить?
Разве может хоть кто-то на свете
Из тюрьмы ее освободить?

Она взгляд от него не сводила.
Он ушел. Вечер кончился вдруг.
Неожиданно странная сила
Подтолкнула ее издать звук.

Он услышал ее, обернулся.
Она вышла из тени на свет.
Скрипач вежливо ей улыбнулся,
Протянул свою руку в ответ…

***

Отодвинул он плотные шторы,
И в покои проникли лучи.
За коном растянулись просторы,
И бледнели остатки ночи.

Но уже Скрипача ожидали.
Он спустился тотчас в тронный зал.
Его смутные мысли терзали…
Он уже все тогда понимал.

– Я тебе благодарен за вечер.
И, конечно, свой долг заплачу, –
Сообщил Венценосец при встрече.
Стало жутко тогда Скрипачу.

– Но прошу лишь о малой услуге:
Я хочу твою Песню купить.
Понимаешь, волшебные звуки
Помогли мне чего-то достичь.

На вчерашний прием мой прибыли
Других стран и конфессий послы.
Лишь вчера мы миры заключили
И людей от войны сберегли.

Столько лет я пытался все сгладить
И наладить наш крепкий союз.
Но отказ королей и их знати
Подтверждал слух о том, что я – трус.

Твоя Песня вражду заглушила,
Помогла мне послов убедить,
Как Богами забытая сила,
Что способна и бить, и целить.

Я к тебе обращаюсь с мольбою,
Хоть проси все, что есть у меня.
С этой Музыкой мир перестрою,
Своих недругов Песней пленя.

Станешь самым богатым на свете.
Хочешь, дам тебе титул и власть.
У тебя будут дом, жена, дети…
А захочешь – вино, девы, страсть.

Скрипач выслушал льстивые речи
И ответил ему, не таясь:
– Моя Музыка – дар человечий,
А твое предложение – грязь!

Не за тем я прошелся по миру
И узнал Песни разных людей,
Чтобы Музыка стала секирой,
Была центром паучих сетей.

Я хотел, чтобы Музыкой жили,
Чтобы люди проснулись от сна,
А не чтобы их души травили
И растили в них лжи семена.

Короля это в миг рассердило.
Приказал Скрипача запереть,
Отнять ноты, забрать все, что было,
И молитвы о бедном не петь.

Стража вдруг скрипача задержала
И сковала его в кандалы.
Лишь Кухарка об этом узнала,
Проследила, куда повели.

Скрипку в щепи сломали, а ноты
Отнесли прямиком к Королю.
Пошатнулись небесные своды…
Скрипач сдался в неравном бою.

Он не думал, что в Песне опасность,
Хотя знал, что она будит мрак
В тех сердцах, где темно и напрасно
Разжигать полный света очаг.

Теперь Песня не голос народа,
Теперь Музыка – только обман.
Он не думал, что все его ноты
Украдет и присвоит тиран.

Король сжал долгожданные ноты,
Посмотрел на измятый листок.
Его звали большие высоты,
О которых мечтать только мог.

Он у зеркала встал и всмотрелся
В лед своих затуманенных глаз.
Вдруг на миг в них огонь разгорелся,
Зазвучал неразборчивый глас.

В нем запел хор встревоженных судеб.
Он услышал, как люди поют
О своих сложных жизнях и чуде,
О том, как они верят и ждут.

Ведь Скрипач им поведал, что сила
В их историях и голосах.
В колыбели и в хладной могиле
Их не тронет забвения прах.

Их услышат. И Музыку тоже.
Голос их будет вечно звучать.
Оттого Песнь любили до дрожи –
Ей ведь было о чем рассказать.

Вдруг посыпались на пол осколки –
Король зеркало злобно разбил.
Голоса обернулись в иголки,
Что вонзались в него со всех сил.

К скрипачу он не чувствовал жалость.
Ему было до всех все равно!
В нем исчезла та глупая слабость,
Что тянула, как камень, на дно.

Наконец он достиг, чего жаждал.
Пусть нечестно, как будто со зла…
Он уже потерял все однажды,
Оттого тогда стал, как скала.

Но теперь он все резко изменит
И исправит ошибки отца.
Никогда не падет на колени!
Король выиграл игру в подлеца…

Спать той ночью никто не ложился:
Король ждал на балконе рассвет,
Скрипач думал и много молился,
А Кухарка нашла верный след.

Скрипача она долго искала
И проникла за ним в темноту.
Даже ключ от темницы украла.
Все случилось как будто в бреду.

Она факелом тьму разогнала
И нашла своего Скрипача.
Ужаснулась тому, что с ним стало,
Вдруг коснувшись худого плеча.

Скрипач взял ее за руку нежно,
И Кухарка прижалась к нему.
Поцелуй их расцвел, как подснежник
На холодном искристом снегу.

Создала их любовь свои ноты.
Зародилась в них Песнь на двоих.
И тюремные рухнули своды –
Песня тронула даже Святых.

Скрипач понял, что так не хватало
В его Музыке и в нем самом.
Новой нотой она зазвучала.
Любовь стала мечом и щитом.

Он встречал ее в странствиях разных,
Но не знал, что такое любить.
И не думал, что сердце не властно
Выбирать, с кем вязать свою нить.

Сердца дрогнули, льды растопились,
Когда губы коснулись других.
Страхи новой надеждой сменились,
И возможно все стало для них.

С рук упали на землю оковы.
Они вышли с темницы вдвоем.
Налетел ветер зимний, суровый
Вместе с другом – обильным дождем.

Когда лето сменились зимою?
Когда холод стал вместо жары?
Что призвало пургу ледяную,
Что предвестником стало беды?

Над дворцом выла зимняя вьюга,
Под собой все укрыли снега.
Потонула в них скоро округа…
Только лишь разыгралась пурга.

Ветра стон заглушал все живое,
А снег больно по лицам хлестал.
В них скрывалось тогда что-то злое.
С ревом яростным дыбился шквал.

Скрипач тронул Кухарку за руку,
Ярко вспыхнула нежность в глазах.
– Не пугайся ни ветра, ни вьюгу,
Ведь весна цветет в наших сердцах!

Во дворец они шли сквозь сугробы,
Но мороз их ничуть не пугал.
Не пугала и снежная злоба,
Что губила тепло наповал.

Их сердца быстро бились и пели
И горели нещадным огнем.
Что пугаться какой-то метели,
Когда жар жил и в ней, жил и в нем.

Короля они встретили в зале.
Тот пытался на скрипке играть.
Ноты резко и рвано звучали,
Он с трудом их пытался понять.

Ему вторили ветер и вьюга.
Скрипки слышался жалобный плач.
Он оделся в стальную кольчугу,
Ограждаясь от всех неудач.

И заслышав их, он обернулся.
Песня грустная вдруг прервалась.
Он устало двоим улыбнулся.
В нем надежда на счастье сдалась.

– Ты был прав, только я не послушал.
Голос громкий мне не заглушить.
Он закрался ко мне прямо в душу
И меня не сдается сломить.

Венценосец в руке ноты скомкал,
Подошел осторожно к окну.
Жизнь его превратилась в обломки.
Он у голоса в вечном плену.

– Эта вьюга не просто так воет,
Ведь она твою Песню поет.
Что ж, пускай ее Песнь успокоит,
Пусть расколется и сойдет лед.

Пусть теперь успокоятся Боги,
И утихнут на веки ветра.
Твоя Музыка – дар одинокий.
И душа ей владеть не должна.

Я узрел это, но слишком поздно.
Сам разрушу я эту тюрьму. –
Он вдохнул шумно воздух морозный
И шагнул вниз в белесую тьму.

Они вместе к окну подбежали.
Снег теперь уже слабо кружил.
Нет сильнее на свете печали,
Чем о том, кто ушел и остыл.

Вьюга снежная вдруг прекратилась,
Улеглась, наконец-то, метель.
И зима снова летом сменилась,
Донеслась соловьиная трель.

И теперь они в замке чужие.
Здесь хозяйка отныне печаль.
Проводили их в даль постовые,
И за спинами скрипнула сталь.

То сомкнулись входные ворота.
Впереди только гладкая степь,
Вдоль нее – столбовая дорога,
А на севере – горная цепь.

Скрипач долго смотрел на просторы,
Слушал зов чужеземных ветров.
Но Кухарка сказала: «У моря
Мы отыщем спасительный кров».

Так прошли они вдоль континента,
Повстречали немало людей.
Их рассказы, стихи и легенды
Разгоняли тьму долгих ночей.

Скрипачу вдруг опять захотелось
Создать Музыку, что всех пленит.
Эта мысль в нем так разгорелась,
Что Скрипач и не ест, и не спит.

Все на свете ее вновь полюбят,
И отыщет в ней каждый себя.
Ведь она не стыдит и не судит,
Она к расам и полу слепа.

Пускай люди опять Песню слышат,
Пускай судьбы их ноты сплетут.
Даже тех, кто ушел и не дышит,
Голоса в Песне не пропадут.

И останется Музыка вечной,
Станет храмом людских голосов.
Слишком век у людей скоротечен,
Чтобы прятать свой глас на засов.

Они много где вместе бывали,
Знали сотни путей и дорог.
Только их все по-прежнему звали
Шум прибоя и гладкий песок.

Год исчез…столько пройдено было.
Расцветала неспешно весна.
Перед морем их клятва скрепила –
С сего дня они – муж и жена.

Всплески волн, вековые баллады,
Теплый дом на морском берегу…
Они долго терпели утраты,
Чтобы вместе исполнить мечту.

Жизнь была их наполнена светом.
Всякий раз они ждали гостей.
В этом доме, на солнце согретом,
Их любовь становилась сильней.

И Скрипач завершил свою песню,
Свою Музыку вновь написал,
Что в веках никогда не исчезнет,
Что надежду даст всем, кто страдал.

Он жене эту Песню исполнил,
Та вонзилась ей в сердце иглой.
Но мотив ей вдруг резко напомнил,
Что порой Песня рушит покой.

– Твоя Музыка очень опасна, –
Скрипачу объявила жена. –
Даже в душах безгрешных и ясных
Она сеет вражды семена.

Лишь на время она всех утешит,
Но потом Песня станет мечом.
Тем мечом, что кромсает и режет,
Управляемым гневом и злом.

Уничтожь свою песню навеки,
Пусть исчезнет в пучине морской.
Не дано все еще человеку
Управлять своей слабой душой.

И на алом вечернем закате
Забрала с собой ноты волна.
– Мы всегда и за все в мире платим. –
Вздохнул муж, прикрывая глаза…

Вскоре Песня была позабыта.
Жизнь струилась весенним ручьем.
Для всех были их двери открыты,
И уютом наполнен был дом.

Каждый вечер к ним гости ходили.
Скрипач брал свою скрипку порой.
Тогда танец лихой заводили
Или слушали молча прибой.

В этом доме всегда цвело лето,
Даже если снаружи зима.
Столько песен там было испето,
Столько кружек испито до дна.

Пришло время, когда детский лепет,
Наконец-то, наполнил их дом.
Всюду их окружал нежный трепет,
И казалось им все только сном.

В доме том сказки часто писали
И читали потом у огня.
Все в округе уже точно знали –
Крепче стали живет там семья.

Прошли годы, и выросли дети,
Затем внуки гурьбой подросли.
А затем пролетели столетья,
И дом крепкий у моря снесли.

Но о муже с женой не забыли.
Они стали легендой о том,
Как любили, смеялись и жили,
И как пели о тяжком былом.

Их баллады до нас сохранили.
В каждой скрипке их голос звучит.
Пусть они много лет как остыли,
Но никто из них не позабыт.

Сквозь века они все еще учат,
Как любить, несмотря ни на что.
Как тяжелые темные тучи

Из грозы превратить в ничего.
И Скрипач никогда не исчезнет.
Его прах не подвластен годам.
Он мечтал созидать миры Песней,
А в итоге стал Музыкой сам!