— Выпусти меня.

Спина больно ударилась о потертую кожаную спинку адского кресла, с двух сторон показались ремни. Но не долго думая и те цепко обхватили грудь парня, полностью лишив шанса вдыхать хоть и спертого, но, чёрт возьми, воздуха.

— Сейчас не время для соплей, парень, выпусти меня.

Расцарапанные кисти рук беспомощно сжались до хруста под такими же ремнями; ногти вцепились в грубые подлокотники, царапая поверхность. Ноги не слушаются – она на привязи мерзких кожаных ремней!

— Выпусти меня, Томонори!

Странная маска, неприятно соприкасающаяся с бледной кожей, покрыла за собой пол лица, плотно закрывыв за собой рот, что без сомнений шло в плюс желчному доктору. Приготовления окончены...

— Ты труп, парень, если не выпустишь меня. В конце концов, отдай мое тело!

Томонори нервно жмурил глаза, всхлипывая, еле дыша через нос, пока что это получалось плохо, оттого паника окольцевала обвитую ремнями шею парня своими когтями. Голос фантома нещадно надрывался за ухом Томонори, но тот усердно старался не дать и намека на слабонравие своего поступка. Сейчас меньше всего хотелось думать об отступлении. В прочем, как вообще подобные мысли могли витать в голове, когда ты прочно прикован к креслу, чем-то напоминающем собой тот стоматологический, на котором ты так же нервно просиживал, перебирая потные пальцы в руках.

Другой кабинет, не тот, который недавно посещал забитый парень, во мгновенье осмелевший до того, что разбил нос и покалечил глаз самому дьяволу. Однако прямо сейчас этот самый дьявол, с довольной улыбкой на лице и горящими глазами, готовил пациента к девяти кругам ада, через которые должен пройти Томонори, иначе мысли о любимом Мартине и Кори исчезнут вместе с ним, чего допускать ни в коем случае нельзя. Но что если попросить помощи у сумасбродного фантома, что рвется наружу, уже перейдя на угрозы?..

Нет! Он должен терпеть, неизвестно что его ждёт, но он будет держаться стойко!

За ухом громко расхохотались: Томонори весь сжался, подобно испуганному котёнку, сильнее зажмурив заплаканные глаза. Ноздри его расширились, тяжело принимая в себя горячий воздух.

— Ты чего, плачешь что ли? — посмеялся Дональд. Мужчина преподнес стул ближе к парню, сев на него, он взял в руку ладонь Томонори, которая тот час дернулась.

На данный момент Дональд выглядел куда устрашающе, чем был раньше. И всему виной был Томонори. Теперь левая сторона лица была изборождена мелкими царапинами, между тем глаз закрыт больничной повязкой, под которой виднелись концы то ли бинтов, то ли пластыря. Уцелевшая глазница смотрела на парня с умиротворением, в искрах зияло возмездие. Темные брови, приподнятые вверх, как бы по доброму наводили большей настороженности, с которой рука об руку жил парень последние дни.

— Гляди, — Дональд указал на тот самый шрам на шее. — Помнишь, как я его получил? Нет, скорее, благодаря кому. Это был ты, Эринний. Ты в тот несчастный день со своей проклятой серёжкой пытался зарезать меня, ха-ха-ха! Ты так смеялся, даже сейчас помню. Я так много от тебя натерпелся, не думаешь, что пора менять правила игры? Как насчёт, я – охотник, ты – жертва? — тут Дональд крепко сжал руку Томонори, на что тот тихо завыл, нахмурившись. — Не нравится? — он сжал сильнее. — Так терпи, выродок!

Звонкий хруст прошел по кабинету с громким, обрывистым криком парня, которого заглушала отвратная маска. Красные глаза наполнились слезами.

Малруни с неподдельным удовольствием смотрел, как мучается бедолага, не в силах прижать к себе сломанную руку, пошевелиться, в крайнем случае по-человечески закричать так, чтоб толика боли улетучилась с  криком. Увы, на данный момент это более чем невозможно.

Мужчина встал со стула, подошёл к столу, что стоял у окна, взял из нижней полки самый настоящий молоток, вновь подошёл к Томонори, до сих пор корчившийся в непроходимой боли, под час раздражающей нервы куда больше, чем сломанная рука.

— Я думаю нам нужно осуществить некую закономерность, — с улыбкой начал Дональд. — Видишь ли, рука сломана, но что на счёт ног? Меня пугает, что ты в любой момент можешь разорвать эти ремни – они старые, ты наверняка заметил. Я хочу избавить тебя от конечности, в случае твоего побега. Кто знает, может и такое случиться! Ну, что? Попробуем?

Томонори в истерике закричал сильнее, невнятно прося не делать ничего подобного, еле-еле мотая головой. Кровь налила лицо редкими пятнами, из глаз брызнули слезы.

— Начнем!

Первый резкий замах и молоток со всей силы пробил кость, вызвав за собой громкий хруст, примешанный со шлепком. Крики Томонори не заставили себя ждать. Но они обрывались под новыми, железными ударами молотка, переходя в хриплые стоны и новые крики. Ещё один удар, за ними крики.

Парень дёргал двумя руками, забыв о поломанной, всем своим телом, только бы избежать оглушающего удара, в силе которого не скупался Дональд, вкладывая всю свою мощь.

— Хочешь ещё?! Держи! Держи ещё!

Томонори передёрнуло, воздух смешался с запахом пота и вони какой-то мази. Фиолетовые веки приоткрылись, показав меланхоличный сонный взгляд, с которым Томонори просканировал пространство. Карцер. Он лежал на полу грязного карцера.

Голова казалось необыкновенно тяжёлой, как и все тело, которое как будто сковали цепями, тянущими вниз, всем весом надавливая на кости.

В попытке подняться на локти парень упал, закричав от боли, точно вонзившаяся в самую руку раскаленным ножом. Он аккуратно дотронулся пальцами до перевязанной эластичным бинтом руки. Она сломана... Томонори быстро упёрся уцелевшей рукой о пол, взглянув на ноги. И их покрывали бинты... кровавые бинты, в три слоя.

Он шмыгнул носом, заскрежетав зубами. Капли пота выступили на лбу, соскользнув вниз по вискам, к самым ключицам.

— Ненавижу... Ненавижу тебя!

Не успел он договорить, как его уложили одним ударом обратно на пол. Внезапный кулак по лицу, при том врезавший со всей силы, обескуражил Томонори, из-за чего первые секунды он не мог пройти в себя, не открывая глаз, которые буквально расслаблялись в темноте, забирая собой сознание.

Но неге так же твердо не отдавали парня, как и он желания открывать глаза. Однако шлепок по щеке незамедлительно привел его в себя.

Над ним стоял Эринний, разминая пальцы правой руки, которой вероятно врезал Томонори.

— Меня ненавидишь? — процедил сквозь зубы, Эринний, присев на корточки. Алые глаза заглянули в пустые глазницы Томонори. — Ты, верно, перепутал что-то, что не даёт твоей голове спать спокойно. Так, что же, будем продолжать играть в прятки?

— Откуда ты здесь?.. — промямлил тяжёлым языком Томонори.

— Меня здесь нет. Я в твоей глупой тыковке, — улыбнулся фантом, постучав по голове собеседника. — Напомни, пожалуйста, что я говорил тебе? Говорил исчезнуть? Говорил успокоиться? А выпустить меня, говорил?

— Я никогда тебя не выпущу! — замахал рукой Томонори, как от мухи, вертя головой в разные стороны. Он походил на капризного ребенка.

Увидев новую вспышку истерики парня, Эринний вновь ударил Вилкинсона по лицу, что означало закрыть рот.

— Это мое тело, моя жизнь, мои проблемы, с которыми я сам должен разобраться, так что выпусти меня! Я не собираюсь терпеть избиения со стороны свиньи! — тряс за плечи Эринний, украдкой нанося лёгкие шлепки, дабы пробудить больное сознание испуганного Томонори.

  Если мерцающая надежда, порой освещавшая темные закоулки пустой души, вверяли сознание в охлаждении ненависти беспощадного доктора Малруни, Эринний каждый день, час и секунду являлся к настырному парню и рассказывал все зло, которое совершил Дональд по отношению к своим пациентам, живыми отныне не являющимися – если человек попадал под руку Дональда – он мертв.

Томонори не слушал или пытался не слушать слова фантома, но со временем поплатился за невнимательность и глупую наивность. Каждый день проведенный в злосчастном кабинете не был похож на другой, ибо те страдания, которые выносил парень, вскоре разрушили его всего изнутри. Но тело страдало не меньше под верткими руками доктора, держащими скальпель... Он проводил им по телу, умиляясь кровью, что тонко, затем обильно сочилась с линий пореза, спадала вниз под громкие крики Томонори, что четко  проносились в коридорах всего отделения: маска с лица снята, но теперь была прикована шея. После  раны зашивали, затем приступая к дальнейшей "игре".

Перед процессом Малруни подавал Вилкинсону капсулу и пластиковый стакан жёлтой воды, заставляя запивать это странное лекарство, после которого ужасно кружилась голова и клонило в сон. Но с помощью каких зверских усилий возможно уснуть под таким напором смеха доктора и его "арсеналом"?

— Чёрт, Эринний, — вполголоса шептал Малруни, жадно хватая воздух. — Меня ужасно раздражает твой взгляд. Ты что, не боишься? Не боишься?! Закрой свои наглые глазки, пока я сам не сделал этого!

Он было начал проводить скальпелем по верхней веке левого глаза, но страх и боль превзошли все состояние Томонори, и он, словно ведомый кем-то, сумел резким движением увернуться от рук доктора. Лезвие не глубоко резануло по глазу, благо закрытому, до самых скул, однако и того хватило, чтобы довести парня до истерики, когда кровь ползла по лицу, ниспадая по шее и рукам.

Гневу Дональда не было предела и одним ударом по лицу он отключил Томонори.

По окончанию энтузиазма, Малруни отпускал еле дышащего пациента: подзывал санитаров, те, небрежно взяв под руки Томонори, тащили его обратно в карцер и редко когда парень просыпался под капельницей в одноместной палате.

— Глупый, глупый, глупый! — сжимал свои волосы фантом, обходя широкими шагами весь карцер.

Томонори без чувств лежал на полу, устремив глаза в потолок, где светила одиночная лампа. Сейчас ему меньше всего хотелось слышать упрёки Эринния, который был готов волком наброситься на, практически, бездыханное тело и разорвать его на куски, одарив, наконец, себя свободой.

— С такими темпами от моего тело кроме гниющих органов, где-то на свалке, не останется. Благодарю тебя за заботу, чертов Томонори!

— Чего ты хочешь, — не выражая особого интереса прошептал Томонори.

Эринний в миг оказался над Томонори. Взяв того за грудки, он прижал парня к себе, дыша в самое лицо всем бешенством.

— Избавься от этого кислого выражения лица, иначе мне придеться раскромсать тебя. Томонори, уже завтра он убьет тебя и поверь мне, я не горю желанием умереть только потому, что не смог добраться до руля своего сознания. Только по твоей глупости мы ощущаем боль и страдания, от рук свиньи. Выпусти меня. Ты не имеешь права управлять моим телом, выродок.

Томонори внезапно схватил фантома за ворот, тоже притянувшись ближе.

— Не смей... не смей произносить эти слова! Это мое тело...

В ответ парню громко рассмеялись, заставив мурашкам пробежаться по коже, сжимая мышцы. В глазах темнело, а тело наливалось свинцом, из-за чего бить фантома хотелось вдвойне больше обычного.

Расхохотавшись вдоволь, Эринний взглянул на парня из-под опущенных ресниц рубиновыми глазами, навевая удушающим ужасом.

— Нет, дорогой мой. Тело, в котором ты находишься, принадлежит мне. Сознание, в котором ты беспомощно рыщешь, принадлежит мне. Жизнь, в которой ты не можешь найти выход, принадлежит мне. Не веришь? Взгляни, пожалуйста.

Он плавным движением руки указал на зеркало, что появилось перед  ними со стороны стены. Вилкинсону пришлось потратить минуту, дабы вспомнить, что происходящие с ним и фантомом лишь фантазия в его голове, так что хладнокровие собеседника быстро заразили собой Рино.

Томонори опустил фантома, подполз к отражению, проклиная свои глаза, что могли зреть кошмар, ползающий в такт ему. За месяцы пребывания в проклятой лечебнице, Томонори и не помнил, когда в последний раз смотрел в зеркало, но это вовсе не значило, что собственная внешность была забыта им. Забавный абсурд.
И только забавнее было видеть в отражение воздвигнутого зеркала бледнолицего парня, с алыми губами, что тянулись в ухмылке; серьгу в форме креста, висевшая на правом ухе, шрам на левом глазу, курчавые волосы, скрывающие за собой глаза. Эринний. К нему на встречу полз Эринний.

Томонори обернулся назад, но никого за ним не было, в отражении – он, в облике фантома.

Слезы скатились по впалым щекам, скатились и у него. Он дотронулся до шрама, то же сделало отражение в зеркале.

— Тебя нет, Томонори. Ты – плод моего воображения. Тебя не существует в этом мире равно как и людей, окружавших тебя, по которым ты неизменно скучаешь. Пойми наконец, твоя жизнь мнима.

Томонори встал на колени, ни спуская глаз с себя.

— Вся твоя жизнь была выдумана мной, пока я убивал время в этой треклятой лечебнице. Но я слишком заигрался, да так, что воображение взяло вверх над рассудком. Пришло время расставить все точки над "i".

— Нет... не может быть... — смотрел стеклянными глазами Томонори, в то время как зеркало постепенно растворялось в воздухе, оставляя за собой стену.

— Неужели ты сам не замечал странностей, происходящих с тобой? Сколько же было пробелов в жизни, но ты делал вид, будто все нормально. Твои дни столь скоротечны, люди похожи на манекенов, события бессвязны! Мир вокруг тебя пропадал, будь ты в школе или в комнате, а, может, у тех ребят, которых больше нет. К слову, их и так не было и не будет.

— Нет...

— Жизни не было, ты насыщался моим воздухом, думал моими мыслями, поступал, как тебе диктовал я.

— Нет!

Крики. Крики. Крики. Смех, прорывающийся сквозь истерики. Вновь крики смешанные со смехом.

Кровь потекла по рукам, на двух пальцах не виднелись ногти, кроме оголенной кожи, накрывшая себя пленкой крови. Руки безжизненно опустились на подлокотники, послышался последнее издыхание.

— Что-то мы сегодня быстро, Эринний. Дай мне время, полежи немного.

Дональд отложил ржавые, покрытые кровью кусачки и прошел к столу.

Томонори лежал полу мертвый на окровавленном кресле, истекая потом и кровью. Послышалось шарканье хладного дождя за приоткрытой форточкой, откуда доносились отголоски свирепой погоды.

Мокрые волосы прилипли ко лбу, с носа вдруг потекла тонкая струйка алой жидкости. Ноги немели.

— Выпусти меня. Выпусти меня. Выпусти меня.

Томонори закрыл глаза.

В темноте тот час восстал Эринний, схвативший парня за шею. На секунду Вилкинсон почувствовал, как конечности тяжелеют под звонами цепей, уходящие в самую бездну мглы, что накинула свой плащ на внутреннее Томонори.

— Эринний...

— Чёрт, не могу найти... подожди немного, ублюдок.

— Эринний...

— Я слушаю тебя.

Дональд посвистывал себе под нос, ехидно смеясь, что-то рассказывая.

— Я...

— Я почти готов, Эринний! Потерпи ещё немного и мы продолжим.

— Томонори.

— Я... Эринний, я выпускаю тебя...

Гром за окном прогремел, словно отдавая воздаяние высшим богам во время из пиршества.

Алые губы растянулись в широкой улыбке, впустив в себя кровь, что до сих пор сочилась из носа. Длинные пальцы сжались в кулак, резким движением стянув с себя ремни.

Дональд подобрал готовый шприц и жгут со стола, ещё раз напоследок бросив взгляд на часы. Обернувшись, он застыл в ужасе, выронив все содержимое.

Удар обрушился на его лицо со всей силой, что более чем хватило, чтобы мужчина повалился на медицинский стол. Эринний схватил его за волосы, ещё одним резким ударом врезав доктора о стол. Стон Малруни послужил показателем эффективности работы парня и тот вновь ударил его.

Прижав мужчину лицом к столу, Эринний прошёлся им по всей поверхности, разнесся все содержимое. Находящийся под покровом полного непонимания и удивления, Малруни не почувствовал, как пол лица его оцарапалась скальпелем, игл и лопнувших пилюль.

Не прошло и секунды, как он оказался прикован к тому же креслу, где до сегодняшнего дня заставлял биться в агонии парня, что точно восстал из мертвых, ведомый самим дьяволом.

Руки, ноги плотно зафиксированы ремнями. Дональд оглянулся с широко раскрытым глазом вокруг себя, но никого не нашел. Сердце бешено билось в груди, он ощущал как кисти и ноги потихоньку немеют под напором кожаных ремней.

— Бывай, Дональд! — весело провозгласили над ним. Мужчина вздрогнул, подняв голову наверх, откуда на него смотрели два алых рубина, прикрытые курчавыми волосами.

Дональд только раскрыл рот, но в него мигом втолкнули эластичный бинт, не дав возможности вздохнуть.

Переметнувшись в правую сторону от доктора, Эринний внимательно наблюдал , как мужчина пытается выговорить что-то , что послужило бы ему облегчением в кровавой мести парня, явно скрывающим что-то за спиной. Длинные пальцы коснулись кадыка Дональда, который инстинктивно дернулся вверх.

— Вены вздуваются... красиво. Кажется, я понимаю, что во мне так влекло тебя, — улыбнулся фантом. — Но пора кончать с играми, Дональд.

Не успел Малруни хотя бы простонать в возражении, как вторая рука Эринния полоснула по горлу мужчины; кровь немедля обрызгала лицо парня и его одежду, капельки неспешно потекли вниз по скулам и подбородку.

Дональд откинул голову, прохрипел и остался лежать в таком положении, когда кровь хлынула с горла, однако парень посчитал это низменным отпущением для Малруни после всех пыток, которые вынесло тело Эринния.

На этот раз скальпель вошёл в грудь, после фантом стянул повязку с глаза психиатра, всунув в глазницу блестящие лезвие, проговорив:
— Это тебе за глаз, свинья! А это, — он быстро подошёл к столу, взял молоток  и вернулся обратно. — это, мерзкая тварь, за мой рассудок.

И он замахнулся, вдарив молотком по рукам и ногам. Он бил их до того, пока по кабинету не раздался звук скорее не стука, а шлепка.

Санитары увлечённые в диалоге, медленно подходили к кабинету за пациентом, которого должны по обычаю забрать в карцер.

Дверь резко распахнулась, громыхнувшись о стену. Мужчины застыли в коридоре, обратив свое внимание на кабинет после хлопка двери.

Замызганный кровью, оживший парень вышел наружу, в одной из рук жерла окровавленный молоток. Откинув голову в сторону санитаров, он тыльной стороной ладони протер губы от алой жидкости, что прилипла ко всему лицу и одежде.

— Какого... — начал один из мужчин, но он сбился с толку, когда Эринний неожиданно сцепился с места, побежав в их сторону.

Не успели они сообразить и предпринять точных действий для ловли пациента, как тот замахнувшись молотком разбил одному голову, сделав тоже с другим, уже при помощи гвоздодера с обратной стороны молотка.

— Хорошо, — кивнул Эринний, перешагнул труп, следуя дальше.

Шэмингвэй глядел в окно, по поверхности которого бегали капельки притихшего дождя. Вокруг глаз все провалилось в темный, бездонный омут, но свет, на мгновение пробившийся сквозь лёгкие тучи, освещал выход, куда он не тянулся, но и оставаться не хотел.

Два с половиной месяца его коробила вина перед сумасбродным парнем, чьи крики он слышал каждый день, но, к сожалению, ничего предпринять не мог. Он видел мельком, как полк живое тело перемещается по коридорам благодаря санитарам, что небрежно таскали его. Сердце отличалось кровью, но проступок, совершенный пациентом, который вот-вот должен был идти на поправку, не изгладил своих следов а памяти Шэмингвэя. Мужчина до сих пор пребывал в шоке более от Эринния, убийство словно и не совершенное им.

Как бы странно не звучало доктору приснился сон, в котором он видел Эринния, смеющегося и уходящего с кабинета психолога, попутно помахивая рукой, не оборачиваясь.
Шэмингвэй проснулся в холодном поту и больше спать не мог, попивая кофе, что оставлял за собой горькое послевкусие.

Сейчас за дверью он слышал крики, грохот, лязганье, но не придавал этому виду, оставаясь беспристрастным и продолжая глядеть на несчастную природу.

Дверь за ним приоткрылась.

Шэмингвэй закрыл глаза, снял очки, вздохнул, после чего медленно покачал головой.
Ноги уходили вниз, будто проваливались в болото.

За ним послышались шаги, однако далеко посетитель не прошёл.

— Я ухожу, Шэмингвэй. Вот спросить хотел, дождь все капает?

Шэмингвэй вздрогнул стоило ему услышать уже забытый им голос парня. Он немного охрип. "Ещё бы" — гневаясь на себя, подумал Шэмингвэй.

Мужчина открыл глаза, обернувшись к парню, что тихо стоял в ожидании.

— Да, здравствуй, Эринний. Он капает.

Внешний облик упрямца пациента заставил вторично содрогнуться.

— Ты...

— Да, — ответил Эринний. — И весь твой персонал тоже. Извиняй, конечно, но я отплатил им той же монетой, что и они мне. Они ненавидели меня, я – их. Однако я не измывался над ними, как они надо мной.

— Ты убивал, Эринний.

— Нет, Шэмингвэй. Я отпускал их.

Шэмингвэй вздёрнул подбородок, опустив брови.

— Тем не менее, кто давал тебе на это право?

— Короче говоря, мы никогда не поймём друг друга.

— Ты прав, зло никогда не найдет компромисса с добром.

— О, нет, доктор, — поднял указательный палец Эринний, вступив вперед. — Я – месть. А зло, это все вы.

Симон смотрел в самые глаза собеседнику и впал в мутное потрясение, ибо взгляд Эринния был как никогда тверд и печален, не смотря на ухмылку на грязном лице. Он изменился, вернее Шэмингвэй никогда не знал, кто такой Эринний и похоже отныне не познает всех тайн сумасбродного пациента, по-видимому, в эту секунду должна оборваться жизнь доктора от руки его пациента.

Эринний подошёл ещё ближе к Шэмингвэю, крепко держа в руке молоток.

— Шэмингвэй, верни серёжку.

Парень протянул кровавую руку. Доктор, не долго думая, выдвинул верхнюю полку откуда из-под папок вынул серебряную серёжку, замызганная той же жидкостью, что сам хозяин. Вложив в холодную руку украшение, Симон намеренно коснулся пальцев Эринния, на что парень хмыкнул, исподлобья взглянув на психиатра.

Он быстро надел ее.

— И ещё, Шэмингвэй...

— Эринний, позволь перебить тебя.

— Да?

Шэмингвэй нацепил очки, пропустив глубокий вдох.

— Ты оставишь меня?

Эринний до селе сжимающий в руках молоток, весело улыбнулся. Крепкая фигура мужчины, стоявшая над ним так непоколебимо и твердо, манила к себе, выказав всю свою смелость и хитрость разобраться с ним.

Эринний размахнулся рукой с быстрой скоростью, от которого Шэмингвэй не успел и отступиться, как молоток со всей силой был брошен в сторону мужчины.

Шэмингвэй поспешил закрыться руками, однако звук разбившегося стекла за спиной заставил его обернуться назад. Окно за ним было разбито вдребезги, впуская в помещение холодный, влажный воздух, с еле уловимыми нотками петрикора.

— Газ скоро доберется до тебя, будь добр оденься и вылезай оттуда.

Дверь за ним захлопнулась.

За время после троих смертей, которых он успел совершить, Эринний разделался с остальными санитарами, количество которых не превышало и восьми человек. Не удивительно, для этого жуткого, полу разрушенного здания.

Виктория и персонал с первого этажа тоже омертвлён.

Путь лежал в столовую, где разобравшись с поваром, парень принялся включать конфорки на двух плитах, где варилась очередная еда, но та быстро полетела на пол.

Эринний неспешно бродил по коридору, что вел к долгожданному выходу. Сколько же прошло времени, с того злосчастного дня, когда парня заключили под стражу не более сумасшедшим докторам, чем он сам? Три года? Может, все пять лет?

Неважно. Лечебницы позади, пришло время возмездия.

Запахло газом. Эринний вышел на мокрое крыльцо старой больницы. Сад, качели, жалобно скрипящие под так ветра. Кажется, они рады ему.

Эринний чиркнул зажигалкой, которую нашел у одного из санитаров. Бросив в открытое окно маленький огонёк, Эринний поспешно сбежал по ступеням вниз, до самых стен, окружавших отвратное здание.

Три, два, один... Громкий хлопок и толчок, оглушивший на несколько секунд, огонь, будто вырвавшийся с самого кратера ада, вспыхнул в виде бутона, раскрылся, выпустил черный смрад и потянулся могучими когтями к самому небу, поблагодарив отрока...