В обычные дни густой, непроходимый лес был мрачным и пугающим местом. Кроны старых деревьев закрывали небо, и даже в самые жаркие летние дни здесь стоял полумрак и прохлада. Она хорошо знала это, потому что любила лес, любила одиночные прогулки по нему. Лес был уголком Страха и Тьмы, а она - их царицей.

Она была Она, некто с тысячей имён и безымянная одновременно. Она приносила одним успокоение, другим - самые страшные кошмары. Она была не человек и не бог, не ребёнок и не женщина. И лишь одно общее было у неё с людьми, ее  марионетками и слугами. В её груди билось сердце. И оно было занято.

  Так же, как ее сердце могло не биться веками, а затем снова начинать бешеный ритм, обычно тихий лес порой превращался в кусочек шумного королевского замка. Так происходило, когда сюда выезжал на охоту принц Роман. Так было и сегодня.

  Вместо шелеста листьев и пения птиц молчание деревьев теперь нарушали звуки костра, громкие разговоры и смех, пение и весёлая музыка. Близилась ночь, и уставшие охотники были заняты хвастовством и развлечениями.

   Она сидела рядом с ними, принимала участие в пустой болтовне, шутила и отвечала на шутки. Ничто не выдавало её настроения - тревожного, настороженного. Она готовилась к тому, чего никогда не делала, к тому, за что придётся заплатить слишком высокую цену. Об этом никто не должен был знать, и в первую очередь…

"Снова играешь с людьми? Боже, миледи, как вам это ещё не надоело?" -  раздался из темноты леса негромкий шепот. Его хозяйка находилась за пределами лагеря, и ни один человек не смог бы услышать недовольный голос за шумом и болтовней.

   Но она прекрасно все расслышала. Ее слуху, как и другими способностям, мог бы позавидовать любой человек. Люди глупцы. Только глупый способен завидовать чему-то, от чего другой хотел бы, но не может отказаться.

"Я уезжаю сегодня. Мне хотелось бы с тобой поговорить", - не отставал голос с раздражающе правильным тоном.

  Она закатила глаза. На мгновение, чтобы никто из сидящих рядом не удивился: охотники - простые смертные и, конечно, ничего не слышали. Улыбнувшись им как можно более притягательно и невинно, она сказала:

- Мне нужно уйти. Вы же не будете против?

   Они были бы против, ведь считали её самой обыкновенной девушкой, которой не место в ночном лесу. Но она сказала это тем голосом, который способен пробираться в самые далёкие уголки разума, подчинять своей воле. Мгновение - и грубоватые лица мужчин приобретают безучастное выражение, они улыбаются, кивают и продолжают разговор. Она покинула общество принца и его друзей с сожалением. Люди могут быть наивны или смешны, но находиться в их компании, чувствовать себя одной из них - все это было непередаваемыми ощущениями.

"Я жду. Быстрее." - требовательные слова развеяли последние тёплые мысли, связанные с людьми.

   Та, что разговаривала с ней, ждала её в самой чаще леса. Со стороны говорившая могла показаться обыкновенной знатной девушкой: длинные каштановые волосы собраны в сложную причёску, платье из тонкой шерсти украшали вышитые узоры.

   Она внимательно вгляделась в лицо своей собеседницы - так похожее на её отражение. Они были сестрами, но при этом настолько отличались друг от друга, что она до сих пор удивлялась, как им удаётся выдерживать друг друга столько лет.

- Значит, ты уезжаешь. - Спокойным голосом произнесла она, стараясь не выдавать свою радость. Иначе сестра могла обо всем догадаться. А именно ей в первую очередь не стоило знать об этом.

- Я не могу жить слишком долго в чужих землях, ты же знаешь. Постарайся не натворить глупостей, пока меня не будет.

   Сестра всегда обращалась с ней, как с ребёнком, хотя они обе существовали так долго, что уже и не помнили, когда появились на свет.

- О каких глупостях ты говоришь? - насмешливо поинтересовалась она.

- Ты знаешь. Роман… Я знаю, как ты к нему относишься, потому что и сама прежде любила его не меньше. Но он смертен, и с ним тебя ждёт лишь несколько счастливых десятилетий. Ты должна смириться с этим. Иначе может произойти страшное. Ты знаешь.

   В этом была вся её сестра. Правильная, разумная, всегда готовая прийти на помощь, испортить настроение ненужными советами или принести все что угодно в жертву "всеобщему благу". Кому-то сестра могла показаться эталоном добродетели, но ей это было безразлично: она знала, что под маской правильности сестра скрывает свою глупую фанатичность и детское простодушие. Тогда как она предпочитала изображать развязность и веселость, но на самом деле просчитывала каждый шаг и каждое слово.

   Вот и сейчас она сделала вид, что удивилась. Лицемерить в общении с сестрой неприятно, но что ещё было делать?

- Какие глупости, дорогая? Я уже давно смирилась. Мне жаль, что моё счастье продлится так недолго, но оно у меня хотя бы будет, - теперь в её голосе звучала неотличимая от настоящей печаль.

- Что ж, тогда я спокойна, - улыбнулась сестра. Поверила. А впрочем, как могла не поверить, если думала, что они никогда не лгали друг другу?

Девушки обнялись, попрощались. Сестра с лёгкостью, выработанной за долгие тысячелетия, вскочила на запряженную лошадь.

- Помни, Морана, - ещё раз попросила сестра. Только она называла её этим именем. - Никаких глупостей.

Когда сестра удалилась так далеко, что даже Морана со своим чутким слухом не могла услышать стук конских копыт, она улыбнулась со всей хитростью и мрачностью, на которую была способна.

- Яга, дурочка, - прошептала она, называя сестру по имени. -  Веришь всему на слово, как обычно. Но в играх бессмертных все не так просто, как кажется на первый взгляд.