°Пальцы на воротнике рубашки разжимаются, в лёгкие врывается воздух. В уголке сознания пролетает мысль, какой мятой, наверное, сейчас кажется её рубашка, мысль до невозможности неважная, но заставляющая руки на автомате взметнуться вверх и пригладить ткань. Роберт приземляется на локоть и колено. С жалобным треском разходится шов на брючине от соприкосновения с плиткой.
    °Девочка резко оборачивается в поисках своего спасителя. В полуметре от места, где пару секунд назад стоял Роберт, хрустит пальцами невысокий парнишка, на вид ровесник Ирмы. У мальчика ясные и задорные серые глаза, в них щедро бушует предвкушение. Русые волосы вьются на концах, на щеке ссадина. Улыбка от уха до уха, верхние клыки слегка задевают нижнюю губу. Прохрустев всеми костяшками, пока Роберт до дыр растирает место удара, мальчишка меняется в лице, как будто потеряв интерес к такому скучному противнику. Чешет за ухом.
— Э-э, да ты, погляжу, показушник. Тебе, может, подорожник? — от улыбки остались только слегка приподнятые уголки губ, да и то, как будто только из жалости.
    °Роберт с пущей яростью в глазах оборачивается к нападавшему. На месте удара быстро разгорается синяк, играющий всеми оттенками от красного до баклажанового. 
— Мамочки, ты тоналку свою не посоветуешь? — паренёк показушно хлопает глазами, разворачивается и начинает двигаться к выходу с территории школы.
    °Ирма, очнувшись, делает рывок в сторону мальчишки.
— Оно того не стоило!
    °Парень поворачивает голову в полоборота. Что-то резко меняется в  только что озорном взгляде. Иней. Нет, чистый лёд сквозит теперь в радужке. Того и гляди порежет. Девочка осекается.
— Идиотка, — почти не разжимая губ произносит уходящий.
    °Если минуту назад на уровне подсознания вставала сцена с рыцарем на белом коне и поверженным Кощеем, то теперь Ирма понимает ровным счётом ничего. И только инстинкт самосохранения, до сих пор дремавший, заставляет как можно быстрее ретироваться в здание школы, пока "Кощей" не оклемался.
    °Когда Ирма была маленькой, ей никогда не читали сказок. Ей вообще редко читали. А если такое и случалось, то это были книги нейтрального характера и однозначной морали. Эти произведения больше походили на учебники истории и обществознания вместе взятые. Лишь за пару лет до их переезда, когда девочку на полгода сослали к бабушке с дедушкой, пока родители уезжали на заработки, к Ирме в руки попала книга сказок. То был увесистый том с выцветшими, но невероятно красивыми картинками. Находка, по словам бабушки, валялась на пыльном платяном шкафу больше трёх десятилетий. Тогда эти сказки казались фантастическими сказаниями, а не безделушкой, чтобы отвлечь детей на лишний часик. Впервые в детском сознании пророс и расцвёл яркий цветок. Блёклая краска картинок отразилась в его лепестках, а необычайные истории заполнили его сердцевину. Это была крошечная капля солнечного света, незаконно проникшая и укрывшаяся в самом дальнем и потайном уголке души малютки. Разумеется, ни тогда, ни теперь Ирма не верит ни единому слову, напечатанному на жухлой бумаге. Но самая светлая суть этих незатейливых историй, пусть на мгновение, но приоткрыла девочке занавесу беспечного счастья и покоя. И толстый том и теперь находит место в комнате Ирмы, совершенно не вписываясь в вычищенную до единой пылинки обстановку. Книга лежит под кроватью, вечно скрытая подолом покрывала или темнотой ночи. Ирма никогда не перечитывает её. Только иногда, сидя на кровати и вертя в руках пластинку, или же листая учебник, она приподнимает ткань и проводит пальцем по пыльному корешку своей маленькой увесистой тайны...
    °Ирма вбегает на кухню, краем глаза замечая как из-под ковра в коридоре вылетает клочок пыли, который, наверняка, ещё помнит и бабушку, и прошлых владельцев квартиры. За столом уже ждут мать с отцом и дедушка - единственный, кто уже начал жевать рис с картошкой. Судорожно поправляя хвостик, Ирма приземляется на своё место. Все, кроме, разумеется, дедушки, как один желают друг другу приятного аппетита, и комната заполняется пренеприятнейшими звуками скрежета приборов о тарелки. У дедушки всегда стучат зубы. Еда несолёная, практически безвкусная.
    °Вечернее солнце всё смелее пробирается в окно, крадётся по подоконнику и прячется в складках белоснежной скатерти. Его игра с гарцующими пылинками гипнотизирует, вплоть до момента когда слуха касается скрип отодвигаемых стульев и звон складываемой посуды. За столом остаются внучка с дедушкой. Последний, кряхтя, тянется за пультом и включает телевизор.
    °«... поведением. Таким образом, пострадавшей семье была выплачена компенсация за моральный и физический ущерб, и проплачена страховка...»
    °Лучи солнца отчаянно хватаются за крышу напротив стоящего дома, пытаются запециться за жалюзи на окне, остсвечивая в них.
— Люди истребят друг друга скорее, чем помру я, — вдруг хрипит дедушка.
    °Ирма вздрагивает то ли от неожиданности, то ли от сказанного.
— Посади в ящик крыс на несколько недель, и одна с голодухи сожрёт всех остальных. А после предпочтёт лишь мясо сородичей, — дедушка как будто разговаривает сам с собой.
    °Ирма скашивает глаза на внезапно разговорившегося старика.
— Такие, как мы, рождены только чтобы бежать от одного краха к другому. Вот-вот нас привяжут к багажнику и поволокут по просёлочной дороге.
    °Янтарь разливается по верхней трети холодильника, едва затрагивая жухлые листья агавы, стоящей на подоконнике.
— Так скоро? — Ирма никогда не говорит громко.
— Так скоро что? — дедушка несколько раздражённо ведёт головой.
— Ты сказал, что люди истребят друг друга скорее, чем ты умрёшь.
    °Солнце окончательно скрывается за ближайшим зданием. Над пыльным городом разливаются сумерки.
— Неужели так скоро?