Алфи петлял по коридорам, и с каждым его шагом мир вокруг становился все темнее: то ли в комнатах становилось больше зашторенных окон, то ли ночь постепенно накатывала на Город Памяти. И с каждым шагом мужчина чувствовал себя все ничтожнее по сравнению с этой темнотой, все слабее и беспомощнее. И страх казался вирусом, поражавшим его сознание и изъедавшим его голову.

Алфи забрел в очередную петлю коридора. В темноте противоположной стены мигала столь знакомая мужчине аварийная лампочка, и Алфи остановился и настороженно всмотрелся в пустоту.

«Чего ты трусишь?»

От возникшего в его голове голоса по спине Альфреда побежали мурашки. Темнота. Эта темнота пробуждала самые сокровенные... страхи. Вблизи пожарной лестницы мигал этот алый огонек, но он не освещал абсолютно ничего. Казалось, даже наоборот, предупреждал: «Здесь что-то неладно». Казалось, взывал: «Беги». И все равно заманивал в объятья тьмы.

Да, здесь определенно что-то было не так.

«А что вообще может быть так в загробном мире?»

И вообще: в загробном ли?

Алфи ощутил холодок, скользящий по его коже и услышал, как сзади заскрипела дверь. Долго и пронзительно.

Он обернулся. Все его тело трясло, а сердце так и норовило из груди.

Никого.

Альфред вернулся взглядом к пустынной темноте пожарной лестницы и тут же с криком метнулся прочь. Из темноты на него смотрело два горящих алым глаза.

***

Август лежал на продавленном кожаном диванчике, бережно укрытый какой-то пыльной шторой и окруженный настороженными и обеспокоенными взорами двух симпатичных молоденьких девушек. В любой другой ситуации он бы сам себе позавидовал. В любой. Другой.

Но сейчас это больше напоминало чью-то злую шутку.

Холодно.

Больно.

Темно.

Он только-только вышел из бессознательного состояния, и, не успев распахнуть веки, прислушался. Было тихо, как в гробу, и Августа передернуло от этого сравнения.

– Август, – парень неохотно, медленно распахнул веки и разглядел в темноте очертания склонившегося над ним лицо Элизабет. Уже второй раз за этот недолгий, но полный абсурда день. – Август! – голос Лиз стал громче и настойчивее. – Как ты себя чувствуешь?

– Интересный вопрос... – прохрипел Август и попытался выдавить улыбку, что вышло не очень удачно. – Кажется, я в депрессии.

Девушка театрально закатила глаза, и хотя в темноте Август не мог этого видеть, он был уверен в этом.

–Я устал... Я очень устал... – наигранно, но с неподдельной слабостью и долей живого отчаяния хрипел Август, пытаясь вызвать улыбку на лице Элизабет. Хотя бы отчасти.

Не выходило.

– Он в порядке? – раздался голос Фредерики из другого конца комнаты.

– Жить будет, – хмыкнула Лиз и отвернулась: Август перестал ощущать ее горячее дыхание на своем лице.

– У нас гости? – спросил парень, пытаясь подняться на локтях, но это лишь причинило ему дикую боль.

– Алфи ушел искать аптечку, когда мы только пришли сюда. Его уже давно нет. – Элизабет била дрожь. – Это Фредерика, она такая же, как мы.

– В смысле... мертвая?

Фрида хмыкнула в противоположном конце помещения.

– В том смысле, что она тоже не знает, что здесь происходит.

Ночь наступила быстро. Август едва ли различал контуры людских фигур, и в сознании бушевал вакуум, поэтому он больше не мог связать и пары слов. Хотя и не пытался. Ему было грустно и чертовски страшно.

Элизабет вышла из холла в коридор на несколько минут, и лежа здесь, в тишине, темноте и слабости, он чувствовал, как долго тянулось это время.

– Я не рискнула идти далеко, но в каком-то чулане нашла два засохших шоколадных батончика и свечку, – сказала Лиз и спустя пару секунд испуганно добавила: – так быстро стемнело...

– Что-то мне подсказывает, это не сулит ничего хорошего, – выдохнула Фрида.

– Как во второсортном ужастике.

– Август? – Элизабет снова склонилась над парнем, – ты еще здесь?

Парень ответил не разлепляя век:

– Смотря что ты понимаешь под словами «ты здесь». Я нахожусь в данной точке пространства, следовательно, нахожусь «здесь» но это справедливо только для системы отсчета относительно меня. Ты же находишься в иной системе отсчета и для тебя «здесь» может являться совершенно иным понятием. Я не вижу больше никаких доказательств того, где именно я могу находиться. Ибо, черт возьми, это «здесь» может быть где угодно. А ты находишься в иной системе отсчета, следовательно, я могу быть лишь иллюзией и находиться где-то в прострации.

– О, боже мой, что ты несешь? У тебя горячка?

– Говорю же, депрессия.

Фрида прыснула. На лице Элизабет не промелькнуло и тени улыбки. Скорее смятение. И немного смущения.

– Я не знаю, о чем можно говорить, когда в следующую секунду может произойти что угодно.

– Алфи до сих пор не вернулся, – после долгой паузы прошептала Лиз.

Смех окончательно покинул уставший разум Августа. Он думал лишь о том, что они и правда могли находиться где угодно.

***

Алфи не мог двинуться с места. Инстинкт позволил ему сохранять зрительный контакт с существом не более секунды, после – Алфи крепко зажмурился, и когда он вновь открыл глаза, монстр растворился в темноте.

Мужчина боялся сделать шаг. Его сердце, будто сумасшедшее, колотилось в груди, и все тело парализовал страх. Сумерки слишком быстро опустились на Город Памяти, и теперь Алфи, будто слепой котенок, метался меж четырех стен и бесконечных коридоров.

Он не знал, что еще за существа могли скрываться дальше, но пробирался вперед, ведомый первобытным инстинктом выживания, не позволявшим оглядываться и делать неосторожные шаги. Но и останавливаться тоже. Алфи не мог собрать свои мысли и страхи в кучу, взять себя в руки, но точно знал: стоит ему остановиться – пиши пропало. Мертвый в мире мертвых – он не мог позволить себе роскошь мучительной гибели во второй раз.

Где-то впереди лилась вода. Алфи слышал, как издалека доносится скрежет ржавого крана, кто-то упорно крутил ручку, хотя напор, относительно слабый, и не менялся. Мужчина стал перебирать ногами чаще, пока не наткнулся пальцами на дверь и не заглянул внутрь помещения. Небольшую уборную освещала керосиновая лампа.

Источник света дернулся, заметив Алфи. Из темноты появилась рука, подняла лампу, и она осветила испуганное женское лицо. На ее щеках блестели капли.

– С вами все в порядке? – выдавил Алфи, подавшись вперед, но женщина отпрянула, будто испуганное животное и вжалась в стену. Ее рука, держащая лампу, сильно дрожала.

– Кто вы? – Алфи немного успокоился, глядя на женщину, высокую, с длинными тонкими пальцами, и всем своим видом напоминавшую испуганную лань.

– Уходите, – шепнула Илайна, избегая встречаться взглядом с Алфи. Она чувствовала, как горело все у нее внутри. Как язык обжигала боль, как во рту скрипел мерзкий привкус железа, как сушила кожу грязная вода из проржавевшего крана, которой она пыталась смыть кровь. Но мужчина не уходил. Он сделал еще несколько шагов навстречу к Илайне, и та отвернулась, ища взглядом путь к выходу.

– С вами все хорошо? – повторил мужчина.

– Я в порядке! – неожиданно для себя самой воскликнула Илайна и закрыла лицо свободной рукой. – Вы... вы не должны быть здесь... я...

– Думаю, нам нужно держаться вместе, пока... пока что-нибудь не прояснится. Вы ведь тоже... умерли, ведь так? Пойдемте со мной, я...

Алфи протянул Илайне руку, но она лишь грубо оттолкнула ее.

– Вы не понимаете.

– Вы помните, как попали сюда?

Женщина замерла в нерешительности, перебирая свои последние воспоминания, но лишь удивленно покачала головой.

– Нет, а вы?

– Помню громкий хлопок, вот такой, – Алфи прихлопнул в ладоши и улыбнулся, – боль и темноту. Больше ничего.

– Боль?.. – отрешенно, как будто у самой себя переспросила Илайна.

– Да, дикая, назойливая. Знаете, как будто из тебя вытаскивают каждый кровяной сосуд, и вроде бы где-то внутри даже щекотно. И мерзко. От этого перехватывает горло и невозможно дышать.

Женщина кивнула, так, будто понимала, о чем он говорил. Альфред вытянул вперед руку и сделал еще несколько шагов.

– Я Алфи.

– Ил... София. Лучше зовите меня Софией. Женщина вздрогнула. Ей казалось, что ее сердце застыло в груди и напрочь отказалось биться.

– Тяжело в мире Мертвых ночью, – вновь попытался улыбнуться Алфи, – особенно, если ты одинок. Так вы пройдете со мной? Попробуем что-нибудь вспомнить по пути.

София молчала и не решалась пошевелиться.

– Ну же, пойдемте, у меня товарищ ранен.

– Ранен? – удивилась женщина.

– Я расскажу о том, что здесь случилось, вы не поверите!

***

– Знаешь, свечка мало помогает, когда ее нечем зажечь, – выдохнула Фрида после того, как они с Элизабет в течение нестерпимо долгих пятнадцати минут мерили взглядом каждый угол комнаты. Если, конечно, им удавалось что-либо разглядеть.

– Август, – шепнула Лиз в сторону неподвижно лежащего парня, – Август!

Он не шевелился.

– Ну же, Август.

Спустя несколько секунд раздалось шуршание наперебой с тихим монотонным ворчанием и сонный голос:

– Что случилось? Я так хорошо уснул...

– О боги, мне бы сейчас так спокойно спать! – возмутилась Элизабет.

Август хмыкнул.

– Что вы тут натворили без меня?

– Мы натворили?! Ладно, в общем, держи свечку и зажги ее. Как хочешь, раз уж ты такой умный.

Девушка обиженно ушла в другой конец комнаты и уместилась в углу, прижав колени к груди. Внезапно там, где в темноте лежал Август, которому каждое движение отдавало дикой болью, раздалось шуршание, треск и вскоре вспыхнул ярко-красный огонек пламени.

– Что? Но как?

– Зажигалка.

– Мне казалось, спортсмены не курят.

– А я и не курю.

– Тогда зачем она тебе?

– Ты же не хотела со мной разговаривать?

Голоса в темноте становились все раздраженнее, и в уставшем сознании Фредерики это раздражение казалось абсурдным.

– Хорошо. Извини, – сдалась Элизабет, разглядывая в огоньке свечки очертания августовского подбородка.

– Извиняю.

– Так откуда у тебя зажигалка?

– Талисман.

– Расскажешь?

– Может быть, – выдохнул парень. Элизабет подошла поближе и взяла в руки свечку. Воцарилось молчание, в котором грустно перешептывались удары трех сердец, и никто не решался начать разговор.

– Ну хорошо, – выдохнул наконец Август. – Несколько лет назад у меня был очень хороший друг. Эрик. Господи, этот парень мог достать тебя из задницы самого дьявола... и отправить туда же. Это был уникальный человек с уникальной способностью попадать в передряги, вылезать из передряг и вешать эти передряги на других. Но он никогда не бежал от них. И всегда мог помочь. А еще Эрик был ужасно рассеянным человеком. И ужасно ветреным. Он мог посеять косяк стоимостью мама не горюй где-то около помойки. Он мог забыть выключить душ и устроить всемирный потоп. Эта амнезия была неизлечима. И поэтому я всегда держал для него зажигалку. Вот и вся история, – Август хмыкнул, – страшно подумать, что с ним было бы в старости.

– Было бы? – переспросила Лиз, и парень шумно выдохнул.

– Эрик погиб два года назад в автокатастрофе. Забыл протрезветь перед тем, как сел за руль.

Воцарилось молчание. И только пальцы Августа отбивали барабанную дробь по кожаной обивке дивана.

– А что если он тоже попал сюда? А что если...

Август не успел закончить мысль, ибо его перебили вопли Фредерики. А сквозь крики отчетливо слышалось рычание.

***

Альфред и София медленно шли вдоль стены, цепляясь друг за друга, чтобы не упасть в кромешной тьме. Ночь уже полностью поглотила здание. Казалось, темнота полностью поглотила весь мир.

На душе у Алфи было пусто, эта пустота извивалась в цепкой хватке подсознания, впрыскивала в него свой яд и медленно растворяла в себе.

«Здесь определенно было что-то не так».

«Это место... как будто в этом должен быть какой-то смысл. Во всем этом. Цель».

«А может, просто ты хочешь этого. Несчастный романтик».

– Черт возьми, шизофренией попахивает... – пробурчал себе под нос Альфред.

– Что? – встрепенулась София и подняла на мужчину усталый взгляд, осветив их лица светом лампы.

– Нет, ничего... просто пытаюсь расставить все по полочкам, а не расставляется. – Женщина улыбнулась. Но улыбка тут же сникла.

– Мне кажется, что с тех пор, как сюда попала, я... я как будто чувствую это место. Как будто во мне индикатор опасности. Или Бог знает, что еще. Но это что-то живет во мне. Грызет меня изнутри. Какая-то другая «Я», – София заметно побледнела, ноги ее подкосились и она уже была готова рухнуть вниз, но Алфи ее удержал.

– Что это? Вы слышите? – слабеющим голосом выдавила она, но мужчина не слышал ничего кроме собственного бешено колотящегося сердца.

Или все же слышал...

До слуха Алфи донесся какой-то едва заметный, едва слышимый шорох, необъяснимой природы. И невозможно было сказать наверняка, откуда доносились эти паранормальные звуки, нагонявшие дикий необузданный страх, ибо ночь накатывала со всех сторон, пробиваясь через кожу. Так, словно ты падаешь в ледяной океан, и твое тело оказывается скованным тысячами невидимых иголок. Так, словно осознание верха и низа улетучивается вместе с осознанием собственного существования, и ты падаешь куда-то в пропасть, которой нет конца.

И этот звук то надвигался, то уходил снова. Он витал в помещении. Запугивая, заманивая, обездвиживая. София собрала последние силы в кулак и начала водить светом лампы от стены к стене, пытаясь обнаружить хоть что-то. Но это Нечто не обнаруживалось, оно наоборот, как будто смеялось над жалкими испуганными людьми, которые, будто дети, запертые в темной комнате начинали плакать и истязать себя кошмарами. Своим молчанием и едва различимым треском оно будто усмехалось: «Ведь вы же мертвы. Чего же вы боитесь, наивные? Ну конечно. Все вы боитесь Страха».

Да, именно так, именно его. Ибо испокон веков где-то в генетическом коде каждого человека записано: страх – главный творец истории. Страх – двигатель прогресса. Животная боязнь перед Смертью. А что и того хуже – дикий страх Жизни.

– Что это может быть? – шепнул Алфи, но София не ответила. Все перед ее глазами закружилось в дьявольском танце. Ее ноги подкосились, а тело нечаянно натолкнулось на стену и, радуясь неожиданно найденной опоре, не рискнуло продолжать падение.

«Во мне что-то происходит, – думала она, поднося свободную руку к лицу и чувствуя исходящий от наго жар, – что-то ужасное. Что-то пожирает меня изнутри».

«Просто отдайся Мне. И пусть выживет сильнейший».

Алфи закричал. Это был не крик человека, чей возраст мог без остатка поделиться на двадцать, струсившего перед ничтожной тварью, это был крик обезумевшего от страха ребенка.

Илайна открыла глаза. Она увидела перед собой кричащего мужчину и... глаза. Два алых огонька в ночи, которые в немой усмешке вырывались из темноты. Женщина метнула огонек фонаря на животное, и оно даже не отпрянуло, лишь оскалилось слегка, будто только стремясь показаться в полный рост.

Альфред не смел даже моргнуть. Он всеми силами проклинал стрекочущее в груди сердце. Ему в глаза смотрела росомаха.

– Ханк, – Илайна буквально выплюнула какой-то странный гортанный звук в сторону твари, – Ханк собре зор!.. Ханк!

Животное по-прежнему не двигалось с места, будто вслушиваясь в слова, которые Илайна говорила каким-то чужим, загробным голосом.

– Собре зор... собре зор... – повторила она, закатив глаза и направив луч фонаря себе на лицо. Оно играло искусственным светом, и выделяющиеся белки глаз без зрачков только придавали особой жути ситуации. Росомаха, медленно переставляя лапы начала подходить ближе к девушке демонстрируя ей свой оскал и черную слюну, капающую из пасти, – Ханк! – в очередной раз воскликнула Илайна и услышала в ответ резкий, но невыносимо громкий, отчаянный вопль животного.

Руки Альфреда полностью были в крови и по-прежнему сжимали огромных размеров проржавевший гвоздь, которым мужчина только что несколько раз пронзил тело животного.

– Что ты наделал?! – В исступлении закричала Илайна, – Ханк... ханк собре зор... ты убил его! – женщина залилась слезами и уже спустя мгновение потеряла сознание.

***

Фредерика успокоилась и, прерывисто дыша, забилась в угол. Элизабет и Август испуганно уставились на дверной проем и боялись пошевелиться. В комнате зависло безмолвие, прерываемое лишь бешеным стуком трех шокированных сердец.

Рычание постепенно стихло, и не было слышно ни шагов, ни других проявлений животного. Так, словно эта неведомая тварь воспарила над землей и понеслась в сторону, обратную тому помещению, где находились герои.

– Что... что будем делать, если оно вернется? – шепнула Элизабет в темноту: свечка в ее руках погасла.

– А мы много потеряем, если помрем в мире Мертвых? – нервно усмехнулся Август.

– Ты хочешь это проверить?

Август недовольно хмыкнул и зарылся в пыльную штору, не произнося ни слова. В комнате, переполненной страхом и паникой, засело нервное молчание, и чувствовались искры усмешек, которые могли вспыхнуть при любом неосторожном слове. Август, точно так же, как и девушки, чувствовал это, и поэтому молчал.

Лиз тоже решила не вступать в перепалку и заново зажгла свечу.

«Может, опасность миновала? По крайне мере, я имею право в это верить...»

Девушка, удерживая в своих руках огонек пламени, медленно повернулась на сто восемьдесят градусов и заглянула в окно. Увиденное не удивило, но заставило сердце сжаться в маленький, почти ничтожный комок.

– Небо без звезд...

– Что? – встрепенулся Август, услышав настороженный шепот Лиз.

– На небе нет ни звезд, ни Луны. Посмотрите сами, – парень приподнялся на локте, ожидая укол боли в ранах, но почувствовал лишь далекий неприятный зуд. Фрида подошла туда же, уперевшись руками в подоконник. Все трое ахнули и отпрянули от окна.

***

– София... – Алфи растерялся, не зная, что делать дальше. Одна его часть хотела быстрее сбежать от этого места, а другая не могла оставить здесь женщину, – вы в порядке? – единственное, что он мог спросить.

Хотя и так знал ответ.

«Здесь ничего не может быть в порядке. Ибо Кокон – мир Хаоса».

– Да, со мной все хорошо, – слабым голосом отозвалась София, приходя в себя. И то была именно София, чью суть на время покинуло демоническое Нечто. – Но нам нужно скорее уходить отсюда. Даже не нам, а вам. Найдите Августа и Элизабет и убегайте из города.

– Что? Откуда вы узнали, как их зовут? – удивился Алфи.

– Все, что знает Черный Человек, известно и мне. Вернее, той, другой части меня. Она кровожадна и очень сильна. Она может говорить на языке тварей, и намерена стать королевой Кокона. Вы должны спастись. Бегите, прошу вас.

– Я не могу... что будет с вами? – не унимался Альфред.

– Я не знаю... – выдохнула Софи.

– Вы могли бы пойти с нами, и мы бы помогли друг другу!

– Не думаю, что это правильный выход. Возвращайтесь к друзьям, Альфред. И постарайтесь вспомнить.

– Вспомнить что?

– Это известно только вам, – улыбнулась София, – и держитесь подальше от Тумана. Он материализует ваши страхи.